Мы предлагаем принципиально новый подход к декомпозиции права как системы.

Никто не станет отрицать, что разбиение системы на её подсистемы верхнего (первого) уровня должно выполняться по единому основанию, отражающему глубинную сущность подсистем. Никто не посмеет отрицать, что таким наиболее важным признаком подсистемы является область её функциональных взаимоотношений. Так человеческий организм прежде всего подразделяется на опорно-двигательную систему, нервную систему, пищеварительную систему. Общество подразделяется на подсистему биологического воспроизводства людей, подсистему " материального" (правильнее -- вещественного) производства, подсистему общественных отношений, подсистему производства и потребления духовных ценностей (Культуру) и подсистему управления (государство).

И вряд ли кто-либо отважится отрицать, что главной характеристикой подсистемы права является область рассматриваемых ею человеческих взаимоотношений. Вряд ли кто-либо усомнится, что таких главнейших областей три. Во-первых это область отношений по поводу " материальных" то есть вещественных объектов. Кавычки приходится ставить потому, что в серьёзной научной полемике недопустимо употреблять пусть и привычные для большинства, но принципиально ошибочные термины. Вселенная вся материальна. Нематериального нет ничего. Даже распространённый (к сожалению, не только в фантастике, но и в некоторых научных трудах) термин " антиматерия" должен выжигаться калёным железом и заменяться термином " антивещество". Строго говоря, и информация так же материальна, как и всё остальное. Она невещественна -- это так. Конечно, в нашем гимне информациологов мы позволили себе определённую " поэтическую вольность" в этом отношении. Но то, что допустимо в гимне, абсолютно недопустимо в научном диспуте.

К тому же пока не видно серьёзных обоснований, способных опровергнуть ту точку зрения, что информация, быть может, -- категория мироздания, ещё более основополагающая, чем материя. Так что гимн может оказаться вещим. (См. приложение).

Вторая важнейшая область человеческих взаимоотношений -- это общественные отношения. Причём не будем забывать, что правовое государство в Гражданском Обществе -- это равнозначный с гражданином субъект права. (Уже поэтому теряет всякий смысл деление права на частное и публичное).

Как известно, ко второй области принадлежат производственные, распределительные, потребительные, процессуальные и многие другие отношения, в том числе и уголовные.

Третья главная область человеческих отношений -- по поводу того, что выделяет Homo Sapiens из всего остального мира живого. Посмеет ли кто-нибудь отрицать, что это -- интеллект?

Таким образом, определены три первопорядковые подсистемы права: Вещественное право, Общественное право, Интеллектуальное право.

Подсистемами вещественного права являются: гражданское право, арбитражное право, трудовое право, жилищное право, земельное право, предпринимательское право, коммерческое право, финансовое (банковское) право.

К подсистеме права, названной нами Общественное право, относятся: конституционное (" государственное" ) право, административное право (вообще-то в большинстве цивилизованных стран такого права нет; оно сохранилось в РФ как тяжкое и, по-видимому, у нас неизживаемое проклятое наследие бывшего СССР), семейное право, " сельскохозяйственное" право, уголовное право, уголовно-процессуальное право, гражданско-процессуальное право.

К Интеллектуальному праву относится, прежде всего, та область права, которая призвана защищать Идею. То что у нас этого права до сих пор реально нет -- это наш общий позор и наша общая беда. Впрочем об этом мы уже писали (см. " ИС. Авторское право и смежные права" N 2, 2002. А. Птушенко. Правовая защита интеллектуальной собственности). Для тех, кто эту статью читал, добавим следующее. В ней мы отдали " нужный долг природе" -- из опасения слишком рано " раздразнить гусей" отнесли интеллектуальное право (по вредной, но укоренившейся у нас привычке) к подсистемам гражданского права. Приведённый выше анализ доказывает, что это есть серьёзная системно-логическая ошибка: интеллектуальное право в принципе, по определению, не может быть частью гражданского права, поскольку в системной иерархии интеллектуальное право занимает более высокую ступень, чем гражданское право. (См. рис. 11).

Из этого следует сделать немедленный важный практический вывод: надо предпринять всё возможное, чтобы исключить интеллектуальное право (и, разумеется, " интеллектуальную собственность" тоже) из сферы действия гражданского права. И предоставить Интеллектуальному праву самостоятельный статус -- более высокий, чем у гражданского права. Ибо не владение вещью, а обладание Идеей выделяет человека из мира животных. И если гражданское право -- всего лишь вещественные отношения граждан, то Интеллектуальное право сразу же ставит вопрос о взаимоотношениях творца с государством. Уже в силу этого статус Интеллектуального права неизмеримо выше гражданского права.

Важно все необходимые меры предпринять до " выхода в свет" пресловутой четвёртой части Гражданского кодекса.

В первую очередь, следовало бы создать научно-общественный фонд " Регистр интеллектуальной собственности". (См. выше, стр. 67). Его основной целью является выявление идей (" интеллектуальной новизны", по определению Международной Академии информатизации) и регистрация объектов интеллектуальной собственности, обеспечивающая правовую защиту субъекту интеллектуального права путём выдачи ему соответствующего охранного сертификата (патента) и размещения необходимых сведений об этом на официальном сайте Фонда в Интернете. Важными видами деятельности Фонда следует признать:

-- Исследование проблемы интеллектуальной собственности в России и в Мире.

-- Научное обоснование принципов законодательной защиты идеи как главного объекта интеллектуального права.

-- Подготовка предложений в законодательные органы РФ и других стран Мира о совершенствовании системы интеллектуального права.

-- Пропаганда в научных кругах концепции первоочередной правовой защиты дефиниции идеи (см. выше).

-- Убеждение правоохранительных и правоприменительных органов в необходимости строгой законодательной защиты интеллектуальной собственности, прежде всего, -- её главного вида -- идеи.

-- Установление научно-деловых контактов с российскими и зарубежными организациями с целью перманентного выявления предполагаемых объектов интеллектуальной собственности и определения принципов построения соответствующих экспертных структур.

Остальные подсистемы Интеллектуального права представлены на рис. 11.

Следует пояснить некоторые детали блок-схемы на рис. 11. Стрелки подчеркивают то обстоятельство, что данные подсистемы второго уровня не являются результатом нашего собственного анализа и не входят в состав нашего предложения. Это " старые", давно сложившиеся " отрасли" права -- в составе той бессистемной картины права, которая стала привычной для подавляющего большинства сегодняшних правоведов. Тем не менее, только чрезвычайно необъективный и " упёртый" человек не увидит, насколько аккуратно и убедительно ложатся в предложенную схему декомпозиции системы права даже эти её подсистемы -- сложившиеся в результате неуправляемого и нецеленаправленного, фактически стохастического исторического процесса. Конечно, из этого не вытекает, что не следовало бы подумать и о совершенно новом подходе к именованию, структуре и областям действия этих уже сложившихся второуровневых подсистем права. В дальнейшем мы намерены вернуться к этой проблеме.

Что касается международного права, то оно, разумеется, тоже является подсистемой права. Но уже при ином основании декомпозиции -- по принципу сферы действия. В этом случае право подразделяется на две подсистемы -- регулирующую отношения между государствами (т. е. подсистемами управления разных стран) и множеством частных систем права, регулирующих частное законодательство каждой страны.

Структуру Интеллектуального права, показанную на рис. 11, следует считать предварительной. Ибо здесь возможны разные подходы. Можно считать все существующие на сегодня ветви Интеллектуального права его непосредственными подсистемами (что и отображено на рис. 11). Но можно подойти к вопросу и иначе. Как показано в [134], " Из всех видов собственности интеллектуальная собственность -- самая важная: кто владеет знаниями, а ещё важнее -- методами получения новых знаний, тот и будет определять в конечном итоге структуру общества, распределение собственности, стратегию развития и всё остальное. Из всех видов интеллектуальной собственности самый важный и самый ценный объект -- идея. Её частные реализации -- вербальная, техническая и т. п. Эти частные реализации охраняются частными законами -- об авторских правах, патентным и т. п. Для охраны самого обобщённого и самого ценного вида интеллектуальной собственности -- идеи -- необходим обобщённый " основной" закон об интеллектуальной собственности. Чтобы не смешивать его с Конституцией, назовём его так: Общий закон об интеллектуальной собственности.

Общий закон должен в главном защищать всех создателей интеллектуальной собственности. Частные законы защищают локальные реализации идеи.

Ныне действующие частные законы нуждаются в кардинальной логико-юридической и системно-лексической корректировке (проще говоря, все они нуждаются в новой разработке). Все частные законы должны подвергнуться подчинительному согласованию с Общим законом".

Естественно, каждая из этих областей законодательства обязана вытекать из соответствующей подсистемы права. Необходимая структура Интеллектуального права показана на рис. 12.

Эконологическое право нуждается в подробном обосновании (и без сомнения, заслуживает его).

Современное человечество принципиально неверным подходом к основам права, экономики и экологии само поставило себя в условия культурной и социальной деградации. Вполне реальны опасения, что этот

 

 

 

 

процесс может завершиться исчезновением разумной жизни (а быть может, и вообще жизни) на по- верх ности планеты по имени Земля.

Можно указать как минимум четыре основных причины грядущей катастрофы.

-- Технико-экологическая. Человеческая деятельность на Земле не просто ведёт к исчерпанию многих невосполнимых природных ресурсов, она уже привела к разбалансировке ряда коренных природных циклов, прежде всего -- круговорота углерода в природе. Тепловое загрязнение тропосферы неумолимо ведёт к изменению климатических условий и таянию материковых льдов, что в свою очередь чревато повышением уровня мирового океана и сокращением надводных территорий земных материков. Следовательно, -- уходом под воду многих и многих столиц Мира.

-- Теоретико-экономическая. Сегодняшние представления о критериях эффективности " экономики" (правильнее употреблять термин " народное хозяйство" ) основаны на заблуждениях и сознательной недобросовестности теоретиков экономики, полагающих, что ВВП -- замечательный критерий, что невосполнимые природные ресурсы могут быть в частной собственности, что пресловутый ссудный процент может превышать темп роста производительности труда в " реальном секторе экономики". Особенно опасно заблуждение о роли прибыли -- как якобы единственном " двигателе развития" народного хозяйства. Всё это ведёт к варварскому расхищению природных ресурсов -- исключительно ради незаслуженно высокого уровня удельной платёжеспособности замкнутой кучки узурпаторов при неограниченном падении удельной платёжеспособности всего остального населения Земли. Что и приводит к небезызвестной " концепции золотого миллиарда". В итоге это ведёт к вымиранию большинства и последующему вымиранию " избранных" -- как по причинам естественно-биологического, так и технико-социального порядка.

-- Теоретико-правовая. Неверные представления об истоках права, о соотношении права и закона, о соотношении и взаимодействии Общества и государства (на деле как Метасистемы и её подсистемы -- чего не понимает большинство сегодняшних юристов), о роли и значении интеллектуальной собственности, о легитимной изначальной принадлежности невосполнимых природных ресурсов, о правовой ответственности " кредитно-финансовой системы" перед " реальным производством". Всё это ведёт к безответственности разномастных монополий (не исключая и мафиозно-плутократические государства) в их стремлении к собственному обогащению ценой обнищания и прямой физической гибели всех " непосвящённых".

-- Природопользовательная. Ошибочное представление о разумности " природоохранной" деятельности, сводящейся к оценке " ущербов", наносимых природе, и последующей " рекультивации" разрушенных биогеоценозов. Вместо этого необходима новая -- коэволюционная -- концепция взаимодействия с Природой, имманентной частью которой является человечество. Экологическая экспертиза всё ещё не стала обязательной частью любого проекта. Она совершенно необходима, ни один проект, в отношении которого будет доказано, что его отдалённые последствия обойдутся Человечеству (а не частным лицам в ограниченном регионе! ) потерями, превосходящими приобретения от реализации проекта, -- ни один такой проект не может реализовываться. В качестве примера подобной ситуации можно привести сегодняшние реалии атомной энергетики. (См., например, журнал " Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность" N 9, 2001, стр. 58).

Сегодня никакая локальная, частная наука не только не может решать глобальных проблем -- она неспособна их адекватно сформулировать. Ни чисто правовой, ни чисто экономический, ни чисто экологический подходы к проблеме невосполнимых природных ресурсов не дают, и не могут дать в принципе разумный ответ на вопрос об изначальной легитимной принадлежности этих объектов. Кто кому должен платить за их использование -- " обыватель" (пользователь конечного продукта) монополисту-узурпатору, или же точно наоборот -- монополист-" разработчик" ресурса " потребителю" (которого по-справедливости следует считать изначальным -- " от Бога" -- совладельцем этого ресурса).

Многие " сильные мира сего" с пеной на губах будут доказывать, что ресурсы изначально не имеют цены, и должны считаться собственностью того, кто первый их " окультурил". Но по другой оценке, -- наложил на них свою мохнатую своекорыстную лапу. Правовики до сих пор не предложили какого-либо убедительного обоснования правильного взгляда на эту проблему. И никогда не предложат -- пока не перестанут утверждать, что государство порождает право, а закон является его, права, источником. Чтобы " чистый" юрист начал реально осознавать сущность проблемы, надо переучить его на иные -- системоаналитические нормы и принципы мышления. Надо научить его пониманию, что право -- не угодливая служанка сиюминутных властей предержащих, а система выработанных Человечеством представлений о Добре и Зле, что неправовой закон априори юридически ничтожен, а порождающие его органы подлежат немедленному расформированию. Но и этого мало. Не владеющий дисциплинированным естественно-научным мышлением юрист не способен к самостоятельному творческому труду: его удел -- казуистическое копание в законодательных экскрементах государства, не допуская при этом даже мысли о неправедности и неэффективности этого наёмного механизма управления Обществом.

Неэффективен и " чистый" экономист, со школьной скамьи приученный восхищаться глупостями типа " валового продукта", не видящий никакой несообразности в пресловутом " ссудном проценте", убеждённый, что можно управлять " качеством" и " человеческим фактором", верящий, что рынок якобы не является весьма неэффективным механизмом управления народным хозяйством, ведущим к разбазариванию природных богатств, и свидетельствующим о росте " экономики" когда на самом деле всего лишь растёт спрос на оружие, наркотики и проституцию.

Многое из вышеизложенного относится и к " чистому" экологу. Точнее -- к общественному менталитету в сфере экологии. Начиная с дурацкой привычки употреблять этот термин где ему совсем не место: когда речь идёт о чистоте чего-то (" экология спорта" ) или напротив о загрязнении (" в этом регионе Земли плохая экология" ). Почему-то " чистый" эколог не считает нужным бороться с подобными искажениями, не считает нужным объяснять всем и каждому (прежде всего студентам -- любых специальностей), что экология -- это наука, а именно наука о надорганизменных системах (в отличие от биологии, интересующейся жизнью от молекулы до организма). И что эту науку следует преподавать во всех вузах -- технических, гуманитарных, естественно-научных. Между тем, мышление неразрывно связано с языком: плохо говорящий плохо мыслит и решения принимает необоснованные и вредные. Эколог, слабо разбирающийся в злонамеренных хитросплетениях экономической теории и сегодняшних завихрениях официальной теории права, так же мало эффективен, как и " чистые" экономист и правовед.

Только широко и разносторонне образованный специалист, владеющий принципиально новыми концепциями права и " экономики", к тому же обученный современным методам системоанализа и информациологии, -- только такой профессионал способен адекватно осознать современные глобальные проблемы (энергокризис, экологический кризис, военно-политический кризис, демографический " взрыв", " протеиновый голод" ), правильно сформулировать требующую решения задачу и найти эффективные методы её решения. Естественно, такого специалиста надо специально готовить в специальном учебном, заведении. В таком заведении, которое в принципе надгосударственно (не учит по " госстандартам" ), априори прививает специалисту смелость и нужные навыки для функционирования в Обществе в качестве отрицательной обратной связи, парирующей действие избыточного управляющего сигнала от государства.

Естественно, до того должны быть созданы соответствующие учебные структуры. Ещё до того должны быть разработаны программы курсов и современные методы преподавания. Но прежде всего, разумеется, должна быть создана новая наука -- эконология, -- изучающая свои объекты как системы одновременно со всех трёх позиций: права, экономики, экологии. Причём именно одновременно, а не последовательно по времени. Предметом этой системной науки станут не только невосполнимые природные ресурсы, но и вообще все объекты, имеющие отношение (причём не только непосредственное, но и опосредованное) к жизни Человечества, стран, личностей на нашей планете.

Не следует пугаться того, что предмет этой науки окажется практически безграничным. Во-первых, даже любой локальный объект " вниз" практически бесконечен (на чём давно настаивал ещё В. И. Ленин). Иначе говоря, ничего принципиально нового в этом нет: любой объект любой локальной науки уже безграничен. (Только в локальных науках не принято распространяться на эту тему -- подчас, и из-за прямого неосознавания этой бесспорной истины).

Во-вторых, Природа просто не оставляет нам выбора: либо создадим такую науку, либо исчезнем с лика Земли.

В третьих... Ну, а в третьих, как говорится, вполне достаточно во-вторых!

Вывод представляется однозначным: если мы не хотим исчезнуть (а мы этого конечно не хотим! ), необходимо срочно создавать и развивать эконологию, МАЭ и ВУЭ (см. выше).

В локальных (но чрезвычайно важных) аспектах внутри нашей страны надо принудить наше ленивое, своекорыстное и неэффективное государство срочно принять неотложные меры:

-- Отменить НДС и ввести достойный налог на потреблённые невосполнимые ресурсы (на первом этапе можно это сделать -- следуя мнению академика Львова -- в виде рентной платы).

-- Законодательно установить, что каждый гражданин является совладельцем невосполнимых природных ресурсов (а также и ограниченно восстановимых -- типа земли) -- в объёмах, необходимых для жизнеобеспечения данного гражданина.

-- Законодательно обязать " разработчика" невосполнимых ресурсов (плутократа, магната, " олигарха", члена " семьи" и госчиновника) платить соответствующую ренту -- не государству, которое не смеет забывать, что оно само существует исключительно на наши налоги, и что изначально ему ничто не принадлежит, -- а лично гражданину как совладельцу этого ресурса. В конституции должен быть описан чёткий и однозначный механизм реализации этих неоспоримых правомочий гражданина.

-- Срочно разработать и законодательно утвердить кадастры по всем невосполнимым и частично восстановимым природным ресурсам, из коих и исходить при начислении ренты гражданину из чистой прибыли плутократа.

-- Определить и законодательно закрепить концепцию, согласно которой государство не может считать себя одним из хозяйствующих субъектов, ибо это лишает его возможности достойно выполнять обязанности, возложенные на него Обществом как на наёмный механизм управления (подсистему Общества) -- координации всех других подсистем Общества, обеспечения необходимых для этого вещественных и " информационных" потоков, обеспечения внутреннего правопорядка и внешней обороноспособности.

В этой области отношений и займёт самостоятельную нишу Эконологическое право .

Патентное право как подсистема Интеллектуального права имеет право на существование. Хотя и нуждается в серьёзной корректировке (см. выше).

Самоорганизационное право предлагается взамен разобщённых и подчас противоречивых фрагментов, связанных с правовой защитой товарных знаков, мест происхождения товаров, фирменных и всех прочих наименований, которые могут возникать в процессе информационно-сотовой самоорганизации и в последующем самоуправлении Общества.

Об авторском праве (как это ни парадоксально! ) сказать что-либо положительное весьма затруднительно. По нашему мнению, оно на деле не защищает ничего. (См. выше). Проведённый нами анализ свидетельствует о необходимости коренной перестройки авторского права. (Невзирая ни на какие конвенции и соглашения, которые, к сожалению, ситуации ничуть не улучшают и путаницы в системе понятий не устраняют).

Теперь мы подошли к третьему объекту исследования -- " компьютерному" праву. Придётся решать вопрос -- снимать ли с него кавычки. Строгий ответ, на мой индивидуальный взгляд, -- " да". Но не для того, чтобы предложить его в качестве названия этой новой и чрезвычайно важной области права. Её разумнее (и обоснованнее) назвать так: Информациологическое право. После всего, о чём мы говорили выше -- об ошибках в толковании термина информация и о развитии новой науки Информациологии -- становится понятным, как нам представляется, предпочтение второго термина первому. В отличие от вездесущей и далеко не всеми разумно понимаемой " информации", Информациология представляет собой чёткую и определённую науку, совершенно прозрачно связанную с определённой областью человеческой деятельности. Принятие этого названия убережёт человечество (и Россию в частности) от множества уже устоявшихся и от ещё большего множества возможных дальнейших заблуждений.

Тем не менее (разбираясь в гидравлике и аэродинамике) я -- за " безударный вход": на первых порах разумно сохранить привычное многим слово " компьютерное" -- как поясняющий, демпфирующий (а также излишне укоренившийся) элемент тезауруса. То есть -- в скобках. (Не повторяя ниже рассмотренной ошибки типа " информационно-компьютерное" ).

О содержании этого права надо писать отдельную статью (быть может, не одну).

Однако мы не можем прервать на этом разговор, не рассмотрев хотя бы некоторых, но важных, по нашему мнению, аспектов проблемы.

Первый -- положение творца и ремесленника. В истории человечества второй почему-то всегда в большей степени был обеспечен благорасположением Общества (и государства в частности). Эта несправедливая ситуация сохранилась до наших времён. Кому-то всё ещё кажется, что производитель вещи заслуживает адекватной оплаты своих усилий, а производитель идеи может поработать на благо Общества и даром -- на его продукт априори разевает ненасытную пасть государство или " частный" работодатель. (Лучше он был бы честным. Впрочем, это относится и к государству).

Почему законодателю до сих пор не пришло в голову, что это нелепо -- защищать программу, но отказываться защищать алгоритм, по которому она сделана? Тем более нелепо отказывать в защите автору языка, на котором написана программа.

Следует подумать и о взаимоотношениях производителя и пользователя компьютерных программ. Чтобы не впасть в противоречие с самим собой, я вынужден тут же признать право программиста на достойную оплату его труда. Но почему это какие-то программы он предлагает " интернетчику" абсолютно даром, а за другие готов с него же содрать три шкуры? Не думая при этом, что может в корне подорвать всякую возможность " интернетчика" вообще существовать как человеческая разновидность -- подрывая тем самым существование собственного рынка.

Хакерство -- безусловно отвратительное явление. Тем не менее это не повод отказаться от расследования причин (и виновников! ) ситуации, в которой " пиратский" диск с новомоднейшей программой стоит 70 - 80 рублей, в то время как розничный торговец за ту же самую программу (но в её " лицензионном" варианте) требует с пользователя на порядок больше. И уже не рублей, а долларов. (Подсчитайте сами, во сколько раз это будет больше).

" Экономика" тут чрезвычайно проста. Если некто -- со всеми накладными расходами -- не прогорает на рынке, продавая новейшую вариацию программы " CorelDRAW 11" всё за те же 70 р, значит, рыночная цена этой программы именно такова. Если же я захочу купить эту же программу в " официальном" магазине, я заплачу за неё 800 долларов. Понятно, что я, " простой советский полковник", могу себе позволить такое один раз в жизни. А нужных программ -- десятки. И устаревают (" морально" ) они чуть ли не ежегодно. Возникает дилемма: либо придерживаться строго юриспуризма, но практически прекратить свою личную компьютеризацию, либо -- терпеть хакерство и пиратство.

Конечно, это рассуждения практика. Теоретику же полезно поразмыслить вот о чём. А в чей, собственно, карман пойдут те самые 800 долларов? Сколько из них перепадёт разработчику программы? И перепадёт ли вообще что-либо создателю алгоритма, которым пользуется программист? Или же всё пойдет только торговцам -- розничнику и оптовику. И разнообразным " крышам" -- включая и мафиоизированное государство. Тут поневоле задумаешься о преимуществах сетевого маркетинга перед " линейным". Не знаю, кому как, но мне представляется бесспорным, что одна из актуальнейших задач на сегодня -- именно теоретические поиски правовых норм, наиболее справедливых с позиций и учёного (создавшего язык и алгоритм), и непосредственного разработчика " софта", и потребителя (" юзера" ).

Если же вы спросите меня, а кто будет защищать права продавца, то я, скорее всего, отвечу: коммерческое право. Которое, как уже сказано, наряду с гражданским, представляет собой подсистему вещественного права. (Впрочем, не исключено, что и здесь неплохо бы взвесить всё заново и с самых истоков).

Небольшое практическое отступление. Когда я попытался выяснить, кто же в Москве реально торгует лицензионным софтом, я получил обескураживающий результат: практически никто. И это при том, что " железом" торгуют сотни фирм и без малого тысяча магазинов. Те, кто торговал ПО год назад, сегодня закрылись (например, соответствующий отдел в " Библиоглобусе" на Мясницкой). Пройдясь по телефонному справочнику двухлетней давности, где под рубрикой " Программное обеспечение" даны многие десятки названий фирм, я выяснил, что половина из них сегодня торгует чем угодно -- кроме лицензионных программ, а другая половина просто не реагирует на звонки.

Кое-кто торгует операционными системами. Например, фирма DENSTEN. Но никаких других программ у них нет. Если вам нужны такие программы как CorelDRAW, Photoshop, Page Maker, QuarkXPress, Promt или Socrat -- единственное, похоже, место это Дом книги на Новом Арбате. О том, какие там цены, мы уже говорили: первая из вышеназванных программ стоит около 20. 000 рублей, вторая -- столько же, третья -- 13. 000 р. Четвёртой вообще в продаже нет (о ней даже не слышали, хотя это одна из самых надёжных издательских программ); по агентурным данным, цена такой программы " в лицензионном исполнении" у нас -- около полутора тысяч долларов. Ту же самую программу на уличном лотке -- если, конечно, её там найдёте, что вовсе не факт, -- вы можете купить всё за те же сакраментальные 70 рублей. Нет, что-то не в порядке в " Датском королевстве"!

Напрашивается без преувеличения страшный вывод. Сегодняшняя Россия компьютеризуется исключительно за счёт " чёрного рынка" программного обеспечения. Тут впору призадуматься не только практикам, но и теоретикам от юстиции: закрыть " Горбушку" -- дело нехитрое, но не приведёт ли это к недалёкой остановке всех российских компьютеров? Во всяком случае ясно, что сейчас надо не разгонять лотошников, торгующих программными дисками, а срочно решать комплексную экономико-компьютерно-правовую проблему разумных взаимоотношений программиста и пользователя. Думаю, однако, что сия задача не по зубам ни сегодняшним " чистым" юристам, ни таким же экономистам, ни одномерным компьютерщикам. Нужны специалисты принципиально иного уровня подготовки и типа мышления -- системные эконологи-информациологи (см. выше).

Кажется, теперь следует добавить необходимые уверения, что в состав информациологического права войдут все отдельные малосвязанные фрагменты, прикрывающие ныне базы данных, программы для ЭВМ, топологии интегральных микросхем и пр. При этом уберутся все вредные дублирования (например, авторского и " эвээмного" законов), уберётся малообоснованное приравнивание компьютерной программы к литературному произведению, учтутся многие неучтенные сегодня внутренние взаимосвязи в сфере компетенции информациологии.

Создателям информациологического права предстоит колоссальная работа. Прежде всего надо отработать основные принципы этого права. Один из них -- право на информацию. Мы будем продолжать пользоваться этим термином ввиду того, что он стал привычным для огромного количества людей. Если чётко представлять себе все наши положения о соотношении сообщения и реализованной информации, о тезаурусе и имманентных свойствах реализованной информации --то есть помнить обо всём, о чём мы подробно рассказали выше, -- в этих условиях использование этого термина (по крайней мере, на первом этапе распространения системной концепции права) можно признать допустимым (при категорическом запрещении, разумеется, таких вздорных словосочетаний как " средства массовой информации" ).

Статья 29 Конституции РФ сформулирована очень плохо (" Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом" ). Ведь всё дело в том, кто и по каким критериям будет устанавливать эти " законные способы". Особенно, когда речь пойдёт об Интернете или других международных коммуникационных сетях. Ясно, что нашим юристам, получившим свои дипломы из рук Кириллова-Угрюмова или Карлова (т. е. от несуществующей ныне и как бы дезавуированной власти -- от в принципе порочной юриспруденции), -- таким " специалистам" сформулированная нами проблема не по плечу и не по зубам. Требуются специалисты совершенно иного уровня подготовки и широты эрудиции. (См. выше). Ясно, что в информациологическом праве не место таким нечётким и малообязывающим декларациям как " Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается". " Массовая информация" -- это не только системно-логический нонсенс (см. выше), это вообще маловразумительное словосочетание: можно ли дать некий разумный критерий массовости (вспомните знаменитую логическую задачу о " куче" ). Не говоря уж о том, что подобный " юридический" выверт как бы не гарантирует свободы всей " немассовой" информации. Принципы права вообще не могут формулироваться как прекраснодушные декларации маниловского толка, они должны доводить каждое положение до чётко сформулированных условий и требований к его реализации.

А запрещение цензуры " в общем виде", без однозначной дефиниции рассматриваемого понятия -- это просто безответственное сотрясение воздуха. Это особенно наглядно в условиях всё того же Интернета. Чья цензура запрещается? В каких объёмах, при каких условиях? Как это скажется на правах пользователя? -- всё это миллионная доля вопросов, которые придётся решать в рамках одного из направлений (подсистем) информациологического права.

Отдельная проблема -- защита первичной информации. В том числе и от противоправных покушений на неё со стороны государства. Права создателя должны занять в современном праве подобающее им место. Государство должно зависеть от творца, а не творец от государства. Ибо государство в современном обществе -- слуга народа (см. выше).

Заново следует рассмотреть и такую проблему, как регламентация доступа к персональным данным. Одно лишь перечисление всех проблем, требующих пересмотра и нового радикального решения заняло бы, по-видимому, не один десяток страниц.

Нам же остаётся закончить наш теоретический анализ системы права. Вполне логично признать, что подсистемы информациологического права будут соответствовать подсистемам информациологии как науки (см. выше, рис. 8 на стр. 30). На рис. 13 приведена соответствующая блок-схема.

Системное право покрывает область отношений, возникающих по поводу управления системами (что в структуре Информациологии соответствует подсистеме Кибернетика).

 

 

 

 

Объектное право (область Информатики) регулирует правоотношения создателей и потребителей " железа", " софта" и всех объектов, обеспечивающих их распределение и эксплуатацию.

Коммуникационное право (область Информологии) регулирует все сетевые отношения, в том числе возникающие в Интернете.

Номогенезное право -- так же как на своём уровне наука Информономия -- обеспечивает область изучения и наименования внутренних законов информациологии.

Нам остаётся свести воедино все вышерассмотренные фрагменты общей картины. Результаты этой операции представлены на рис. 14. Он ещё раз свидетельствует, что системный подход даёт удовлетворительный результат там, где все иные подходы ничего кроме сумятицы и неразберихи предложить не в состоянии.

В связи со сказанным ещё раз сопоставим две ситуации. Первая: нормы права создают специально обученные, широко эрудированные, владеющие методологией системоанализа специалисты (разумеется, не с " советскими" дипломами). Эти нормы создаются на базе серьёзных комплексных исследований во всех имеющих отношение к проблеме междисциплинарных областях -- с учётом всех сложных и многомерных межсистемных связей. Эти положения и признаются Обществом в качестве права. Которое и служит направляющими косинусами (кому понятнее так -- лекалом) для последующего законотворчества. Здесь право -- источник закона.

Вторая ситуация, ныне действующая: " закон -- источник права". Проще говоря, некое случайное сборище разнородных людей, мало приученных к мышлению системными, философскими, формально-логическими категориями; обуреваемых чисто лоббистскими устремлениями во имя интересо

⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: