 |
Джордж Мартин 3 страница
|
|
|
|
Остальные разместились в высоких креслах с причудливыми резными ручками. На стене позади них с потолка свисали два знамени: башни близнецы Фреев, голубые на сером, и зелёно‑ бело‑ жёлтый триколор Баттервеллов.
На лорда Фрея была возложена обязанность вести тосты.
– За короля! – просто начал он.
Сир Глендон протянул свой кубок над миской с водой. Дунк чокнулся с ним, с сиром Ютором и с остальными. Они выпили.
– За лорда Баттервелла, нашего любезного хозяина, – провозгласил Фрей следующий тост. – Пусть Отец дарует ему долгую жизнь и много сыновей.
Они опять выпили.
– За леди Баттервелл, девственную невесту. Да благословит Мать её ребёнком. – Фрей улыбнулся дочери. – Я хочу внука ещё до исхода года. Близнецы подойдут мне ещё больше, так что взбивай масло хорошенько[15] этой ночью, моя радость.
Смех собравшихся взлетел до потолка, и гости выпили ещё по одной. Красное вино было крепким и сладким.
Затем лорд Фрей сказал:
– За Королевского Десницу Бриндена Риверса. Пусть свет лампы Старицы осветит его путь к мудрости.
Он высоко поднял свой кубок и выпил вместе с Лордом Баттервеллом, его невестой и остальными на помосте. А ниже соли сир Глендон перевернул свой кубок и вылил его содержимое на пол.
– Напрасная трата доброго вина, – заметил Мейнард Пламм.
– Я не пью за братоубийц, – сказал сир Глендон. – Лорд Бладрэйвен колдун и бастард.
– Рождён бастардом, – мягко возразил сир Ютор. – Но король, его отец, признал его перед смертью.
И он потянул из кубка, а за ним сир Мейнард и многие другие в зале. Но многие опустили свои кубки или даже перевернули их, как это сделал Болл. Кубок в руке Дунка внезапно потяжелел. Сколько глаз у Лорда Кровавого Ворона, вопрошала загадка. «Тысяча и один».
|
|
|
Тост следовал за тостом, некоторые провозглашал лорд Фрей, некоторые – другие. Выпили за юного Лорда Талли, сюзерена Лорда Баттервелла, который просил извинить его за отсутствие на свадьбе. Выпили за здоровье Лио Длинного Шипа, Лорда Хайгардена, который, по слухам, болел. Выпили за память доблестно павших. «Айе, – подумал Дунк, припоминая, – я с радостью выпью за них».
Сир Джон Скрипач провозгласил последний тост.
– За моих храбрых братьев! Я знаю, что этой ночью они улыбаются.
Дунк не собирался пить так много, ведь утром его ждал турнир, но кубки наполнялись после каждого тоста, и он внезапно почувствовал жажду. «Никогда не отказывайся от кубка вина или рога эля, – однажды сказал ему сир Арлан. – Может пройти год, прежде чем ты увидишь другой». Было бы неучтиво не выпить за жениха и невесту, и опасно не пить за короля и его Десницу, когда вокруг столько незнакомцев.
К счастью, тост Скрипача был последним. Лорд Баттервелл с трудом поднялся, поблагодарил всех присутствующих и обещал хороший турнир поутру.
– Начнём же пир!
На высокий стол подали молочного поросёнка, зажаренного в перьях павлина, и огромную щуку, покрытую тёртым миндалем. Ни единый кусочек из этого не опустился ниже соли. Вместо поросёнка им досталась солёная свинина, вымоченная в миндальном молоке и хорошо поперченная. Вместо павлина были каплуны, коричневые и хрустящие, нашпигованные луком, травами, грибами и жареными каштанами. Вместо щуки они ели расслаивающиеся ломти белой трески, запечённой в тесте с каким‑ то вкусным коричневым соусом, который Дунк не мог распознать. Кроме того на столе была гороховая каша, репа с маслом, морковь, залитая мёдом, и полежавший белый сыр, который пах так же сильно, как Беннис из Коричневого Щита. [16] Дунк ел вволю, но всё время переживал, досталось ли что‑ нибудь Эггу во дворе. На всякий случай он тайком положил полкаплуна, несколько ломтей хлеба и маленький кусок пахучего сыра в карман своего плаща.
|
|
|
Пока они ели, свирели и скрипки наполняли воздух волшебными мелодиями, а разговор сам собой вернулся к утреннему турниру.
– Сир Фрэнклин Фрей весьма почитается на Зелёном Зубце, – сказал Ютор Андерлиф, который, похоже, очень хорошо знал местных героев. – Вон он на помосте, дядя невесты. Люкаса Нэйланда из Ведьминого Болота, тоже нельзя сбрасывать со счетов, а также сира Мортимера Боггса из Треснутого Когтя. В остальном это будет турнир домашних рыцарей и деревенских героев. Кирби Пимм и Гэлтри Зелёный лучшие из них, хотя ни один из них не сравнится с зятем лорда Баттервелла, Чёрным Томом Хеддлем. Мерзкий человек, доложу я вам. Говорят, он завоевал руку старшей дочери Его Светлости, убив трёх других поклонников, а однажды он выбил из седла Лорда Кастерли Рок.
– Что? Молодого Лорда Тиболта? – спросил Сир Мейнард.
– Нет, старого Седого Льва, того что умер по весне. – Так люди говорили об умерших во время Великой Весенней Хвори. Он умер по весне. Десятки тысяч умерли, включая короля и двух молодых принцев.
– Не забудьте и Сира Бьюфорда Балвера, – сказал Кайл Кот. – Старый Бык зарезал сорок человек на Краснотравном Поле.
– И их число увеличивается с каждым годом, – сказал Сир Мейнард. – Дни Балвера прошли. Посмотрите на него – за шестьдесят, толстый и рыхлый, а его правый глаз считай, что слеп.
– Не утруждайте себя поисками чемпиона в этом зале, – произнёс голос за спиной у Дунка. – Вот он я, сиры. Насладите свой взор.
Дунк повернулся и обнаружил Джона Скрипача стоящего позади него с полуулыбкой на губах. У его белого дублета были даговые, отделанные красным атласом рукава, [17] их кончики свисали ниже колен. Тяжёлая серебряная цепь висела у Скрипача на груди, с вставленными в неё огромными тёмными аметистами, цвет которых сочетался с его глазами. «Эта цепь стоит как всё, что у меня есть».
Щёки сира Глендона раскраснелись от вина, а прыщи пылали.
– Ты кто такой, чтобы так хвастать?
– Меня прозвали Джон Скрипач.
– Ты музыкант или воин?
– Я могу создать сладкую мелодию и копьём и смычком, такое уже случалось. Каждой свадьбе требуется певец, а каждому турниру таинственный рыцарь. Могу я к вам присоединиться? Баттервелл был настолько любезен, что посадил меня на помост, но я предпочитаю компанию моих братьев межевых рыцарей окружению жирных розовых леди и стариков. – Скрипач хлопнул Дунка по плечу. – Будьте хорошим братом и подвиньтесь, Сир Дункан.
|
|
|
Дунк подвинулся.
– Поздновато вы для еды, сир.
– Ерунда. Я знаю, где у Баттервелла кухня. Надеюсь, вино ещё осталось?
Скрипач пах апельсинами и лаймами, с налётом какой‑ то незнакомой восточной приправы. Может быть, мускатный орех. Дунк не мог сказать определённо. Что он знал о мускатных орехах?
– Ваше хвастовство непристойно, – сказал Сир Глендон Скрипачу.
– Правда? Тогда я должен молить вас о прощении. У меня и в мыслях не было обидеть сына Файрболла.
Это немного сбило боевой настрой юноши.
– Вы знаете кто я?
– Сын своего отца, смею надеяться.
– Смотрите, – сказал Сир Кайл Кот, – свадебный пирог.
Шесть поварят втолкнули в зал широкий стол на колёсах. Пирог был коричневого цвета необъятный с корочкой, и из него слышались звуки – писки, верещание и глухие удары. Лорд и Леди Баттервелл с мечом в руках, спустились с помоста ему навстречу. Как только они его надрезали, полсотни птиц выпорхнули наружу и заметались по залу. На других свадебных пирах, где доводилось бывать Дунку, пироги были наполнены лишь дикими голубями или певчими пташками, а здесь были голубые сойки и жаворонки, голуби домашние и дикие, пересмешники и соловьи, маленькие коричневые воробьи и большие красные попугаи.
– Один‑ и‑ двадцать видов птиц, – заметил Сир Кайл.
– Один‑ и‑ двадцать видов птичьего помёта, – сказал Сир Мейнард.
– У вас в сердце нет поэзии, сир.
– А у вас дерьмо на плече.
– Так и надлежит наполнять свадебный пирог, – сопел Сир Кайл, очищая свою тунику. – Этот пирог символизирует брак, а настоящий брак включает в себя множество вещей – радость и печаль, боль и наслаждение, любовь и страсть, и верность. Так что множество видов птиц весьма уместно. Ни один мужчина не знает, что новая жена принесёт ему.
|
|
|
– Свою щель, – сказал Пламм, – иначе какой во всём этом смысл?
Дунк вылез из‑ за стола.
– Мне надо подышать воздухом. – Говоря откровенно, ему надо было помочиться, но в такой изысканной компании учтивей было отпроситься на воздух. – Молю извинить меня.
– Возвращайтесь поскорее, сир, – сказал Скрипач. – Вот‑ вот начнут выступать жонглёры, и вы уж точно не захотите пропустить постельный ход.
Снаружи ночной ветер хлестнул Дунка, словно язык гигантского зверя. Хорошо утоптанная земля, казалось, двигалась у него под ногами… а, может, это он качался.
Арена была установлена в центре наружного двора. Трехъярусные деревянные трибуны были возведены вдоль стены, чтобы Лорд Баттервелл и его высокие гости были хорошо укрыты от солнца на своих мягких сидениях. На каждом конце арены находились шатры, где рыцари могли облачиться в свои доспехи, а у входа в шатры поместили стойки с турнирными копьями. Когда ветер на миг заставил взмыть знамёна, Дунк уловил запах побелки на разделительном барьере. Он отправился искать внутренний двор. Он должен отловить Эгга и отправить мальца к распорядителю игр, чтобы тот включил его в список участников. Таковы обязанности оруженосца.
Белостенный Замок был ему незнаком, и вскоре Дунк куда‑ то не туда забрёл. Он обнаружил, что стоит возле псарни, когда почуявшие его запах собаки начали лаять и выть. «Они хотят вырвать мне глотку, – подумал он. – А может им хочется каплуна в моём плаще». Он прошёл вдвое большее расстояние в обратную сторону и миновал септу. Мимо, задыхаясь от смеха, пробежала женщина, какой‑ то лысый рыцарь пытался её преследовать. Мужчина постоянно падал, так что женщине пришлось вернуться и помочь ему. «Мне стоило бы зайти в септу и помолиться Семерым о том, чтобы они сделали этого рыцаря завтра моим первым соперником», – подумал Дунк, но это было бы нечестиво. «Что мне на самом деле нужно, так это помочиться, а не помолиться». Он обнаружил заросли кустов невдалеке под бледной каменной лестницей. Это подойдёт. Он на ощупь пробрался в центр зарослей и расшнуровал штаны. Его мочевой пузырь был переполнен, и казалось, что струя никогда не закончится.
Где‑ то наверху открылась дверь. Дунк услышал шаги по ступеням и шкрябанье сапог по камню.
– …плутовской пир представили вы нам. Без Злого Клинка…
– Злого Клинка мы поимеем, – настаивал знакомый голос. – Бастардам нельзя доверять, даже ему. Несколько побед быстренько перенесут его через воду.
Лорд Пик. Дунк задержал дыхание… и струю.
– Легче болтать о победах, чем одерживать их. – У этого говорившего голос был пониже, чем у Пика, рокочущий бас с ноткой раздражения. – Старик Молококровный ожидал, что у парня он будет, и остальные тоже. Беззаботные слова и шарм этого не заменят.
|
|
|
– А дракон сможет. Принц настаивает, что он проклюнется из этого яйца. Ему это приснилось, так же как когда‑ то приснилась смерть его братьев. Живой дракон принесёт нам любые мечи, которые мы пожелаем.
– Дракон – одно дело, а сны – другое. Уверяю вас, что Кровавый Ворон‑ то не спит. Нам нужен воин, а не сновидец. Сын ли своего отца этот мальчик?
– Исполните свою часть дела, как обещали, и позвольте мне беспокоиться об этом. Как только мы заполучим золото Баттервеллов и мечи Фреев, к нам присоединится Харренхолл, а затем и Бракены. Отто знает, что у него нет надежды устоять…
Голоса затихали по мере того, как говорившие удалялись. Дунк опять пустил струю, затем встряхнул член и зашнуровал штаны.
– Сын своего отца, – пробормотал он. О ком они говорили? О сыне Файрболла?
К тому времени, как он выбрался из‑ под лестницы, два лорда были уже на другом конце двора. Он чуть было не закричал им вслед, в надежде увидеть их лица, но решил всё же этого не делать. Он был один и безоружен, к тому же наполовину пьян. Может быть больше, чем наполовину. Он немного постоял нахмурившись, а затем отправился обратно в зал.
Внутри уже подали последнюю перемену блюд, и началось веселье. Одна из дочерей Лорда Фрея очень дурно играла на большой арфе «Два сердца бьются как одно». Жонглёры метали друг в друга горящие факелы, а акробаты кувыркались в воздухе. Племянник лорда Фрея затянул «Медведь и Прекрасная Дева», и Сир Кирби Пимм стал отбивать такт деревянной ложкой по столу. Им стали подпевать и вскоре весь зал ревел:
Жил‑ был медведь, косолапый и бурый!
Страшный, большой и с мохнатою шкурой!..
С лицом в луже вина Лорд Кэсвелл уснул за столом, а Леди Вирвел принялась рыдать, хотя никто так и не понял, что её так расстроило.
Вино продолжало течь рекой. Забористое красное арборское уступило место местным сортам, по крайней мере, так заявил Скрипач;
Дунк, честно говоря, не ощутил разницы. Подали пряное вино, и он решил, что должен пропустить один кубок. Может пройти год, прежде чем я попробую другой. Другие межевые рыцари – все славные ребята – завели разговор о женщинах, которых они познали. Дунк стал воображать, чем этой ночью занимается Танселль. Он знал, где пребывает Леди Роанна – в постели Замка Холодного Рва, а старый Сир Юстас лежит подле неё и храпит в усы – потому о ней он старался не думать.
«Вспоминают ли они меня хоть иногда? » – подумалось ему.
Его меланхолические размышления были грубо прерваны труппой разрисованных карликов, которые внезапно выскочили из брюха деревянной свиньи на колёсиках и начали гоняться вокруг столов за шутами Лорда Баттервелла, лупя их надутыми свиными пузырями, которые производили неприличные звуки при каждом ударе. Это была самая смешная вещь, которую Дунк видел в своей жизни, и он смеялся до упаду вместе со всеми остальными. Сыну Лорда Фрея так понравилось преставление, что он присоединился к нему и стал избивать гостей пузырём, одолженным у карлика. Ребёнок обладал самым отвратительным смехом, который Дунк когда‑ либо слышал, это пронзительное икающее повизгивание раздражало настолько, что Дунку захотелось перекинуть мальчишку через колено или швырнуть в какой‑ нибудь колодец. Если он ударит меня, я возможно так и поступлю.
– А вот и малец, который сотворил эту свадьбу, – сказал Сир Мейнард, когда безбородый сорванец пробежал мимо.
– Как так? – Скрипач поднял пустой кубок и подбежавший слуга наполнил его.
Сир Мейнард бросил взгляд на помост, где невеста кормила вишнями своего мужа.
– Его светлость не будет первым, кто намажет маслом это печеньице. Говорят, его невеста была пропорота поварёнком в Близнецах. Она встречалась с ним тайком на кухне, пока, однажды ночью, её братишка не проследил за ней. Когда он увидел их, превратившихся в зверя с двумя спинами, он испустил такой вопль, что примчались повара и стражники и обнаружили миледи и её кастрюльного мальчика, совокупляющимися на мраморной плите, на которой повар обычно месил тесто. Оба голые, как в день наречения, и покрыты мукой с ног до головы.
«Этого не может быть, – подумал Дунк. – Лорд Баттервелл владеет обширными землями и его казна полна жёлтого золота. Зачем ему жениться на девушке, которую уже запачкал кухонный мальчишка, да ещё отдавать драконье яйцо, отмечая это? Фреи из Переправы не знатнее Баттервеллов. Они владеют мостом вместо коров, вот и вся разница. Лорды. Кто может их понять? » Дунк бросил в рот пару орехов и ещё раз задумался о том, что он подслушал, пока мочился. Дунк‑ пьяница, что же ты слышал? Он выпил ещё один кубок пряного вина, ибо первый пришёлся ему по вкусу. Затем он положил голову на сложенные руки и прикрыл глаза, всего лишь на одно мгновение, чтобы они отдохнули от дыма.
* * *
Когда он их открыл, половина гостей была на ногах и орала: «В постель! В постель! » Они производили такой рёв, что пробудили Дунка от сладких грёз об Тансель Слишком Высокой и Красной Вдове. «В постель! В постель! » – ворвалось в его сон, и Дунк сел и протёр глаза.
Сир Фрэнклин Фрей, держа невесту в руках, шёл по проходу, а мужчины и мальчишки толпились вокруг него. Леди за высоким столом окружили Лорда Баттервелла. Леди Вирвел, оправившаяся от своего горя, пыталась стянуть Его Светлость с кресла, в то время как одна из его дочерей расшнуровывала его сапоги, а какая‑ то женщина из Фреев срывала с него тунику. Баттервелл, смеясь, слабо отбивался от них. «Он пьян», – подумал Дунк, а сир Фрэнклин был гораздо пьянее… настолько пьян, что он почти уронил невесту. До того как Дунк успел понять, что происходит, Джон Скрипач заставил его подняться.
– Сюда! – прокричал он. – Пусть великан понесёт её!
Когда он пришёл в себя, оказалось, что он уже взбирается по башенной лестнице с невестой, извивающейся в его руках. Как он умудрялся держаться на ногах, было выше его понимания. Девушка и не думала лежать спокойно, а окружившие их со всех сторон мужчины, стягивали с невесты одежду и отпускали сальные шуточки о посыпании мукой и взбивании теста. Карлики тоже не заставили себя ждать, они мельтешили вокруг ног Дунка, кричали, смеялись и лупили его своими пузырями по икрам. Всё, что он мог сделать – это стараться не перелететь через них.
Дунк понятия не имел, как найти спальню Лорда Баттервелла, но другие мужчины толкали и пихали его, пока он, наконец, не попал туда. Хихикающая, раскрасневшаяся невеста к тому времени была уже практически голой, если не считать чулка на левой ноге, который каким‑ то чудом пережил восхождение. Дунк тоже был покрыт румянцем и вовсе не от физических усилий. Его возбуждение было легко заметить, но, к счастью, все смотрели только на невесту. Леди Баттервелл была ничем не похожа на Тансель, но одна извивающаяся красотка в его руках навела его на мысли о другой. «Тансель – Слишком Высокая было её имя, но она не была слишком высокой для меня». Он засомневался, встретит ли он её ещё раз. Были ночи, когда ему казалось, что он её выдумал. «Нет, балда, ты лишь выдумал, что ты ей нравился».
Спальня Лорда Баттервелла оказалось большой и богато обставленной. Мееринские ковры покрывали пол, сотня ароматических свечей горели в углах и нишах, а набор блюд, изукрашенных золотом и драгоценными камнями, стоял у двери. Была даже отдельная уборная в алькове наружной стены.
Когда Дунк уронил невесту на брачное ложе, карлик запрыгнул к ней и ухватил за грудь. Девушка испустила вопль, мужчины зашлись в хохоте, а Дунк схватил карлика за воротник и оттащил от леди. Он нёс маленького человечка через комнату, намереваясь выкинуть за дверь, и тут он увидел яйцо дракона.
Лорд Баттервелл поместил его на чёрной вельветовой подушке на вершину мраморного постамента. Оно было гораздо больше куриного яйца, хотя и не такое большое, как он представлял. Изящные красные чешуйки покрывали его поверхность, сверкая, как драгоценные камни в свете ламп и свечей. Дунк выронил карлика и взял яйцо в руки, просто, чтобы хоть на один миг почувствовать, что это такое. Оно было намного тяжелее, чем он представлял. Им можно разбить человеческую голову и не повредить скорлупу. Красная чешуя была такой гладкой, толстой и плотной, а когда он поворачивал яйцо в руках, казалось, что оно мерцает. «Кровь и пламя», – подумал он, но на нём были и золотые крапинки, и тёмные, как ночь, завитки…
– Эй, ты! Что это вы делаете, сир?
Рыцарь, которого он не знал, свирепо глядел на него. Большой мужчина с угольно‑ чёрной бородой – но Дунка заставил замереть не грозный вид, а голос – низкий, преисполненный гнева.
«Это был он, человек с которым разговаривал Пик», – понял Дунк, пока мужчина повелел:
– Положите на место. Я попросил бы вас держать свои жирные пальцы подальше от сокровища Его Светлости, иначе, клянусь Семерыми, вы горько пожалеете.
Рыцарь был далеко не так пьян, как Дунк, так что было разумно прислушаться к его словам. Он очень осторожно положил яйцо обратно на подушку, и вытер пальцы о рукава.
– Я не хотел ничего дурного, сир. – «Дунк, болван, тупой, как баран».
Он протиснулся мимо чернобородого рыцаря и вышел из комнаты.
Лестничной колодец был наполнен радостными криками и девичьим смехом – это женщины несли Лорда Баттервелла к своей невесте. Дунку совершенно не хотелось с ними столкнуться и он вдруг понял, что вместо того чтобы идти вниз, он оказался на крыше башни и глазеет на звезды у него над головой и на тускло мерцающий в лунном свете бледный замок под ними.
От вина у него начала кружиться голова, и он прислонился к перилам. «Не заболел ли я? Зачем я потрогал драконье яйцо? » Он вспомнил кукольное представление Тансели и деревянного дракона, с которого начались все беды в Эшфорде. Эти воспоминания как всегда пробудили в нём чувство вины. «Хорошие люди погибли, чтобы спасти ступню межевому рыцарю. В этом не было смысла и никогда не будет. Это должно было послужить тебе уроком, болван. Таким, как ты, нельзя связываться с драконами и их яйцами».
– Выглядит, будто сделано из снега.
Дунк обернулся. Разодетый в шелка и золото Джон Скрипач стоял позади него и улыбался.
– Что сделано из снега?
– Замок. Весь этот белый камень в лунном свете. Вы когда‑ нибудь были к северу от Перешейка, Сир Дункан? Говорят, там бывает снег даже летом. Вы когда‑ нибудь видели Стену?
– Нет, милорд. – «Чего это он завёл разговор о Стене? » – Это то, куда мы направлялись, Эгг и я. На север, в Винтерфелл.
– Если так, то я могу к вам присоединиться. Вы можете указать мне путь.
– Путь? – нахмурился Дунк. – Это прямо на Королевском Тракте. Если вы будете держаться тракта и двигаться на север, то проскочить не сможете.
Скрипач засмеялся.
– Полагаю, что нет… хотя вы будете удивлены, мимо чего порой проскакивают люди. – Он подошёл к перилам и оглядел замок. – Говорят эти северяне настоящие дикари, а их леса полны волков.
– Милорд, зачем вы поднялись сюда?
– Эйлин ищет меня, и мне совершенно не хочется быть найденным. Он становится таким надоедливым, когда выпьет, этот Эйлин. Я заметил, как вы сбежали из спальни ужасов и сбежал за вами. Я выпил слишком много, могу вас уверить, но все же недостаточно много, чтобы лицезреть Баттервелла нагишом. – Он одарил Дунка загадочной улыбкой. – Вы мне снились, сир Дункан. Ещё до того как я вас встретил. Когда я увидел вас на дороге, я сразу узнал ваше лицо. Это было… словно встретить старого друга.
У Дунка появилось страннейшее чувство, будто это всё с ним уже было.
– Вы снились мне, – сказал он. – Мои сны не такие как ваши, сир Дункан. Мои – правдивы.
– У вас был сон обо мне? – сказал он слишком густым от вина голосом. – Какого рода сон?
– Я грезил, – сказал Скрипач, – вы были в белом с ног до головы, а длинный белый плащ струился с ваших широких плеч. Вы были Белым Мечом, Присягнувшим Братом Королевской Гвардии, величайшим рыцарем во всех семи королевствах, и вы жили лишь, чтобы защищать и служить на благо своего короля. – Он положил руку Дунку на плечо. – Вам грезилось тоже самое, я знаю.
Это была правда. В тот первый раз, когда старик разрешил ему подержать его меч.
– Каждый мальчик мечтает служить в Королевской Гвардии.
– Но только семеро мальчиков одевают белый плащ, когда вырастут. Хотите ли вы быть одним из них?
– Я? – Дунк стряхнул руку лордёныша, ибо она начала сдавливать ему плечо. – Может быть. А может, и нет. – «Рыцари Королевской Гвардии служили пожизненно и клялись не иметь жены и не владеть землями. А может я всё же встречу Тансель. Почему бы мне не обзавестись женой и сыновьями? » – Не имеет значения, о чём я мечтаю. Только король может сделать рыцаря Королевским Гвардейцем.
– Полагаю, это означает, что мне придётся занять трон. Хотя я с гораздо большим удовольствием научил бы вас играть на скрипке.
– Вы пьяны.
Ворона ворону на черноту попеняла.
– Восхитительно пьян. Вино делает любую вещь возможной, сир Дункан. По‑ моему, вы будете хорошо смотреться в белом, но если вам не нравиться этот цвет, возможно, вы предпочитаете стать лордом?
Дунк рассмеялся ему в лицо.
– Нет, я скорее отращу огромные голубые крылья и улечу. Вероятность того и другого приблизительно одинакова.
– Вы надсмехаетесь надо мной. Истинный рыцарь никогда бы не стал надсмехаться над своим королём. – Скрипач действительно выглядел очень обиженным. – Надеюсь, вы больше станете доверять моим словам, когда увидите, как появится дракон.
– Появится дракон? Живой дракон? Где? Здесь?
– Мне снилось это. Этот бледный белый замок, вы, дракон, вылупляющийся из яйца. Мне приснилось всё это, как когда – то приснились мои братья, лежащие мёртвыми. Им было двенадцать, а мне только семь, так что они посмеялись надо мной, а потом умерли. Теперь мне два‑ и‑ двадцать, и я верю своим снам.
Дунк вспомнил другой турнир, вспомнил, как он шёл под лёгким весенним дождём с другим принцем. «Мне снились вы и мёртвый дракон, – говорил ему брат Эгга Дэйрон. – Могучий зверь, огромный, с такими большими крыльями, что они могли покрыть весь луг. Он упал на вас, но вы были живы, а дракон мёртв». И он пал, несчастный Бэйлор. [18] Сны слишком ненадёжная почва для строительства планов.
– Как скажете, милорд, – сказал он Скрипачу. – Прошу извинить меня.
– Куда вы идёте, сир?
– В постель, спать. Я пьян как пёс.
– Будьте моим псом, сир. Ночь полна обещаний. Мы можем повыть вместе и разбудить богов.
– Что вы от меня хотите?
– Ваш меч. Я сделаю вас своим человеком и возвеличу. Мои сны не лгут, сир Дункан. Вы получите этот белый плащ, а я должен получить яйцо дракона. Я должен, мои сны это ясно показали. Возможно, из яйца вылупится, или…
Позади них кто‑ то резко распахнул дверь.
– Он здесь, мой лорд.
Пара стражников появились на крыше, а за ними Лорд Гормон Пик.
– Гооорми, – растягивая звуки, произнёс Скрипач. – В чём дело? Что вы делаете в моей спальне, мой лорд?
– Это крыша, сир, вы выпили слишком много вина. – Лорд Гормон сделал резкий жест, и стражники выступили вперёд. – Позвольте нам помочь вам добраться до кровати. Прошу вас вспомнить, что поутру вас ждёт турнир. Кирби Пимм может оказаться опасным противником.
– Я надеялся сразиться с добрым сиром Дунканом.
Пик бросил на Дунка недружелюбный взгляд.
– Возможно, попозже. В первой схватке вам выпал Кирби Пимм.
– Этот Пимм должен пасть! Все они должны пасть! Таинственный рыцарь торжествует над своими противниками, и восхищение сопровождает его.
Стражник взял Скрипача за руку.
– Сир Дункан, похоже мы должны разлучиться, – крикнул он пока ему помогали спуститься по ступеням.
Только лорд Гормон остался на крыше с Дунком.
– Межевой рыцарь, – прорычал он, – твоя мать не учила тебя не совать руку в пасть дракона?
– Я не знал своей матери, милорд.
– Это кое‑ что объясняет. Что он пообещал тебе?
– Титул лорда. Белый плащ. Большие голубые крылья.
– Вот тебе моё обещание: три фута холодной стали в твоём животе, если когда‑ либо упомянёшь хоть словом о том, что сейчас произошло.
Дунк потряс головой в надежде прояснить разум. Не похоже, чтоб это помогло. Тогда он перегнулся в поясе и его вырвало.
Блевотина забрызгала сапоги Пику, и лорд разразился проклятьями.
– Межевые рыцари, – воскликнул он с отвращением. – Вам здесь не место. Ни один истинный рыцарь не будет настолько невоспитан, чтобы заявиться неприглашённым, но вы межевые твари…
– Мы нежеланны нигде, но оказываемся везде, милорд.
Вино сделало Дунка смелым, в другой раз он бы попридержал язык. Он вытер рот тыльной стороной ладони.
– Постарайтесь запомнить, что я вам сказал, сир. В противном случае вам не поздоровится.
Лорд Пик стряхнул блевотину с сапог и удалился. Дунк снова прислонился к перилам и принялся прикидывать, кто безумнее – Лорд Гормон или Скрипач.
К тому времени, когда он нашёл обратную дорогу в зал, из его компаньонов там остался лишь сир Мейнард Пламм.
– У неё осталась хотя бы мука на сосках, после того как вы сорвали с неё подштанники? – поинтересовался он.
Дунк потряс головой, налили себе ещё один кубок вина, пригубил, и решил что он и так уже достаточно пьян.
* * *
Стюард Баттервелла выделил комнаты в замке для лордов и леди, и кровати в казармах для их свиты. Остальным гостям предоставлялся выбор: или соломенные тюфяки в подвале, или поставить свои шатры на небольшом клочке земли под западной стеной. Скромная парусиновая палатка, которую Дунк приобрёл в Каменной Септе, была далеко не шатром, но худо‑ бедно защищала от солнца и дождя. Некоторые его соседи всё ещё бодрствовали, шёлковые стены их шатров сияли, словно цветные фонари в ночи. Из голубого шатра с подсолнухами слышался смех, а из другого, в красно‑ белую полоску, звуки любви. Эгг поставил их палатку немного поодаль от остальных. Мейстер и обе лошади были стреножены, а оружие и доспехи Дунка аккуратно уложены у стены. Он протиснулся в палатку и обнаружил своего оруженосца сидящего со скрещенными ногами над свечой, его голова сияла, а сам он внимательно изучал какую – то книгу.
– Чтение книг при свете свечи сделает тебя слепым.
Чтение продолжало оставаться тайной для Дунка, хотя парень и пытался его учить.
– Мне нужен свет свечи, чтобы различать слова, сир.
– А в ухо не хочешь? Что это за книга?
|
|
|
