 |
When you are old. Когда ты будешь старой. What then? . Ну и что? . Summer and Spring. Лето и весна. To some I have talked with by the fire
|
|
|
|
When You Are Old
WHEN you are old and grey and full of sleep,
And nodding by the fire, take down this book,
And slowly read, and dream of the soft look
Your eyes had once, and of their shadows deep;
How many loved your moments of glad grace,
And loved your beauty with love false or true,
But one man loved the pilgrim Soul in you,
And loved the sorrows of your changing face;
And bending down beside the glowing bars,
Murmur, a little sadly, how Love fled
And paced upon the mountains overhead
And hid his face amid a crowd of stars.
КОГДА ТЫ БУДЕШЬ СТАРОЙ
Когда, состарясь, и клонясь ко сну,
Ты сядешь с этой книгой у огня,
Припомни взор свой на закате дня
И глаз тенистых блеск, и глубину.
Сколь многие, кто истинно, кто нет,
Любили красоту твою, но был
Один, кто душу чистую любил,
В изменчивом лице печальный свет.
И, с грустью угли шевеля в золе,
Шепни любви, как быстро по горам
Она взлетела в небеса, и там
Лицо укрыла в звездной полумгле.
2709-02 -07
What Then?
HIS chosen comrades thought at school
He must grow a famous man;
He thought the same and lived by rule,
All his twenties crammed with toil;
" What then? sang Plato's ghost. " What then? "
Everything he wrote was read,
After certain years he won
Sufficient money for his need,
Friends that have been friends indeed;
" What then? sang Plato's ghost. " What then?
All his happier dreams came true -
A small old house, wife, daughter, son,
Grounds where plum and cabbage grew,
poets and Wits about him drew;
" What then.? sang Plato's ghost. " What then?
The work is done, grown old he thought,
" According to my boyish plan;
Let the fools rage, I swerved in naught,
Something to perfection brought';
But louder sang that ghost, " What then?
Ну и что?
Друзья считали в школе тогда:
Он будет важным лицом;
Он думал так же и жил, как всегда,
Другие терпели бремя труда;
Дух Платона пел: " Ну и что? "
Все прочли, о чем он писал,
И так он добыл деньжат
Для себя, и для друзей своих,
Самых истинных и дорогих;
Дух Платона пел: " Ну и что? "
Осуществились его мечты:
Дети, жена, маленький дом,
Сливовый сад, капусты кусты,
|
|
|
Среди поэтов достиг высоты;
Дух Платона пел: " Ну и что? "
" Труд окончен" он поседел,
" Вот и все, о чем я мечтал;
Пусть кричат, что я плох, неумел,
Но что-то я сделать все же успел”.
Дух Платона пел: " Ну и что? "
Summer and Spring
We sat under an old thorn-tree
And talked away the night,
Told all that had been said or done
Since first we saw the light,
And when we talked of growing up
Knew that we'd halved a soul
And fell the one in t'other's arms
That we might make it whole;
Then peter had a murdering look,
For it seemed that he and she
Had spoken of their childish days
Under that very tree.
O what a bursting out there was,
And what a blossoming,
When we had all the summer-time
And she had all the spring!
Лето и весна.
Под старым деревом всю ночь
Вели мы разговор,
О жизни, нами прожитой
С рожденья до сих пор.
Отдав друг другу пол-души
В рассказах про житье,
Мы крепко-крепко обнялись,
Чтоб возвратить ее;
Я в раж вошел, поняв, что мы
Уже не первый раз,
Под этим деревом ведем
О детстве свой рассказ.
Какое чудо — годы те,
Как жизнь цвела, красна,
Когда все лето было — нам
И наша — вся весна!
To Some I Have Talked With By The Fire
WHILE I wrought out these fitful Danaan rhymes,
My heart would brim with dreams about the times
When we bent down above the fading coals
And talked of the dark folk who live in souls
Of passionate men, like bats in the dead trees;
And of the wayward twilight companies
Who sigh with mingled sorrow and content,
Because their blossoming dreams have never bent
Under the fruit of evil and of good:
And of the embattled flaming multitude
Who rise, wing above wing, flame above flame,
And, like a storm, cry the Ineffable Name,
And with the clashing of their sword-blades make
A rapturous music, till the morning break
And the white hush end all but the loud beat
Of their long wings, the flash of their white feet.
Тому, с кем я говорил у огня.
Тому, с кем я говорил у огня.
Когда искал я ритмы Данаана,
Мне вспомнилось о той поре нежданно:
Склонясь, мы говорили у огня,
Что сонм теней таится в сердце дня,
В страстях людей, как мыши в мертвом древе;
В тех сумрачных умах, что носят в чреве
Вздох, где смешались радость и печаль,
Ведь, расцветая, их мечты едва ль
Добра и зла плоды в душе давали;
|
|
|
В тех множествах из пламени и стали,
Что рвутся в бой, как шторм, крыло к крылу,
Крича невыразимое во мглу,
Звон их мечей гремит на поле брани,
Как музыка, до самой ранней рани,
Когда все смолкнет и в пыли дорог -
Лишь крыльев шорох, да мельканье ног.
Those Images
WHAT if I bade you leave
The cavern of the mind?
There's better exercise
In the sunlight and wind.
I never bade you go
To Moscow or to Rome.
Renounce that drudgery,
Call the Muses home.
Seek those images
That constitute the wild,
The lion and the virgin,
The harlot and the child.
Find in middle air
An eagle on the wing,
Recognise the five
That make the Muses sing.
|
|
|
