 |
Кто для тебя образцы для подражания?
|
|
|
|
Кто для тебя образцы для подражания?
Норштейна я уже назвал. Кроме него – англичанин Марк Бейкер, у него всего четыре фильма, но работы выдающиеся. И англичанин голландского происхождения Майкл Дадок де Уит, его фильм “Отец и дочь” – великая работа для меня. Таких имен вообще немного. Но я ориентируюсь не на сами фильмы, а на то, что люди делают, как проживают момент творения. У Норштейна я научился отношению к профессии. Как он говорит, нужно чуть‑ чуть неровно дышать.
Советская анимация работала для гигантской аудитории, но только в СССР. А сегодняшние мультфильмы можно считать вненациональными и универсальными?
Если мы говорим об авторской мультипликации, то мне кажется, нынешние мультипликаторы – молодые, дерзкие, талантливые, – когда делают свои фильмы, меньше всего озабочены публикой. И даже не парятся на тему того, какой реакции он, автор, ждет от аудитории. Они настолько озабочены своим творением, что в итоге фильм замыкается сам на себя. Утрачиваются связи – и фильмы оказываются агрессивными, злыми, жестокими, холодными. Я повторюсь. Дело не в желании угодить, а в желании передать зрителю чувство.
Это не связано с кризисом дистрибуции короткого метра?
Сегодня в условиях открытого интернета и громадного количества фестивалей я бы не сказал, что у короткого метра кризис дистрибуции. То есть условия у всех авторов равные, а отношения со зрителями – разные. Поэтому у всех разный и результат.
А как его найти, этого зрителя? Какова стратегия? В СССР авторскую анимацию знали и смотрели почти все, а сейчас такого нет и близко. Твой прекрасный, невероятно успешный по всему миру, мультфильм незнаком публике. И “Уборную историю”, номинированную на “Оскар”, мало кто смотрел. Что делать‑ то?
|
|
|
Такой мелкокалиберный штучный товар, как наш, сегодня не нужен ни кинотеатрам, ни телевидению. А это главное. Во Франции есть телеканал ARTE, в Англии – Channel 4, они не только показывают, но и спонсируют авторскую анимацию. В некоторых кинотеатрах там есть регулярные сеансы короткометражной анимации. Любой человек может купить билет и посмотреть такой сборник. Наш зритель просто не может случайно включить телевизор и увидеть чей‑ то авторский мультфильм. А я однажды приехал во Францию, включил в отеле телевизор и увидел свой мультфильм! Можешь себе представить?! Во Франции, не в России. Раньше в Советском Союзе был госзаказ, и мультфильмы автоматически попадали в ротацию на государственное телевидение. Сегодня этого нет, и нас никто не знает.
За коммерческий сериал тебе интересно было бы взяться?
Нет, я не чувствую, что это мой путь. Я и так на студии “Мельница” по работе участвую во всех проектах – “Лунтике”, “Барбоскиных”. Помогаю выполнять общую задачу. Этого мне вполне достаточно.
Любопытно, что, выбрав самую непопулярную и трудную область в анимации – авторский короткий метр, – ты всё время рвешься к каким‑ то глобальным задачам… буквально в астрал, будь то “Божество”, “На краю земли” или “Мы не можем жить без космоса”. Они все про космос, про стремление к абсолюту.
Замечательное обобщение… Боюсь, что ты прав. Я об этом никогда не думал. Ответа у меня нет.
Рыцарь и его мама
“Он не может жить без космоса” Константина Бронзита (2019)
Прошло несколько лет после триумфального шествия “Мы не можем жить без космоса” по фестивалям и премиям, за это время Константин Бронзит успел вернуться в созданную с его легкой руки “вселенную трех богатырей” и срежиссировать один (не худший, но и не лучший) анимационный новогодний блокбастер – и вдруг вернулся назад, доказав: “Он не может жить без космоса”. Именно так назывался новый короткометражный фильм, почти повторивший и название, и успех предыдущего (опять ворох фестивальных трофеев, опять список “Оскара” – хотя не номинация, а шорт‑ лист). Та же – или очень схожая – эстетика, тот же отрешенный от конкретных реалий, но психологически узнаваемый мир. Но не сиквел, а еще одна вариация на тему нас в космосе и космоса в нас.
|
|
|
Герой этой картины рождается не в рубашке, а в скафандре; акушерка перерезает металлическую пуповину не хирургическими ножницами, а кусачками. Впрочем, мама всё равно смочит стальной пупок зеленкой. Она отведет сына домой, где на подоконнике цветы в горшках, в раковине посуда, на стене старое фото, которое она торопливо прячет в комод: видимо, на снимке отец в таком же скафандре. Когда небо и земля озарятся космическими вспышками, вздрогнут от гула взлетающей ракеты, мама задернет занавеску. Сын у нее есть, дом тоже, осталось посадить во дворе дерево. А пока то будет расти – вместе с ребенком, – мать придумает для него судьбу Утешит плачущего музыкальной шкатулкой, задует вместе с ним свечи на день‑ рожденном пироге, закутает в мороз, отпоит чаем в болезнь. И подарит скрипку, чтобы он никуда не улетал.
Меж тем в холодных астральных далях суровые фигуры в скафандрах будут собирать грандиозный пазл – космическую станцию, видимо, на радость человечеству будущего. Где‑ то там, возможно, трудится и отец мальчика. Или сгинул давным‑ давно на благо людям: в скафандрах их не узнаешь и не отличишь, все одинаковы. Зов этой бездны мальчик непременно рано или поздно услышит. Моментально вырастет до исполинских размеров, перестанет помещаться в домик. Оставит мать, нащупает на шкафу заветный чемоданчик с космическими запчастями. И улетит.
Сюжет мультфильма Бронзита лишен примет ретро, но и современным его не назвать. По большому счету, это невольная версия одной средневековой легенды – о Парсифале, чистосердечном рыцаре, которому одному довелось прикоснуться к заветному Граалю, выйти в день святой Пятницы за границы времени и пространства. Он был рожден матерью без отца, погибшего в бою. Мать прятала от мальчика доспехи и запретила прислуге в замке даже упоминать о рыцарях. Что толку? Подростком он встретил охотящихся рыцарей в лесу и сразу решил, что не видел ничего прекраснее. Он потребовал от матери честного рассказа об отце. Потом надел его доспехи и отправился ко двору короля Артура. Лишь потом, на пути к Граалю, Парсифаль – во всех версиях: Кретьена де Труа, Вольфрама фон Эшенбаха, Рихарда Вагнера – узнавал, что мать умерла от горя, не выдержав разлуки с ним. Стремление к идеалу требует заплатить свою цену.
|
|
|
Удивительно точно уловивший сходство твердолобых космонавтов со странствующими рыцарями, Бронзит не знал о Парсифале; неважно, идеи носятся в воздухе и долетают даже до космических далей. Развязка истории похожа. Парсифаль по глупости спугнул Грааль, не задав Королю‑ Рыбаку вопроса о причинах его боли; герой мультфильма стал причиной разрушения космической станции, не проверив содержимое чемоданчика – вместо необходимой скобы мама положила туда связанный красный шарфик. Пуповина настигла его и задушила. Вернувшись домой и сняв скафандр, он не смог дышать обычным земным воздухом – без мамы, которой давно уже не было в доме, это было невозможно. Под сенью выросшего дерева он сел на детские качели, на которых так любил делать “солнышко”, и опять взлетел, пропал без вести, как герой “Мы не можем жить без космоса”. Связь – пуповина – между двумя фильмами обнаружилась только здесь.
Дилогия о космонавтах – шедевр Бронзита, нашедшего здесь идеальное соотношение формы (внешне простодушной, благостной, ироничной) и содержания (болезненного, драматичного, с неразрешимым конфликтом внутри). Связь сына и матери – в большей степени, чем двух друзей в предыдущем фильме, – складывается из настойчивой любви, вырастающей в гиперопеку и сковывающий контроль, и эгоистического стремления к свободе и независимости, способного убить того, кто тебе ближе всех. Из женского и мужского, которые не могут друг без друга, но не способны разрешить заложенный в их союзе конфликт. Всю свою творческую биографию Бронзит посвятил именно этим темам: сочетание прагматической женской мудрости и наивного мужского эгоизма – стержень многих его работ, вплоть до “Алёши Поповича и Тугарина Змея”. Фанаберия и бравада героя “Крепкого орешка”, самоуверенность многорукого “Божества” выразились в космическом цикле, а дом из второго фильма очень похож на вечно соскальзывающее в бездну жилище из знаменитого “На краю Земли”.
|
|
|
За этот край Бронзит шагает под музыку Валентина Васенкова, скопировавшего моментально узнаваемый первый аккорд с легендарного альбома Pink Hoyd “Wish you were here” (его название “Жаль, что тебя здесь нет” могло бы стать эпиграфом к обоим мультфильмам). “Космический” звук ретросинтезаторов Рика Райта, соавтора легендарной “Обратной стороны Луны”, – ту же музыку слушал главный герой пелевинского “Омон Ра”! – наполняет зрителя ностальгией по невозможному пространству, где разрешатся все человеческие проблемы, найдется решение любым задачам, удастся нащупать заветный Грааль… если бы там только можно было дышать.
|
|
|
