 |
Хорошая речь – в опоре на интонации
|
|
|
|
Хорошая речь – в опоре на интонации
Ирма заикается. Эту особенность речи, вроде бы второстепенную, стоит рассмотреть подробнее в ее возможных последствиях.
Много лет назад я изучал подобную проблему и успешно с ней работал. И то, что я видел на примере заикающихся, часто отзывается и в случаях, когда формально подобного нарушения речи нет или оно неявное.
Помимо вполне естественного желания «хорошо говорить», существует миф «хорошей речи», в котором идеалом для человека представляется монолог, долгий и последовательный, когда один говорит, а другие слушают, речь течет «как по-писаному», подчеркнуто правильно.
Хочется сначала «заговорить», а уже потом подумать о «второстепенной» атрибутике – смотреть в глаза, улыбаться, менять и перестраивать фразы, интонировать, играть голосом.
А у заикающегося всего этого нет, его внимание полностью направлено на сохранение правильности, последовательности, структуры. И ничто так не мешает заговорить хорошо, как эти привычки и, на первый взгляд, правильная концепция.
Реальность устной речи устроена противоположным образом: разрывы фраз, повторы, перестройка по ходу, остановки, опора на контекст, играющая невербальность, контакт глазами, недосказанность, подразумеваемые частности… Слова как будто приходят сами и отнюдь не строго выстроены во фразе.
Стоит дать себе ощущение свободы и вариативности, игры и удовольствия – и почти чудесным образом через измененное общение речь становится значительно лучше. А как только идея «абсолютного качества» дезактуализируется, речь еще больше входит в бытовую норму.
Ирма часто плотно сжимает губы, задерживает дыхание, смотрит в сторону; не отрицает услышанную мысль, но и явно с ней не соглашается, а несогласие удерживает где-то в себе. В ней много недоверия, обиды.
|
|
|
Для нее консультанты (как вид животных) – что-то явно не из области уюта. Вроде детского страха боли у стоматолога.
Она привычно наигрывает безразличие и уверенность, мол, «прорвемся». Мужские фигуры как носители власти (муж, отец, в этом списке явно подрастает и сын) особенно ненадежны.
Попробовать бы ей перебрать свои «привычно прокручиваемые пластинки», «правильности», «внутреннюю цензуру». Как с заиканием, взять на вооружение освобождение чувств, опору на невербалику, диалог вместо монолога, бессловесные языки.
И ее улыбка, как будто выпущенная из плена, станет наградой не только для нее.
Как люди учат иностранные языки, облегчая себе процесс? Об этом, в частности, изучая полиглотов, хорошо написала Дина Никуличева, профессор и доктор филологических наук. Я всего лишь даю свою интерпретацию, вольную, но имеющую отношение к рассматриваемому случаю.
Полиглоты по опыту знают, что учить язык легко, достижимо и интересно. Не то что те (включая автора этих строк), кто относится к этому с оттенком детского страха и неловкости.
Опора на интонации – слышать язык, а уже отталкиваясь от этого, вспоминать фразы, сочетания и только потом слова. Желание погружения в язык как в стихию, плавания в нем, выискивание элементов звучащего знакомо. Задача сказочного героя: «сделать то, не знаю что, и пойти туда, не знаю куда». Адаптация к неопределенности, опора на широкий контекст подобно тому, как лыжа опирается на бо́ льшую площадь, чем ступня.
Эти правила мне кажутся вполне уместными для нашей героини. Более того, для успеха ее как переговорщика идеально было бы учить новый иностранный язык в игре. А уже потом разговаривать с мужем и отцом. Ей очень нужна история личного успеха в общении как таковом. Чтобы не сжимать губы и зубы.
|
|
|
Глава 3. Люди – не их социальные роли
Главная иллюзия переговорщика состоит в том, что люди – это их социальные роли. Если поскрести «человека социального», обязательно проступит «просто человек» со своим характером и привычками.
Случай 1. Щелбан академику
Лилия в негодовании на своего директора, который, пока она была в отпуске, чуть не уволил ее главную помощницу. Она хочет, чтобы он признал свою вину и изменил свое поведение, но переговоры никак не удаются.
Часть 1. Кто у кого на ковре
ЛК: Если представить, что вы на месте своего директора, как вы видите себя? Кто вы?
Лилия (от лица директора): Я директор, академик.
ЛК: Обратите внимание, у нас есть внутренняя провокация изобразить портрет так: «Я академик, я дважды лауреат, я пережил все». Но так люди о себе не думают. Люди о себе думают: «Ах, какая девочка пробежала мимо. Ах, ах, неужели поздно? Ах, геморрой…» И гораздо меньше они думают: «Ах, я академик, ах, я академик, мне ничего не нужно. Вот Лиля пришла. Скорее бы она ушла».
Лилия: Хорошо. Расскажу о предстоящих переговорах, которых еще не было. Я сейчас была в отпуске, возвращаюсь, а мне руководитель отделения, моя правая рука, говорит, что ее чуть не уволили. Какой-то ненормальный написал жалобу, причем под влиянием важного человека из другого отдела. На этой жалобе директор написал: «Снять с должности заведующую». Заведующая эту проблему решила, пробралась к директору, объяснила, что все не так. Он отменил указание снять с должности, но выговор все равно ей объявил. Я просто в ужасе. Меня не спросили, не дождались из отпуска, ситуация не такая критическая, чтобы сразу снимать человека. То есть как бы проигнорировали мое мнение. Директор сейчас тоже ушел в отпуск. Теперь жду, когда он вернется, надо с ним разговаривать.
ЛК: У вас конфликт с ним, вы считаете?
Лилия: Я считаю, что да.
ЛК: А в чем конфликт? Какой-то дурак написал письмо. Он на него отреагировал. Подумаешь, внизу какие-то люди копошатся. Да он уже забыл про это письмо.
|
|
|
Лилия: Он забыл, да.
ЛК: Вы хотите правду восстановить?
Лилия: Я хочу от него объяснения получить.
ЛК: То есть чтобы он, как ваш подчиненный, дал вам объяснения?
Лилия: Да. И объяснения – это шаг к тому, чтобы он больше этого не делал без согласования со мной.
ЛК: Вы воспитатель?
Лилия: Да.
ЛК: Отлично. Покажите ваш диалог с ним.
Лилия (от своего лица): Здравствуйте, Вячеслав Юрьевич. Я рада, что вы вернулись из отпуска. К сожалению, узнала, что было такое происшествие без меня. Мою правую руку, мою заведующую, на которую я опиралась, хотели снять с должности. Что же такое произошло? Я ничего не знаю.
Лилия (от лица директора): Лилия Анатольевна, да, вот тут был инцидент, были жалобы. Ну, мы уже все решили. Она ко мне пришла, мы поговорили и отделались просто выговором.
Сергей: Он всегда такой мягкий?
Лилия: Да, на первый взгляд. (Смех. )
Лилия (продолжает от своего лица): Вы знаете, ведь выговор – это тоже не просто так. Это же в личном деле, молодому сотруднику… И потом, вы хотели снять ее, а что, у вас есть другие кандидатуры? Может быть, у вас планы вообще на мой отдел? Может быть, вы хотите какие-то изменения внести, о которых я не знаю?
Лилия (от лица директора): Не-е-ет, конечно, Лилия Анатольевна. Мы без вас ничего не будем де-е-елать. Мы обязательно будем со-ве-е-етоваться. (Дружный смех. )
Лилия: Он так все время, да!
Лилия (от лица директора): Да, там произошел инциде-е-ент, надо было быстро отреагировать.
Лилия (от своего лица): Вячеслав Юрьевич, вы мне доверили отдел. Я так понимаю, вы хотите, чтобы у нас хорошо шла работа. Я ценю своих сотрудников. Мне очень важно, чтобы они у меня нормально работали. Моя заведующая – одна из ценных сотрудниц, и мне очень жаль, если мы ее потеряем.
|
|
|
