 |
Биография и основополагающие идеи Б.Г.Устинова
|
|
|
|
Введение
Активная застройка территорий, рост городов, появление новых районов, обращение к западной архитектуре поднимают вопрос о состоянии отечественной проектной деятельности и заставляют обратиться к работам русских авторов. Понимание Архитектуры как декоративно-украшательского действа, использование ее в качестве средства материального обогащения, неосознанность и поверхностность в решении важных градостроительных задач побудили изучить творчество Бориса Георгиевича Устинова, талантливого архитектора и учителя. На протяжении всей своей жизни Б. Г. Устинов борется за здоровое толкование Архитектуры. Своими многочисленными проектами он демонстрирует редкое чувствование Архитектуры, пространства, места, времени, человека. Исследование творчества Бориса Георгиевича необходимо для полного понимания отечественной архитектуры второй половины XX века. Нельзя отрицать его существенный вклад в формирование архитектурного видения, ведь около 35 лет архитектурной работе Б. Г. Устинова сопутствовало учительство на архитектурных кафедрах высших учебных заведений (с 1999 года – по настоящее время Б. Г. Устинов — профессор кафедры дизайна пространственной среды СПГУТД).
Цель работы — обратить внимание на огромные возможности Архитектуры путем анализа творчества Б. Г. Устинова, а также сформулировать важные для Архитектуры настоящего и Архитектуры будущего выводы. Для претворения идеи в жизнь необходимо решение следующих задач.
– освещение творческой биографии Б. Г. Устинова и его основополагающих архитектурных идей;
– рассмотрение творчества Б. Г. Устинова в контексте отечественной и западной архитектуры;
|
|
|
– путем анализа градостроительных концепций запечатление принципов проектирования города;
– определение значения проектов жилых единиц и комплексов архитектора Б. Г. Устинова для формирования новой стратегии развития Санкт-Петербурга и городов России;
– запечатление устиновского подхода к проектированию общественных пространств для разных социальных групп;
– исследование проектов культурных центров Б. Г. Устинова;
– выявление определяющей функции учебно-воспитательных комплексов в воспитании населения;
– отражение глубокого подхода архитектора и смелое осмысление традиций на примере проектов центров духовной жизни;
– описание рекреационно-оздоровительных пространств как пространств бодрости;
Материалы, освещающие архитектурную деятельность Бориса Георгиевича, на данный момент представлены лишь небольшими статьями в газетах и журналах. Отдельного монографического исследования не существует. В основу работы легли тексты Бориса Георгиевича — рукописи, хранящиеся в личном архиве архитектора. По причине малой освещенности биографии Б. Г. Устинова, в отдельную главу вынесено краткое жизнеописание архитектора, составленное на основе его автобиографии, и приведен анализ некоторых статей Бориса Георгиевича, недоступных массовому читателю.
Интересны материалы Г. Коганова из личного архива Бориса Георгиевича. В печатном тексте «По поводу выставки работ Б. Г. Устинова и Л. Н. Травиной» автор подчеркивает характерные черты проектов, выделяя следующее: высшую реальность проектов, то есть возможность протекания жизненного процесса во всем его богатстве и всей сложности, освобождение от стиля, восхождение к свободе, неотторжимость проектов от творческой личности авторов и их нетиражируемость. Акварели Бориса Георгиевича Г. Коганов называет лучшими образцами этого вида живописи: «…проникновение в живую душу изображаемого ландшафта столь интимно, что невозможно следовать этим работам как эталону некоторого общедоступного стиля. Скорее они выполняют миссию противоположного свойства: вызывают в каждом стремление быть самим собой»[1]. Размышляя по поводу проектов ДК ВОГ, Малой сцены театра им. Пушкина и ДК для г. Шевченко, Г. Коганов отмечает «способность и бесстрашие идти так далеко внутрь себя, высвечивать этот несловесный мрак, а главное выносить оттуда выразимые содержания — этим обладают лишь избранные. Обладают способностью преодолеть “Я”»[2], — эти слова автора, относящиеся к Б. Г. Устинову, по моему мнению, прекрасно характеризуют его творчество.
|
|
|
Для понимания закономерностей построения архитектурной формы, конструктивных особенностей современной архитектуры XX века был изучен ряд книг. Работа И. А. Бартенева «Форма и конструкция в архитектуре» (1968) посвящена истории развития строительного дела: какие материалы, инструменты, конструкции преобладали в ту или иную эпоху; от рабовладельческого общества до архитектуры социалистического общества. Труд Б. Г. Виппера «Введение в историческое изучение искусства» (переиздание, 2010 год), где автор лаконично и информативно освещает особенности, проблемы, специфику архитектуры, выделяя для этого четвертый раздел книги.
Андрей Владимирович Иконников — автор книг, посвященных различным вопросам и проблемам архитектуры. В данном исследовании было рассмотрено несколько работ автора: «Зарубежная архитектура: от «новой архитектуры» до постмодернизма» (1982), «Художественный язык архитектуры» (1985), «Функция, форма, образ в архитектуре» (1986), «Архитектура XX века. Утопии и реальность. ТI» (2001), «Архитектура XX века. Утопии и реальность. Т II» (2002). В книге «Зарубежная архитектура» А. В. Иконников прослеживает основные этапы развития от «новой архитектуры» до архитектуры постмодернизма. Автором намечены основные тенденции, направления и цели архитектурного дела. Труд «Художественный язык архитектуры» посвящен закономерностям восприятия и эстетической организации архитектурной формы, её смысловому значению, структуре. Понятия функции, формы и образа в архитектуре подробно раскрыты Б. Г. Устиновым в его статьях, но была привлечена еще одна работа, посвященная этой теме — книга А. В. Иконикова «Функция, форма, образ в архитектуре», которая, помимо определений, снабжена богатым иллюстративным материалом и анализом конкретных проектов. В книге особое внимание уделено экспериментам зарубежного постмодернизма и его поискам, развернувшимся в советской архитектуре 1970−80-х годов.
|
|
|
Книги, позволяющие проследить возможные источники влияния зарубежной архитектуры, в том числе модернизма, на творчество Б. Г. Устинова — тексты архитекторов: Ф. Л. Райт «Будущее архитектуры» (1960), Ле Корбюзье «Архитектура XX века» (1970), Ч. Дженкс «Язык архитектуры постмодернизма» (1973), Алвар Аалто «Архитектура и гуманизм» (2007), Р. Вентури «Уроки Лас Вегаса» (2015).
История архитектуры Санкт-Петербурга освещена в трудах В. Г. Лисовского: «Город без окраин. Районы новостроек Ленинграда» (1974), «Архитектура Петербурга: Три века истории» (2004), «Очерки архитектурной истории города. Том 2» (2009).
Погрузиться в архитектурную мысль Ленинграда, поиски архитекторов XX века помогли следующие работы: А. В. Рябушин «Новые горизонты архитектурного творчества 1970-1980-е годы» (1990), И. А. Бартенев «Современная архитектура Ленинграда» (1996), «Архитекторы об архитекторах. Ленинград-Петербург. XX век» сост. Ю. И. Курбатов (1999), «Зодчие Санкт-Петербурга. XX век» сост. В. Г. Исаченко (2000), Ю. И. Курбатов «Петроград. Ленинград. Санкт-Петербург: Архитектурно-градостроительные уроки» (2008).
Изучением творчества Бориса Георгиевича в рамках дипломной работы в 2002 году занималась студентка В. Е. Плосканич кафедры советской и современной зарубежной архитектуры Московского Архитектурного института под руководством профессора О. И. Явейна. Тема её диплома — «Особенности пространственных построений в архитектуре Б. Г. Устинова». Работа посвящена изучению внутренней логики пространственных построений Бориса Георгиевича, его «пространственному синтаксису», раскрытию первообразов пространственных построений.
1 глава. Архитектор Борис Георгиевич Устинов
|
|
|
Биография и основополагающие идеи Б.Г.Устинова
Автобиография Б. Г. Устинова была написана в 2014 году по очень настойчивому пожеланию ученика архитектора и существует в виде рукописи. Автор на четырнадцати страницах кратко, почти тезисно освещает главные вехи своей жизни. Борис Георгиевич выделяет девять глав, которые соответствуют этапам его творчества. Уже в самой структурной организации текста читается рука архитектора. Автобиография лишена лирических отступлений, каждое слово несет смысловую нагрузку, каждое предложение — глубокая мысль, только важнейшая информация, только главные детали. Автобиография целиком и полностью посвящена пути Б. Г. Устинова к архитектуре и жизни в архитектуре. Здесь хочется процитировать слова великого русского архитектора К. С. Мельникова: «Для меня говорить об архитектуре — это говорить о себе, и, наоборот, если я заговорю о себе — это значит, буду говорить об архитектуре». Интересен автобиографический очерк «О Русской архитектуре», в котором Б. Г. Устинов затрагивает проблему неприятия творческой, своеобразной личности в советское время. «Они [люди] пытались убедить меня, что мне нет места в советской действительности. И я это чувствовал,... моя жизнь … была мучительной»[3].
Борис Георгиевич Устинов (илл. 1–3) родился 14 июня 1939 года в городе Новомосковске Тульской области, там будущий архитектор провел своё детство, отрочество и раннюю юность, исключая один год эвакуации в Сибири. Отец Б. Г. Устинова работал строителем, поэтому семье часто приходилось менять место жительства: Армения (Кировакан 1946–1949), Донбасс, Горловка (1949–1952), Новосибирск (1952–1955), Магнитогорск (1955–1956), и уже в 1956 году, в возрасте семнадцати лет, Борис Георгиевич переезжает в Ленинград, где поступает на архитектурный факультет ЛИСИ. Б. Г. Устинов пишет, что выбор продолжения образования был сделан с «небольшим» со стороны матери толчком: «Художнику нужно быть обязательно талантливым, а архитектору, чтобы работать хорошо, нужно быть умным»[4]. Архитектура объединяла в себе любовь автора к рисованию и его выраженные математические способности. Архитектура требует мысли, предвидения, проникновения, это вечный диалог с пространством, энергией, светом, материалом, с самим собой.
Обучение на факультете заняло семь лет, включая год академического отпуска из-за плохого самочувствия Бориса Георгиевича, вызванного, прежде всего, несогласием «с тем, куда вели преподаватели…, как они толковали-объясняли архитектуру»[5], «неприятие было инстинктивным»[6], понимания ещё не было. Неслучайно учебный процесс Б. Г. Устинов сравнивает с мучительным испытанием. «Настал момент, когда я не мог там больше находиться», — говорит архитектор. Была даже договоренность с режиссером Николаем Павловичем Акимовым о том, что Б. Г. Устинов перейдет в театральный институт на художественную кафедру.
|
|
|
Формирование личности Бориса Георгиевича совпало со сменой архитектурного видения, началом нового этапа в истории советской архитектуры, связанного с публикацией целого ряда партийных постановлений в 1954–1955 годах: «О развитии производства сборных железобетонных конструкций и деталей для строительства», «О мерах по дальнейшей индустриализации, улучшению качества и снижению стоимости строительства» и «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве»[7]. Отечественная архитектура начала перестройку с помпезности «сталинского ампира» на новые индустриальные рельсы преимущественно экономичной типовой застройки. В короткие сроки преподавателям, архитекторам, всей системе архитектурного образования необходимо было пересмотреть многолетнюю практику: отринутое старое и ещё несформировавшееся новое. В этих условиях у Б. Г. Устинова постепенно зарождается свое понимание и чувствование архитектуры.
«Я один день провел в аспирантуре» — говорит Борис Георгиевич: приехав в Москву и поступив в ВНИИТЭ (Всероссийский научно-исследователский институт технической эстетики), он на следующий день берет билет в Ленинград, резко меняя свои планы. «Это мне не нужно», — звучало в голове архитектора. Побег от стандартов, побег как следствие живой творческой мысли, осознанности. Б. Г. Устинову чуждо типовое проектирование — «типовое лечение людей», попытка абсолютной схематизации человеческой жизни, так же, как и нарочитая декоративность сталинского периода. Для него архитектура не есть быстрое и выгодное выполнение социального заказа или же искусственное украшательство фасадов здания. Её величие не достигается громадностью размеров, качеством материалов, а «…лишь исключительной духовной обращенностью и простотой»[8], что и демонстрирует русская архитектура двадцатых годов. Однако к ней автор обратится позже. В студенческие годы умами юных архитекторов завладевали проекты Мис ван дер Роэ и его окружения, Нимейера с его городом-«самолетом» Бразилиа.
Архитектор пишет, что самым важным приобретением за всю учебу было знакомство с тогдашним руководителем кафедры рисунка А. С. Ведерниковым, благодаря которому автор взял в руки кисть и не расстается с ней по сей день. Понимание архитектуры Борисом Устиновым пришло после окончания института, во время погружения в архитектурную работу. Первый опыт был в ЛенЗНИЭП градостроительства, откуда из-за неприятия им «нормативных» и «стилистических» опор, культивируемых в тогдашней цеховой общине, архитектор был переведен в научно-исследовательский отдел. Однако вскоре Б. Г. Устинов был вынужден покинуть и его, чему способствовало толкование городского пространства, противоречащее «научному» подходу, «самым сильным проявлением которого был выкрик тогдашнего руководителя: “Над нашими микрорайонами будет сиять солнце коммунизма”»[9]. На протяжении пяти лет в научном отделе ЛенЗНИЭПА Борис Георгиевич проектировал поселения Российского Севера. Уясняя природу, он уяснял архитектонику городского пространства. Научную работу Б. Г. Устинов превратил в проектную, ведь по его словам «архитектура без слов не делается, но и слова не делают архитектуру». Теории существуют вне пространства и вне времени, а проект — пространственный образ существования конкретного человека, семьи, общины, общества, народа в определенном месте и в определенное время. «Необычный» подход Б. Г. Устинова к задачам вызывал недоумение и осуждение — «Что Вы все время пишите?». Руководитель научного отдела советовал поменять род деятельности: «Зачем вы занимаетесь архитектурой, вам нужно заниматься философией», однако для Бориса Георгиевича слово имеет смысл лишь в том случае, когда оно касается дела, поэтому почти каждая проектная работа сопровождалась Б. Г. Устиновым словесным толкованием основополагающих пониманий. В работе над Северными городами проявился богатый жизненный опыт Бориса Георгиевича: часть юности будущий архитектор провел на Урале и в Сибири, где мог осознать и прочувствовать влияние климата на архитектуру города. Б. Г. Устиновом были созданы уникальные проекты, от которых, к сожалению, сохранились только фотографии.
Борис Георгиевич пишет, что работа 1964–1969 годов погрузила его в архитектуру, обратила к истории, определила смысл и назначение архитектурной деятельности, как основополагающей отрасли человеческого жизнестроительства. Для Бориса Георгиевича это был период поиска в истории спутников рабочей жизни. Архитектор обратился к философии (философия Канта, Шопенгауэра, Спинозы, Данилевского, Шестова, Бердяева, Флоренского, Толстого, Паскаля, Ясперса, Хайдеггера, Шпенглера), «…для содействия в поисках ответов на вопросы, которые сопутствовали архитектурной работе (что такое красота, что такое мышление, что такое норма и её происхождение, какова природа человеческого сообщества…)»[10], к русской поэзии, «…как к самому простому и всеобъемлющему явлению именительного строя речи»[11]. Борис Георгиевич говорит, что очень часто встречал родственное чувствование архитектуры у совершенно далеких от проектной деятельности людей. Поводырями мыслей и чувств в архитектонику для Б. Г. Устинова были Иисус, Будда, Сократ, Конфуций. Способность внимать миру и понимать его — Дар Божий, по мысли архитектора.
Важный период в жизни архитектора — продолжительная и продуктивная работа в Ленинградском филиале ГИПРОТЕАТРа с 1962 года по 1982 год вместе с Людмилой Николаевной Травиной. Один из самых значимых проектов этого времени — приемный комплекс Зимнего Дворца (Эрмитажа), а также Дворец бракосочетания в Ленинграде Выборгского района (проект реализован).
В конце семидесятых годов Б. Г. Устинов «…из-за случайного стечения обстоятельств был вовлечен в учительскую работу — руководство дипломными проектами группы студентов архитектурного факультета ЛИСИ»[12]. С тех пор учительство стало почти непрерывным сопутствием рабочей жизни архитектора и «очень способствовало прояснению архитектонического видения», «обретению основополагающих архитектонических уяснений»[13]. Как уже говорилось раннее, Б. Г. Устинов с 1999 года по настоящее время ведет совместно с Л. К. Фешиной кафедру дизайна пространственной среды в СПГУТД.
В 1983 году Борис Георгиевич покидает государственные проектные организации, поскольку, по словам архитектора, работа подменялась в них исполнением писанных и не писанных нормативных постановлений. В 1984 году при административно-политическом содействии Ю. И. Петрушина, главы городской администрации города Набережные Челны, где Б. Г. Устинов вел активную проектную деятельность до 1986 года, была создана частная архитектурная мастерская, именовавшаяся в то время кооперативом. С 1991 года она становится одной из первых персональных лицензированных мастерских.
Из проектов, относящихся к периоду возвращения архитектора в Ленинград (1986) и до окончательного распада СССР (1991), следует выделить молитвенные комплексы для Евангельских общин Санкт-Петербурга, Мурманска, Калининграда (осуществлен с искажениями), Пскова (осуществлен с искажениями). Как говорит архитектор, именно эти проекты ввели его в «пространство Иисуса Христа».
Борис Георгиевич в своем автобиографическом очерке называет причины малого количества осуществленных проектов: «Моя обделенность способностью терпеть или терпеливо пояснять, терпеливо переносить несогласие, непонимание профессионалов архитектурного цеха, а также посредников-чиновников, как в советские, так и в настоящие времена»[14], «…сторонился публичной заметности и рыночной выгодности архитектурного труда, сознавая значение этих сопутствий в жизни человеческой общины, а так же отчетливо понимая, что стремление к публичности и выгоде отвлекает и рассеивает архитектоническое внимание»[15], «мой опыт участия во втором воплощении проектов показал мне нелюбовь (которая заменила любовь к строительству в России до 1917 года) с одной стороны, а с другой —строительство как обустройство человеческого общежития для обмана и самообмана»[16], — заключает архитектор.
Б. Г. Устинова можно по праву назвать самоотверженным служителем истинной архитектуре: «Я в государстве всегда видел сборище чиновничьих интересов, которые вовсе не являются воплощением народных стремлений. Я любил присказку: “Я не знаю человека по имени государство”, когда я согласовывал свои многочисленные проекты, я в подавляющем большинстве случаев сталкивался с неприятием, доходящим до ненависти со стороны обычного, среднего звена советского архитектора и прочего чиновничества. И нечасто встречался с неожиданной, иногда даже горячей приязнью к себе и своей работе, чиновников достаточно высокого уровня, например, министров, первых секретарей обкома. Но им не удавалось преодолеть неприятие меня со стороны аппаратов, находящихся в их подчинении. У этого неприятия было еще одно основание, кроме личного неприятия меня — принятие моих проектов принуждало бы их к ответственной деятельности, а мечта чиновника, получившего все возможное, — ни за что не отвечать»[17].
Основополагающие принципы в работе Б. Г. Устинова
В разделе будут рассмотрены основополагающие идеи Б. Г. Устинова, записанные с его слов. Повествование будет носить тезисный характер.
Природа, назначение архитектурной деятельности — один из самых важных для Б. Г. Устинова вопросов, которые он задает себе на протяжении всей жизни. Им было сформулировано несколько определений архитектуры. Экзистенциальное определение: «архитектура представляет собой создание пространственных образов существования (бытия) как отдельных людей, так и самых безгранично разнообразных человеческих сообществ в определенно пространственно-временных условиях». Из этого определения следует необыкновенная трудность и значимость архитектурной работы как фундаментальной формы жизнестроительства человеческого общества. Второе (орудийное) определение архитектуры по Б. Г. Устинову: «архитектура — искусство пространственного дробления и соединения». Одно из важных цитируемых утверждений Бориса Георгиевича — слова Блаженного Августина: «Соединяя, разделяю. Разделяя, соединяю. И разъединяя, и соединяя, — я стремлюсь к единству. Соединяя — к единству полному, разделяя — к единству чистому». По мысли архитектора, разделение и соединение является одним из важных проявлений именительного строя пространственной речи. В статье «Слово о Мастере» (1990, №3.»Архитектура СССР») Б. Г. Устинов напишет: Мельников — «первый человек, постройки, речь которого были исключительными и чисто русскими»[18], имея в виду не стилевое направление деятельности, а архитектурную работу (осторожные редакторы заменили слова автора, значительно исказив первоначальный смысл: Мельникову — «первому поистине русскому архитектору послепетровской России»[19]).
Борис Георгиевич подчеркивает, что произведением архитектора является проект (мысль, брошенная вперед). Многие неосуществленные проекты крупных архитекторов имели более важное жизненное содержание, чем осуществленные (Ф. Л. Райт — город–Миля, Ле Корбюзье — реконструкция Алжира)». Постройка — второе воплощение архитектурного помышления, подобно толкованию партитуры музыкантами.
Для Б. Г. Устинова история архитектуры — собеседование с коллегами разных времен и народов. Огромное значение для него также имеют люди самых различных направленностей: не только архитекторы, но и другие талантливые архитектоники: Протагор, Сократ, Паскаль, И. В. Гете, М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой, А. Блок, Н. Данилевский, А. Шопенгауэр, Л. Шестов…
Борис Георгиевич считает, что основной задачей архитектора является тонирование. Тонирование, в переводе на русский язык, — наполнение, напряжение пространства. «…В подавляющем большинстве случаев в архитектуре пространство тонируется …случайным образом. В исключительно редких случаях — это результат высоко сознательного построения …»[20], а одна из фундаментальных наполненностей пространства — наполненность светом, имеющая как прагматический, так и символический характер.
Архитектура «формирует» пространство-деятельность. Пространство обладает бесконечной способностью наполняться. Сведение пространства к евклидовой геометрии, по мысли Б. Г. Устинова, является примером схематизации. «Мы часто говорим о световом, политическом пространстве, но они неотделимы друг от друга», — говорит Борис Георгиевич. Архитектор говорит о наполнении пространства пространственно-временными отдельностями, которые, будучи именованными, становятся пространственно-временными определенностями. Проименованы — включены в пространство сознания разных общин.
Б. Г. Устинов выступает против именования архитектора «зодчим». Зодчий, по-русски, — «мнущий глину»: это не соответствует истинному назначению архитектора, талант которого — способность чувствовать и различать наполненность пространства, в котором помещен человек. Разум — основной орган, орудие взаимодействия человека с миром, в который он погружен. Неслучайно архитектура, в понимании Паскаля, — самое наглядное проявление слабости и силы человеческого разума.
Архитектоника — взаимодействие целого (любая пространственно-временная определенность) со своими частями, частей друг с другом, а также целого и частей с объемлющим их пространством. Из этого определения следует необъятная трудность погружения и понимания любого целого. Текущими тяготами современного человеческого общежития в понимании Б. Г. Устинова является архитектоническая слабость как самого сообщества, так и всех людей.
Каждый проект для Бориса Георгиевича — урок, один из этапов ученичества, которое никогда не кончается. Настоящее, действенное образование получает человек, погруженный в реальное пространство жизненной среды. Любая совместная работа — и учительство, и ученичество. Учитель и ученик — учащиеся вместе, поэтому Б. Г. Устинов не принимает слова «преподаватель». «Даватель — только создатель», — говорит архитектор, — Мы ничего не изобретаем, а находимся во взаимодействии».
По мысли Б. Г. Устинова, «красота есть существительное, не прилагательное. Красота есть пространственно-временное цветение сущности. Красота не отваливается, не отбирается — она либо есть, либо её нет»[21]. Искаженное понимание архитектуры как оформительско-декоративной деятельности влечет за собой «одевание» пространства в привлекательную (декоративистскую) оболочку. Подобный подход противоречит органическому пониманию архитектуры.
«Настоящая мысль стремится к простоте», — говорит архитектор. «Простой, по-русски, — расстилающийся перед взором во всей полноте, ясно, отчетливо обозримый. Простой также и в своем первозначении — свободный (простить — освободить). Быть свободным и открытым для зрячего и слышащего — вот что значит быть простым. Простота не есть элементарность, схематизм, геометрическая лапидарность (как она понимается нередко в современной архитектуре), не есть неразвитость»[22]. По мнению Б. Г. Устинова, простота существенна, простота поэтична, «Она открывается только Поэтам, т.е. обращенным во все пределы и запредельность»[23].
Проекты Бориса Георгиевича отличает глубина подхода, он решает целый комплекс задач, поэтому рассматривать их в типологии достаточно сложно, но разделение на типы позволит внести в работу упорядоченность и значительно упростит восприятие проектов Б. Г. Устинова.
|
|
|
