 |
Встреча «бестолкового» с «безрассудной»
|
|
|
|
Встреча «бестолкового» с «безрассудной»
Дэвид Грин с Национального общественного радио берет интервью у Крисси Хайнд из рок‑ группы The Pretenders
ЭФИР ОТ 6 ОКТЯБРЯ 2015 ГОДА
Лучший способ научиться искусству интервью – это смотреть и слушать интервьюеров в работе. Точно так же, как деконструируют текст, чтобы посмотреть, почему он работает или не работает, полезно разбирать разные интервью на части и изучать их. Так можно понять, насколько хорошо интервьюер был подготовлен, насколько находчив, насколько готов к импровизации, как четко придерживался цели (и была ли эта цель вообще), насколько готов воспринять энергетику собеседника и какова была структура интервью в целом. Приведенное в качестве примера интервью, которое Дэвид Грин взял у Крисси Хайнд в утреннем шоу Национального общественного радио, – это настоящая классика. Если вы все еще с ним не знакомы, я настоятельно рекомендую прочитать и прослушать полное интервью, потому что сейчас я сосредоточусь на отдельных моментах, а все остальное дам в виде пересказа[16].
Многие слушатели подвергли это интервью резкой критике, но другим показалось, что оно раскрыло удивительный характер Крисси Хайнд. Независимо от того, как отнесетесь к нему вы сами, его можно считать примером разговора, в котором интервьюер не обращает должного внимания на своего собеседника. Хайнд не просто намекает, что не хотела бы отвечать на определенные вопросы, она говорит об этом открыто. Но ведущий продолжает гнуть свою линию. Возможно, Грин был уверен, что поднимаемые им темы важнее, чем уровень комфорта его гостьи, но при прослушивании интервью мне лично так не показалось. Я скорее сделал вывод, что он просто глух к тону собеседницы и ее словам.
|
|
|
Так почему же Грин хотел с ней побеседовать? Хайнд на тот момент только что опубликовала книгу своих мемуаров под названием «Безрассудство: моя жизнь в группе The Pretenders» (Reckless: My Life as a Pretender). По этой самой причине интервью и состоялось. Но вспомните: чуть раньше я утверждал, что очень важно знать, для чего ты берешь интервью. Если только для того, чтобы прорекламировать книгу, то издательство должно купить рекламное время. Она – рок‑ звезда, она написала книгу, и некоторые факты из этой книги смутили или расстроили некоторых людей – все это хорошие основания для эфира. Но на протяжении всего интервью его цель так и не становится ясна слушателю. Как мы понимаем, работа интервьюера состоит в том, чтобы выйти за рамки рекламных обязательств и копнуть немного глубже.
В интервью Грина много сомнительных моментов. Во‑ первых, если вы начинаете радиопрограмму с предостережения в духе «Сразу предупреждаю, брать интервью у Крисси Хайнд – задачка не из легких», знайте: плохо ваше дело. А еще он называет ее «девчонкой со Среднего Запада», хотя на тот момент ей было 64.
В самом начале он вспоминает, как Крисси рассказывала о любви к рок‑ н‑ роллу, возникшей еще в раннем детстве. В своей книге она пишет, что видела группу The Rolling Stones живьем и мечтала заполучить какой‑ нибудь сувенир на память о концерте.
ГРИН: Мне понравилась та часть, где вы рассказываете, как чуть ли не доску от пола оторвали после концерта The Rolling Stones и забрали себе на память.
Я понимаю, чего он хочет добиться, заводя об этом разговор, я сам прибегал к подобным методам (с переменным успехом), но в этом случае существует колоссальный риск того, что вы просто процитируете слова, написанные или сказанные вашим собеседником ранее, не задав собственно вопроса. Есть надежда, что ваш источник поймет намек и пустится в подробные разъяснения. По ответу Крисси вы увидите, что попытка ведущего провалилась.
|
|
|
ХАЙНД: Да. Хотите, чтобы я повторила историю? Не понимаю, в чем вопрос.
Очевидно, ей совсем неинтересно углубляться в рассказ о том, что уже описано в книге. Поскольку интервьюер не задал ясного вопроса, она резко уходит в оборону.
ГРИН: Да, конечно, хочу. Даже очень. Что…
И снова понимаю, чем занимается Грин, потому что сам бывал в подобных ситуациях. Он пытается восстановить контакт, вернуть дружелюбие и взаимопонимание, разговорить ее на тему любви к «Роллингам». Ядром этого интервью является не какой‑ либо вопрос. Грин просто пытается раскрыть ее личность. Но она говорит, что не хочет пересказывать то, что описано в книге. Несколько раз она повторяет: «Мне не хотелось бы устраивать здесь чтения моей автобиографии».
Многие писатели, которых приглашают поговорить об их новых книгах, без особого труда соглашаются повторить уже написанное в книге. Для них это хороший способ привлечь потенциальных читателей. Однако здесь важно то, что Хайнд уже во второй раз в открытую говорит Грину, что ей неинтересно пересказывать уже написанное. Ему стоило бы оставить эту тему и перейти к чему‑ нибудь другому. Резонный вопрос (не для интервью, конечно) – почему Хайнд вообще согласилась на эту беседу? Судя по всему, она обязана была дать это интервью в качестве рекламного мероприятия по контракту с издательством. Не вызывает сомнений тот факт, что участие Крисси в этой программе скорее вынужденно. В конце концов ведущий меняет тему, но динамика разговора от этого вовсе не меняется в лучшую сторону.
ГРИН: В книге есть история о том, как вы столкнулись с бандой байкеров. Не могли бы вы рассказать о той ночи, когда вы оказались в заброшенном…
ХАЙНД: Нет, я не собираюсь пересказывать истории из книги.
Опять же, я понимаю его действия. Он был в курсе дебатов, разразившихся вокруг той главы автобиографии. Но если бы он был внимательнее к словам Хайнд, то сформулировал бы вопрос совсем иначе. Он не стал бы просить повторить то, что прочел в книге. В первой части интервью Хайнд не менее шести раз говорит, что не хочет пересказывать написанное.
|
|
|
На этом этапе лучшим решением со стороны Грина было бы вывернуть на более общие темы, а не настаивать на пересказе скабрезной истории. Кто‑ то должен быть главным в интервью, и лучше, чтобы это был интервьюер, но существует большая разница между главенствующей позицией в разговоре и полной глухотой к тому, что говорит собеседник.
Надо отдать должное Грину: он пытается спасти положение, предлагая ей рассказать историю более подробно, чем она описана в книге, но это довольно неуклюжий ход. Я далеко не поклонник фраз наподобие «Расскажите поподробнее о…» или «Поговорим поподробнее о…». Они вызывают подозрение, что интервьюер просто ленится. Задайте вопрос. Не заставляйте собеседника самого догадываться, чего вы от него хотите.
ГРИН: Я хотел дать вам возможность описать то, что произошло…
ХАЙНД: Ну а я не буду ничего описывать, потому что все это уже описано в книге. Я только могу сказать, что никогда не называла то, что со мной случилось, изнасилованием, вообще ни разу не использовала это слово, и в книге его нет.
ГРИН: Я подумал, может быть, я могу процитировать пару строк из книги, если… если такой вариант вас больше устроит?
Складывается впечатление, что он буквально зациклился на этой теме. Вероятно, это то самое «для чего» его интервью. Мне такой подход кажется очень нечутким. И все же зачитать прямо из книги – весьма разумное предложение. В этом случае не остается места интерпретациям и домыслам. Ведущий нашел, на что нажать, выбрал провокационное утверждение и ждет, что собеседница начнет уточнять и пояснять.
Вскоре после этого у них появляется возможность продолжить беседу в более продуктивном ключе, но вместо этого они снова сворачивают на скользкую тропу.
ГРИН: Насколько я помню, в интервью лондонской газете The Sunday Times вы сказали следующее (зачитывает): «Если я сама в пьяном виде расхаживаю в нижнем белье, то кто же еще может быть виноват? »
ХАЙНД: На что это вы намекаете? Почему задаете мне такие вопросы?
|
|
|
Теперь Хайнд кажется смущенной, раздраженной, еще немного – и по‑ настоящему рассвирепеет. Это что, допрос? Ее просят защищать свою позицию? Или говорить от лица всех женщин? Теперь можно официально заявить, что интервью провалено, потому что гостья уже много раз сказала, что не станет пересказывать написанное в книге, но ведущий все равно упорствует и уже заставляет ее занять оборонительную позицию из‑ за комментария, который, кажется, преуменьшает ответственность за сексуальные преступления. Вместе с тем становится еще непонятнее, для чего берут это интервью. Отсюда мог последовать более обобщенный разговор о комментариях в социальных сетях, о шейминге, о праве рассказывать свою историю так, как ты ее видишь. Вместо этого ведущий просто теряет контроль над происходящим в студии. Интервью так и не возвращается в нужную колею.
Хайнд сразу дала понять, что не собирается особенно сближаться с Грином. Если бы Грин был более внимателен, он бы перевел тему и попытался узнать ее отношение к более общим вопросам. Кроме того, она не скрывала, что не собирается разыгрывать фарс и притворяться, что они с Грином пара приятелей, которые пришли в студию почесать языком. Кажется, именно на это и надеялся Грин. Но для Хайнд, совершенно очевидно, это было всего лишь обязательством по контракту. Интервью просто больно слушать.
Если бы Грин лучше подготовился, он понял бы, что Хайнд не собирается с ним дружить. Если бы он внимательнее слушал ответы гостьи, он бы просто оставил в стороне тему сексуального насилия и перешел к следующей, если уж Хайнд в открытую сказала, что ее мало интересует, как истолкуют ту историю в мире. Приди к нему Дональд Рамсфелд, который увиливал бы от вопросов о причинах нападения США на Ирак, или Берни Мейдофф, который не признавал бы, что разрушил своей финансовой пирамидой тысячи жизней, тогда Грину любыми правдами и неправдами нужно было бы копать внутрь, не давая собеседнику сорваться с крючка. Но перед ним сидела рок‑ звезда, рассказавшая о случае сексуального насилия в терминах, противных современному определению изнасилования, и она не собиралась добавлять хоть слово к тому, что уже написала в книге. Чего ради упорно придерживаться этой темы? Она – рок‑ звезда, написавшая мемуары. Это же не «Братья Карамазовы». Невозможно изменить книгу и превратить ее в другую, и саму Крисси изменить не удастся. Ему явно следовало бы придумать более вескую причину взять у нее интервью.
|
|
|
