 |
Начале боя противнику узнать о нашем местоположении, мы представляем собой потенциальную угрозу, заставляющую его колебаться и придерживаться осторожной тактики.
|
|
|
|
Амальгам должна была уже осознать громадную наступательную мощь «Лаэватейна», продемонстрированную им в сражении в Мексике. Даже один единственный, несерийный бронеробот, который сумел уничтожить в одном сражении три БР типа «Бегемот» и три типа «Чодар», требовал к себе самого серьезного отношения
– врагам было не до смеха. Было бы логично с их стороны ожидать осторожного прощупывания. Обнаружив этот опасный бронеробот, они могли попытаться уничтожить его, приложив все усилия и используя лучшие силы, имеющиеся в их распоряжении, а в случае неудачи – быстро отступить.
Иными словами, бросаться вперед очертя голову было бы неразумно. В этой ситуации, чтобы максимально эффективно использовать «Лаэватейн», следовало превратить его в угрозу, о присутствии которой противник мог лишь подозревать, не зная, когда и откуда обрушится удар. Пока бронеробот не обнаружен и находится в полной боеготовности в вертолете, скрытом системой ECS, врагам придется действовать с опаской, перестраховываясь, проводя тщательную разведку и сохраняя изрядную часть сил в резерве.
– Знаю. Переть вперед буром бессмысленно. Особенно, если на противоположной стороне находится майор.
По интонациям, с которыми было произнесено это слово, Ал без труда определил, что речь может идти только об одном майоре на свете.
– Подразделениями противника командует Андрей Сергеевич Калинин?
– Не знаю. А как ты считаешь?
– Объективный анализ дает ответ – нет. Майор избрал бы более эффективную тактику, фланговые удары не были бы столь разрозненными.
– Анализ. Хм. Что говорит интуиция, которой ты так гордишься?
– Ответ будет аналогичным.
|
|
|
В этот момент пришла информация от Тейваз-12 – разведывательного вертолета «Команч». Приближался новый отряд противника. Пятнадцать танков, четырнадцать БМП, два штурмовых вертолета. Бронероботов замечено не было, но это был самая сильная ударная группа из тех, что сегодня появились. Бронетехника развернулась в каменистом районе примерно в десяти километрах к югу от укрепления «Аламо» и двинулась в атаку.
– Вот и они, – пробормотал Соске.
Сомнений быть не могло, противник бросил в бой резерв. Упорное сопротивление митриловцев заставило командующего вражескими силами выложить на стол самую сильную карту. На основании наличной информации Ал заключил, что это последний резерв, имеющийся в данном районе и последняя атака.
По защищенной шифрованной линии обмена данными ADM произошло быстрое совещание искусственных интеллектов БР, объединивших усилия для решения тактической задачи.
Компьютер с машины Урц-2 – «Пятница», и «Стрекоза» Урц-1, пришли к такому же заключения, а «Юкари» с Урц-6 поддержала их с некоторыми оговорками. Электронной боевой конференции положило конец сообщение Мелиссы Мао, известившей союзников:
– Говорит Урц-2. Боеприпасы закончились, возможности отразить атаку с юго-запада у меня нет. Запрашиваю поддержку. «Стоп-кран» – на сцену!
– Урц-1 вас понял. Слышал, Урц-7? Твоя очередь. Немедленно выдвигайся в квадрат 07-18…
– Погодите!
Это был голос Урц-6. Курц Вебер прервал указания Крузо.
– В чем дело, Урц-6?
– Может быть, проверить сначала холм в квадрате 09-18? Он мне не нравится.
– Что значит «не нравится»? Объясните.
– Ну-у-у… объяснить не могу. Может быть, все в порядке и там ничего нет, но… Просто берегись снайперов, Урц-7.
Выдав это несколько туманное предупреждение, Курц замолчал.
– Говорит Урц-7, приступаю к уничтожению противника, приближающегося с юго-запада, – проговорил Соске в микрофон, указав пилоту вертолета, несущего «Лаэватейн», координаты точки высадки. Турбовинтовые двигатели загудели сильнее, и МН-67, оставаясь невидимым под щитом системы ECS, двинулся навстречу вражеским подкреплениям, открывая грузовой люк.
|
|
|
Скорость 300 километров в час, высота 120 метров. Изнутри голографического поля несущаяся внизу потрескавшаяся поверхность пустыни, по которой гуляли пылевые вихри, выглядела однотонно-пурпурной – словно планета умирающей звезды.
Вертолет уже практически вышел в точку сброса. Хаммаду сменили песчаные барханы – казалось, сейчас они зацепятся за колеса шасси.
Отсчет. Пять секунд, четыре секунды, три секунды, две секунды. Толчок.
По сигналу Ала пилот расцепил гидравлические захваты и «Лаэватейн» провалился вниз, одновременно разблокировав все суставы.
Две целых три десятых секунды свободного падения.
Резкая дрожь пронизала тело бронеробота, когда подключился гироскоп. Система поддержания равновесия БР представляла собой аналог полукружных каналов, которые входят в состав органа равновесия внутреннего уха человеческой вестибулярной системы.
Бронеробот развернулся ступоходами вперед, готовясь к мощному удару – скорость в момент приземления составляла не менее 250 километров в час. Система амортизации вошла в состояние готовности – полимерные хрящи раздвинули искусственные позвонки станового хребта бронеробота, удлинив его на 928 миллиметров. Значение относительной твердости грунта и коэффициент трения были определены на основе базы данных по разнообразным рельефам и проанализированы, а оптимальная высота сброса избрана в соответствии с этими расчетами.
Точное определение векторов движения. Последние метры высоты. Контакт.
Мгновенно испарившийся амортизационный реагент ударил во все стороны из демпферов белоснежными струями пара. Значение поглощенной перегрузки – 30 «же».
Система управления движением перевела все суставы в полуактивный режим. Искусственные мускулы вздулись и напружинились – точь-в-точь, как настоящие.
Ступоходы ARX-8 «Лаэватейн» глубоко ушли в песчанистый грунт, дробя мелкие камешки. Облако пыли выхлопнуло на высоту намного больше его роста.
|
|
|
Даже после столь жесткого приземления у пилота не было ни минуты на передышку – он немедленно переключился в режим интенсивного боевого маневрирования.
Двигаясь стремительно и ловко, он укрыл нижнюю часть корпуса бронеробота за песчаным барханом и повернулся, чтобы встретить приближающихся с направления десять часов противников. Заметив поднявшееся облако пыли, танкисты немедленно отреагировали, выпустив в том направлении залп фугасных снарядов.
Выбор оружия. Дополнительные манипуляторы сноровисто присоединили удлинитель ствола к снятой с кронштейна громоздкой штурмовой 165-мм гаубице. В варианте гаубицы-пушки это орудие имело значительно лучшую точность и увеличенную дальность стрельбы, а в сочетании с лямбда драйвером было способно пробить лобовую броню самого современного танка. Впрочем, гаубица, которой стукнуло уже полвека, оставалась артсистемой предыдущего поколения и не имела автономного электронного баллистического вычислителя, в отличие, к примеру, от самого мощного орудия, специального разработанного для бронероботов – 76-ти миллиметровой снайперской пушки. Здесь же не было даже системы выверки ствола, вообще ничего, кроме простейшего оптического телевизионного прицела.
В белом мареве пустыни дрожали и плыли силуэты вражеских танков.
– Начнем.
– Так точно, сержант.
Прицеливание. Выстрел.
Лямбда драйвер сработал синхронно с ним, уравновешивая мощную отдачу. Но
ступоходы бронеробота все равно зарылись в песок, а весь силовой скелет издал протяжный неестественный стон.
Крупнокалиберный снаряд прошел правее цели – головного танка – и поднял высокий столб песка и дыма.
Стрелок предполагал, что промахнется первым выстрелом – пристрелка есть пристрелка. В корректировке помогла информация, пришедшая по линии связи с удалившегося на безопасное расстояние вертолета.
Поправка на ветер – полтора клика влево. Поправка по возвышению – 1.2 деления шкалы вверх. Новый расчет сноса и траектории снаряда.
|
|
|
Пока он заряжал следующий заряд, танки противника открыли ответный огонь. Два снаряда взорвались поблизости – один в семи метрах на четыре часа, второй в
шести метрах на девять часов от «Лаэватейна». Ударная волна тряхнула бронеробот, едва не сбив с ног.
– Опасно близкие попадания. Сменить огневую позицию?
– Не будем суетиться.
– Вас понял, –не стал настаивать Ал.
По сравнению с теми временами, когда Соске пилотировал ARX-7, его голос звучал гораздо решительнее – в нем не было ни тени колебания. Нет, он не был нерешительным и раньше, но теперь в каждом слове чувствовалась стальная воля – воля, закаленная в огне испытаний.
Для стандартного искусственного интеллекта это не имело бы абсолютно никакого значения, он не смог бы уразуметь столь абстрактную вещь, но Ал принципиально отличался от серийных компьютеров. Имея возможность напрямую считывать характеристики ментального состояния пилота, он стремился достичь максимального единения. Конечно, Ал не был человеком. Он не перестал быть боевым автоматом, электронным вычислительным механизмом, назначением которого было помогать пилоту в управлении бронероботом – но теперь этот автомат неожиданно начал понимать глубинные и сложные человеческие чувства и мотивы.
Наверное, дело было в том, что искусственный интеллект в какой-то миг осознал себя, осознал, как мыслящее существо и индивидуальность.
Некоторое время назад Курц Вебер – надо полагать, после крепкой пьянки с техниками и механиками – примчался с предложением заменить незатейливый изначальный синтетический голос Ала на ласкающий слух кокетливый женский голосок. Неслыханное дело для послушных искусственных интеллектов – Ал решительно воспротивился, заявив нечто загадочное и не всем понятное: «Кавай мне не к лицу».
Отказавшись без всякой логической причины и ссылаясь на то, что просто не желает подобного надругательства, искусственный интеллект сопротивлялся до тех пор, пока не пришел Соске, и не сказал только одно слово: «Пакость». И отмел предложение.
Поразительно было наблюдать, насколько совпадали мнения пилота и искусственного интеллекта. Из случившегося можно было сделать вывод, что искусственный интеллект уже научился разбираться во многих аспектах человеческих взаимоотношений и заимел свои собственные предпочтения, не только самоидентифицировавшись с синтетическим мужским голосом, но и развив способность чувствовать отвращение. Тактический боевой вычислительный механизм, известный под названием Ал, развеял все сомнения по этому поводу следующей тирадой: «Закаленному ветерану с длинным послужным списком, подобно мне прошедшему множество кровопролитных сражений, не пристало говорить слабым женским голосом. Это ниже моего достоинства».
|
|
|
В четырех километрах впереди мелькнули бледные вспышки выстрелов из танковых пушек, поднявшие пышные облака пыли. Враги целились довольно точно – ста двадцатимиллиметровые снаряды устремились прямо на «Лаэватейн». В тот же самый миг, как Ал озвучил предупреждение, ТАРОС выдал мощную реакцию. Отражая четкий и умело управляемый оборонительный ментальный импульс пилота, лямбда драйвер исказил пространство в лобовой проекции. Так, словно это было проще простого.
Две подкалиберные стрелы остановились в воздухе, хрустнули, переломились и испарились в невидимом энергетическом поле.
– Запуск лямбда драйвера прошел успешно…
– Знаю.
Сагара Соске кликнул спусковой кнопкой. В этот раз снаряд из гаубицы попал точно. Башня вражеского танка, находившегося в центре боевого порядка, слетела и закувыркалась в воздухе, точно бумажная.
Перезарядка. Огонь. Второй танк уничтожен.
Быстро сменив позицию, бронеробот снова выстрелил из штурмовой гаубицы. Жестокая артиллерийская дуэль продолжалась. Три танка, четыре танка, наконец,
пять танков. Вражеские бронированные машины вспыхивали одна за другой. Обычный бронеробот никогда не смог бы победить в подобном прямом
противостоянии – это стало ясно и противнику. Дав несколько разрозненных выстрелов для прикрытия, вражеские танки начали отходить, скрываясь за невысокими песчаными дюнами.
– Говорит Гейбо-5. Юго-западный отряд противника отступает.
– Урц-2 понял вас. Эй, окруженцы, слышали?
Теперь стало ясно, что собранные Амальгам силы, понеся тяжелые потери, начали отход. Ударились в бегство не только противники, с которыми вел бой «Лаэватейн», но и остальные отряды, наступавшие с других сторон. Атака на крепость «Аламо» была отбита.
Это – победа.
Снизив выходную мощность реактора, чтобы не перегрузить систему охлаждения, Ал быстро вывел на монитор всю тактическую информацию – собранную собственными поисковыми средствами и переданную всеми союзными подразделениями через боевую
тактическую шину ADM1. Она свидетельствовала – потенциальные цели или какие-либо угрозы отсутствуют.
В этот миг на экране что-то мелькнуло – в скалистой зоне в четырех километрах. Почувствовав какую-то ненормальность, Соске отреагировал быстрее искусственного интеллекта, внезапно совершив стремительное заднее сальто.
Это был выстрел с неожиданного направления – бронебойный снаряд, летящий со скоростью намного более 1000 метров в секунду. Легко миновав энергетическое поле лямбда драйвера, снаряд пробороздил левый бронированный наплечник и выбил высокое облако песка, ударившись о землю метрах в сорока позади бронеробота. «Лаэватейн» разминулся с ним на считанные миллиметры. Если бы пилот отреагировал на полсекунды позже – хребет бронеробота был бы перебит надвое.
Снайперский выстрел вражеского бронеробота, оснащенного лямбда драйвером.
– Дистанция 4 0 0 0, десять часов. Обнаружена машина противника, несущая лямбда драйвер…
– Огонь!
Несмотря на то, что вражеский бронеробот не был виден в оптическом или иных диапазонах, Соске выстрелил. Быстро маневрируя и ни секунды не оставаясь на месте, он прикрыл свой отход огнем из штурмовой гаубицы. А через несколько секунд пришла более точная информация – Ал передал через ADM данные всем союзным машинам, и они начали наперекрест сканировать скалистый холм поисковыми средствами своих более мощных радиоэлектронных систем, мгновенно определив позицию, с которой был произведен выстрел.
Получив баллистический расчет траектории вражеского снаряда, «Лаэватейн» выстрелил снова, теперь уже точнее.
Мощный фугасный снаряд взорвался в непосредственной близости от замаскировавшегося противника. Пилоты митриловских БР, оснащенных детекторами, обнаруживающими работающие лямбда драйверы – «Глазками феи» – подтвердили мощный всплеск энергетического поля. Враг остался невредим, но если бы это был обычный бронеробот, атака оказалась бы фатальной.
Неизвестный противник отреагировал быстро и осторожно.
Отказавшись от продолжения атаки, он стремительно отступил под прикрытием работающей на полную мощность системы ECS. Преследовать его было бы бесполезно – «Лаэватейн» находился далеко, а для любого бронеробота, не оснащенного лямбда драйвером, или вертолета это было бы слишком опасно. Пилоты прекрасно это понимали и не пытались гнаться за отступающим врагом, вместо этого сосредоточившись на сканировании окрестностей в поисках новой угрозы.
– Они все же появились, – мрачно сказал по радио Курц Вебер. – Я же предупреждал. Это было неспроста.
– Конечно, – ответил Соске. – Если бы не твое предостережение, я бы не сумел увернуться.
Скорость реакции Соске смогла поспорить и даже превзойти реакцию искусственного интеллекта – но только благодаря предупреждению Курца. Услышав его, он постоянно держал предупреждение в голове, контролируя указанное направление и холм в квадрате 09-18. Вражеский снайпер действительно оказался там.
Курц Вебер никогда не отличался повышенной серьезностью. Из него так и сыпались подначки и насмешки, из-за которых к его словам трудно было относиться серьезно. И вот, вместо обычной чепухи, он выдал тактически правильный совет, в котором соединились его вполне конкретный боевой опыт и куда как менее внятные интуиция и инстинкт. Доверять им было довольно рискованно, по крайней мере, Ал –
1 Advance Data Modem – тактический интерфейс связи.
искусственный интеллект, ограниченный рамками теоремы Байеса1 – не смог сделать этого. Впрочем, его оправдывало то, что люди и сами не имели представления о механизмах действия этой туманной интуиции и в большинстве своем не смогли бы воспроизвести ее внезапные озарения.
– Вопрос в том, почему противник не стрелял до самого последнего момента, –
задумчиво сказал по радио Белфанган Крузо. – Если бы он захотел, то смог бы обстрелять нас одного за другим еще раньше и гарантированного уничтожить хотя бы один БР.
Территория укрепленного лагеря находилась в пределах досягаемости появившегося вражеского бронеробота, оснащенного лямбда драйвером, хотя едва ли он занял свою позицию до начала второй фазы сражения. Тем не менее, он терпеливо ожидал, наблюдая, как горят и взрываются танки союзников, и не обнаруживал себя до последнего момента.
– Все просто. Из-за «Лаэватейна», –заметила Мелисса Мао.
Даже если бы противник сумел уничтожить несколько М9 в начале боя, открыв огонь, он демаскировал бы себя и немедленно попал под атаку «Лаэватейна», который также находился в резерве. Именно поэтому вражеский бронеробот прятался на скалистом холме под прикрытием системы ECS, хладнокровно выжидая, пока появится «Лаэватейн». Можно было не сомневаться, он намеревался покончить с ARX-8 первым же выстрелом – но Сагара Соске сумел уклониться. Промахнувшись и утратив эффект неожиданности, противник больше не имел шансов поразить с такой дистанции маневренный БР. Прекрасно это сознавая, он немедленно отступил.
Таким образом, решение держать «Лаэватейн» в резерве оказалось совершенно верным, он избежал уничтожения, которое, скорее всего, привело бы и к поражению всех союзных отрядов.
– Все подразделения противника отступили, –сообщил Ал,
проанализировав собранные данные.
– Хорошо. Режим управления движением – шесть. Контролировать ситуацию средствами ECCS.
– Повторяю, таковая система на борту отсутствует.
– А, верно. Забыл, что это просто огрызок, – недовольно произнес пилот. Действительно, платой за невероятную энерговооруженность и маневренность
«Лаэватейна», так же как и огромную наступательную мощь, стал демонтаж части радиоэлектронного поискового оборудования. Теперь он уступал по этому параметру даже первым сериям М9 – что, естественно, не слишком нравилось Соске.
| – | Должен | заметить, | сержант, вы | являетесь таким | же |
| «огрызком». | Последствия | ранения | тоже заставили | вас | |
| соблюдать диету и ограничить свой рацион. | |||||
| – Только алкоголь и соленую пищу. С остальным – нет проблем. | |||||
| – | Неужели? Почему же тогда говорят: «Кто не курит и не | ||||
| пьет – | тот здоровеньким помрет»? |
– С удовольствием помру здоровым – эта ерунда меня не интересует. Кроме того, ты что-то оборзел в последнее время.
– Тому причиной ваша злонамеренная клевета.
– Заткнись.
| –Ответ | отрицательный. | Разрешите | привести 3 8 |
| убедительных | доводов, согласно | которым | я не являюсь |
«огрызком». Довод номер один – данная боевая машина оснащена генератором новейшего поколения P R X …
1 Теорема Байеса — одна из основных теорем элементарной теории вероятностей, которая определяет вероятность наступления события в условиях, когда на основе наблюдений известна лишь некоторая частичная информация о событиях.
– Я сам знаю, так что лучше – помолчи!
Через несколько часов подразделения Митрила очистили территорию затерянного в пустыне лагеря и отступили. Все ценное оборудование и вооружение было погружено на борт оснащенных системой ECS транспортных самолетов и вертолетов, которые без следа растворились в небе – в западном или южном направлении. Остались только пустые контейнеры, ненужные запчасти и горы бутылок из-под пива.
Рассматривая поле отгремевшего сражения и брошенную базу через камеру ночного видения своего бронеробота – «Элигора» – Вильгельм Каспер недовольно хмыкнул. Немногочисленные чумазые пехотинцы копались среди остатков контейнеров, бараков, палаток и сгоревших бронемашин в поисках добычи. Результаты были весьма скромными. Мало того…
Блеснула вспышка разрыва.
Солдата, неосторожно прикоснувшегося к портфелю, лежавшему среди обломков, разнесло на куски. Мина-ловушка.
Его соратники запоздало попадали на землю, испуганно вертя головами.
– Без паники. Это просто прощальный подарок, – в раздавшемся из внешнего динамика БР голосе Каспера слышалась усталость и раздражение.
Большинство солдат Амальгам было навербовано из местных жителей. Не стоило и мечтать о качественном живом материале. Мало того, легко было предвидеть недовольство, раздоры или даже столкновение. Впрочем, избегать его амальгамовский пилот не собирался.
Противник был уже вне досягаемости – за тысячу километров отсюда.
Командир отряда, выполняющего зачистку – этих оборванцев самих неплохо было бы почистить – подкупленный офицер марокканской армии, с искаженной злобой физиономией крикнул, обернувшись к возвышающемуся, словно башня, бронероботу:
– Получилось совсем не то, что вы обещали!
Оплата была довольно щедрой, но неожиданная контратака митриловцев причинила огромный урон – он потерял множество боевой техники. Мало того, в развалинах захваченной, наконец, базы, не нашлось ничего ценного, что могло хотя бы отчасти скрасить горечь неудачи. Недовольство наемников можно было понять.
Каспер, тем не менее, не собирался отступать от оговоренных заранее условий. Даже не взглянув на жалких союзников, он отвел бронеробот на пару сотен метров в сторону, топча невысокие барханы, опустил в парковочную позицию и открыл кокпит. Умело выскользнув из люка, он встал в полный рост на красной броне сложно сконфигурированного наплечника и осмотрелся. Солнце только что кануло за горизонт. Раскаленная пустыня еще не начала отдавать тепло ночи, и горячий воздух тек над барханами, еде слышно шурша и пересыпая бесчисленные песчинки. Западный горизонт светился гаснущей короной фиолетового заката.
Сняв наушники, он пристально всмотрелся в сумерки, сузив глаза.
Бесцветные, почти прозрачные глаза, заставляющие вспомнить сову, поблескивали на угловатом лице настоящего арийца. Тонкие губы кривились в ухмылке, несущей в себе странный шарм заправского людоеда, а стриженые ежиком светлые волосы потемнели, надо полагать, потому, что большую часть жизни этот человек провел под открытым небом1. Определить его возраст с первого взгляда было затруднительно – ему можно было дать и тридцать лет, и пятьдесят. Он пронзил сумерки острым взглядом, в котором безошибочно читалась жестокость прирожденного охотника.
1 А я всегда думал, что блондины выгорают на солнце. Или у японцев не так? - Т. К.
Вильгельм Каспер внимательно осматривался – так методично и пристально изучают местность опытные снайперы.
Спрыгнув на землю с плеча коленопреклоненного «Элигора», он нагнулся, рассматривая свидетельства пребывания здесь бронеробота противника. Следы на песке, оставленные М9, говорившие о том, как тот перемещался и выбирал огневую позицию, стреляные гильзы – все это было для него раскрытой книгой.
– Неплохо… – пробормотал Каспер, вспоминая лицо пилота этого «Гернсбека». Судя по кучному расположению гильз, он вел огонь с одной позиции. Быстрый и
эффективный огонь с большим процентом попаданий – свидетельством ему были замершие вдали обгорелые силуэты танков. Но в темпе его стрельбы чувствовалась некая лихорадочная спешка, несдерживаемое желание уничтожить как можно больше врагов – школярское усердие – как это назвал бы следопыт. Дистанция до противника тоже была выбрана с некоторым пренебрежением безопасностью стрелка. Иными словами, этот снайпер был молод и излишне самоуверен.
– Тебе еще нужно бы поучиться, малыш.
С другой стороны, именно он предупредил белый БР, оснащенный лямбда драйвером, о потенциальной опасности – это заслуживало уважения. Смертоносно точный снаряд не попал в цель только благодаря ему. Все же, даже летящей с начальной скоростью в 1500 метров в секунду оперенной стреле с урановым сердечником требуется три секунды, чтобы преодолеть дистанцию в четыре километра. У насторожившегося противника оставался шанс увернуться.
Заморгал вызов по спутниковому каналу связи. Пилот ответил, вернув на голову радиогарнитуру.
– Есть результаты, мистер Станнум1?
На другой стороне канала был один из функционеров Амальгам, мистер Калиум. Он же – Андрей Сергеевич Калинин. Русский офицер замещал Леонарда Тестаросса, в настоящий момент оправляющегося от ранения, и действовал в соответствии с его указаниями.
– Нет. Я пытался снять его первым выстрелом, но он умело уклонился. Ваш ученик весьма неплох.
– Как знать. Возможно, дело было в вашем ученике.
– Согласен с вами – и это не исключено, – хохотнул Каспер.
– Вебер был неплохим снайпером.
– Он все еще жив – откуда прошедшее время?
– Рано или поздно он перейдет в этот разряд, –небрежно проговорил Калинин.
В этот момент среди развалин началось какое-то столпотворение. Собравшись в толпу, недовольные наемники, понесшие тяжелые потери и не нашедшие никакой добычи, которая могла бы их компенсировать, яростно орали, размахивая руками. Их главарь, сейчас не слишком-то похожий на армейского офицера, шептался со своими подручными, указывая в сторону «Элигора». В сторону бронеробота нацелилось несколько стволов. Все выглядело так, словно наемники решили, что смогут дополнительно поживиться.
– Минутку.
Проговорив это в микрофон, Каспер взобрался по спине бронеробота к люку. Открыв крышку небольшого ящика, расположенную рядом с ним, он вынул длинный сверток из плотного брезента. На свет появилась винтовка калибра.308 винчестер. Деревянное ложе, потемневшее от времени и частого использования, вытершееся воронение толстого ствола, ностальгический запах старого ружейного масла – поистине странно было видеть старомодную магазинную охотничью винтовку рядом с наисовременнейшим, могучим боевым роботом.
1 Станнум – олово (Sn).
Каспер не потрудился подкрутить барабанчики прицела – дистанция составляла всего двести метров.
Достав патрон в патронник отработанным движением рукоятки, он плавно опустил ее, заперев затвор.
Приложившись, мгновенно выстрелил.
Стоявший в двухстах метрах от Каспера предводитель наемного отряда неожиданно скорчился, ухватившись обеими руками за промежность и пронзительно, по-поросячьему, взвыл. Его бандиты шарахнулись в разные стороны, с ужасом глядя в сторону бронеробота, разинув рты и всплескивая руками.
– Потише. Иначе отстрелю второе яйцо, – сообщил Каспер, не повышая голоса – он подключился к внешнему динамику БР.
– Проблемы? – донеслось из наушников.
– Ничуть. Воспитываю местных идиотов, – ответил Каспер, аккуратно упаковывая обратно винтовку, из ствола которой медленно вился дымок. – Иных результатов нет. Возвращаюсь.
Забравшись обратно в кокпит, Каспер быстро повел «Элигор» к точке эвакуации, где ждал транспортный вертолет.
Оставаться здесь дольше не имело смысла. Операция по уничтожению первоочередной цели – «Лаэватейна» – провалилась. Но упрямые маленькие наглецы, осмелившиеся выступить против могущественной Амальгам, не протянут долго. Все равно осуществление генерального проекта так или иначе положит конец существованию Митрила. И его бывшему ученику – тоже…
Впрочем, нет. Он был уверен в том, что они рано или поздно сойдутся в поединке. Предвкушение великолепной охоты на подобного себе заставило его губы растянуться в усмешке.
Добро пожаловать, славная смерть.
Условия домашнего ареста стали гораздо более строгими.
Вывезенной из поместья в Никаро Чидори Канаме пришлось побывать во множестве разных мест. Сначала ее две недели продержали на ферме в Техасе, потом перебросили в Швейцарию, где заперли на неделю на старой вилле, уединенно расположенной в горах. Условия содержания и там, и там не шли ни в какое сравнение с великолепным поместьем – почти никаких удобств. Еда тоже была плохой – только консервы и военные сухие пайки.
Несколькими днями позже завертелся калейдоскоп. Бельгия, Дания, северная Италия.
Затем ее через Турцию доставили в Ливию и поселили в дешевой гостинице. Канаме перевозили в основном на автомобилях и лишь изредка транспортными
вертолетами, поэтому путешествие заняло долгое время. Отвратительное питание и жесткие непривычные койки, где она не могла, как следует, заснуть, выматывали ее день за днем, исподволь отнимая силы.
За полтора месяца перед ней прошла Европа, Ближний Восток и северная Африка, а потом ее снова доставили в северную Америку.
Ее продержали целую неделю в великолепном пятизвездочном отеле в Лас-Вегасе, не давая и шагу ступить за пределы спальни. Но даже так Канаме от всего сердца радовалась мягкой кровати, ресторанной еде и возможности в любой момент принять душ.
До тех, пока ее неожиданно не отправили самолетом на Шри Ланку. Или, по старому – на Цейлон.
Контраст оказался чудовищным. Попав из отеля высшего класса в неоготическом стиле с кондиционированным воздухом в барак расположенного в тропиках тренировочного лагеря террористов, где не было ничего, кроме допотопного электрического вентилятора, Канаме, наконец, утратила остатки боевого духа. Ее физическое состояние стало быстро ухудшаться.
Страшная жара не спадала, а ей пришлось практически все время оставаться в крошечной комнатке затерянной в джунглях казармы, где помещалась только железная койка и тумбочка.
Это было ужасное место. Худшее из всех. Жару еще можно было перетерпеть, но ее добивала душная и липкая влажность. В запертую каморку снаружи без всякого труда
проникали отвратительные запахи недалекого нужника и гниющего мусора. Застарелая вонь из внутренней части барака, где квартировали кадеты-террористы – потные портянки, запахи дешевого вина и блевотины, смешанные с кислым пороховым дымом и запахом ружейной смазки – поначалу не давали ей вдохнуть через нос.
Слух днем и ночью терзали раздающиеся неподалеку оглушительные выстрелы и взрывы, грохот турбин и свист вертолетных винтов, вой двигателей бронероботов и сотрясающий хлипкие стены топот. Ругань, дикие боевые кличи и грубый хохот тренирующихся наемников не давали ни минуты покоя.
А еще там были насекомые.
Запросто пробираясь через окно, которое никто не позаботился затянуть москитной сеткой, и через щели в стенах и под крышей, в комнатку набивалось несчетное множество летучей и ползучей нечисти. Противные создания, названий которых она не знала, ползали по стенам, по полу и по постели, жужжали, толкались и кружились вокруг голой тусклой лампочки. Они были невообразимо огромными. Древесный клоп, раза в три крупнее, чем свои японские родичи, описывал круги перед ее глазами со звуком, от которого по спине ползли мурашки. Не успела она оглянуться, как сколопендра длиной чуть не в полметра попыталась забраться ей в карман.
Канаме с великим трудом подавляла желание завизжать так, чтобы затрясся потолок.
Потому что она все еще не собиралась сдаваться. Не хотела показывать свою слабость на радость тюремщикам. Не собиралась позволять, чтобы ее считали нежной принцессой, падающей в обморок при виде таракана.
«Они пытаются сделать меня слабой».
Канаме не знала точно, но все выглядело так, словно эти люди собирались измотать ее, взять измором, и, наконец, сломать совсем, привести к покорности. Именно для этого они так обращались с пленницей, именно поэтому создали для нее практически невыносимые условия. Грубая постель, отвратительная пища, антисанитария – серьезные испытания для девочки, которая привыкла к цивилизации и нормальным условиям жизни. Швырять ее из одного гнусного места в другое, мучить духотой, бессонницей и расстройством желудка, довести до изнеможения – верный путь к цели. Сколь ни сильна была бы воля к сопротивлению, когда человек физически истощен и превращается в собственную тень, ему в итоге почти всегда приходится смириться и делать то, чего от него хотят. Даже неделя в отеле Лас-Вегаса, скорее всего, была частью этого издевательства, плана, рассчитанного на то, чтобы подчинить ее.
Кажется, Леонард остался жив.
Но он ни разу не появился перед ней с тех пор.
Она не знала, кто был автором этого плана, приказывал ли Леонард обращаться с ней именно так. Та девушка, полька по имени Сабина Левония, неотлучно находилась при Канаме, но ни разу ничего не сказала о состоянии Леонарда ничего, кроме того, что он выжил.
С другой стороны, она несколько раз встречалась с Калининым. Первый раз на ферме в Техасе, потом при перелете в Бельгию на каком-то маленьком аэродроме и еще раз в отеле в Лас -Вегасе. Он ни разу не сказал ничего существенного. Вероятнее всего, он просто выяснял, в каком состоянии она находится, словно надзиратель, проводящий осмотр заключенного. Пристально вглядевшись в лицо, он окидывал взглядом ее руки и ноги, чтобы удостовериться, не слишком ли она исхудала, нет ли следов синяков или ожогов. Канаме тоже ни разу не спрашивала майора ни о чем, и даже не бросила ему в лицо ни одного оскорбления – это было совершенно бесполезно, он был холоден и тверд, как скала.
Потом ее свалила лихорадка, и начали мучить кошмары.
Раннее утро. Канаме входит в школьные ворота, как всегда. Но теперь перед ней возникает серебряный бронеробот, словно демон, восставший из ада. Он стреляет. Школа разрушена и сожжена дотла на ее глазах. Во дворе громоздится гекатомба трупов ее одноклассников и друзей. Они все еще тлеют. Канаме хочет отвести остекленевшие от ужаса глаза – и не может. Только когда ее взгляд падает на обугленное тело Токивы Киоко, по щеке скатывается слеза.
Новое утро. Канаме просыпается в своей роскошной спальне в поместье. Вокруг постели стоят незнакомые люди, рассматривая ее с плотоядными ухмылками. Она дергается – вскочить и бежать – но ноги не двигаются. Ее хватают, прижимают и срывают одежду. Липкие руки, точно бесчисленные сороконожки, ползают по обнаженной коже. «Спаси меня, Соске»! Отчаянный, пронзительный крик. Но он не придет. «Он давно мертв, мертв, мертв!» – злорадно скрипят оплетающие все тело сороконожки. Они смеются, клацая острыми хелицерами.
Снова утро в шк
