Старая головоломка

Вот теперь, напомнив в общих чертах историю вопроса, можно перейти к ее неожиданному продолжению, которое связано с работами профессора Федора Васильевича Турчина.

На Долгопрудной застать его мне не удалось. Не видел я его и в последующие несколько месяцев. Все это время он был в заграничных командировках, а редкие дни в Москве отдавал лаборатории, семье, главкам.

Встреча наша состоялась в зале Научного института удобрений и инсектофунгицидов имени Я. В. Самойлова, где заседал ученый совет. Сам этот зал, круглый, с крутым амфитеатром скамей, и обстановка напряженного внимания напомнили мне знаменитые диспуты агрохимиков с агробиологами в Химическом корпусе Тимирязевки. Тем более что среди присутствующих я увидел кое‑ кого из участников тех битв.

Один из них – профессор Андрей Васильевич Соколов – сидел прямо против меня.

– Расскажу я вам сказку про генерала, свиту его и про камень, который лежал на дороге, – так начиналась его речь, знаменовавшая переход агрохимиков от долголетней активной обороны к наступлению. – Остановился генерал против камня и говорит: «Господа, камень пищит! » – «Так точно, ваше превосходительство, – отвечает с почтением свита, – пищит». – «Да разве камень пищит? » – «Никак нет, ваше превосходительство, не пищит камень…»

Аудитория хорошо представляла себе эту сказку в лицах.

Правда, тогда, в 1954 году, никто не мог предположить, что «генерал» еще долго будет носить погоны, командовать и делать бесподобные открытия в разных областях сельскохозяйственной науки и практики…

О, если б кто‑ нибудь из «крайних» агробиологов сидел сейчас в зале! Торжество или недоумение, злорадство или растерянность испытывал бы он, услышав, что сообщил ученому совету один из самых крупных, самых «минеральных» агрохимиков?

Это был невысокий, крепкого сложения человек, с лицом запорожского казака. Я взял тогда себе на заметку спросить, не оттого ли он Турчин, что предки его ходили «на Туречину», да потом забыл.

Говорил он мало. Все выступление состояло из коротких замечаний к таблицам, в которых колонки цифр рассказывали о результатах опытов. Множества опытов.

Когда он закончил, ответил на несколько вопросов и, приставив к стене указку, собирался покинуть кафедру, из зала кто‑ то осторожно, негромко спросил:

– Так что же, Федор Васильевич, выходит, Буссенго ошибался?

Зал притих. Вопрос был бесстыдно прямолинеен, и все ждали, пойдет ли Турчин на попятную.

– У него не было тех средств физико‑ химического анализа, которыми сейчас располагаем мы.

Турчин никогда на попятную не шел.

Профессор Турчин знал и изучал проблему азота в сельском хозяйстве широко, как Прянишников.

– Нет, он не ученик Прянишникова, – говорит о своем старом друге, соратнике и соседе по даче Андрей Васильевич Соколов. – Он ничей не ученик и не продолжатель. Он – просто Турчин.

Ссылки на Турчина замелькали на страницах отечественных и зарубежных научных изданий. Он в числе трех – пяти крупных авторитетов в области азотных удобрении. Это его исследования установили истинную цену азотным богатствам, оставляемым в почве микроорганизмами.

На протяжении многих лет Турчин проповедовал неизбежность все возрастающего искусственного питания растений азотом. Проповедовал с таким упорством, будто знал, что встретит опасного противника. Однако предвидеть, кто окажется этим «вольнодумцем», профессор не мог никак. По той причине, что «вольнодумцем» оказался он сам.

…Десять лет назад Федор Васильевич занялся клубеньковыми бактериями. Это были самые рентабельные из живых поставщиков «наземного азота», и Турчину, как, впрочем, и многим ученым, хотелось покороче познакомиться с ними.

Открыв в прошлом веке клубеньковые бактерии, Гельригель оставил другим едва ли менее трудную задачу: узнать, как клубеньковые выполняют свой коронный номер. Усвоение атмосферного азота бактериями оставалось, да в известной мере и остается, чудом.

Всем живым нужен азот. Азот – строительный материал жизни. Но есть его, как бифштекс, натуральным – примерно то же, что грызть водосточные трубы для пополнения запасов железа, необходимого организму. А бактерии едят…

Вы замечали, когда, в каких случаях задачка‑ головоломка привлекает ваше внимание? Тогда, когда вам кажется, быть может, даже ошибочно, что вы в силах ее решить. Ученые вернулись к проблеме усвоения свободного азота бактериями по той же причине: им показалось, что они смогут решить ее. В их распоряжение поступил новый способ решения задач. Обычное дело. Как только появляется новый метод измерения, обнаружения и так далее – ученые тотчас принимаются проверять, крепко ли держатся старые истины. И иногда обнаруживают, что не крепко.

Профессор Турчин был среди первых, кто внес комки земли в изысканный мир физико‑ химического анализа. Новые методы отвечали склонности Турчина к предельно возможной точности измерений.

Эта ли склонность влияла на его привычки, или, наоборот, педантизм чистоплотности формировал почерк исследователя – не разберешь, только у него это было – обожание чистоты и тщательности, мытье рук по малейшему поводу, некоторая мнительность, даже особый карман для вещей, «имеющих обращение», – денег там, ключей, билетов… Черта, несколько неожиданная для человека, который работает с двенадцати лет, чтобы существовать, а значит, кем только не был. Одна лишь толевая фабрика могла раз и навсегда воспитать снисходительность к чистоте.

Впрочем, Турчин из тех людей, чья цельность – в неожиданных чертах.