 |
Интервью, которое начиналось хорошо, потом накренилось – и снова выправилось
|
|
|
|
Интервью, которое начиналось хорошо, потом накренилось – и снова выправилось
Крис Уоллес с телеканала Fox News беседует с бывшим президентом США Биллом Клинтоном
ЭФИР СОСТОЯЛСЯ 24 СЕНТЯБРЯ 2006 ГОДА
Я знаю, что жизнь трудно сравнивать с хоккеем, но, к счастью для меня (а может быть, и для вас – в зависимости от вашего отношения к этой спортивной игре), многие вещи в жизни очень на него похожи. Я хожу на хоккейные матчи, потому что мне нравится наблюдать за тем, как игроки делают то, что кажется таким трудным. Они принимают решения на колоссальной скорости, балансируя практически на лезвии ножа. Они сталкиваются, вертятся, двигаются туда‑ сюда – и делают это без остановки в течение такого длительного времени, так что смотреть на них одно удовольствие, когда это хорошая игра. По‑ моему, хоккейный матч чем‑ то напоминает балетную постановку, в которой несколько человек танцуют одновременно и параллельно друг с другом. Они двигаются независимо друг от друга, но цель у них одна. Их танец выглядит синхронным и в то же время похож на стихийную импровизацию. Движения одного танцора каждую секунду влияют на движения других.
Но есть люди, которые любят хоккей, потому что им нравится наблюдать за драками. Их развлекает это зрелище. По‑ моему, это похоже на то, как некоторые смотрят автогонки ради того, чтобы увидеть, как машины сталкиваются. Мне лично непонятно, как драку можно смотреть с таким же удовольствием, как красивую игру, но это только мой взгляд.
Точно так же я отношусь к интервью. Некоторые просто обожают, когда источник и интервьюер выходят из себя, как это произошло с Биллом Клинтоном и Крисом Уоллесом. Интересно же. Этим людям кажется, что интервью удалось, потому что Клинтон погрозил Уоллесу пальцем.
|
|
|
Однако это интервью ценно далеко не только заложенном в нем конфликтом. Мне нравится его структура и высокий интеллектуальный уровень самого диалога. Мне нравится, что Уоллес задает вопросы, требующие развернутого ответа, тем самым не давая Клинтону ответить стандартными клише. В этом интервью вопросы Уоллеса дают Клинтону возможность поделиться своим пониманием истории и объяснить, что он считает личным достижением и неудачей.
В приведенном ниже разговоре просматриваются разные техники ведения интервью и разные его слои. Интересна сама идея интервью, ведь его берет журналист с телеканала Fox News, на котором много лет в открытую критиковали политику Билла и Хиллари Клинтон. Как вы увидите во вступлении, интерес в этом разговоре вызывает еще и то, что Клинтона пригласили поговорить о его гуманитарной деятельности на посту президента, хотя спросить его можно было о чем угодно. Так вы с самого начала понимаете, что обе стороны шли на осознанный риск, принимая решение поучаствовать в этом интервью. Клинтон рисковал, потому что ему, безо всяких сомнений, пришлось бы защищаться, отвечая на вопросы о событиях своего президентства, но в то же время он знал, что получит возможность поговорить о проекте «Глобальная инициатива Клинтона» (Clinton Global Initiative) по искоренению бедности и болезней. Риск для телеканала заключался в том, что у Клинтона были все шансы предстать перед зрителями как человек, вполне достойный сочувствия, но риск того стоил, ведь ему можно было задать прямой вопрос о том, в чем заключались его ошибки на президентском посту.
Я советую вам прочитать расшифровку или посмотреть это интервью полностью[52]. Я убрал долгие перепалки, но структуру оставил нетронутой. Вы увидите, что она совершенно прозрачна. Уоллес начинает беседу с комплиментов, и его слова звучат даже несколько по‑ философски. Затем тон его становится более критическим, даже агрессивным, после чего он пытается восстановить равновесие, но это удается сделать не с первого раза. Это интервью можно читать как художественное произведение, в котором действие то нарастает, то сходит на нет, имеется кульминация и постепенное движение к развязке.
|
|
|
У этого интервью есть однозначный повод: бывший президент только что провел форум проекта «Глобальная инициатива Клинтона». Уоллес явно хорошо подготовился, но при этом с легкостью меняет тему разговора, когда ответ на предыдущий вопрос дает такую возможность. Вопросы выстроены в определенном порядке, но есть ощущение, что двое ведут свободный разговор. Они то и дело пытаются перетянуть одеяло на себя, борясь за право взять контроль. Наступает время сложного вопроса. В конце у зрителей возникает чувство, что они получили гораздо больше, чем просто информацию. Интервью раскрыло сложность натуры, человеческие качества, продемонстрировало столкновение противоречащих друг другу идей и дало глубинное понимание вопросов. Не обошлось и без словесных перепалок, а это иногда очень веселит. Можно сказать, что интервью прошло в режиме хоккейной игры – в нем нашлось место и изяществу, и грубости.
КРИС УОЛЛЕС из программы Fox News Sunday: На этой неделе президент Уильям Джефферсон Клинтон провел второй ежегодный форум проекта «Глобальная инициатива Клинтона» в Нью‑ Йорке. Более 7 млрд долларов США было выделено на решение серьезнейших проблем развивающихся стран, например бедности, болезней и глобального потепления.
В рамках работы форума господин Клинтон согласился дать первое персональное интервью программе Fox News Sunday. Правила игры были просты: пятнадцатиминутная беседа, поделенная на две равные части, одна посвящена Глобальной инициативе, вторая – любым другим темам, которые мы хотим поднять. Но как вы увидите в полном, неотредактированном, варианте, все пошло совсем не так.
Это хорошее вступление. Из него мы узнаем, каким важным делом в последнее время был занят Клинтон и что именно это создало контекст для интервью. Важно, что заранее оговариваются правила игры, потому что становится понятно, что стороны с самого начала были «противниками», и телеканал сразу объявляет, на какие условия соглашался. Не менее важно и заявление о том, что интервью не редактировалось, ведь в этом случае никто не мог обвинить работников телеканала в том, что они постарались выставить Клинтона в худшем свете или, наоборот, себя в лучшем. Редактура – форма манипуляции, и она вовсе не всегда плоха. Но с ее помощью ответ собеседника можно преподнести как‑ нибудь по‑ особому, поменять порядок вопросов или изменить настроение беседы каким‑ либо иным способом. В этом случае отсутствие редактуры – это способ остаться честным с аудиторией.
|
|
|
УОЛЛЕС: Господин Президент… В недавнем номере New Yorker вы пишете, цитата: «Мне шестьдесят лет, я уже находился на грани смерти, и меня беспокоит, сколько жизней я могу спасти, прежде чем умру». Правильно ли, что именно это соображение является стимулом помогать развивающимся странам?
Замечательный первый вопрос. Уоллес начинает с разговора о «наследии» и просит Клинтона рассказать о том, что мотивирует его к благотворительности. Он затрагивает тему проблем со здоровьем, что может стать новостью для аудитории, и цитирует фразу из интервью New Yorker, показывающую, что он хорошо подготовился к разговору. Вопросы о наследии прекрасно подходят для начала интервью. Человек начинает говорить о себе, и его оборонительные позиции немного ослабевают. Однако каждый, у которого брали интервью, знает, что такого типа вопросы не более чем подготовка к сложному разговору, который может последовать далее.
Клинтон, по своему обыкновению, дает развернутый информативный ответ.
УОЛЛЕС: Что, если я попрошу вас сравнить свои возможности на посту президента с возможностями в статусе бывшего президента?
Мне очень нравится этот вопрос. Вариация на тему «что бы вы предпочли». Он позволяет Клинтону подробнее рассказать о том, каково это – быть президентом и каково использовать свое положение в гуманистических целях. Этот вопрос призван раскрыть ход размышлений Клинтона и суть его увлечения.
|
|
|
КЛИНТОН: Когда ты президент, масштаб твоих действий может быть очень велик. Например, ты можешь одновременно пытаться остановить геноцид в Косово и, скажем, выступить миротворцем на Ближнем Востоке или выделить бюджет на то, чтобы миллионы детей обрели шанс заниматься тем, что любят, в свободное от школы время, или на то, чтобы американские студенты получали большее пособие в колледже. Другими словами, у вас есть много рычагов, которые можно двигать одновременно. Но помимо этого вы всегда ощущаете свое бессилие перед ходом событий.
УОЛЛЕС: А что вы можете делать в позиции бывшего президента?
Замечательный подхват. Уоллес не позволил Клинтону пуститься в разглагольствования (как он обычно делает), но перешел сразу ко второй части вопроса, умело намекая ему на возможность перехода к теме Глобальной инициативы.
КЛИНТОН: У бывшего президента гораздо меньше полномочий, поэтому ему приходится сосредоточиваться на меньшем количестве задач. Но при этом он меньше зависит от обстоятельств.
Например, я могу сказать: мы работаем над расширением экономических возможностей бедного населения, борьбой со СПИДом и другими заболеваниями, пытаемся устранить религиозные и политические разногласия между людьми, стараемся предотвращать последствия глобального потепления и в процессе помогаем оживить экономику. И мы действительно способны все это сделать.
Я завтра утром проснусь, увижу плохой заголовок в газете – и буду знать, что это ответственность не моя, а президента Буша. В этом радость быть бывшим президентом. И на самом деле правда в том, что, если долго живешь и придерживаешься строгой дисциплины, например, работая над Глобальной инициативой, есть возможность положительно влиять на жизнь очень многих людей, почти стольких же, скольким я помогал, будучи президентом.
Это хороший, вдумчивый ответ. Клинтон чувствует себя расслабленно. Уоллес держит ситуацию под контролем, и рассказ Клинтона кажется интересным и прочувствованным.
УОЛЛЕС: После объявления о том, что вы придете к нам в программу, мне пришло много электронных писем от зрителей. Должен признаться, что был удивлен. Самый распространенный вопрос таков: «Почему вы не приложили больше усилий для того, чтобы вывести из игры бен Ладена и “Аль‑ Каиду”, когда были президентом? »
Сейчас в продажу поступила книга Лоуренса Райта, которую, как я подозреваю, вы уже прочитали. Она называется «Аль‑ Каида»[53]. В ней рассказывается о том, как после вашего решения вывести войска из Сомали в 1993 году бен Ладен сказал: «Я видел слабость и трусость американских военных». Затем последовали бомбежки посольств в Африке и нападение на эсминец «Коул»[54].
|
|
|
Я понимаю, чем в этот момент занимается Уоллес. Вместо того чтобы напрямую спросить Клинтона, почему он не приложил больше усилий, он ссылается на зрителей, которые присылали ему такие вопросы. Так поступают многие интервьюеры, чтобы вопрос не выглядел личной претензией к гостю. Я время от времени и сам прибегал к такому подходу, чтобы не производить впечатления человека агрессивного. Кроме того, апелляция к большим группам людей – это способ узнать мнение населения. Если многие хотят узнать ответ на определенный вопрос, есть смысл поднять в интервью именно его.
КЛИНТОН: Хорошо, давайте обсудим.
УОЛЛЕС: Позвольте… Можно мне закончить вопрос, сэр? В книге еще говорится, что после атаки бен Ладен разделил своих людей, разослал их в разные места, потому что ожидал ответного нападения, но никакой реакции не последовало. Я понимаю, что задним умом всякий крепок, но…
Уоллес ведет себя вежливо, но при этом он тверд. Он главный в этом интервью. И даже несмотря на то, что он беседует с бывшим президентом, сложный вопрос он задает уважительно, и Клинтон не успевает его прервать. Мы видим, что он намерен это сделать. Может показаться, что задавать такой вопрос еще рано, но помните оговоренные правила: половину интервью необходимо посвятить Глобальной инициативе Клинтона, а значит, у Уоллеса остается всего семь с половиной минут на тревожащие его вопросы. Он уже задал вопрос, который должен был расположить бывшего президента к нему, и теперь усиливает давление, пока время не вышло. Как я уже говорил выше, собеседник обычно ожидает от интервьюера непростых вопросов. Для Клинтона это тоже явно не стало сюрпризом.
КЛИНТОН: Конечно, давайте поговорим об этом.
УОЛЛЕС: …но мой вопрос в том, почему вы не сделали все возможное, не связали все воедино и не вывели террористов из игры раз и навсегда?
Клинтон начинает отвечать, углубляется в историю, чтобы пояснить контекст. Уоллес прерывает его.
УОЛЛЕС: Понимаю, я…
Уоллес не хочет, чтобы разговор превращался в монолог. Я бы тоже на его месте попытался аккуратно вмешаться и вернуть собеседника к ответу на конкретный вопрос.
КЛИНТОН: Нет, подождите. Подождите. Вы спросили меня, почему я не остановил бен Ладена. Но я был совершенно один. Все, кто теперь меня критикует, хотели сбежать уже на следующий день.
Вы подняли этот вопрос, и я отвечу, но нельзя…
УОЛЛЕС: …Бен Ладен говорит, что эта ситуация продемонстрировала слабость Соединенных Штатов.
Уоллес заканчивает свою мысль, он пытается сузить ответ Клинтона, вместо того чтобы выслушивать всю историю и контекст. Но Клинтон уже увлекся. Я уверен, что контекст был очень важен для прояснения его позиции, но чувствую, что зритель начинает терять интерес. И вообще, смысл интервью был вовсе не в том, чтобы узнать исторический контекст. Поэтому Уоллес снова прерывает бывшего президента.
УОЛЛЕС: …При всем уважении, вместо того чтобы вспоминать 1993‑ й…
Уоллес пытается снова вернуть Клинтона к непосредственному вопросу.
КЛИНТОН: Нет‑ нет. Вы задали вопрос. Вы сами подняли эту тему.
УОЛЛЕС: Можно задать вам общий вопрос?
КЛИНТОН: Да.
УОЛЛЕС: «Комиссия 9/11», которую вы упоминаете… И это действительно их слова, а не то, что выдали за правду журналисты ABC News…
КЛИНТОН: И что они сказали?
УОЛЛЕС: …Они выразили мнение по поводу вас и президента Буша. Цитирую: «Правительство США серьезно отнеслось к угрозам, но так и не предприняло должных попыток противостоять врагам первого, второго и третьего ранга».
КЛИНТОН: Во‑ первых, про нас с бен Ладеном это чистая неправда.
УОЛЛЕС: Ну я же передаю вам слова «Комиссии 9/11».
Хороший ответ. Уоллес дает понять, что не он сам ставит под вопрос действия (или бездействие) Клинтона. Он цитирует официальный документ.
КЛИНТОН: Хорошо. Давайте посмотрим, что сказал Ричард Кларк. Вы думаете, Ричард Кларк достаточно серьезно воспринимает бен Ладена?
Интересная смена стратегии со стороны Клинтона. Он игнорирует мнение «Комиссии 9/11» и обращается к другому достоверному источнику.
УОЛЛЕС: Да.
После этого Клинтон в подробностях рассказывает о заслугах Кларка, национального координатора борьбы с терроризмом.
УОЛЛЕС: Но…
КЛИНТОН: Нет, подождите минутку.
(Словесная перепалка)
Уоллес сомневается, насколько существенным был ответ администрации Клинтона на события в Сомали, и задает вопрос, эффективен ли был запуск управляемых ракет. Это доказательство того, что Уоллес прекрасно разбирается в теме. В ответ Клинтон пускается в еще более подробные объяснения того, что он, будучи президентом страны, пытался сделать, чтобы противостоять Усаме бен Ладену.
УОЛЛЕС: Вы считаете, что приложили достаточно усилий, сэр?
Великолепный вопрос. Он дает Клинтону возможность заявить о том, как он сам оценивает свои действия.
КЛИНТОН: Нет, потому что я его не остановил.
УОЛЛЕС: Верно.
Всего одно слово, но, на мой взгляд, оно звучит неуместно и делает из Уоллеса «противника». Он будто бы говорит: «Ага, ничего вы не сделали». Я убежден, что не слишком разумно вставать на сторону критиков. Реакция Уоллеса будто бы выдала его самодовольство. Даже надменность.
КЛИНТОН: Но я по крайней мере попытался. Существует разница между мной и теми, кто сейчас меня атакует, включая всех этих правых. Они высмеивают меня за то, что я попытался. У них было восемь месяцев на то, чтобы сделать хоть что‑ то. И они даже не попробовали. А я попытался – и не смог. Осознав это, я проработал развернутую антитеррористическую стратегию вместе с лучшим специалистом по вопросу, Диком Кларком, которого вскоре понизили в должности. И вот вы от лица Fox News приглашаете меня. Все переворачиваете с ног на голову в пользу консерваторов. Я хочу знать только…
УОЛЛЕС: Прошу прощения, сэр.
Мне ответ Клинтона показался честным и довольно любопытным. Он признал свое поражение. Но затем повернул фокус разговора на себя. Возможно, телеканал и правда надеялся вытянуть из Клинтона признание в том, что ему не удалось добраться до Усамы бен Ладена, и в будущем использовать это признание, но до сих пор разговор шел вполне уважительно. С другой стороны, Клинтон чувствовал себя так, будто его подставили.
КЛИНТОН: Нет, подождите… Нет…
УОЛЛЕС: Я просто хотел задать вопрос. Вам кажется, этот вопрос некорректен?
Уоллес защищается, не впадая в агрессию.
КЛИНТОН: Вопрос совершенно корректен, но я хотел бы уточнить, скольким представителям администрации Буша вы задавали подобный вопрос. У кого из администрации Буша вы спросили: «Почему вы никак не отреагировали на события вокруг эсминца “Коул”? ». Мне интересно, скольким вы задали вопрос: «Почему вы уволили Дика Кларка? » Я хочу это знать…
Так Клинтон забрал себе пальму первенства в этом интервью.
УОЛЛЕС: Мы спрашивали у…
КЛИНТОН: Я не…
УОЛЛЕС: Вы когда‑ нибудь смотрели программу Fox News Sunday, сэр?
Вопрос показался мне совершенно ненужным, но сгоряча (а ситуация и правда была горячей) я и сам мог бы поступить аналогичным образом. И все же я чувствовал, что профессионализм Уоллеса немного подмочен этим вопросом.
КЛИНТОН: Я не верю, что вы их об этом спрашивали.
УОЛЛЕС: Мы много кому задаем вопросы…
КЛИНТОН: Но не об этом, так ведь? Признайтесь, Крис.
УОЛЛЕС: Вы имеете в виду эсминец «Коул»?
КЛИНТОН: Скажите правду, Крис.
УОЛЛЕС: По поводу Ирака и Афганистана можно много вопросов задать.
Уоллес выглядел бы чуть менее растерянным, если бы сказал что‑ то вроде «Мы попросим наших исследователей как можно быстрее подготовить ответ на ваш вопрос». В этом месте интервью начинает трещать по швам, и задает вопросы теперь не Уоллес, а Клинтон.
КЛИНТОН: Вы когда‑ нибудь об этом спрашивали? Вы устроили эту встречу, потому что боялись критики со стороны зрителей, которая вот‑ вот должна была обрушиться на вас в связи с тем, что Руперт Мердок поддерживает мои инициативы в отношении глобального потепления.
В этот момент мы понимаем, что Клинтон тоже хорошо подготовился к интервью. Он знает, что некоторым зрителям телеканала Fox News противна сама мысль о том, что Мердока и Клинтона может что‑ то связывать.
И вот вы явились сюда под ложным предлогом и заявили, что потратите половину времени на обсуждение того, как мы собрали более семи миллионов долларов за три дня от двухсот пятидесяти источников. Но теперь вам все равно.
УОЛЛЕС: Но, господин президент, если вы посмотрите на список вопросов, то увидите, что половина приготовленных мной вопросов как раз об этом. Я и не думал, что вы так разволнуетесь.
Уоллес держит лицо. Это хорошо.
КЛИНТОН: Я разволновался, потому что вы нечестно сформулировали условия проведения интервью и потому что вы задаете вопросы мне, но не трогаете противоположную сторону.
УОЛЛЕС: Это неправда. Сэр, все не так.
КЛИНТОН: В своих показаниях Ричард Кларк явно дал понять…
УОЛЛЕС: Вы хотите поговорить о Глобальной инициативе Клинтона?
Несмотря на то что переход не очень плавный, Уоллес пытается сменить тему и перейти ко второй части интервью. Я этот подход одобряю. Наверное, именно такая резкость и нужна для того, чтобы им обоим не перейти на личности и не выйти из себя окончательно. Уоллес поступает мудро, но в этом случае Клинтон зашел довольно далеко. Уоллес прекрасно справился со своей работой, позволил Клинтону рассказать, что он хотел, профессионально избегая прямых критических нападок Клинтона на Fox News и в конечном счете вернув разговор к теме Глобальной инициативы.
УОЛЛЕС: …Одно из главных направлений проекта Глобальной инициативы в этом году – это религия и примирение. Президент Буш называет борьбу с исламским экстремизмом главным конфликтом столетия. И предлагает свой ответ: продвижение идей демократии и реформ. Вы считаете, он прав?
Уоллес наконец возвращает себе контроль над ходом интервью, и создается впечатление, что они оба сейчас продолжат обсуждать проект Клинтона без особой охоты.
КЛИНТОН: Разумеется. Бороться за демократию и реформы в исламском мире? Само собой. Вопрос, по‑ моему, в том, как лучше это делать. Как внедрять идеи демократии, как обучать население? Это ведь не просто власть большинства. Демократия во многом завязана на правах меньшинств, правах отдельного индивида, ограничениях, накладываемых на власть. Продвигать идеи демократии можно разными способами.
УОЛЛЕС: В прошлом году на форуме вы заручились поддержкой на сумму в 2, 5 миллиарда долларов. А как обстоят дела в этом году?
Замечательный способ подтолкнуть Клинтона к продолжению разговора.
КЛИНТОН: На сегодняшний момент у нас 7, 3 миллиарда долларов.
УОЛЛЕС: Простите?
Еще одна хорошая и вежливая тактика, если вы хотите узнать подробности.
КЛИНТОН: 7, 3 миллиарда долларов на сегодняшнее утро. Три из них – обязательства долговременные, на срок до десяти лет. 3 миллиарда долларов приходится на обязательство Ричарда Брэнсона. Он намерен вложить всю чистую прибыль от работы железнодорожного бизнеса и авиакомпании в исследования в области экологически безопасного топлива. Но остаток составляет более 4 миллиардов долларов. На этом инвестиционные обязательства не закончились, возможно, нам удастся заручиться еще как минимум миллиардом долларов до конца работы форума. Многие обязательства еще в стадии проработки.
УОЛЛЕС: Три миллиарда от Брэнсона плюс миллиарды, которые Билл Гейтс инвестирует в рамках собственных программ, инвестиции Уоррена Баффетта. Что вы думаете о новом этапе развития филантропии?
Эффективный способ узнать частное мнение по поводу какой‑ либо важной идеи. Я большой сторонник вопросов, начинающихся со слов «Что вы думаете о…». Они подразумевают, что собеседнику придется хорошенько подумать, прежде чем ответить.
КЛИНТОН: Во‑ первых, богатые люди всегда занимались благотворительностью. Делали пожертвования в библиотеки и не только. Что мне кажется уникальным в наше время, так это появление таких людей, как Билл Гейтс или Уоррен Баффетт. Им небезразлично все, что происходит в США и по всему миру и что является прямым следствием неравенства, возникшего в двадцать первом веке, – имущественного неравенства, неравенства в сфере здравоохранения и образования. Возьмем, скажем, Гейтса: он создал компанию Microsoft и верит, что способен помочь в искоренении неравенства в области медицины по всему миру. Это первое.
Второй момент, о котором не стоит забывать: благодаря интернету многие люди со средним достатком тоже начинают заниматься благотворительностью.
Как в случае с цунами. Американцы собрали 1, 2 миллиарда долларов. В сборе средств поучаствовало 30 % семей, и половина из них сделала это через интернет.
Третье: в бедных странах есть много неправительственных организаций, с которыми может сотрудничать тот же Билл Гейтс. Все это говорит о том, что люди, у которых есть деньги, хотят делиться ими с людьми, которые прежде могли рассчитывать только на правительственные гранты и займы.
УОЛЛЕС: Поговорим немного о политике. В той же самой статье в The New Yorker вы говорите, что устали от «ерунды» Карла Роува, и это я смягчаю вашу цитату.
Не похоже, чтобы Глобальной инициативе Клинтона была посвящена половина интервью. Этот вопрос я не очень одобряю, потому что Карл Роув популярен среди зрителей телеканала Fox News. Получается не вопрос, а просто лакомый кусочек: Билл Клинтон, человек, которого правые презирают, критикует Карла Роува, которого правые обожают. Больших откровений тут ждать не приходится.
КЛИНТОН: Но я же… Я не могу сказать, что устал от Карла Роува. Я не виню Карла Роува. Если какая‑ то договоренность работает, так почему бы не соблюдать ее?
УОЛЛЕС: Так почему тогда «ерунда»?
КЛИНТОН: Ну как же. Каждый четный год, прямо перед выборами, они начинают обсуждать какую‑ нибудь проблему безопасности. В 2002 году наша партия поддержала их идею проводить инспекции оружия в Ираке, а также полностью одобрила то, что случилось в Афганистане. У них не было ни единого шанса выставить нас людьми, которым плевать на терроризм. И вот они решают выступить за законопроект о внутренней безопасности, с которым раньше не соглашались. И более того, подкладывают туда «ложку дегтя», которую мы точно не можем пропустить, – например, отнимают трудовые права у ста семидесяти тысяч человек, а затем говорят, что нам было плевать на терроризм, раз мы не были за. Я считаю, что мы, демократы, хорошо выступим на ближайших выборах, ведь американский народ верит, что мы относимся к терроризму со всей серьезностью и у нас есть свой подход, пусть в отношении Ирака мы и не единогласны. Но даже если они согласны с нами по поводу войны в Ираке, нам может навредить новый поворот мыслей Карла Роува, если мы не заявим достаточно отчетливо, что нас тоже беспокоит безопасность наших граждан. Но Роув молодец. И я его уважаю. Честно скажу, меня всегда в каком‑ то смысле поражало, насколько он умен. Но с другой стороны, все это очень предсказуемо. Мы выиграем много мест в парламенте, если американцы не испугаются. Если же испугаются и мы вновь разделимся, тогда мы займем гораздо меньше мест.
УОЛЛЕС: А что, Белый дом, республиканцы хотят напугать американский народ?
Еще один хороший вопрос. Уоллес знает свою аудиторию, которая преимущественно состоит из республиканцев, и Клинтон только что допустил обобщение в отношении работы республиканцев. Вместо того чтобы сказать: «Ой, да что вы говорите! », Уоллес подходит к ситуации более деликатно. И все же он ставит слова бывшего президента под сомнение.
КЛИНТОН: Конечно… Они хотят заключить еще одну сделку о национальной безопасности. И ее предметом является не ситуация в Ираке, а другой вопрос безопасности, и если мы с ними не согласимся, то автоматически поставим под угрозу безопасность в стране. Но все это пустые слова… В этой кампании у нас огромное военное присутствие. Мы не можем им позволить при помощи какого‑ то риторического приема навесить на нас какой‑ то ярлык.
Это их работа. Соперничать с нами. Этим мне нравится Роув. Но наша работа заключается в том, чтобы не дать им нас перевесить. Если этого не произойдет, мы отлично справимся.
УОЛЛЕС: Господин президент, спасибо за такую необычную беседу.
КЛИНТОН: Спасибо.
Порой казалось, что перед нами разворачивается поединок двух боксеров‑ тяжеловесов, даже когда прозвучал свисток, призывающий соперников разойтись в разные углы ринга. Уоллес знал, куда стоит направить ход интервью, и занимался именно этим. Клинтон иногда пытался перехватить инициативу и подвергал резкой критике приемы, которые считал нечестными. Уоллес опытный интервьюер, Клинтон на интервью собаку съел. Удовольствие – наблюдать, как они оба здорово справляются со своими задачами.
|
|
|
