 |
Первая революция 1905 г. 3 страница
|
|
|
|
Героини современных романов, новые «холостые» женщины, переступают зачастую через запреты ходячего кодекса половой добродетели, однако ни автор, ни читатель не рассматривают этих героинь как «порочные типы». Мы любуемся на смелую Магду Зудермана, несмотря на то, что эта девушка совершила ряд «грехопадений». Нас трогает человеческий образ гауптмановской Матильды, хотя перед нами проходит ряд её незаконных связей и хотя она рожает детей от разных избранников сердца[123]. Даже винниченковская Дара[124] не теряет ценности, как человек, от её ненужного поступка с «покупной любовью».
Разве не поступают также большинство мужчин, которых мы, однако, продолжаем «уважать»?
Незаметно для нас самих в нашей психологии уже совершился сдвиг в сторону новой, формирующейся морали, и то, что являлось бы непоправимым «клеймом» для девушки или женщины 50 лет тому назад, мы рассматриваем теперь как явление, не нуждающееся даже в оправдании и прощении. В своё время Жорж Санд приходилось ломать копья за право женщины уйти от законного мужа к свободно избранному любовнику. В фарисейской Англии Трэнт Аллену ещё недавно пришлось брать под свою защиту девушку‑ мать. Но по мере того как женщина становится на свои ноги, как она перестаёт зависеть от отца или мужа, как она бок о бок с мужчиной участвует в социальной борьбе, старый критерий становится непригодным.
Постепенное накопление в женщине общечеловеческих моральных свойств и переживаний приучает нас ценить в ней не представительницу пола, а человека, личность, и былая оценка женщины как самки, гарантирующей супругу законный приплод, сама собою отмирает.
Сначала жизнь приучала нас применять эту мерку только к «великим душам», прощая «свободным художницам», талантам, артисткам, писательницам их проступки против общепринятого кодекса половой морали.
|
|
|
«Но почему такие требования могут выставлять только „великие души“? – спрашивает вполне справедливо Бебель. – Почему того же не могут требовать для себя и другие, „невеликие души“? Если Гёте и Жорж Санд – возьмём только их, хотя многие поступают так же, как они – смели жить, следуя влечению сердца, если любовные переживания Гёте заполняют собою целые тома, с благоговейным восторгом проглатываемые его почитателями и почитательницами, то почему же осуждать в других то, что у Гёте или Жорж Санд вызывает в нас лишь восторг и восхищение? »[125].
Мы уже сами теперь готовы смеяться над лицемерами, которые не пожелали бы пожать руку Сары Бернар за её «безнравственность» или, возмущённые Магдой, покинули бы спектакль. А когда дело идёт о «невеликих душах», мы часто колеблемся в выборе критерия личности и не знаем порою, как отнестись к героиням типа свободной, холостой женщины? Но если б мы в самом деле вздумали применить к этим героиням моральную мерку былых годов, нам пришлось бы отвернуться от наиболее красивых, человечных женских образов современной литературы.
В то время как женщины прошлого, воспитанные в почитании непорочности мадонны, всячески блюли свою чистоту и скрывали, прятали свои эмоции, выдававшие их естественные потребности плоти, характерной чертой новой женщины является утверждение себя не только как личности, но и как представительницы пола. Бунт женщины против однобокости сексуальной морали – одна из наиболее ярких черт современной героини.
Это и понятно. Именно у женщины, носительницы будущего, матери, физиология, в противоположность лицемерно навязываемым ей взглядам, играет несравненно большую роль в жизни, чем у мужчины. Свобода чувства, свобода выбора возлюбленного, возможного отца «её» ребёнка, борьба с фетишем «двойной морали» – такова программа, которую молчаливо проводят в жизнь современные героини – от Ренаты Фукс до Матильды Гауптмана. Типичной чертой женщины прошлого было отречение от власти плоти, ношение «маски непорочности» даже в супружестве. Новая женщина не отрекается от своего «женского естества», она не бежит от жизни и не отстраняет от себя те «земные» радости, какие дарит скупая на улыбки действительность. Современные героини становятся матерями, не будучи замужем, уходят от мужа, любовника, их жизнь может быть богатой любовными перипетиями, и всё‑ таки ни они сами, ни автор, ни современный читатель не сочтут их за «погибшие создания»! В свободных, нелицемерных любовных переживаниях Матильды, Ольги, Май, сокрыта своя этика, быть может более совершенная, чем пассивная добродетель пушкинской Татьяны, чем трусливая мораль тургеневской Лизы…
|
|
|
Такова новая женщина. Самодисциплина вместо эмоциональности, уменье дорожить своей свободой и независимостью вместо покорности и безличности; утверждение своей индивидуальности вместо наивного старания вобрать и отразить чужой облик «любимого», предъявление своих прав на «земные» радости вместо лицемерного ношения маски непорочности, наконец, отведение любовным переживаниям подчинённого места в жизни. Перед нами не самка и тень мужчины, перед нами – личность, «Человек‑ Женщина».
Ⅲ
Но кто же такие эти холостые новые женщины? Как создала их жизнь?
Холостая новая женщина – дитя крупнокапиталистической системы хозяйства. Холостая женщина, не как редкое случайное явление, а как явление массовое, будничное, закономерно повторяющееся, родилась вместе с адским грохотом фабричных машин и призывным гудком заводских мастерских. Та колоссальная ломка в условиях хозяйственной деятельности, какая совершается даже на нашей памяти под влиянием новых и новых побед крупно капиталистического производства, заставляет и женщин в борьбе за существование приспособляться к условиям окружающей действительности. Основной тип женщин находится в тесной зависимости от той исторической ступени развития хозяйства, которую переживает человечество. С изменением условий хозяйства, с эволюцией производственных отношений, изменяется и внутренний облик женщины. Новая женщина могла появиться как тип только с ростом числа наёмных женских трудовых сил.
|
|
|
Полстолетия тому назад на участие женщины в народно‑ хозяйственной жизни смотрели, как на уклонение от нормы, как на нарушение естественного порядка вещей. Даже радикально настроенные умы, даже социалисты искали способов, чтобы вернуть женщину в дом… Сейчас одни лишь заскорузлые в предрассудках и тупом невежестве реакционеры ещё повторяют эти давно превзойдённые и отброшенные положения.
Полстолетия тому назад культурные страны насчитывали в рядах своего самостоятельного населения всего десятки, самое большее сотни тысяч женщин. В настоящее время прирост самодеятельного женского населения опережает рост мужского. Не сотнями тысяч, а миллионами женских трудовых сил располагают сейчас культурные народы. Миллионы женщин наравне с мужчинами толкутся на рабочем рынке, тысячи женщин ведут торговые дела, сотни тысяч имеют профессию, служат науке, искусству. В Европе и Северной Америке до 60 миллионов женщин относятся статистикой к числу самодеятельных. Грандиозное шествие женской самодеятельной армии, какого ещё не видела история!.. И в этой армии более 50 % незамужних, т. е. таких, которые в борьбе за существование вполне предоставлены своим собственным силам, которые не могут по старой привычке женщин прятаться за спину «кормильца»…
Производственные отношения, в течение долгих веков закрепощавшие женщину за домом, за мужчиной‑ кормильцем, неожиданно срывают, с неё ржавые, оковы и, толкая её, слабую, неподготовленную на открытый тернистый путь, затягивают, её в новую петлю – экономической зависимости от капитала. Под угрозой бесприютности, лишений, голода принуждена женщина научиться стоять одна, без поддержки отца или мужа. Женщине приходится наскоро приспособляться к изменившимся условиям своего существования, наспех производить переоценку моральных и житейских «истин», какими снабдили её бабушки доброго старого времени. С удивлением познаёт она всю непригодность того морального багажа, какой дали ей на жизненный путь. Веками воспитанные в ней женские добродетели – пассивность, покорность, податливость, мягкость – оказываются совершенно лишними, непригодными, вредными. Суровая действительность требует от самодеятельных женщин иных свойств; активности, стойкости, решительности, суровости, т. е. тех «добродетелей», которые до сих пор считались принадлежностью только мужчины. Лишённая привычной опеки семьи, выброшенная из родного гнезда на поле житейской и классовой битвы, женщина, принуждена на ходу, среди обступивших её непонятно суровых требований г‑ жи Жизни, перевооружаться, бронировать себя теми психическими свойствами, какими обладает её лучше вооружённый для жизненной битвы товарищ‑ мужчина. В этом спешном приспособлении к новым условиям существования женщина зачастую без критики схватывает и заимствует мужские «правды», которые при ближайшем рассмотрении оказываются «правдами» только буржуазного класса[126].
|
|
|
Современная капиталистическая действительность вообще как бы стремится выковать из женщины тип, по своему духовному складу стоящий несравненно ближе к мужчине, чем женщина прошлого. Это сближение является естественным и неизбежным следствием вовлечения женщин в круговорот народного хозяйства и общественной жизни. Капиталистический мир щадит лишь тех женщин, которые успевают сбросить с себя женские добродетели и усвоить философию борца за существование, присущую мужчинам. «Неприспособленным», т. е. женщинам прежнего типа, нет места в рядах самодеятельных. Потому‑ то и наблюдается своего рода «естественный отбор» среди женщин различных слоёв населения: в разряд самодеятельных всё ещё попадают более сильные, более стойкие и самодисциплинированные натуры. Слабые, внутренне пассивные жмутся к семейному очагу, а если необеспеченность вырывает их из недр семьи, чтобы бросить в водоворот жизни, они безвольно отдаются мутной волне «легальной» или «нелегальной» проституции – вступают в брак по расчёту или идут на улицу… Самодеятельный – это передовой отряд женщин, в котором встречаются представительницы различных социальных слоёв. Но громадное большинство в этом отряде составляют не изящные докторши Лансевеле, не гордые своей материальной независимостью Веры Никодимовны, а миллионы закутанных в серые шали Матильд, миллионы босоногих Татьян‑ рязанских, гонимых нуждою на новую тернистую тропу.
|
|
|
Жестоко ошибаются те, кто верит ещё, будто новая холостая женщина есть плод героических усилий сильных, осознавших себя индивидуальностей. Не индивидуальная воля, не пример смелой Магды или решительной Ренаты создали новую женщину. Перевоспитание психики женщины, её внутреннего, душевного и духовного строя совершается прежде всего и главным образом в социальных низах, там, где под бичом голода идёт приспособление рабочей женщины к резко изменившимся условиям её существования. Они, эти Матильды и Татьяны, не решают никаких проблем, они всеми силами цепляются за прошлое и, только склонясь перед велением бога истории – производительными силами, нехотя вступают на новую дорогу. Бредут с тоскою, с проклятиями, лелея мечту о доме, о приветливом пылающем очаге, о тихих, незатейливых семейных радостях. Кабы свернуть с дороги, кабы вернуться в прошлое!.. Но плотно сомкнулись ряды товарок, и всё дальше от прошлого уносит их женский поток. Приходится приспособиться к душной тесноте, вооружиться для борьбы за своё место, за своё право в жизни. Под властью кирпичного чудовища зарождается и крепнет в женщине рабочего класса сознание своей самостоятельной личности, растёт вера в свои силы… Постепенно, неотвратимо и стихийно идёт процесс накопления новых моральных и духовных свойств в рабочей женщине, необходимых ей, как представительнице определённого класса. И что самое существенное, этот процесс перевоспитания внутреннего облика женщины задевает не единицы только, а массы, широкие, необозримые крути. Единичная воля тонет, исчезает в коллективном усилии миллионов женщин рабочего класса приспособиться к новым условиям жизни. Капитализм и здесь работает на широкую ногу: отрывая сотни тысяч женщин от дома, от люльки, он превращает покорных, пассивных семьянинок, послушных слуг мужа и домашнего скарба в целую внушительную армию борцов за свои и общие права, за свои и общие интересы; он будит протест, он воспитывает волю… Личность женщины закаляется, растёт…
Но горе той работнице, которая поверит в непобедимую силу одиноко стоящей личности! Колесница капитала равнодушно раздавит её. Заставить эту колесницу свернуть с дороги могут только плотно сомкнутые ряды восставших… И рядом с осознанием своей личности, своего права зарождается и прививается новой рабочей женщине чувство коллективности, чувство товарищества. Эмоция, которая лишь слабо развивается у новой женщины других социальных слоёв, – это та основная эмоция, та сфера чувств и мыслей, которая проводит резкую грань между самодеятельными, между холостыми женщинами двух основных общественных классов. Несмотря на то, что качественное отличие от женщин прошлого роднит женщин различных социальных слоёв, несмотря на то, что вступление в кадры самодеятельных перевоспитывает в одном и том же направлении внутренний облик женщины (развивая её самостоятельность, укрепляя личность, расширяя душевный мир её), сфера мыслей и чувств, вытекающая из классового мироощущения и миропонимания, все дальше и дальше уводит друг от друга новых женщин различных социальных ступеней. Среди самодеятельных классовый антагонизм ощущается несравненно отчётливее, чем среди женщин прежнего типа, лишь понаслышке знавших о неотвратимости социальной борьбы. Для самодеятельной, переступившей за порог своего дома, испытавшей на себе всю силу социальных противоречий, принуждённой участвовать активно в борьбе классов, ясная, отчётливая классовая идеология приобретает значение оружия в борьбе за существование. Капиталистическая действительность проводит резкую разграничительную линию между Татьяной Горького и Татьяной Нагродской, она заставляет хозяйку мастерской по своей идеологии стоять значительно дальше от работницы, чем жену‑ «хозяйку» от «доброй соседки» – жены рабочего, она обостряет ощущение социального антагонизма между самодеятельными… Общим между этой категорией женщин – новых по типу – остаётся лишь одно: их качественное отличие от женщины прошлого, те специфические свойства, которые характеризуют самостоятельную, холостую женщину. И те, и другие переживают период «бунта», и те, и другие борются за утверждение своей личности, одни сознательно, «по принципу», другие – стихийно, коллективно, под гнётом неизбежности.
Но в то время как у женщины рабочего класса борьба за утверждение своего права, отстаивание своей личности совпадают с интересами класса, женщины других социальных слоёв наталкиваются на неожиданное препятствие: идеологию своего класса, враждебную перевоспитанию типа женщины. В буржуазной среде «женский бунт» носит гораздо более острый характер, выливается в более рельефную форму и самые душевные драмы новой женщины здесь ярче, красочнее, сложнее[127]. В рабочей среде нет и не может быть остроты коллизий между складывающейся психологией новой женщины и идеологией класса: и то и другое находится в процессе своего формирования, im Werden. Новый тип женщины, внутренне самостоятельной, независимой, свободной, отвечает той морали, какую вырабатывает в интересах своего класса рабочая среда. Рабочему классу для выполнения своей социальной миссии нужна не слуга мужа, не безличная семьянинка, обладающая пассивными женскими добродетелями, а восставшая против всякого порабощения «бунтующая» личность, активный, сознательный и равноправный член коллектива, класса…
Психология новой, самодеятельной холостой по типу женщины отражается на облике её отсталой современницы; черты, вырабатываемые жизнью у женщин самодеятельных, становятся постепенно достоянием и остальных. Что из того, что самодеятельные всё ещё в меньшинстве, что на каждую из них приходится две, даже три женщины былого типа? Самодеятельные женщины дают тон жизни, определяют характерный для данной эпохи образ женщины.
Своей переоценкой моральных и половых норм новые женщины колеблют незыблемость устоев в душе и тех женщин, которые ещё не вступили на новый, тернистый путь… Догматы, державшие женщину в плену у собственного мировоззрения, теряют свою власть над её душою… Анельки Сенкевича тают на наших глазах.
Влияние самодеятельных женщин распространяется далеко за пределы их собственного существования. Они отравляют своей критикой умы современниц, они разбивают старые идолы, они поднимают знамя восстания против тех «правд», какими поколениями жили женщины. Освобождая себя, новые, самодеятельные холостые женщины выпускают на свободу веками закованный дух своих пассивно отсталых сестёр‑ современниц.
Новая женщина вошла в литературу, но ещё далеко не вытеснила героинь прежнего душевного склада, как не вытеснила женщина‑ человек прежнюю женщину‑ жену, резонатор. Тем не менее мы замечаем, что у героинь прежнего типа всё чаще и чаще встречаются свойства и психологические чёрточки, которые вносит в жизнь новая, холостая женщина. Художники слова, вовсе не собираясь давать нам «новый тип», невольно снабжают своих героинь эмоциями и чертами, какие совершенно несвойственны были героиням предыдущего литературного периода[128].
Всего богаче современная литература образами женщин переходного типа, героинями с чертами одновременно и старой и новой женщины. Впрочем, и у сложившихся уже женщин холостого типа идёт ещё трудный процесс претворения новых начал, глушимых традициями и эмоциями прошлого. Власть веков ещё сильна над душою даже новой, даже холостой женщины. Атавистические чувства перебивают и ослабляют новые переживания, отжившие понятия держат в цепких когтях своих рвущийся на свободу дух женщины. Старое и новое находится в душе женщины в постоянной вражде. Современным героиням приходится поэтому вести борьбу на два фронта: с внешним миром и с глубоко сидящими в них самих склонностями их прародительниц.
«Новые мысли уже родились в нас, – говорит Гедвиг Дом, – а старые ещё не отмерли, в нас ещё крепко сидят пережитки прошлых поколений, хотя мы и обладаем уже интеллектом новой женщины, её волевыми стремлениями».
Перевоспитание психики женщины применительно к новым условиям её экономического и социального существования даётся не без глубокой, драматической ломки. Каждый шаг в этом направлении порождает коллизии, совершенно незнакомые героиням прошлого. И эти‑ то конфликты, разыгрывающиеся в душе женщины, начинают постепенно привлекать к себе взор беллетристов, начинают являться источником художественного вдохновения. Женщина из объекта трагедии мужской души превращается постепенно в субъект самостоятельной трагедии…
Доклад о работе среди женщин на Ⅷ съезде РКП(б) [129]
Товарищи! Схема нашей организации была бы неполна, если бы мы не рассмотрели ещё одного вопроса, вопроса о том, как нам включить в число товарищей, борющихся за коммунизм и строящих нашу Советскую республику, весь тот громадный кадр работниц и крестьянок, который сейчас в Советской России играет огромную роль в нашем хозяйстве. Конечно, мне не придётся доказывать вам важность включения женщины‑ работницы и крестьянки в нашу борьбу и строительство. Весь вопрос заключается не в том, надо ли это или не надо, а в том, как это осуществить.
Долгое время наша партия сама искала пути, как подойти к работницам, как привлечь их к строительству новой Советской России. Мы рассчитывали на то, что раз двери нашей партии широко открыты перед женским пролетариатом, раз мы ведём общую агитацию за коммунизм, естественно, что работницы услышат наш голос и, поняв, что такое коммунизм, начнут притекать в наши ряды. Но сама жизнь ставит этому определённые преграды. Не нужно забывать, что до сих пор, даже в нашей Советской России, хотя работница, женщина трудового класса, уравнена в правах с товарищами мужчинами, она закрепощена домашним бытом, она закабалена непроизводительным домашним хозяйством, которое до сих пор лежит на её плечах. Домашнее хозяйство отнимает у неё время, отнимает силы, мешает ей отдаться непосредственному активному участию в борьбе за коммунизм и строительной работе. Приходится считаться с женщинами‑ работницами, как с наиболее отсталым кадром рабочего класса, и потому нужно найти способ, как к ним подойти. Только тогда, когда наша партия выработает наконец определённый план работы среди женского пролетариата, можем мы быть уверены, что разобьём последний оплот для контрреволюционной агитации, победим тьму, царящую среди работниц и крестьянок. Такую специальную работу среди женщин мы отстаиваем не для того, чтобы отделить товарищей мужчин от работниц, но чтобы влить эти новые кадры в нашу общую пролетарскую семью, борющуюся за коммунистические начала. Мы в течение последних лет разрабатывали план этой работы и, наконец, на нашем Всероссийском съезде пришли к определённому организационному плану, который затем в циркулярах ЦК был одобрен и разослан по партийным организациям.
План этот таков. Прежде всего при каждом партийном комитете, городском, районном или уездном, образуются комиссии по агитации и пропаганде среди работниц. Это не значит, что в эту комиссию войдут только одни работницы. Если нет налицо активных работниц‑ коммунисток, вы вовлекаете туда товарищей рабочих. Нужно, чтобы товарищи рабочие работали в этой области именно для сближения с работницами, нужно, чтобы эти товарищи понимали и знали, при каких трудностях приходится работницам пробивать свой путь, идя рука об руку к общей цели освобождения пролетариата. Поэтому в комиссию могут войти либо работницы, либо рабочие, это безразлично. Перед каждым из них должна быть лишь определённая задача: ведение агитации и пропаганды среди работниц и среди крестьянок. Не буду останавливаться на том, как должны они исполнять эту работу в смысле партийном. Естественно, что тут нужны митинги, издание листовок, собрания работниц, курсы, т. е. обыкновенная партийная работа. Это одна из задач.
Но у комиссий есть и другая задача. Мы должны подойти к работнице с точки зрения раскрепощения её от современных тёмных условий жизни, от той закабалённости в семье и в хозяйстве, в которой она находится. Нам нужно повести борьбу с этими угнетающими женщину условиями, раскрепостить её как хозяйку, как мать. И здесь самый лучший подход к женщине –это агитация не только словами, но и делом.
Кроме общепартийной работы у комиссий работниц поэтому встаёт ещё одна задача: агитация делом. Для этого партийные комиссии организуют группы работниц, ещё не коммунисток. Эти специальные группы комиссия связывает с соответствующими отделами рабочих Советов. Не буду останавливаться на форме организации этих групп, на деталях этой работы, потому что это имеется в наших циркулярах и инструкциях. Намечаю лишь общую линию: образуются группы работниц, среди которых могут быть ещё и некоммунистки, и эти группы состоят при соответствующих отделах социального обеспечения, просвещения, здравоохранения, труда, питания. Всего пока мы намечаем 5 отделов. Мы говорим работницам и крестьянкам: «Наша жизнь сейчас темна и тяжела, будем учиться, как помочь самим себе, как избавиться от многовековой кабалы и закрепощённости женщины хозяйством и семьёй. Идите к нам, и мы научим вас, как строить новую светлую жизнь на коммунистических началах. В первую голову нам нужны ясли. Мы свяжем вас через ваши группы с соответствующими отделами Советов. Вы станете помогать Комиссариату социального обеспечения строить ясли, дома материнства и т. д. ». С другой стороны, отделы социального обеспечения, народного просвещения и др. при посредстве таких групп получают отборные силы женского пролетариата. В этих группах работниц и крестьянок партийные комиссии работниц делают доклады, воспитывая работников и приучая их помогать работе Советов. Таким образом, мы подновляем кадры работников для советского строительства. Это важно для нас, потому что вы знаете, какой сейчас недостаток в сознательных и преданных рабочих силах.
Кого мы должны сейчас выдвигать на работу? Достаточно здесь говорили все товарищи, что работников нам надо выдвигать из низов, из рабочего класса. Именно рабочие и работницы сами должны замещать советские должности. Мы знаем, что среди так называемых «советских барышень», которые сидят в различных комиссариатах, имеется много, очень много мелкобуржуазного, чуждого нам элемента. Нам надо других работников – идейных. Откуда мы их возьмём? Из работниц, из крестьянок, из пролетарок. Часто бывает, что мы ставим во главе какого‑ нибудь учреждения специалистку, – возьмём детские колонии, ясли. Она знает своё дело, но дух у неё чужой. У неё не хватает здорового классового инстинкта. Мы возьмём эту специалистку как руководительницу по определённой отрасли, но во главе учреждения должна быть работница. Классовый инстинкт поможет ей правильно наметить путь работы. Нам надо этих работниц, рассыпанных по всей России, собрать воедино, сплотить и воспитать в известном направлении.
В момент, когда товарищи мужчины отвлечены на фронт, кто может заменить их в тылу, как не работница? Сама жизнь выдвигает на первый план вопрос о привлечении женщин к строительству нового общества. Если мы хотим справиться со всеми трудностями, какие нас окружают, нам необходимо, чтобы партия напрягла все свои силы для того, чтобы воспитать из работниц активных коммунисток и практических работников в строительной работе Советов.
Многие из наших товарищей не знают, как подвинулась работа вовлечения женщин в наши ряды за последний год. Может быть, ни в одной другой области наша партия не может похвастаться такими успехами, как именно в данной области. Только в ноябре был созван Ⅰ Всероссийский съезд работниц. За 4 месяца мы успели установить связь почти со всеми губернскими организациями, где образованы партийные комиссии работниц, мы имеем живой обмен мнениями в целом ряде городов. В комиссию работниц при ЦК летят письма, запросы из глухих сел и деревень. Работницы и крестьянки просыпаются, жадно берутся за практическую работу, которая облегчает их положение как матерей, как работниц, как хозяек.
Мы сейчас уже, товарищи, имеем первый выпуск красных агитаторов‑ женщин. 85 работниц прошли в течение 6 недель специальные курсы. Эти курсы мы приурочили к социальному обеспечению. Мы все время помним, что агитировать среди работниц можно плодотворно только тогда, если мы будем агитировать и словом и делом. Поэтому мы связали эти курсы с отделом охраны материнства и младенчества. Что особенно важно: многие из работниц и крестьянок приехали к нам на курсы некоммунистками, но, когда они разъезжались, они покидали нас коммунистками в полном смысле слова, готовые не только вступить в партию, но и страстно защищать её задачи и великие цели. Уже в последние недели наши курсантки целыми группами ходили на собрания, и, где только меньшевики выступают, там наша группа мобилизует свои силы, чтобы бороться против меньшевиков. Те самые работницы, которые приехали к нам политически не оформившиеся, малосознательные, к концу работы были уже убеждёнными поборницами наших принципов. Я не хочу задерживать вашего внимания той работой, которая проделана нами в области организации работниц. Это как будто бы частности. Но я повторяю, нет, это не частность. Это часть общей, слитной большой партийной работы.
Я хочу указать ещё на одно. Товарищи, у нас есть своя газета, которую следовало бы выписывать на местах и распространять среди работниц. В Москве при «Коммунаре» два раза в неделю издаётся специальная страничка, посвящённая агитации и пропаганде среди работниц. Есть свои органы работниц и в провинции. И в Петрограде в «Красной газете» издаётся также своя страничка работниц. Сейчас, кроме того, у нас намечаются разъездные агитаторы для того, чтобы поставить дело на местах. Вот тот план работы, которому мы следуем.
Не забудьте, товарищи, что революция сейчас глубоко коснулась устоев семьи. Нам необходимо воспитать в самом деле нового человека. Но кто же воспитает этого нового человека‑ борца с чувствами солидарности, с чувствами глубокой ответственности своей перед коллективом, как не сознательная работница, которая сама является участницей борьбы этого коллектива и знает, что такое общественная ответственность? Нам необходимо сейчас идти на помощь уничтожающемуся на наших глазах непроизводительному домашнему хозяйству, заменяя его сетью потребительских коммунистических учреждений. Не бойтесь, будто мы насильно разрушаем дом и семью, не думайте, что женщина так крепко держится за свои ложки, плошки и горшки. Наоборот, когда мы идём с агитацией на фабрики и заводы и говорим: «Стройте общественные столовые и общественные прачечные», – женщины не дают нам прохода и требуют, чтобы мы немедленно осуществили намеченный план. Если мы разъясняем значение социалистического воспитания, говоря, что такое детские колонии, трудовые коммуны, матери спешат к нам с детьми, несут их к нам в таком количестве, что мы не знаем, куда их поместить. У нас пока ещё не хватает сил построить все те учреждения, что намечаются самой жизнью, в которых чувствуется острая потребность при современном положении вещей. Надо идти навстречу этому стремлению работниц и крестьянок, к своему полному раскрепощению. Работница должна перестать быть хозяйкой на дому, выполняющей непроизводительный домашний труд, она должна внести свою лепту в общенародное хозяйство.
Работница должна помочь нам строить и воспитание на новых социалистических началах. Задача партии с помощью нашего организационного плана научить женщину этой важной работе.
Товарищи, на нашем Всероссийском съезде работниц товарищ Ленин сказал, что наша революция укрепится и упрочится только тогда, когда она будет опираться и на женщин рабочего класса.
|
|
|
