 |
Джордж Мартин 2 страница
|
|
|
|
Плотный человек средних лет, облачённый в пышные лохмотья, поднялся поприветствовать пришедших. Ярко‑ рыжие бакенбарды обрамляли его лицо.
– Рад встрече, сир Дункан. А вы большой… и добро пожаловать, разумеется, как вам, так и вашему парню. Эгг, не так ли? Что это за имя, прошу прощения?
– Это сокращение, сир, – Эгг знал, что лучше не выдавать, что это сокращение от Эйгон. Во всяком случае, уж точно не незнакомцам.
– Разумеется. Что случилось с твоими волосами?
«Корневые черви, – подумал Дунк. – Парень, скажи ему, что это были корневые черви». Это была самая безопасная история, выдумка, которой они пользовались чаще всего… но иногда Эггу приходило в голову поребячиться.
– Я их сбрил, сир. Я собираюсь остаться обритым, пока не заработаю свои шпоры.
– Достойный обет. Я сир Кайл, Кот Туманного Болота. Вон там под каштаном сидит сир Глендон, эээ… Болл. А здесь перед вами добрый сир Мейнард Пламм. [7]
Эгг навострил уши:
– Пламм… а не родственник ли вы Лорду Визерису Пламму, сир?
– Дальний, – признался сир Мейнард, высокий сутулый человек с длинными прямыми, соломенного цвета волосами, – Хотя сомневаюсь, что его светлость признает это. Можно сказать, что он из сладких Пламмов, а я из кислых.
Плащ Пламма, фиолетовый как и его имя, истрепался по краям и окрашен был неважно. Брошь из лунного камня величиной с куриное яйцо закрепляла его на плече. Остальная его одежда была из серо‑ коричневой плохо выделанной кожи.
– У нас есть солёная говядина, – сказал Дунк.
– У сира Мейнарда мешок яблок, – сказал Кайл Кот. – А у меня маринованные яйца и лук. Вместе мы можем устроить пир! Садитесь, сир. У нас великолепный выбор пней. Мы тут будем до позднего утра, если только я не ошибаюсь в своих предположениях. Здесь только один паром и он недостаточно велик, чтобы вместить нас всех. Лорды и их прихвостни должны переправляться первыми.
|
|
|
– Помоги мне с лошадьми, – велел Дунк Эггу. Вместе они расседлали Грома, Дождя и Мейстера.
Только после того как животные были накормлены, напоены и стреножены на ночь, Дунк согласился отхлебнуть из винного меха, предложенного сиром Мейнардом.
– Даже кислое вино лучше, чем никакое, – заметил Кайл Кот. – Мы будем пить вино получше в Белостенном замке. Говорят у Лорда Баттервелла[8] лучшие вина к северу от Арбора. Он был однажды Десницей Короля, как и отец его отца до него, и говорят, он человек благочестивый, и очень богатый.
– Всё его богатство от коров, – сказал Мейнард Пламм. – Он должен поместить налитое вымя на свой герб. У этих Баттервелов молоко бежит по венам, и Фреи ничем не лучше. Это будет свадьба воров скотины и сборщиков проездной платы, один денежный мешок сочетается с другим. Во времена восстания Чёрного Дракона этот лорд коров послал одного сына к Дэймону, а другого – к Дэйрону, чтобы уж точно быть уверенным, что дом Баттервелл будет на стороне победителя. Оба сложили головы на Краснотравном Поле, а его младший умер по весне. Вот почему он опять женится, если его новая жена не подарит ему сына, имя Баттервеллов умрёт вместе с ним.
– Так и должно быть, – сир Глендон Болл ещё раз провёл по мечу точилом. – Воин ненавидит трусов.
Презрение в его голосе заставило Дунка обратить на говорившего внимание. Одежды сира Глендона были из хорошего полотна, но изрядно заношены, плохо сочетались и явно были с чужого плеча. Локон тёмно‑ коричневых волос выбивался из под железного полушлема. Сам парень был низким, плотным, с маленькими близко посаженными глазами, широкими плечами и мускулистыми руками. У него были мохнатые, как две гусеницы после влажной весны, брови, нос луковицей, да задиристый подбородок. И он был молод. «Шестнадцать, скорее всего. Точно не более восемнадцати», – Дунк принял бы его за оруженосца, если бы сир Кайл не назвал его сиром. Вместо бакенбард щёки парня были покрыты прыщами.
|
|
|
– Как давно ты стал рыцарем? – спросил его Дунк.
– Достаточно давно. Полгода исполнится после лунного поворота. Я был посвящён в рыцари сиром Морганом Данстэйблом из Кувыркающихся Водопадов, две дюжины человек видели это, но я готовился к рыцарству с момента рождения. Я научился скакать до того как ходить, и выбил взрослому человеку зуб ещё до того, как потерял свой первый молочный. Я собираюсь сделать себе имя в Белостенном Замке и завоевать яйцо дракона.
– Яйцо дракона? Так это и есть приз победителю? Правда?
Последний дракон скончался полвека назад. Однако сир Арлан однажды видел кладку её яиц. «Они были тверды, как камень, но прекрасны», – говаривал старик Дунку.
– Откуда у лорда Баттервелла взялось драконье яйцо?
– Король Эйгон подарил яйцо отцу его отца после того, как погостил одну ночь в его старом замке, – сказал Мейнард Пламм.
– Это была награда за какой‑ то доблестный поступок? – поинтересовался Дунк.
Сир Кайл рассмеялся.
– Кто‑ то может так это и назовёт. Рассказывают, у старого Лорда Баттервелла были три юные невинные дочери, когда прибыли Его Милость. К утру каждая из троих понесла бастарда. Ночной труд в поте лица – вот что это было.
Дунк слышал такие рассказы и раньше. Эйгон Недостойный переспал с доброй половиной дев королевства и якобы многих одарил бастардами. Хуже всего, что старый король признал их всех на смертном одре, от низкорождённых – детей кабацких девок, шлюх, пастушек – до Великих Бастардов, чьи матери были высокого рода.
– Мы все были бы бастардами старого короля Эйгона, если бы хоть половина этих баек оказалось правдой.
– А кто сказал, что мы ими не являемся? – съязвил сир Мейнард.
– Вы должны поехать с нами в Белостенный Замок, сир Дункан, – настаивал сир Кайл. – При вашем‑ то росте вы наверняка попадётесь на глаза какому‑ нибудь лорду. Вы можете найти там хорошую службу. Я знаю, что я найду. Джоффри Касвелл будет на этой свадьбе, лорд Горького Моста. Когда ему было три, я сделал ему его первый меч. Вырезал из сосны, прямо по его ручке. В мои зелёные годы мой меч служил его отцу.
|
|
|
– Он тоже был выструган из сосны? – спросил сир Мейнард.
У Кайла хватило учтивости рассмеяться.
– Этот меч был из хорошей стали, могу вас заверить. Я буду рад ещё раз предложить его для службы кентавру. Сир Дункан, даже если вы решите не принимать участие в турнире, присоединяйтесь к нам ради свадебного пира. Там будут певцы и музыканты, жонглёры и акробаты, а еще труппа комических карликов.
Дунк нахмурился.
– Эгга и меня ждет дорога. Мы направляемся на север в Винтерфелл. Лорд Берон Старк собирает мечи, чтобы отогнать кракенов от своих берегов раз и навсегда.
– Для меня там слишком холодно, – заметил сир Мейнард. – Если хотите убить кракенов, отправляйтесь на запад. Ланнистеры строят корабли, чтобы нанести ответный удар железнорождённым на их же собственных островах. Только так можно покончить с Дэйгоном Грейджоем. Драться с ним на земле бесполезно, он просто ускользнёт обратно в море. Надо побить его на воде.
В этом была доля правды, но перспектива драки с железнорождёнными на море не прельщала Дунка. Он уже испробовал это на вкус на Белой Леди, когда плыл из Дорна в Старомест: тогда он надел доспехи, чтобы помочь экипажу отбиться от каких‑ то пиратов. Битва была отчаянной и кровавой, и как‑ то раз он чуть было не упал в воду. Это стало бы его концом.
– Трону стоит поучиться у Старков и Ланнистеров, – заявил сир Кайл Кот. – По крайней мере, они сражаются. Что делают Таргариены? Король Эйрис прячется в своих книгах, принц Рэйгел танцует голышом по залам Красного Замка, а принц Мэйкар затаился в Летнем Замке.
Эгг ткнул в пламя палкой и искры поплыли в ночной тьме. Дунк рад был видеть, что он проигнорировал упоминание имени отца. Возможно, он, наконец, выучился держать язык за зубами.
– Что касается меня, то я виню Кровавого Ворона, – продолжал сир Кайл. – Он Десница Короля и пока ещё не сделал ничего, в то время как кракены сеют пламя и ужас по всему закатному морю.
|
|
|
Сир Мейнард пожал плечами.
– Его глаза прикованы к Тирошу, где сидит в изгнании Злой Клинок и плетёт интриги вкупе с сыновьями Дэймона Чёрное Пламя. Потому‑ то Кровавый Ворон и держит корабли под рукой, на случай, если заговорщики попробуют пересечь море.
– Айя, это вполне может случиться, – сказал сир Кайл, – И многие будут приветствовать возвращение Злого Клинка. Красный Ворон – причина всех наших бед, белый червь, разъедающий сердце королевства.
Дунк нахмурился, припомнив горбатого септона из Каменной Септы.
– Такие слова могут стоить человеку головы. Кое‑ кто скажет, что вы изменник.
– Как правда может быть изменой? – спросил Кайл Кот. – В дни короля Дэйрона, человек не боялся высказать, что у него на уме, но не сейчас, так? – Он произвёл грубый звук. – Кровавый Ворон усадил короля Эйриса на Железный Трон, но надолго ли? Эйрис слаб, и когда он умрёт между Лордом Риверсом и принцем Мэйкаром разразится кровавая война за корону, Десница против наследника.
– Вы позабыли принца Рэйгела, друг мой, – мягко возразил сир Мейнард. – Следующий за Эйрисом он, а не Мэйкар, и его дети после него.
– Рэйгел слабоумный. Я не желаю ему ничего плохого, но он все равно что мёртвый, и эти его близнецы тоже, они погибнут или от палицы Мэйкара или от колдовства Кровавого Ворона.
«Семеро, спасите нас», – успел подумать Дунк, прежде чем пронзительно и громко заговорил Эгг:
– Принц Мэйкар брат принцу Рэйгелу. Он крепко любит его. Он никогда не станет вредить ему или им.
– Потише, парень, – осадил Дунк. – Эти рыцари не хотят знать твоё мнение.
– Я могу говорить, если хочу.
– Нет, – сказал Дунк. – Не можешь.
«Этот твой язык в один прекрасный день тебя погубит. И меня тоже, скорее всего».
– Думается, солонина достаточно отмокла. Нарежь всем нашим друзьям, да побыстрее.
Эгг покраснел, и на пол‑ удара сердца Дунк испугался, что тот начнет перечить. Вместо этого он ограничился сердитым взглядом, кипя так, как может кипеть только одиннадцатилетний мальчик.
– Айе, сир, – сказал он, вылавливая говядину со дна Дункова шлема. Его бритая голова окрасилась красным в свете костра, и он раздал солонину.
Дунк взял свой кусок и начал его теребить. Вымачивание превратило мясо из дерева в кожу, только и всего. Он пососал с одного конца, почувствовал соль, и постарался не думать о хрустящем на вертеле и капающем жиром жареном кабане на постоялом дворе.
С наступлением сумерек мухи и жалящая мошкара роем налетели с озера. Мухи предпочли мучить лошадей, а вот комары принялись за людей. Единственным способом уберечься от укусов было держаться поближе к огню и дышать дымом. «Зажариться или быть сожранным, – подумал Дунк угрюмо. – Вот какой выбор у нищего». Он почесал укушенные руки и придвинулся поближе к огню.
|
|
|
Мех с вином опять пошёл по кругу. Вино было кислым и крепким. Дунк сделал большой глоток и передал мех, тем временем Кот Туманного Болота начал рассказ о том, как он спас жизнь лорду Горького Моста во время мятежа Блэкфайра.
– Когда пал знаменосец лорда Армонда, я спрыгнул со своего коня, а изменники окружали нас…
– Сир, – спросил Глендон Болл. – Кто были эти изменники?
– Я имел в виду людей Блэкфайра.
Свет пламени засверкал на стали в руке сира Глендона. Прыщи на его лице пылали, как открытые раны, а каждая жила была натянута, как тетива арбалета.
– Мой отец сражался за Чёрного Дракона.
Опять это. Дунк недовольно фыркнул. Красный или Чёрный? Не та вещь, которую будешь спрашивать у мужчины. Это всегда ведёт к неприятностям.
– Я уверен, сир Кайл не хотел обидеть вашего отца.
– Ни в коей мере, – согласился сир Кайл. – Старая это история, Красный Дракон и Чёрный. Нам нет никакого смысла драться из‑ за неё теперь, юноша. Мы все тут братья межи.
Сир Глендон, казалось, взвешивал слова Кота, чтобы понять, не насмехаются ли над ним.
– Дэймон Блэкфайр, Чёрное Пламя, не был изменником. Старый король отдал ему меч. Он оценил достоинства Дэймона, пусть даже тот и был рождён бастардом. Есть ли иная причина, почему он отдал Чёрное Пламя[9] в руки Дэймона, а не Дэйрона?
Повисла тишина. Дунк мог слышать тихое потрескивание костра. Он чувствовал, как комары ползут по его шее. Он пришлёпнул их, не сводя глаза с Эгга, желая лишь, чтобы тот сидел смирно.
– Я был мальчишкой, когда они сражались на Краснотравном Поле, – сказал он, когда стало понятно, что никто другой говорить не будет, – но я был оруженосцем у рыцаря, который дрался за Красного Дракона, а позже я состоял на службе у того, кто дрался за Чёрного. [10] За ту и другую сторону сражались храбрые люди.
– Храбрые люди, – вяло подтвердил Кайл Кот.
– Герои, – Сир Глендон Болл повернул свой щит так, что все смогли рассмотреть нарисованный на нем знак – красно‑ жёлтый огненный шар, файрболл, пролетал по чёрному полю. – Я от крови героя.
– Ты сын Файрболла, – сказал Эгг. Они в первый раз увидели, как сир Глендон улыбается.
Сир Кайл Кот внимательно изучал парня.
– Как это может быть? Сколько тебе лет? Квентин Болл умер…
– … до моего рождения, – закончил за него сир Глендон, – но во мне он возродился. – Он швырнул свой меч обратно в ножны. – Я это покажу вам всем в Белостенном Замке, когда завоюю яйцо дракона.
* * *
На следующий правота пророчества сира Кайла подтвердилась.
Паром Неда и в половину не был достаточно большим, чтобы вместить всех желающих переправиться, потому лорд Костейн, лорд Шони и их люди должны были идти первыми. На это потребовалось несколько заходов, каждый длился более часа, ибо приходилось бороться с отмелями, к переправе нужно было подогнать лошадей и повозки, загрузить на паром и разгрузить на другой стороне озера. Два лорда замедлили дело ещё больше тем, что завели громкий спор о том, кто должен переправляться первым. Шони был старше, а Костейн считал себя более высокорождённым.
Дунку ничего не оставалось, как ждать, изнемогая от зноя.
– Мы могли бы пройти первыми, если бы вы позволили мне использовать мой сапог, – сказал Эгг.
– Могли, – ответил Дунк, – но не будем. Лорд Костейн и лорд Шони были тут раньше нас. Кроме того, они лорды.
Эгг состроил мину.
– Мятежные лорды.
Дунк хмуро посмотрел в его сторону.
– Что ты имеешь в виду?
– Они были за Чёрного Дракона. Вернее, лорд Шони и отец лорда Костейна. Эймон и я разыгрывали битву на зелёном столе мейстера Мелаквина, раскрашенными солдатиками и маленькими знамёнами. Знак Костейна – серебряная чаша на чёрном с чёрной розой на золоте. Это знамя было слева от позиции Дэймона. Шони был со Злым Клинком, справа, он тогда почти что умер от ран.
– Старая мёртвая история. Они здесь, не так ли? Выходит они преклонили колено, и король Дэйрон даровал им помилование.
– Да, но…
Дунк защемил парню губы.
– Попридержи свой язык.
Эгг придержал язык.
Как только отправился паром с последними людьми Шони, на берегу появились лорд и леди Смоллвуд со своими людьми, так что Дунку и Эггу опять пришлось ждать.
Братство межи не пережило ночи, это было видно невооружённым глазом. Сир Глендон держался особняком, раздражённый и обиженный. Кайл Кот рассчитал, что им позволят взойти на паром не раньше середины дня, так что он отделился от остальных и обхаживал лорда Смоллвуда, с которым был слегка знаком. Сир Мейнард проводил время, перешёптываясь с хозяйкой постоялого двора.
– Держись от него подальше, – предупредил Эгга Дунк. Было что‑ то в этом Пламме, что вызывало беспокойство. – Он вполне может оказаться рыцарем‑ разбойником, мы же ничего о нём толком не знаем.
Предупреждение, похоже, сделало сира Мейнарда лишь интересней в глазах Эгга.
– Никогда не был знаком с рыцарями‑ разбойниками. Думаете, он попробует украсть драконье яйцо?
– Уверен, что лорд Баттервелл хорошо его охраняет. – Дунк почесал комариный укус на шее. – Считаешь, его покажут во время пира? Хотелось бы мне его увидеть.
– Я б показал вам моё, сир, да оно в Летнем Замке.
– Твоё? Твоё драконье яйцо? – Дунк нахмурился, решив, что мальчик его разыгрывает. – Откуда оно у тебя взялось?
– От дракона, сир. Его положили в мою колыбель.
– В ухо не хочешь? Драконов больше нет.
– Нет, но есть яйца. Последний дракон оставил кладку из пяти, и много других хранится на Драконьем Камне, старых, ещё до Танца[11] полученных. У всех моих братьев они тоже есть. Эйроново выглядит будто сделано из золото и серебра, с огненными прожилками бегущими по нёму. Моё – зелёное и белое, и всё переливается.
– Твоё драконье яйцо.
Его положили к нему в колыбель. Дунк так привык к Эггу, что порой забывал, что Эйгон был принцем. Конечно же, они положили яйцо дракона в его колыбель.
– Что ж, смотри не упомяни это яйцо, когда кто‑ нибудь может услышать.
– Я не глупец, сир, – Эгг понизил голос. – Однажды драконы вернутся. Моему брату Дэйрону это приснилось, а король Эйрис прочёл об этом пророчество. Может из моего яйца он и вылупится. Это будет потрясающе.
– Будет ли? – у Дунка были сомнения.
Но не у Эгга.
– Мы с Эймоном порой представляли, как из наших яиц вылупятся драконы. Тогда бы мы летали по небу на драконьих спинах, как первый Эйгон и его сёстры.
– Айе, а если все рыцари королевства умрут, я стану лордом‑ командующим Королевской Гвардии. Если это яйцо такое невероятно ценное, почему лорд Баттервелл готов с ним расстаться?
– Чтобы показать всему королевству, как он богат?
– Допустим.
Дунк опять почесал свою шею и бросил взгляд на сира Глендона Болла, который затягивал подпруги своего седла в ожидании переправы. Эта лошадь никуда не годится. Конь сира Глендона был клячей с провисшей спиной, маленькой и старой.
– Что ты знаешь о его предке? Почему его звали Файрболлом?
– За его горячую голову и рыжие волосы. Сир Квентин Болл был мастером‑ над‑ оружием Красного замка. Он научил моего отца и дядей как надо сражаться. Великих Бастардов тоже. Король Эйгон пообещал ввести его в Королевскую Гвардию, и Файрболл заставил свою жену присоединиться к молчаливым сёстрам, только вот к тому времени как место освободилось, король Эйгон был уже мёртв, а король Дэйрон назвал имя Вильяма Уайлда. Мой отец говорил, что уговоры Файрболла не в меньшей степени, чем Злого Клинка убедили Дэймона Блэкфайра потребовать корону, и он спас Блэкфайра, когда Дэйрон отправил Королевскую Гвардию его арестовать. Позже, Файрболл убил лорда Леффорда у ворот Ланниспорта и заставил Седого Льва бежать и прятаться в Утёсе. При переправе Мандера он убил семерых сыновей леди Пенроуз одного за другим. Говорят, он пощадил младшего ради его матери.
– Это было весьма благородно с его стороны, – вынужден был признать Дунк. – Сир Квентин Болл умер на Краснотравном Поле?
– До того, сир, – ответил Эгг. – Лучник засадил стрелу ему в горло, когда он спешился напиться у ручья. Какой‑ то простолюдин, никто не знает, кто это был.
– Эти простолюдины становятся очень опасны, когда им взбредёт в голову начать убивать лордов и героев. – Дунк заметил паром, медленно ползущий через озеро. – Ну вот и он.
– Медленный же он. Мы направляемся в Белостенный Замок, сир?
– Почему бы и нет? Я хочу посмотреть на это драконье яйцо. – Дунк улыбнулся. – Если я одержу победу в турнире, у нас обоих будет по драконьему яйцу.
Эгг посмотрел на него с сомнением.
– Что? Что это ты на меня так смотришь?
– Я мог бы сказать, сир, – с серьёзным видом сказал Эгг, – но я должен выучиться держать язык за зубами.
* * *
Межевых рыцарей посадили гораздо ниже соли, намного ближе к дверям, чем к помосту. [12] Белостенный Замок был почти новым, насколько таковым может быть замок, возведённый около сорока лет назад дедом нынешнего лорда. В народе его звали Молочницей за его стены, форты и башни, которые были выстроены из превосходного белого камня, добытого в Долине и доставленного через горы с большими затратами. Внутри были полы и колонны из молочно‑ белого мрамора, испещрённого золотом, стропила над головой были выструганы из костно‑ белых стволов чардрев. Дунк и представить не мог, сколько всё это стоило.
Хотя зал был не так велик, как некоторые другие, где ему довелось побывать. «По крайней мере, нас пустили под крышу», – подумал Дунк, занимая своё место на скамье между сиром Мейнардом Пламмом и Кайлом Котом. Хотя их и не было среди приглашенных, все трое были допущены в замок довольно быстро – отказ межевому рыцарю в гостеприимстве в день свадьбы приносил несчастье.
Молодому сиру Глендону пришлось, однако, труднее. Дунк слышал, как стюард лорда Баттервелла громко говорил ему:
– У Файрболла никогда не было сына.
Юноша горячо возражал, и имя сира Моргана Данстэйбла было упомянуто несколько раз, но стюард оставался непреклонен. Когда сир Глендон прикоснулся к рукоятке своего меча, появилась дюжина стражников с пиками в руках и на какой‑ то миг показалось, что сейчас произойдёт кровопролитие. Лишь вмешательство высокого светловолосого рыцаря по имени Кирби Пимм спасло положение. Дунк был слишком далеко, чтобы расслышать, но он видел, как Пимм обхватил рукой стюарда за плечи и, смеясь, что‑ то прошептал тому на ухо. Стюард нахмурился и сказал сиру Глендону что‑ то, заставившее парня покраснеть. «Он выглядит так, будто сейчас расплачется, – подумал Дунк, продолжая наблюдать. – Или убьёт кого‑ то». После всего этого молодой рыцарь наконец‑ то был допущен в зал замка.
Бедный Эгг был не столь удачлив.
– Большой зал для лордов и рыцарей, – надменно сообщил им помощник стюарда, когда Дунк пытался провести мальчика внутрь. – Мы поставили столы во внутреннем дворе для оруженосцев, конюхов и солдат.
«Если бы вы хотя бы подозревали кто он, вы бы усадили его на помосте на трон с подушками». Вид других оруженосцев Дунку пришелся не по душе. Там было несколько парней возраста Эгга, но большей частью это были старые бывалые воины, которые много лет назад приняли решение служить рыцарям, а не быть ими. «А был ли у них выбор? » От рыцаря требуется не только благородство и умение обращаться с оружием, ещё требуется лошадь и меч, и доспехи, и всё это стоит очень дорого.
– Держи язык за зубами, – сказал он Эггу прежде, чем оставить его в этой компании. – Это взрослые мужчины, они не будут терпеть твою дерзость. Сиди, ешь и слушай, может, научишься чему.
Ну а Дунк был весьма рад находиться подальше от жаркого солнца, с кубком вина в руках и шансом набить своё брюхо. Даже межевой устаёт жевать каждый кусок пищи по полчаса. Здесь, ниже соли, пища была по большей части простой, но её было вдоволь. Ниже соли было вполне достаточно для Дунка.
Но, как говорил старик, то, что для крестьянина честь, для лорда позор.
– Это не надлежащее для меня место, – горячо возражал сир Глендон помощнику стюарда. Для пира он надел чистый дублет, красивое старое одеяние с золотыми нитями на рукавах и воротнике с красным стропилом и белыми полосами дома Боллов, вышитыми на груди. – Вы знаете, кто был мой отец?
– Достойный рыцарь и могучий лорд, не сомневаюсь в этом, – сказал помощник. – Но то же самое можно сказать о многих здесь. Пожалуйста, займите своё место или уходите, сир. Мне всё равно.
В конце концов парень занял своё место ниже соли вместе со всеми остальными, вид у него был мрачен. Длинный белый зал заполнялся по мере того, как всё больше рыцарей занимали свои места на скамьях. Толпа была больше, чем Дунк ожидал, и было заметно, что многие гости проделали долгий путь. Он и Эгг не видели так много лордов и рыцарей со времени Эшфорского Луга, и невозможно было представить, кто появится следующим. «Нам надо было держаться подальше отсюда, ехать своей дорогой, спать под деревьями. Если меня узнают…»
Когда слуга положил буханку чёрного хлеба перед каждым из них, Дунк был благодарен, что его размышления прервали. Он разрезал буханку по длине, положил нижнюю половину на поднос и съел верхнюю. Хлеб был чёрствым, но в сравнении с солониной мог показаться заварным кремом. По крайней мере, его не надо было отмачивать в эле, молоке, или воде, чтобы сделать достаточно мягким для жевания.
– Сир Дункан, вы похоже привлекли к себе внимание, – Сир Мейнард Пламм рассматривал лорда Вирвела и его свиту шествующих к почётному месту на другом конце зала. – Эти девушки на помосте не могут отвести от вас глаз. Готов поспорить они никогда не видели такого большого мужчину. Даже сидя, вы на пол головы выше, чем любой человек в этом зале.
Дунк пожал плечами. Он привык, что на него пялились, но это не значило, что ему это нравилось.
– Пусть смотрят.
– Это Старый Бык, вон там, возле помоста, – сказал сир Мейнард. – Его называют большим мужчиной, но сдаётся мне самая большая часть тела у него – это живот. Вы просто гигант по сравнению с ним.
– Точно так, сир, – сказал другой их компаньон по скамье, угрюмый человек с землистым цветом лица одетый в серое и зелёное. У него были маленькие проницательные глаза, близко сидящие под тонкими дугообразными бровями. Аккуратная чёрная борода обрамляла его рот, компенсируя редеющие волосы:
– В такой компании как эта, один ваш рост сделает вас одним из наиболее опасных участников.
– Я слышал Зверь Бракен[13] может приехать, – сказал другой мужчина, сидящий дальше по скамье.
– Думаю, что нет, – сказал мужчина в сером и зелёном. – Это ведь небольшой турнир в чести свадьбы его лордства. Схватка во дворе, чтобы отметить схватку на простынях. Слишком мелкий повод, чтобы такой человек как Отто Бракен стал беспокоиться.
Сир Кайл выпил глоток вина.
– Готов поспорить лорд Баттервелл не выедет на поле тоже. Он будет подбадривать своего чемпиона из лордской ложи в тенёчке.
– Тогда он увидит, как его чемпион падёт, – похвастался сир Глендон
Болл – А затем вручит яйцо мне.
– Сир Глендон сын Файрболла, – объяснил сир Кайл новому знакомцу. – Окажите ли вы нам честь, сообщив ваше имя, сир?
– Сир Ютор Андерлиф. [14] Не являюсь сыном кого‑ либо важного. – Одежда Андерлифа была из хорошей ткани, чистая и ухоженная, но простого покроя. Серебряная застёжка в виде улитки закрепляла его плащ.
– Если ваше копьё равно вашему языку, сир Глендон, вы сможете соперничать даже с этим большим парнем.
Сир Глендон бросил взгляд на Дунка, пока разливали вино.
– Если мы встретимся, он упадёт. И меня не волнует насколько он большой.
Дунк смотрел на слугу, наполняющего его кубок.
– Я лучше с мечом, чем с копьём, – признал он. – А ещё лучше с боевым топором. Не будет ли общей схватки?
Его размеры и сила дали бы ему большое преимущество в общей схватке. И он знал, что там он мог лупить со всей силы. Другое дело схватка на копьях.
– Общая схватка на свадьбе? – сир Кайл выглядел потрясённым. – Это было бы непристойно.
Сир Мейнард рассмеялся.
– Брак это схватка, каждый женатый мужчина вам это скажет.
Сир Ютор хохотнул.
– Боюсь, здесь будет лишь турнир на копьях, но кроме яйца дракона лорд Баттервелл обещал тридцать золотых драконов проигравшему в последней схватке и по десять рыцарям, выбывшим в предыдущем раунде.
Десять драконов это совсем неплохо. На десять драконов можно купить верховую лошадь, тогда не надо будет осторожничать с Громом в битвах. На десять драконов можно купить броню для Эгга и достойный рыцарский шатёр с вышитыми на нём Дунковыми вязом и падающей звездой. Десять драконов означают тушёного гуся и ветчину, и пирог с голубем.
– Тем, кто победит в своих схватках ещё и выкупы достанутся, – говорил сир Ютор, опустошая свой поднос. – И я слышал, некоторые делают ставки на исходы поединков. Сам лорд Баттервелл не любитель риска, но среди его гостей есть заядлые игроки.
Не успел он закончить, как с галереи менестрелей запели трубы, возвестив о появлении Амброза Баттервелла. Дунк, как и все остальные, вскочил на ноги, пока Баттервелл рука об руку вёл свою новую невесту по узорчатому Мееринскому ковру к помосту. Девушка была пятнадцати лет и только что расцвела, её лорду мужу было пятьдесят лет, и он только что овдовел. Она была румяной, он был серым. Плащ невесты, раскрашенный в зелёную, белую и жёлтую полосы, волочился за ней. Он выглядел таким тяжелым и жарким, что Дунк поразился, как ей хватает сил носить такое. Лорд Баттервелл, с обвисшими щеками и редкими льняными волосами, тоже выглядел тяжелым и жарким.
Отец невесты вышагивал прямо позади неё, держа за руку своего маленького сына. Лорд Фрей, лорд Переправы, был тощим мужчиной, выглядевшим элегантно в голубом и сером; у его четырёхлетнего наследника, который, казалось, вообще не имел подбородка, из носа текли сопли. Следом шли Лорд Костейн и Рисли, со своими леди‑ жёнами, дочерями лорда Баттервелла от первой жены. За ними – дочери лорда Фрея со своими мужьями. За ними – лорд Гормон Пик, лорды Смоллвуд и Шони и множество лордов помельче и владетельных рыцарей. Среди них Дунк углядел Джона Скрипача и Эйлина Кокшо. Лорд Эйлин выглядел уже подвыпившим, хотя официально пир ещё не начинался.
К тому времени как все взошли на помост, высокий стол был также переполнен, как и скамьи. Лорд Баттервелл и его невеста сели на усыпанный пухлыми пушистыми подушками двойной трон из позолоченного дуба.
|
|
|
