Городские миллениалы лучше образованны

 Городские миллениалы лучше образованны

Начнем с того, что у поколения миллениалов в целом выше уровень культурного капитала, измеряемого косвенно уровнем образования родителей, – в 2011 г., когда задавался этот вопрос, имели отца и мать с высшим образованием соответственно 22 и 26 %, в то время как, например, в поколении периода застоя эти доли не превышают 10 %. Но ситуация внутри поколения неоднородна. У сельских миллениалов имеют высшее образование 10 % отцов и 13 % матерей, в то время как у горожан, напротив, образовательный уровень родителей заведомо выше – 26 и 30 % соответственно. Добавим, что по доле образованных родителей сельские миллениалы близки к поколению периода застоя, взятому в целом, и в то же время их родители лучше образованны, чем у старших сельских поколений (в сельском поколении периода застоя доли родителей с высшим образованием минимальны, не превышая 4 %). Таким образом, все три наши гипотезы в данном случае подтверждаются.

 Образовательный уровень родителей, в свою очередь, – важнейший фактор, определяющий уровень образования детей [Blackwell, McLaughlin, 1998]. Культурный капитал, при прочих равных, ведет к накоплению человеческого капитала. Закономерным образом, молодые поколения в целом более образованны, чем их предшественники, но, в соответствии с нашей первой гипотезой, в большей степени речь идет о городских миллениалах, среди которых высшее образование имеет почти каждый второй (45 %), в то время как среди сельских миллениалов – лишь 23 %, а в предшествующих поколениях еще меньше (при оценке уровня образования отбирались респонденты, которым уже исполнилось 25 лет).

 Заметим, что, по данным Росстата, собираются идти учиться в вузы примерно одинаковые доли городских и сельских школьников [Муханова, 2015], однако равенство намерений не воплощается в равенстве возможностей. Преимущество горожан в данном случае не может не сохраняться, поскольку само решение получить высшее образование связано с миграцией из села в город, из которого уже немногие возвращаются назад. Так, по данным Тимирязевской сельхозакадемии, даже из выпускников сельскохозяйственных вузов лишь 3 % возвращаются на село [Там же]. В постсоветский период часть российских университетов (региональных и столичных) в поисках платных студентов устремилась вглубь России, доходя до уровня райцентров. Таким образом, формально ситуация улучшилась. Однако во многих случаях речь идет об имитации высшего образования [Ильин, 2010], и многие подобные филиалы в 2010‑ е годы были закрыты.

 Наличие инструментальных навыков, накапливаемых в процессе образования, хорошо измеряется таким показателем, как доля владеющих каким‑ либо иностранным языком, помимо языков бывших республик СССР. И здесь, по данным 2016 г., молодое поколение горожан лучше оснащено, чем сельская молодежь, – владеют иностранным языком соответственно 39 и 23 % миллениалов, причем с укрупнением типа поселений эта доля устойчиво возрастает до 45 % в областных центрах (качество знаний тоже сильно различается). Сельские миллениалы все же владеют иностранными языками чаще, чем все предшествующие поколения, взятые в целом, не говоря уже о старших сельских поколениях: в реформенном поколении на селе речь идет уже о 10 %, а в более старших поколениях лишь о 3–4 %. Так что первая и третья гипотезы в отношении иностранных языков подтверждаются, а вторая – скорее нет.

 Сельская молодежь еще больше откладывает взросление

Ранее мы писали о том, что миллениалы заметно откладывают до более позднего возраста некоторые поступки, которые ассоциируются со «взрослостью», – вступление в брак, рождение детей, и это расценивается как одно из новых веяний [Радаев, 2018а]. Интересно, что сельские миллениалы, обычно отстающие от горожан, здесь оказываются впереди. По данным 2016 г., среди них выше доля не состоящих в браке, включая гражданские союзы (53 % против 44 % у городских миллениалов) и выше доля тех, кто никогда в браке не состоял (49 % против 39 % у горожан) (рис. 6. 1). Причины того, что сельские миллениалы оказываются «впереди паровоза», требуют дополнительных объяснений. Мы полагаем, что и здесь у сельчан попросту меньше возможностей, особенно в связи с оттоком дееспособной молодежи в города. На протяжении 1990‑ х годов многие сельские регионы потеряли от 20 до 40 % своей молодежи [Карачурина, Мкртчян, 2012]. И в 2007–2010 гг. во внутрироссийской миграции более 40 % составляла именно молодежь в возрасте 17–29 лет [Мкртчян, 2013], т. е. как раз интересующие нас миллениалы. В большей степени на селе задерживаются те, чьи семьи имеют подсобные хозяйства и заняты сельскохозяйственным трудом [Bednař í ková, Bavorová, Ponkina, 2016], но их доля также уменьшается. Если же в отдельных местностях удается сохранять молодежь, то зачастую это происходит за счет внешних русскоязычных мигрантов [Муханова, 2015]. Добавим к этому существующий в сельской местности демографический дисбаланс, когда численность мужчин продолжает убывать быстрее, чем численность женщин [Колосова, 2016], затрудняя тем самым формирование семейных пар. Впрочем, по итогам проделанного нами регрессионного анализа, результаты в данном случае оказываются неустойчивыми (более значимое влияние на вступление в брак оказывают возрастные различия и этническая принадлежность).

Рис. 6. 1. Доля миллениалов, не вступавших в брак и не находящихся в браке, по типам поселений, 2016 г. (в %)

 Источник: РМЭЗ НИУ ВШЭ.

В то же время село отличается от города не по всем показателям. Например, по наличию детей различие между городскими и сельскими миллениалами отсутствует – имеют детей по 46 % респондентов в обеих группах. И в отличие от более позднего в среднем вступления в брак, с рождением детей особой задержки у сельских миллениалов не наблюдается.

 В предыдущей главе мы также говорили о том, что молодое поколение откладывает выход на рынок труда (в том числе в связи с увеличением продолжительности образования) [Радаев, 2018а; 2018б]. И вновь, по данным 2016 г., положение сельчан отличается – среди них имеют оплачиваемую работу лишь 50 % (среди горожан намного больше – 68 %). И чем крупнее тип поселения, тем выше доля работающих миллениалов. Но вряд ли это является следствием целенаправленных стратегий, скорее, на селе просто меньше возможностей для хорошего трудоустройства.

 Так, по данным переписи населения 2010 г., уровень безработицы был выше среди сельской молодежи по сравнению со старшими возрастными группами и городской молодежью. В возрастных группах от 20 до 24 лет и от 25 до 29 лет уровень безработицы среди сельского населения в 1, 4 раза выше, чем среди городского. Более половины (почти 60 %) безработных среди сельского населения составляет именно молодежь в возрасте 15–29 лет [Муханова, 2015].

 По данным РМЭЗ НИУ ВШЭ 2012–2014 гг., среди сельской молодежи в возрасте 16–30 лет доля безработных (неработающих, которые при этом ищут работу), была более чем в 2 раза выше, чем среди городской молодежи (20 и 8 % соответственно), а доля неработающих, не желающих работать, на селе превышала эту долю в городе еще более значительно (16 и 4 %). При этом лишь 11 % безработных и 14 % не желающих работать молодых сельчан планировали дальнейшее обучение [Блинова, Вяльшина, 2016].

 Наконец, при характеристике занятости миллениалы в целом определялись нами как «нетерпеливое» поколение [Ng, Schweitzer, Lyons, 2010], что проявляется, в частности, в более частых сменах места работы и/или профессии. Различия между городскими и сельскими миллениалами здесь оказываются невелики и статистически не значимы – по данным 2016 г., за последний год сменили место работы и/или профессию соответственно 18 и 22 %. При этом различий между селом и некрупными городами и поселками городского типа фактически нет. И лишь в областных городских центрах возможности для мобильности повыше – здесь такую смену произвели 24 %. В каждом предшествующем работающем поколении в целом эта доля ступенчато уменьшается в 1, 5 раза. И среди сельчан миллениалы наиболее мобильны – в двух предшествующих поколениях на селе доли сменивших работу или профессию составляют лишь 12 и 7 %.

 Итак, сельские миллениалы выглядят еще менее «взрослыми», чем городские. Означает ли это, что они более «инфантильны», или они просто более ограничены в своих социальных и профессиональных возможностях?