Солнцепоклонники из Куско (XIII в. (?) – начало XVI в.) 3 страница

Инки применяли оригинальный способ обработки картофеля для длительного хранения. Его клали на 3–15 суток на расстеленную солому. Когда он промерзал, клубни покрывали соломой и осторожно и мягко давили, отжимая лишнюю жидкость. Потом сушили на солнце, получая крахмал. Этот процесс повторялся неоднократно, чтобы выгнать из клубней как можно больше влаги. Потом женщины их тщательно мыли для удаления горького привкуса и окончательно отжимали босыми ногами. Такой замороженный картофель – чуньу долго был съедобен, в течение нескольких (чуть ли не 10! ) лет.

Чрезвычайно важную роль в жизни Тауантинсуйю играл выращиваемый на специальных плантациях верховного правителя наркотик – кока, он был предметом роскоши. Небольшой мешочек с листьями коки – чуспа – был поистине королевским подарков, знаком особого расположения Инки. Из рядовых жителей Тауантинсуйю определенное количество листьев коки имели право получать лишь представители инкской почтовой службы и шахтеры. Кроме того, коку применяли как очень эффективное обезболивающее средство в медицине. Когда индейцы жевали коку, они обычно добавляли в пучки высушенных листьев известь, которая ускоряла выделение алкалоида, т. е. кокаина. Тот, свою очередь, из желудка попадал в кровеносную систему. Кока заглушала чувство голода и жажды, снимала усталость и не давала замерзнуть в суровых условиях Андских гор. Вот почему кока, как писал индейско‑ испанский хронист Гарсиласо де ла Вега, представляла собой для инков куда большую ценность, чем драгоценные камни, серебро и золото.

Табак не курили, а нюхали.

В горах поля удобряли пометом домашних животных – лам и альпаку, и превращенными в порошок человеческими фекалиями, а на побережье покоренные инками народы использовали преимущественно гуано или мелкую рыбу, сардину, которая в изобилии водилась в прибрежных водах. Это удобрение использовалось главным образом при устройстве так называемых «дыр», или «ям». Их сооружали в песчаных, лишенных воды местностях, преимущественно на южном побережье Перу, таким образом: грунт копали до того слоя почвы, который орошался подземной влагой, затем в яму (иногда 6–7 м глубиной) укладывали сверху толстый слой рыбы. Когда рыба перегнивала, образовывалась рыхлая, чрезвычайно плодородная земля, пригодная для возделывания самых разнообразных растений. Чтобы оберечь участок от песчаных заносов и от дождевых вод, которые могли превратить «яму» в пруд, края его обносили высокой стеной из камней или необожженного кирпича. Площадь «ям» доходила иногда до одной трети гектара.

Вся земля в Тауантинсуйю была разделена натри части. Одна принадлежала «божественному солнцу» (доход с нее шел на содержание многочисленных храмов и жречества), другая – государству и Инке, и, наконец, доход с третьей части, называвшейся гулу, оставался земледельцам. В среднем площадь тупу составляла около 2700 кв. м. Обработка полей начиналась в августе. По преданию, сельскохозяйственный сезон открывал сам Инка на поле правителя в Куско ударом золотой мотыги.

Скотоводство. В отличие от народов Центральной Америки, инки более активно занимались животноводством. Правда, они были не единственными, а лишь наиболее опытными скотоводами в Андах. Из всех доколумбовых народов Америки инки внесли самый большой вклад в развитие этой отрасли хозяйства. Инки, как и их предшественники, разводили лам и альпаку (в основном в провинции Кольясуйю), главным образом, ради кожи и шерсти. Последняя шла на изготовление тканей, которые использовали не только в прямом назначении (мешки, плащи, одежда и т. п. ), они обладали ритуальной, престижной ценностью: их сжигали б честь богов во время торжественных праздников или накапливали в гигантских количествах на складах. Молоко лам в пищу не использовалось. Их мясом пихались» по праздникам (кстати, только по праздникам разрешалось есть какое‑ либо свежее мясо), а пометом удобряли поля. Высушенный навоз лам и альпаку использовали для отопления домов и приготовления пищи. Стада этих животных были огромны, некоторые достигали 100 000 голов. Пасли их дети, а когда поголовье достигал о определенного количества, назначался взрослый пастух. Чуньу и ломтики сушеного мяса были основной пищей инкской армии во время войны. Обычно лам использовали как вьючных животных (колесного транспорта у инков не было), на которых перевозили груз не более 40 кг и на расстояние около 20 км. Альпаку и вовсе были слишком малы и слабосильны для перевозки каких‑ либо грузов.

Стада лам, как и земля, были разделены между тремя владельцами – «божественным солнцем», Никой и народом. По мнению ученых, «божественному солнцу», а скорее всего жрецам храмов солнца, принадлежало около миллиона лам. Животные настолько вошли в быт местных жителей, что ни один праздник, ни одно жертвоприношение не обходилось без ламы или альпаки. в фундамент жилищ как символ благополучия замуровывался эмбрион этих животных. Породистые белые ламы, которых держали у себя Великие Инки, особо ценились за свою красоту, считались символом «императорской» власти и порой при носились в жертву во время особо важных ритуалов. Из домашних птиц разводили одну из разновидностей уток.

Охота.  Инки лишь изредка устраивали охоты‑ облавы. Обычно простым жителям разрешалось охотиться только на мелкую дичь и кроликов при пом о иди силков, сетей и особо клейкой смеси (пупа), в которой небольшая жертва вязла и теряла подвижность. Кроме того, крестьяне имели право отгонять (но не убивать! ) оленей, косуль, ланей, гуанако и викуний, если те травил и посевы. Лишь раз в год (или даже в четыре года! ) Инка объявлял массовую охоту (чаку), в которой участвовало почти все население Тауантинсуйю. Подобные охоты устраивались в Перу еще задолго до инков, например, во времена индейцев мочика. (Охота самого Сапа Инки называлась мойя и проходила в «императорских» заказниках. )

Животных собирали в загоны, большую часть самцов с помощью лассо отбирали на убой, самок с детенышами отпускали, при этом гуанако и особенно викуний, отличавшихся короткой, желто‑ коричневой шерстью превосходного качества, предварительно стригли. Получаемая из этой шерсти ткань шла исключительно на изготовление одежды для знати. Мясо забитых животных сушили (вялили) – в таком виде оно называлось чарки, и в течение четырех лет распределяли среди жителей той провинции, где проходила охота. За одну чаку забивали несколько тысяч голов дичи. Часть добычи отдавали на военные нужды.

Однозначно объяснить причины таких ограничений сложно. Возможно, в условиях большой плотности населения при отсутствии ограничений на охоту крупные животные давным‑ давно были бы истреблены. И вероятно, облавные охоты были наиболее рациональным способом использования ресурсов дикой фауны. С оленями, викуньями и гуанако поступали фактически так же, как с домашним скотом – их даже подсчитывали; в отдельных угодьях поголовье превышало двадцать, тридцать и сорок тысяч. Счет велся по видам, а внутри вида – по окрасу животного.

Вместе с тем такие ограничения в охоте могли иметь религиозный характер. Возможно, охоту на оленей устраивали накануне праздника очистки оросительных каналов, полагая, что предки, «посещавшие» в эти дни землю, желали вкусить именно оленины, а не мяса домашних лам. Очевидно, такой обычай зародился еще в древние времена, когда перуанцы не занимались скотоводством и дикие олени были главным источником мясной пищи.

Точных сведений о том, что инки сами активно занимались речным и морским рыболовством, нет, известно лишь, что они обычно ловили креветок и крабов, а в высокогорном озере Титикака очень жирную рыбу учи.

Ремесла.  Инкские ремесленники достигали высокого мастерства в своих изделиях, будь то предметы повседневного обихода или произведения искусства. Трудно даже перечислить все материалы, которые они умели обрабатывать, создавая из них не только домашнюю утварь, священные приношения, украшения и атрибуты религиозного культа, но и подлинные шедевры – удовлетворявшие их эстетические потребности.

Инкские столяры‑ умельцы использовали много пород деревьев для разных изделий – от дверных и оконных рам и мебели, в частности, стульев со спинками – тиана, до шкатулок и резных безделушек.

Для инкской керамики типичны большие сосуды, сужающиеся на конце, названные позднее европейцами арибаллами за их сходство с греческими амфорами. Кубки‑ керо обычно изготовлялись из раскрашенного дерева.

Горное дело и металлургия были наиболее развитыми ремеслами инков, и этому, несомненно, способствовали богатейшие запасы металлических руд в Андах. В большом количестве инки добывали медь, олово, свиней, золото и особенно серебро. В основное золото не добывали в шахтах, как серебро, а намывали в лотках, собирали в самородках или в виде золотой пыли. Кузнечные мехи и домны инкам не были знакомы. Они достигали нужной температуры плавки (больше 1000 градусов) в специальных печах, продуваемых потоками воздуха, т. е. «ветряных плавильных течах». Там, где это было невозможно из‑ за отсутствия сильных воздушных потоков, применялось искусственное дутье из медных трубок длиной 45 см и более. Такие трубки закрывались с одной стороны, оставалось только небольшое отверстие для увеличения тяги. Обычно несколько подобных трубок (от 8 до 12) располагали вокруг правильной печи для максимально сильного раздувания бушующего в ней огня. Из меди, олова и свинца получали бронзу, которую использовали для изготовления оружия, в частности наверший для боевых палиц макан – главного оружия инков. Из бронзы делали также различные орудия труда, необходимые при строительстве и прокладке оросительных каналов. Предполагают, что инкские мастера знали даже холодную обработку гематитного железа и были на пути к тому, чтобы начать плавку черных металлов.

Высокого уровня развития достигло и ткачество. Инки шили одежду из шерсти и хлопка (от ворсистых и толстых тканей типа бархата до легких, полупрозрачных наподобие газовых). Этим занимались женщины‑ акльякона, еще в детском возрасте отобранные для этого занятия и несколько лет специально обучавшиеся ему. Особым богатством и тонкостью отделки отличались вещи из ворсистого материала, похожего на бархат, – кумби, предназначавшегося для Инки и аристократии. Их изготовляли девственницы из кусканского и других привилегированных «монастырей невест солнца». В Тауантинсуйю существовал обычай сжигать часть тканей и готовых одежд в качестве жертвоприношений. На эти цели каждая семья ежегодно должна была изготовить одежду для двух человек.

Испанцы, а затем вся цивилизованная Европа были потрясены обилием драгоценных металлов в Тауантинсуйю, и о сокровищах золотого Перу слагались легенды и выдумывались небылицы. По некоторым данным, за год в стране добывалось около 172, 5 т золота и 575 т серебра, и все это уходило на изготовление предметов роскоши и культа, поскольку деньги вообще отсутствовал и у инков. Благородные металлы считались у них священными: золото – «потом солнца», а серебро – «слезами луны».

По описаниям испанских хронистов Гарсиласо де ла Вега и Сьеса де Леона, в основе которых лежат рассказы инков, при Храме Солнца (Кориканче) в Куско был «Золотой сад» площадью 200х100 м. В этом саду растения, насекомые, птицы, звери и даже фигуры людей (в натуральную величину) были выполнены из золота и реже – из серебра. Так, по золотому полю с золотой травой «бродили» золотые животные и «ползали» золотые змеи с вставными глазами из драгоценных камней, жуки и ящерицы, на ветвях золотых деревьев сидели золотые птицы и бабочки. Ветерок колыхал поля золотых цветов и кукурузы. Золотые пастухи пасли 20 золотых лам, «поедавших» золотую траву, а золотые девушки собирали с золотых деревьев золотые яблоки…

Предполагают, что это уникальное произведение искусства, равного которому, вероятно, не было и не будет, создано руками угнанных из Чимора замечательных ювелиров‑ кудесников или их потомками. Знаменательно, что сами испанцы этого «сада» никогда не видели. Нечто подобное они успели застать только там, где впервые высадились на территории Тауантинсуйю – в его северном городе Тумбесе. В этом нет ничего странного: слава об их животном интересе к золоту пришла в Куско намного быстрее, нежели сами конкистадоры. И «Золотой сад» в Куско исчез. Исчез бесследно…

В главном зале Храма Солнца якобы был громадный (несколько метров в диаметре), литой из золота диск, украшенный крупными драгоценными камнями, в частности изумрудами. Очевидно, это было изображение бога солнца – Инти. Однако когда конкистадоры вошли в Куско, золотая святыня исчезла из храма: отступавшие инки унесли ее в последний оплот своей обороны – Вилькабамбу. Позднее изображение божества все же попало в руки испанцев, и оказалось, что описания испанских хронистов далеки от истины. Это была человекоподобная фигура с лучами, змеями и ягуарами (пумами) вокруг головы и плеч. К сожалению, следы этого уникального произведения искусства затерялись.

Стены и потолок центрального зала Храма, посвященного солнцу, были покрыты листовым золотом толщиной в 1 см, а по карнизу шла широкая (около 80 см) оправа – лента, усыпанная бирюзой и изумрудами. Почти все предметы в храме (троны усопших «императоров» с бальзамированными мумиями, чаши и пр. ) изготовлены из золота, а внутреннее убранство в «часовне» луны – жены Инки – из серебра.

Не случайно некоторые исследователи называют Тауантинсуйю «империей» золота. Знаменитое «золото Инки», пропавшее бесследно и помутнившее рассудок не одной сотни сгоравших от жажды наживы конкистадоров, ищут и по сей день…

Использование ювелирами инки бирюзы и изумрудов позволяет некоторым исследователям говорить о налаженном товарообмене между жителями Анд, древнеколумбийскими народами и чуть ли не Панамы (? ) и даже Мезоамерики (? ), ведь на территории Тауантинсуйю этих драгоценных и полудрагоценных камней не было.

Торговля.  В отличие от цивилизаций Мезоамерики свободных ремесленников у инков не было Правящая верхушка присваивала труд ремесленников или их продукцию, не оставляя им излишков для торговли. Внутренний рынок отсутствовал, поскольку распределением ведало государство, направляя караванами лам грузы из одного района в другой и наоборот, соблюдая при этом экономную практичность и целесообразность – жизненно важные грузы (продукты и предметы ремесленного производства) перевозились самое большое за 100 км, т. е. в пределах одной провинции. Это естественно, ибо транспортировка сотен и тысяч тонн припасов на еще более значительное расстояние по горным дорогам при всей отлаженности караванной системы обошлась бы чрезвычайно дорого. Исключение делалось лишь для армии, чье продовольствие отправлялось непосредственно в Куско, Томебамбу и Кито, а также когда речь заходила о престижных предметах и материалах, обладание которыми являлось государственной монополией. Тогда забота о трудностях перевозки отступала на второй план. В остальном инки старались максимально избегать неоправданных перевозок.

В городах рынков не существовало вообще, а население получало все им положенное с государственных складов.

Внешняя торговля также находилась под строжайшим контролем «имперской» администрации. Основная часть предметов роскоши производилась ремесленниками внутри страны: изящная глиняная посуда, сосуды и украшения из драгоценных металлов, изделия и украшения из драгоценных камней, предметы культа из драгоценных камней и металлов, ткань кумби, «чудодейственная» кока и др. Ввозимые ритуальные и дорогостоящие изделия (твердая древесина персиковой пальмы, мед, наркотики, перья тропических птиц, жемчуг, изумруды, горный хрусталь и другие ценные минералы) были той особой валютой, свободное распространение которой в «империи» каралось законом. Эти изделия распределялись среди знати и привилегированных слоев общества.

Исторически сложилось, что внешней торговлей ведали давние союзники инков: племя торговцев чиича с южного побережья Перу и жители горного Эквадора – миндале, плававшие вдоль побережья на плотах из бальсы под парусом. Они были единственными профессиональными торговцами в «империи», но все их торговые операции контролировались чиновниками Тауантинсуйю.

Деньги.  Почему же в Тауантинсуйю не было денег? Некоторые ученые пытаются объяснить это отсутствием в ее фауне животных, которые могли бы стать домашним скотом. При этом утверждается, что именно скот становится не только первым товаром, но и первыми деньгами. Его отсутствие в Америке резко затруднило процесс первоначального накопления и возникновения частной собственности. Попытку увидеть в листьях коки, в перце или иных сельскохозяйственных продуктах своеобразные инкские «деньги» вряд ли следует признать правильной. Можно согласиться, что позднее они могли бы принять на себя функцию денег, но к моменту прихода испанцев в Перу такого не случилось. Не исключено, что отсутствие из‑ за особых природных условий скота – лошадей, коров, овец, свиней – стало одной из объективных причин, затормозивших появление у инков денег. Вместе с тем справедливо возникает вопрос: а что же андские ламы и альпаку, одомашненные древнеперуанскими народами, как бы не в счет?

Налоговая система.  Подати и налоги в Тауантинсуйю платили все. Испанский хронист Сьеса де Леон утверждал, что если в каком‑ то районе или селении нечем было платить подать, то ее брали… вшами – лишь бы население не бездельничало!

Военное искусство.  В Тауантинсуйю было только одно регулярное воинское соединение – личная гвардия Сапа Инки – несколько тысяч отборных воинов. Остальные формирования, если верить источникам, численностью от 100 до 400 тыс. человек, создавались на время войны. Воинская повинность распространялась на боеспособное мужское население всей «империи» и возрасте от 25 до 50 лет, причем предпочтение отдавалось худым, сильным и очень выносливым жителям Чинчасуйю, а не крупным, но рыхлым и не сильным индейцам Кольясуйю.

Солдаты инков назывались аука руна. Подготовка будущих солдат начиналась, когда им исполнялось 10 лет. В армейских лагерях под руководством воинов‑ профессионалов они осваивали азы воинской науки до 18 лет. С этого возраста и до 25 лет юноши служили оруженосцами, после чего становились настоящими воинами. Деление 5‑ тысячных, 10‑ тысячных и даже 40‑ тысячных армейских «корпусов» на маневренные отряды в 10, 50, 100, 500, 1000 и 2500 воинов давало инкам огромное преимущество перед армиями других народов. В результате со времен Пачакути инки не проиграли ни одного крупного сражения.

Обычно инкская армия размещалась не в городских казармах, а в полевых лагерях, очевидно, в полотняных палатках.

Инки обладали великолепно отлаженной и четко функционировавшей мобилизационной системой. Любая военная кампания неизменно начиналась непосредственно в Куско. По мере удаления от столицы и приближения к пограничному району, за которым лежали земли, подлежащие захвату, регулярные войска пополнялись резервистами из тех ранее покоренных «царств», мимо которых они проходили. Иными словами, если завоевание предпринималось на севере, то расположенные на севере от Куско присоединенные к Тауантинсуйю провинции, «царства» и народы поставляли Сапа Инке нужное число резервистов; на юге – южные подданные, и так по всем четырем сторонам света.

При выходе войск из Куско царил величайший порядок: бойца, во время марша вышедшего из рядов, карали… смертью. Воины шли дневными переходами, делая привалы в строго определенных местах. Их обслуживали местные жители, мужчины и женщины, помогая переносить их поклажу, поскольку жители областей и провинций, через которые походным маршем шли войска Инки, были обязаны оказывать им всяческие услуги. Принимая во внимание частоту инкских войн, можно понять, что гигантская картина передвижения огромных людских масс являлась для Таунатинсуйю рядовой повседневностью.

Военные походы приносили богатство и славу военной аристократии. Войны обеспечивали постоянную занятость многочисленных дядей, братьев, племянников и сыновей божественного «императора», не оставляя времени на попытки государственного переворота.

Инки придерживались своеобразной военной доктрины: прежде чем начать войну, они трижды предлагали добровольно, мирным путем вступить в их «империю». Только после третьего отказа начинались военные действия, Троекратная посылка послов в лагерь врага давала много информации о противнике. Послы играли роль разведчиков и вербовали информаторов как среди простого населения, так и среди военного и политического руководства соперника. Инки предпочитали тщательно подготовленную осаду крепостей внезапному набегу и открытому сражению, тем более что в основном они вели завоевательные войны. Кропотливая подготовка позволяла спланировать свои действия и наметить сроки войны.

Дальновидные инки обычно нападали на противника перед уборкой урожая маиса и картофеля, когда прошлогодние запасы уже подходили к концу. «Благородно» предупрежденный противник, вынужденный запираться в крепостях, не мог собрать урожай. А инки, наоборот, получали готовый провиант, если отступивший противник не успевал его уничтожить. Предупреждения, вроде бы дававшие отсрочку, на самом деле следовали почти одно за другим, не оставляя времени на размышления. Само высокогорье диктовало инкам такую форму ведения войны, ибо, если бы противник небольшими отрядами спрятался по ущельям, за горными перевалами, в труднодоступных пещерах, созданных природой, то перед инками встали бы неодолимые препятствия бесконечной партизанской войны.

Искусством осады инки владели в совершенстве и обязательно доводили ее до конца, не считаясь ни с какими материальными или людскими потерями. Известен случай, когда во время осады крепости Уарко, расположенной на знойном морском побережье, император Тупак Юпанки приказал соорудить рядом в горах копию Куско – город‑ крепость Инка Уаси (Новый Куско) для отдыха инкских воинов – жителей горных районов, непривычных к жарким и влажным условиям прибрежной долины Каиьете. Только благодаря этому инкские войска смогли осаждать крепость Уарко в течение трех (! ) лет, пока ее защитники не сдались на милость победителей. Во время осады инки с помощью особых пращей забрасывали в крепость горящие куски облитой смолой руды, чтобы поджечь тростниковые крыши домов.

В открытом сражении армия инков побеждала главным образом благодаря своей численности и крайне строгой боевой дисциплине. Можно себе представить, какое действие производил грозный вид многотысячных инкских «легионов» на врагов Тауантинсуйю, численно во много раз им уступавших. Если страх перед этим нескончаемым потоком войск не обращал неприятеля в бегство, наступал черед шумовых эффектов: десятки тысяч воинов принимались кричать изо всех сил, понося противника, и трубить в боевые раковины. Если же и грозные крики не устрашали врага, начиналась битва, во время которой инки не только умело сочетали тактику фронтального наступления и фланговых обхватов с выходом в тыл и окружением врага, но и поочередное, эшелонированное введение в бой специализировавшихся на применении того или иного вида оружия военных отрядов и соединений.

Первыми вступали в бой лучники, осыпавшие неприятеля дождем стрел» (Лучниками обычно были жители восточной части «империи», считавшиеся самыми меткими стрелками. ) Когда армии сближались, пращники обрушивали на врага град камней величиной о утиное яйцо[62], болеадоры – смертоносные болы[63]. И те и другие оборонялись квадратными или круглыми щитами из твердого дерева, обшитыми толстой тканью из хлопка, реже обтянутыми шкурой оленя или тапира. Лассометатели стремились набросить лассо на вражеских военачальников, выделявшихся роскошными одеяниями и оружием. (Простые солдаты доспехов не имели: им полагались лишь кожаные шлемы и сандалии. ) И наконец, вступала в действие инкская тяжелая пехота в шлемах из кожи и прутьев, толстых стеганых куртках, вооруженная копьями – длинными пиками из чрезвычайно твердого дереза чунта и медными или бронзовыми топорами и двуручными булавами, маканами, с острыми каменными или металлическими шипами различной формы (чаще всего в виде шестигранной звезды, иногда оснащенной острым лезвием от топорика). Левую руку пикейщиков защищала наручня из стеганого хлопка. Исход боя решало я в рукопашной схватке, где сказывалась маневренность инкской армии, разделенной, подобно римской, на «легионы», «когорты», «манипулы», «центурии» и т. д.

Каждое крупное подразделение имело свои знамена или штандарты; по ним можно было определить, к какой местности или племени оно принадлежит. Не только в походе, но и в бою воинов Инки сопровождали музыканты. В их задачу входили моральная поддержка своих и устрашение чужих воинов. Интересная деталь: для большего устрашения противника многие индейцы Андской области Южной Америки натягивали на боевые барабаны кожу убитых врагов, а боевые флейты делали из трубчатых костей того же происхождения. Правда, сыны Солнца вроде бы не пользовались столь экзотическими и мрачными на вид музыкальными инструментами…

В горах инки умело устраивали засады, огромные ямы‑ ловушки и обвалы‑ камнепады. Этим они владели мастерски и позднее не раз наносили испанцам поражения, применяя именно такие военные приемы.

Победителей ждал в Куско «триумф», похожий на триумфы императоров Древнего Рима. С попавшими в плен военачальниками врага поступали по‑ разному: либо склоняли к службе на себя, как, например, предводителя чанков Анко Уальо, либо уничтожали. Подобная участь ожидала и простых военнопленных.

По преданиям, участие самого Инки в битве нередко ограничивалось ритуальным метанием в противника из золотой пращи двухкилограммовых снарядов из чистого золота[64]. Золотое вооружение «императора» было символом военной власти, и тот, кому оно передавалось, становился главнокомандующим (ало киспай). Остальные полководцы, если они были родственниками Инки, владели серебряным оружием. Командующими войсками обычно назначались дяди, братья и сыновья Сапа Инки. Наиболее прославленные полководцы времен «императоров» Уайна Капака, Уаскара и Атауальпы: Чилько‑ Чим, Кискис, Кисо Юпанки и др.

Архитектура.  Выдающихся успехов достигли инки в архитектуре. Глубинные традиции их зодчества восходят к монументальному строительству Чавина и Тиауанако. Именно здесь инки превзошли своих учителей. Наглядным доказательством являются дошедшие до нас сооружения этого трудолюбивого народа. До сих пор по всей территории Тауантинсуйю – от побережья до самых неприступных андских вершин, таких как Парамонга, Силесиле, Инкальакта, Ольянтайтамбо и Саксахуаман, разбросаны неприступные укрепления инкских крепостей – пукар, поражающие грандиозностью и продуманностью стратегического положения.

Долгое время считалось, что строить из многотонных каменных блоков розовато‑ серого гранита и так плотно подгонять их друг к другу (между блоками в стене нельзя просунуть и иглу) было под силу лишь высокоразвитой цивилизации, таинственным космическим пришельцам или другим неведомым силам. Сегодня известны карьеры, где инки вырубали блоки, и дороги, по которым их транспортировали на стройки. В каменоломнях рабочие отделяли от скалистой породы гранитные блоки, вгоняя в породу большие деревянные клинья, которые потом пропитывали водой (это заставляло дерево разбухать и помогало отколоть кусок гранита). Резчики обрабатывали блок, доводя его до нужных размеров и подготавливая к транспортировке к месту назначения.

Для Перуано‑ Боливийского плоскогорья типичны землетрясения, поэтому инки закладывали в основание фундамента специальный 12‑ угольный камень, надежно удерживающий своими четко вырубленными выемками и выступами‑ углами все остальные камни фундамента. Точно подогнанные друг к другу (верхнюю поверхность каждого блока делали слегка вогнутой, к ней пл отно прилегал верхний камень со слегка выпуклой нижней поверхностью), камни прочно скреплялись благодаря своему весу, а не какому‑ нибудь специальному цементу. Именно этим и следует объяснять особую сейсмоустойчивость построек инков. При подземных толчках блоки могли чуть приподниматься, но через секунду оказывались на прежнем месте. Храмы, дворцы и крепости инков при сильных толчках лишь покачивались, а постройки испанцев из того же камня, выломанного из инкских зданий, разваливались на глазах.

Наиболее яркие памятники архитектуры инков – монументальные крепостные сооружения: Саксахуаман, Мачу‑ Пикчу, Ольянтайтамбо, Пакаректампу, Пумакарка, Сучона, Кальис и Пукйо Чинтана.

Величайшее творение инкской архитектуры – царская крепость Саксахуаман, где в случае опасности укрывались горожане Куско, располагалась на горе. Вокруг нее были возведены три ярусе стен, спускавшихся уступами по горному склону. Каждая стена из отесанных блоков зеленого диоритового порфира весом от 150 до 200 т имела несколько метров в высоту и толщину и была протяженностью более 300 м. Трапециевидные ворота закрывались с помощью огромных каменных блоков. Сейчас трудно себе; представить, что это грандиозное сооружение, по сути, построено лишь при помощи мускульной силы людей. Шесть тысяч человек ежедневно доставляли огромные плиты из Майунских каменоломен, расположенных за многие километры от места постройки. Этот груз приходилось тащить волоком, без применения соответствующих средств передвижения, без колесных повозок. Однажды такая плита, прорвав канаты, похоронила под собой, по разным источникам, то ли 400, то ли 3 тыс. человек.

Саксахуаман строили десятки тысяч рабочих почти 80 лет. Пожалуй, лишь во времена египетских фараонов и при возведении Великой Китайской стены для строительства одного сооружения применялось так много рабочих рук. Начал строительство крепости Пачакути, а завершил его внук – Уайна Капак. Внутри крепости располагались три башни с подземельями и Храм праматери всех Великих Инков – Мамы Окльо, имеющий вход в виде разинутой пасти змеи. Вода в Саксахуаман поступала по подземному каналу. По преданию, крепость соединялась с Куско подземным тоннелем, выходившим в храме Кориканче. Другой потайной тоннель уходил куда‑ то далеко в горы. Все подземные ходы состояли из чрезвычайно запутанных лабиринтов, и без проводника в них можно было безнадежно заблудиться.

⇐ Предыдущая619620621622623624625626627628Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: