 |
Во что обходится обед горожанина
|
|
|
|
Во что обходится обед горожанина
Существует общеизвестное понятие – круговорот азота. Вы знаете, как это схематически выглядит. На зеленом лугу изображена корова, над ней небо, полное азота, под ней жирная земля, полная органических веществ и микроорганизмов. Микроорганизмы разными способами приготовляют азотную пищу для растений. Все компоненты на схеме соединены стрелками, а на светлом фоне неба и темном фоне подземелья выведено несколько объединяющих формул.
Такова одна из картинок, что остаются нам в память о школьных учебниках.
Какое благоприятное впечатление! Как складно все устроено! И как просто! В самом деле, не напоминает ли это циркуляцию воды в закрытой отопительной системе – от нагревателя к батареям и обратно?
Но цифры агрохимиков говорят, что при интенсивном земледелии цикл азота не должен радовать. Увозя с полей урожаи, которые должны кормить современное население, мы превращаем круговорот в нечто гораздо менее приятное. В свертывающуюся спираль.
Дело в том, что не всякий азот кормит растение. Дерево и сахар имеют одинаковый состав, замечает известный русский химик и агроном А. Н. Энгельгардт, но ведь мы не можем питаться деревом. Растения усваивают только минеральные, растворимые в воде соединения, все остальные для них «деревянны». Можно лишь пожалеть, что не наоборот. В пахотном слое средней почвы азота всегда много, на десятки и сотни урожаев, а растворимых соединений – хватило бы хоть на один. Удобоваримый азот медленно накапливается и быстро исчезает. Среди других видов почвенного питания он наименее «лежкий». Дождь, несущий растениям жизнь, одновременно обрекает их на полуголодное существование, потому что вымывает из почвы соли азота. Хотя усвояемые фосфор и калий тоже растворимы в воде, их сохранность обеспечена более надежными «замками»: они обычно вступают в соединение с железом, алюминием и становятся не такой уж легкой добычей воды.
|
|
|
Но мы забыли про мириады «азотных работников». Они, как сказано, умеют упрощать сложные органические вещества, в которых азот «не укусишь», минерализовать их. Даром, что ли, щепотка почвы содержит не меньше микроорганизмов, чем людей на земле? Нет, не даром. Микроорганизмы, и никто другой, приготовили полный котел питательных веществ, из которого веками и тысячелетиями беспрерывно кормился весь растительный и животный мир, в том числе и человек…
– Что толку вспоминать про этот котел? – урезонивали оппонентов агрохимики. – Куда полезнее вспомнить, что еще натурфилософы одну из причин упадка древних цивилизаций видели в концентрации населения, в образовании громадных городов – Вавилона, Карфагена, Рима, Афин и других. Позднее Буссенго и Либих писали, что «Рим выбросил плодородие Сицилии в свою канализацию». С тех времен и по сей день города выкачивают из земли питательные вещества в значительно больших количествах, чем удается вернуть их обратно естественным путем. Каждый обед горожанина – безвозвратная потеря для той земли, из которой этот обед взят. И размеры потерь так велики, что возместить их можно только искусственным путем, то есть внесением в почву минеральных удобрений…
– Натурфилософы!.. Римская империя!.. Что мы им, что они нам?.. – распалялись агробиологи. – Отцы агрохимии Буссенго и Либих не видели другого выхода, кроме установления купеческих отношений с землей: ты нам хлеб, мы тебе соль. Наивно! Они не знали толком, как делается плодородие. Они не знали об азотобактере – свободноживущем микроорганизме, который переносит азот из атмосферы в почву. Они многого не знали. Сейчас сельское хозяйство располагает и азотобактером и другими живыми удобрениями. Микробиологи умеют их выделять и размножать, так что земледелец может искусственно заселять полезными бациллами свои поля. Живые удобрения повысят плодородие почвы. Агротехника должна создавать условия для работы полезных микроорганизмов. Почва должна хорошо проветриваться (иметь комковатую структуру, на чем настаивал академик Вильямс), не быть кислой и так далее. Надо руководить плодородием матери‑ земли так, как делает это сама природа. Бактерии плюс естественные, органические удобрения – навоз, торф, компосты – вот генеральный путь земледелия. Минеральные же, искусственные удобрения допускается применять как дополнительное, но не основное средство получения высоких урожаев.
|
|
|
Авторитеты и заклятья
…Агрохимики столько раз выслушивали своих противников, что в конце концов махнули рукой. Где факты за всеми их красивыми словами? Где количественные оценки? Спорить без того и другого – себя не уважать. Ведь значимость азотобактера и других полезных микробов почвы – в конечном счете вопрос количества. Количества!
Есть люди, способные руками гнуть трубы. Такие работники, видимо, представили бы интерес для производства в случае нехватки трубогибочных станков. Но чтобы сказать, будет ли от этого толк, надо учесть, сколько людей обладает такими способностями и в каких условиях они могут работать.
Азотобактер не проявил себя таким плодовитым, как другие виды бактерий. Требования же к условиям существования предъявил высокие. Он резко снижает свою активность при похолодании, не выносит даже умеренной кислотности почвы.
Но у азотобактера были верные друзья. Они убедили кого надо в необходимости построить завод бактериальных удобрений и начать производство азотобактера в промышленных масштабах. И построили, и начали.
Выпускается он и сейчас. Хотя за много лет никто так и не мог с уверенностью сказать, приносит ли он вообще пользу сельскому хозяйству, а если да, то какую именно.
«Азотобактерин, – пишет доктор биологических наук Е. Н. Мишустин, – нередко не дает никакого эффекта. Это вполне понятно, так как азотобактер – действующее начало азотобактерина – предъявляет высокие требования к почве и при неблагоприятных условиях быстро погибает. В положительных случаях прибавки урожая от действия азотобактерина невелики».
|
|
|
Это не значит, конечно, что со временем положение не изменится. Но пока азотобактер остается сомнительным помощником земледельцев.
Не слишком утешительные сведения поступают и о других микробах – добытчиках азота. Еще совсем недавно считалось, например, что после отмирания микроорганизмов их останки быстро минерализуются и растения получают азотную пищу. Более тщательные исследования рассеяли эти надежды. Агрохимики точно подсчитали, что через год растения могут взять всего лишь 10 процентов азотного «наследства» бактерий. Потом степень минерализации бактерий падает до пяти, до двух процентов. Вообще надо сказать, что строгие ревизоры – агрохимики – во время одной из последних инвентаризаций почвенного азота вскрыли источники крупных потерь. Некоторые группы бактерий разлагают погибших животных и растения, так что азот освобождается от химической связи и улетает в воздух, откуда его приходится потом с великими трудностями извлекать. Это было известно давно. Однако никто не подозревал, что до 30 процентов азотных удобрений пропадает из‑ за вредных микроорганизмов. Они нас обкрадывают самым беззастенчивым образом! Факт этот впервые установлен Федором Васильевичем Турчиным.
…Нет‑ нет, уверяли цифры агрохимиков, если вы намерены кормить растущее население планеты, вам придется распрощаться с иллюзиями, будто почвенные микробы заметно облегчат проблему азотного голода. Распрощаться, во всяком случае, до тех пор, пока о них не станет известно что‑ то существенно новое.
Последнее замечание важно, особенно в свете недавних открытий ленинградских микробиологов. Открытия эти убеждают по крайней мере в том, что тост «за покойную почвенную микробиологию», предложенный как‑ то на банкете видным нашим ученым, преждевремен. Живые ресурсы плодородия не могли быть исчерпаны хотя бы потому, что большинство почвенных организмов до сих пор остается неизвестным.
|
|
|
Но все же это ресурсы будущего, и кто знает, насколько близкого.
Что же остается? Навоз.
Эта рекомендация «органиков» бесспорна. В доказательство того, что «хороший хозяин и без отравления почвы химией» может получать из года в год завидные урожаи, они приводят примеры – поля, где на гектар вносилось до 40 тонн навоза. Агрохимики в ответ лишь пожимали плечами: ни одна страна в мире не может дать своим полям такую норму.
Как компромиссный вариант было предложено перемешивать «органику» с «неорганикой», то есть почву, торф или навоз с минеральными солями, и смесь эту вносить на поля. Компромиссным вариантам свойственно обаяние практичности и умудренной осторожности. Возможно, именно поэтому органо‑ минеральные компосты получили широкое распространение.
Однако с агрохимиками никогда не удавалось договориться по‑ хорошему. Цифры всегда им были дороже добрых отношений. На сближение с агробиологами через компосты они не пошли и компостов не признали. Это было им свойственно. «Минеральные агрохимики» не признавали авторитетов даже «во времена, когда заклятья еще помогали» (братья Гримм).
Агрохимики не признавали навозно‑ земляных компостов. За рубежом органо‑ минеральные удобрения продаются в виде пакетиков, перевязанных ленточками, и применяются в основном для выращивания цветов и других привилегированных садово‑ огородных культур. У нас же они предназначались для удобрения больших площадей в колхозах.
Агрохимики возмущались:
– Скальпировать ночву на огромных участках, чтобы смешать ее с минеральными солями, – какая нелепость! Компосты – такое же распространенное и такое же необоснованное средство оказания помощи росту растения, как бритье головы – средство для поддержания густоты редеющих волос. Хотя бритье никого не спасло от облысения, средство это пользуется всемирным авторитетом.
Вся питательная ценность компоста заключена в минеральных солях. Зачем же к ним что‑ то добавлять?
И агрохимики доказали, что компостирование не только не повышает питательной ценности минеральных солей, но даже понижает ее.
|
|
|
