 |
Когда все летит в тартарары
|
|
|
|
Несмотря на то что мир (как и наши интервью) невозможен без хоть какого‑ то порядка, иногда нам все‑ таки приходится импровизировать. Скорее всего, вы довольно быстро почувствуете, что интервью началось не очень гладко, или вы недостаточно подготовились, или ваш собеседник просто с вами не на одной волне. Когда я брал интервью у Карима Абдул‑ Джаббара, я весь разговор не мог понять, почему он никак не может расслабиться, почему отвечает так кратко, почему не подхватывает мою мысль и не рассказывает истории из жизни, даже когда я явно его к этому подталкиваю.
Меня многие предупреждали, что собеседник он «трудный», но было в том разговоре нечто большее, чем просто трудность. Мне с трудом удавалось вытянуть из него хотя бы несколько слов.
Только позже выяснилось, что по пути ко мне на интервью он узнал, что умер его хороший друг. Характерно, что он не отменил интервью, – не сомневаюсь, что любой на его месте отменил бы. Невозможно знать наверняка, что происходит в жизни вашего собеседника, и иногда разработанный вами план просто нельзя исполнить.
Интервью – это живой организм. Вы оказываете влияние на другого человека. Обстановка вокруг в тот конкретный момент тоже оказывает на него влияние. Предполагать, что все пойдет так, как вы запланировали, – это ошибка молодых и неопытных. Нужно держаться за придуманную структуру, но не слишком крепко. Даже если вы хорошо упорядочили свои вопросы и абсолютно убеждены, что довели их до совершенства, прямо как Макфи, всегда будьте готовы отказаться от своего плана.
Так я и поступил, когда брал интервью у Джорджа Плимптона, одного из редакторов – основателей журнала Paris Review и одного из моих любимых спортивных журналистов. Я не мог дождаться нашего с ним разговора и неделями корпел над вопросами, оттачивая их порядок до идеального. Но, когда мы с Плимптоном шли с ужина в направлении аудитории, положение резко стало опасным. Я начал пояснять ему формат интервью, но он внезапно остановился прямо посреди тротуара:
|
|
|
– Интервью? Какого еще интервью?
– Интервью, которое я прямо сейчас буду у вас брать, – сказал я, стараясь поддерживать темп ходьбы на подходе к залу.
– Я впервые слышу об интервью, – сказал он, заметно разволновавшись. – Я не давал своего согласия на интервью. Я думал, будут только публичные чтения. – В качестве подтверждения он достал свою новую книгу.
– Чтения тоже будут, – отозвался я. – После интервью.
Он стоял не шелохнувшись.
– Вы мне ничего об интервью не говорили. – Теперь он уже закипал. – О чем вы будете меня спрашивать? Собираетесь поставить меня в неловкое положение?
– В моем пригласительном письме было сказано и об интервью, – сказал я, надеясь, что излучаю спокойствие, а не отчаяние, которое царило в тот момент у меня внутри. – Я поспрашиваю вас о вашей карьере, о мастерстве, о Хемингуэе. Я не Майк Уоллес. Скандальных вопросов не будет.
Он смотрел на меня во все глаза. На мгновение мы оба замолчали.
– Видите вон ту очередь? – Я указал на толпу, ожидающую у входа в зал. – Эти люди пришли посмотреть на вас и на то, как я беру у вас интервью. Нам лучше не опаздывать.
Плимптон пошел со мной к зданию.
– Я на это согласия не давал, – сказал он, и мы вошли внутрь.
Тогда я уже понимал, что мне необходимо изменить порядок вопросов.
На тот момент они стояли в порядке, идеально подходящем двум людям, которые уже комфортно себя чувствуют в обществе друг друга (так было на ужине). Но теперь мы на время превратились в противников. Мне необходимо было найти вопрос, который остудит его пыл.
|
|
|
Мы сидели в первом ряду, пока публика рассаживалась. Он смотрел прямо перед собой на два стула, стоявших на сцене. Он сердился. Я думал, как буду выкручиваться. Я смотрел на целые страницы вопросов, и даже точно не помня, какой вопрос я поставил первым, я был уверен, что его придется заменить. Я нашел тот, который, по моим оценкам, немного его расслабит, и написал на полях: «Начать отсюда».
Плимптон был приверженцем и поклонником жанра так называемой «гражданской журналистики». Это означало, что он не просто наблюдает события и пишет о них, как делает большинство спортивных журналистов. Он принимал личное участие в событиях. Футбольная команда Detroit Lions позволила ему пожить в тренировочном лагере, где он тренировался вместе с игроками, жил с ними в одном общежитии, обедал за одним столом, и ему отвели роль квотербека на поле. Ему даже позволили принять участие в одной предсезонной игре. Его книга «Бумажный лев» (Paper Lion) получилась замечательной и послужила для меня настоящим источником вдохновения: я повторил весь этот сценарий с командой по американскому футболу из моей альма‑ матер через десять лет после окончания университета. Правда, время я сократил. Вместо того чтобы тренироваться с командой перед началом сезона, я делал это в течение недели прямо перед игрой по случаю бала выпускников, то есть перед самой главной игрой года. С меня каждый день по сто потов сходило!
Плимптон также тренировал навыки вратаря в хоккейной команде Boston Bruins, провел месяц во флагманском туре PGA[40], боксировал с чемпионом в тяжелом весе Арчи Муром (что закончилось сломанным носом) – и писал обо всем. Прекрасные материалы на все эти темы и сделали его знаменитым.
Однако не все знают, что он проработал похожий сценарий в Нью‑ Йоркской филармонии. Он играл на треугольнике где‑ то в дальнем углу перкуссионной секции под руководством легендарного Леонарда Бернстайна. Ему было что рассказать об этом опыте, и я подумал, что ему понравится такая идея. Так публика мгновенно заинтересуется, и дальше мы продолжим, как будто нам обоим хорошо и легко в компании друг друга.
Именно так и произошло. Как только зрители начали смеяться по поводу треугольника и гнева Бернстайна, который Плимптон навлекал на себя, делая что‑ то не так, интервью пошло гладко, и я вернулся к первоначальной структуре. Плимптон больше не вспоминал о недопонимании между нами.
|
|
|
Представление о том, какое интервью вам предстоит взять (неформальное, нацеленное на сбор информации, очень личное или тематическое), определит, нужно ли вам выписывать вопросы, выстраивать линию разговора или скорее импровизировать, а может быть, просто нажимать на «старт» и смотреть, что будет дальше.
Оказавшись в ситуации, когда вам нужно импровизировать (а я надеюсь, такой момент наступит, потому что он означает, что вы относитесь к собеседнику со всем вниманием и, возможно, вам удастся раскопать что‑ то новое), на какое‑ то время отдайтесь на волю этого течения, но не теряйте берег из виду. Помните, что вам еще нужно выполнить первоначально поставленную цель. Будьте готовы отказаться от некоторых вопросов и тем и перекроить оригинальный план. Не забывайте, что в первую очередь важен человек, с которым вы разговариваете.
Если вы помните, именно так и должен был поступить Дэвид Грин, когда брал интервью у Крисси Хайнд. Его основная проблема в том, что он хотел говорить об эпизоде сексуального насилия, который она описала в книге, а она не хотела, а он все равно наседал.
Я стал свидетелем упущенной возможности импровизации, когда привел поэта Роберта Пински на общественное радио, где он должен был почитать свои стихи и дать интервью одному из местных радиоведущих. Но Пински не собирался просто почитать свои стихи, как обычно. Он взял с собой трех джазовых музыкантов, студентов университета, которые должны были играть в фоновом режиме во время его чтения. Они репетировали с ним вместе и сумели создать очень интересную атмосферу поэзии и джаза. Но, перед тем как начать интервью, им захотелось еще раз отрепетировать, прямо в студии. И вот ровно в тот момент, как они собрались пройтись по материалу в последний раз, в студии появилась радиоведущая и сказала, что хочет начать интервью немедленно. Она сразу же положила перед собой блокнот с вопросами. Казалось, что она куда‑ то сильно торопится.
|
|
|
Но Пински – профессионал. Он давал интервью не менее тысячи раз.
– Почему бы вам не послушать нашу репетицию? А потом я отвечу на ваши вопросы, – сказал он.
– Я предпочла бы взять интервью прямо сейчас, – ответила она.
– Думаю, у вас появятся совсем другие вопросы после того, как вы нас услышите, – продолжил он.
После чего он повернулся к музыкантам и начался прогон.
Ведущая сердито повернулась ко мне и сказала:
– Я буду спрашивать о том, что запланировала, репетиция ничего не изменит. Почему нельзя просто начать интервью прямо сейчас?
– Потому что ему кажется, что вы услышите и увидите нечто, о чем захотите его спросить, – сказал я в ответ.
Музыка и стихи были просто замечательными. Это было красиво. Ни на что не похоже. Это сочетание жанров дарило вдохновение. Сама музыка и поэзия рождали в голове целое облако вопросов.
– Ну, значит, он ошибается, – сказала ведущая и повернулась спиной к артистам. Остаток репетиции она провела, глядя в экран телефона и не обращая внимания ни на слова, ни на музыку.
Когда музыканты и поэт закончили прогон, Пински повернулся к ней с улыбкой, полной ожидания.
Она приступила к вопросам, так и не признав, что только что на ее глазах родилось что‑ то новое. По поведению и ответам Пински было заметно, что он отвечает заготовками, которыми пользовался тысячи раз. Но ведь у нее был шанс услышать что‑ то новое, подхватив волну чуда, только что случившегося в студии. Само собой, ведущая провела интервью за десять минут и пулей вылетела из студии.
Вот это упущенная возможность. В студии только что случилась настоящая магия, а она все пропустила. Она пришла с идеей стандартного интервью в голове и именно его и получила на выходе. А ведь оно могло иметь настоящую художественную ценность, но ведущая все испортила, не обратив внимание на главное.
Иметь план очень важно. Не менее важно уметь модифицировать его на ходу.
Интервью – это не просто набросанные наугад вопросы случайным людям. Это вопросы, находящиеся под контролем. Иногда даже очень опытный инструктор по рафтингу вынужден сказать: «Ого, посмотрим, как дальше пойдет! » В каждой реке случаются повороты, изгибы, скрытые камни, пороги и поваленные деревья, и опытные инструкторы знают, где почти все это можно встретить. Однако это вовсе не означает, что сплав обязательно пройдет легко и непринужденно. Но хорошие инструкторы знают, как подготовить путешественников. Они знают оптимальное место для начала сплава, учат, как чувствовать себя уверенно в случае возникновения чрезвычайных ситуаций и как контролировать движение рафта, чтобы благополучно высадиться на берет.
Контроль – в ваших руках.
|
|
|
