 |
Урок 3. Труд. Урок 4. История. Урок 5. Иностранные языки / Музыка
|
|
|
|
Урок 3. Труд
Фильм – это Марта. Марта – это фильм. Это очевидно. Спорно лишь то, называть ли эту работу актерской.
Противореча банальной максиме о детях и животных, Федорченко снимает исключительно их. Но только ли органику в них ищет?
Если считать актерский труд созданием художественного образа и преображением во имя этого, то Марта Козлова – большая актриса, а не маленькая девочка. Ее загнанность, страх, отчаяние, решимость, отвага, ее персональная битва – всего этого ни за что не рассмотреть в спокойной рассудительной первокласснице, поднявшейся на сцену в день премьеры.
Труд делает из девочки актрису; труд делает из жертвы выживающую. Анна научилась жить, чтобы не умереть с голоду. Но она не согласна быть беспомощным животным в силках. Она добывает огонь. Она учится искать добычу. Она мастерит лампу. Она сама делает себе одежду. Она первобытный человек, собиратель и охотник.
Не продукт эволюции, а ее вершитель.
Перемена
– Арти, иди подержи немного, пока я пилю! (хнык)
– Почему ты плачешь, Арти? Держи доску крепче.
– Я… я упал, и мои друзья уехали без меня.
Он перестал пилить.
– Друзья? Твои друзья? Запри их на неделю в комнате без еды. Тогда ты узнаешь, что это такое, друзья!
Арт Шпигельман. “Маус”
Урок 4. История
В советских школах обязательным был “урок мира”, во многих европейских – “урок Холокоста”. Уничтожение шести миллионов евреев осмыслено как урок человечеству. Учить его полагается с детства. В России терапевтических механизмов для этого не придумано. У нас водятся не столько отрицатели Холокоста, сколько его “уточнители”. Мол, умирали не только евреи.
|
|
|
Недаром запрещалась, а потом осталась толком не прочитанной “Черная книга” Эренбурга и Гроссмана. Цензурировался “Бабий Яр”. Не случайно наследник советского бессознательного, взявший на себя труд по его структурированию, Сергей Лозница сделал о Холокосте на территории Европы свой “Аустерлиц”, собрав за него кучу наград по всему миру, а продюсеров и инвесторов на вымечтанный проект об уничтожении украинских евреев “Бабий Яр” так найти и не сумел.
В советской киноистории среди десятков выдающихся фильмов о войне не было тех, где прямо говорилось об уничтожении евреев. До сих пор это негласное табу “Рай” Андрея Кончаловского – прежде всего о подвиге русской аристократки: да, она спасала евреев, но эпизодических. “Собибор” Константина Хабенского – о подвиге советского офицера…
У убитых евреев Европы есть голос: Анна Франк. Голландская девочка, от которой остался дневник. Она спряталась, ее нашли и отправили в лагерь, где она умерла. Но слова остались. Их читают, переводят, расшифровывают до сих пор.
У нас теперь есть Анна из фильма Федорченко. Но у нее нет голоса. Она не пишет, она молчит. Ей нельзя: найдут.
Перемена
Подними глаза… где ж ещё
Улететь душе наверх?..
Дайте девочке убежище –
Она спрячется навек.
Подними лицо – гроза ещё
Громыхает там и тут.
Дайте девочке пристанище –
Спрячется, и не найдут.
Вероника Долина. “Голландия”
Урок 5. Иностранные языки / Музыка
На всех премьерных показах “Война Анны” шла без перевода. В ней звучат разные языки войны. Украинский, русский, немецкий, французский, венгерский.
Мы видим только то, что видит Анна. Оператор Алишер Хамидходжаев стал ее глазами; мы стали ее отражением – в буквальном смысле, ведь Анна скрыта за треснутым зеркалом. Слышим и понимаем мы лишь то, что слышит и о чем догадывается она. Поэтому так высока здесь заслуга Мещаниновой, отказавшейся от своего умения писать диалоги во имя другой драматургии – отрывочной и бессловесной, непередаваемо воздушной.
|
|
|
“Война Анны” – фильм молчания и о молчании. Об изоляции, одиночестве и бесконечной ценности коммуникации, ключом к которой становится фантазия девочки. О трудностях перевода в мире, где язык перестал работать: вместо него ценятся действие и насилие.
Анна встречает только одно существо, с которым выстраивает эту коммуникацию: беспризорного рыжего кота. К нему обращено единственное слово, которое она произносит: “кецеле” – “котик” на идиш. На идиш спета под гитару колыбельная, которая закрывает фильм.
В “Войне Анны” речь приглушена, девальвирована, отменена. Поэтому так вырастает ценность звука. Не вовремя раздавшийся звук может стоить Анне жизни. Вовремя услышанный звук может жизнь спасти. Какофония катастрофы провожает Анну к предположительно смертоносной комендатуре в начале (Шнитке, кольнувший напоминанием о “Восхождении” Ларисы Шепитько). Дальше, уже в камине, остаются только разрозненные ноты расстроенного невидимого инструмента.
Анна подходит к пианино в пустом кабинете. Пробует нажать на клавиши, в ответ – тишина, глухота. Звуки будто замерзли, как у Рабле, чтобы отмерзнуть в самый неподходящий момент и выдать Анну.
Молчание обманывает блуждающую по ночной школе Анну, когда она вдруг оказывается в зале, где немцы только что отмечали Рождество. Шумному празднику отключили звук. Ошарашенная, она смотрит на стол, заваленный снедью, и на елку, на которой вместо привычной звезды красуется голова Гитлера. В молчании является Дед Мороз, он же страшила Крампус, с веревочной бородой, увенчанным черепушкой посохом и нежданными дарами. Тут не до рождения Христа – спастись бы от избиения младенцев.
А она была хорошей девочкой? Да, она была хорошей девочкой. В подарок Анна получит свою жизнь. И в придачу два куска рафинада. Язык не нужен, они с Дедом обойдутся без слов.
Перемена
Явление 8
ИРОД
Ныне убо десницу крепко вооружите;
В Вифлиема пределы скорее бежите;
Будите без милости, будите жестоки:
Избиите двоюлетны и вящше отроки,
Да межды тыми новый царь убиен будет,
|
|
|
Моя же вечна слава в целости пребудет.
ВОЖДЬ
Готовы делом сия исполнити;
Ты же, монархо, зволь благословити.
ПЕНИЕ
Глас слышав – в Раме Рахили рыдаше:
Яко любезных чад сии не видяше,
Вопль испускаше:
“О, чада моя, чада прелюбезна,
Очесем моим красото полезна!
Плачу вас слезна.
Никогда плача аз не утолюся,
Дондеже лицем вас не наслаждуся;
Сама убьюся”.
Явление 9
Убиение отрочат неслышимое, но зримое.
Димитрий Ростовский. “Рождественская драма”
|
|
|
