2.8. Аккультурация культурного пространства

Одним из результатов неолитической революции стало формирование пространства культуры, которое включало все элементы природного и культурного наследия, а также содержало такие характеристики, как протяженность, структура, позиционность, взаимодействие, координация элементов отдельных культур и отношений между ними (Вейль Г., 1968).

Культурное пространство вполне объективно в том смысле, что мир природы и культурного наследия существует незави-
симо от нашего желания – как «вещь в себе». Но благодаря субъективной форме восприятия, с помощью образных, словесно-знаковых, символических и других тотемных средств оно становится «вещью для нас». Специфика субъективного туристского пространства проявляется в том, что оно, «в отличие от находящихся в нем материальных предметов, не может быть воспринято с помощью органов чувств, а потому его образ соединен с определенными метафорами и обусловлен ими» (Pereira I. R., 1968). Главные среди них – вербальные и зрительные образы, а также моторные ощущения, которые создают представления о культурном пространстве как «различных
способах рационализации образов и моторных ощущений»
и выражают латентные факторы миропонимания (Collier G., 1967). Такой подход позволяет отнести культурное простран-
ство к важнейшим категориям культуры, которые определяют
ее неповторимый облик (Веденин Ю. А., 1997; Лихачев Д. С., 2000).                

Одним из интереснейших синергетических процессов, присущих культурному пространству, является аккультурация. Путешественник выступает агентом аккультурации. Поня-
тие «аккультурация» является антропологическим термином
и означает процесс изменения материальной культуры, обы-
чаев и верований, происходящий при непосредственном кон-
такте и взаимовлиянии разных социокультурных систем всех уровней.                       

Р. Редфилдом, Р. Линтоном и М. Херсковицем была предложена аналитическая модель процесса аккультурации в результате синергетики группы реципиента, начальные культурные паттерны которой претерпевают изменение, и группы донора, которая черпает новые культурные паттерны (Redfield R., Linton R., Herskovits M. J., 1936). Эта модель затем многократно, в тех или иных модификациях, использовалась для анализа синергетических процессов аккультурации через путешествия, в котором процесс аккультурации проходил в форме адаптации – частичном изменении традиционного паттерна под влиянием культуры донорской группы.

В частности, Р. Линтон уже в 1943 г. обозначил особую роль путешествий в процессе аккультурации, поскольку в этом случае происходит «свободное заимствование контактирующими культурами элементов друг друга, протекающее при отсутствии военно-политического господства одной группы над другой».

В настоящее время теория аккультурации составляет основу подхода ЮНЕСКО, представленного формулой «культурный туризм в целях мира и развития». Суть этой формулы – использование туризма как средства широкого взаимодействия культур, в ходе которого происходит их изменение, усвоение новых элементов, формирование принципиально нового культурного синтеза.

Отметим также аспект пространственного анализа, основанный на анализе субъективного семантического пространства
как категории, характеризующей уровень индивидуального осознания пространства, используемой для оценки и класси-
фикации различных территориальных объектов и локализованных понятий и образов. При условии независимости данных категорий и понятий появляется возможность статистического анализа их значений в многомерном семантическом пространстве (Зорин А. И., 2002).

Пространственный анализ позволяет использовать некоторые унифицированные дефиниции для характеристики территориальной дифференциации культур и их маршрутов в системе пространства – времени. Наиболее важными при этом стано-
вятся парные свойства дискретности и континуальности, уникальности и типичности, однородности и разнообразия (Родоман Б. Б., 1971), регулярности и деформированности, симметричности и асимметричности, изотропности и анизотропности (Bunim M. S., 1940).

Большинство исследователей наиболее важными свойствами пространства признают дихотомию «дискретность – континуальность». При этом адепты дискретности утверждают, что ядра концентрации культур формируют район, а сторонники континуальности, напротив – что район формирует ядра концентрации. В реальности имеют место оба этих процесса, поскольку гравитационный характер пространственного взаимодействия учитывает оба фактора – как вес явления, так и пространственную составляющую (Crampton L. J., 1965).

Пространственный анализ ограничивает гносеологическая особенность территориального восприятия – оно имеет «сверхчувственный характер» (Флоренский П. А., 1990). В этом смысле территория представляет собой артефакт, она «не открывается,
а конструируется» (Pereira I. R., 1968).

П. А. Флоренский отмечает, что уже в период перехода от кочевья к оседлости, ознаменовавшегося заменой духов богами и повсеместным строительством храмов, происходило конструирование новых территориальных образов благодаря деформации основных символов: «…неба и земли, священный брак которых обеспечивает проецирование небесного порядка на землю. Храмы служат теми выделенными областями, где небо опускается на землю: поэтому, в частности, с самого момента своего возникновения они ориентируются по сторонам света. Так возникает ориентированная и измеренная территория» (Флоренский П. А., 1996). Позже каждый храм приобретает унифицированные черты Иерусалима («свои» Голгофа, Иордан, Гефсиманский сад…); происходит конструирование нового артефакта территории.

Артефактация территории связана прежде всего с цикличностью событий. Конец старого цикла и начало нового и определяют момент распада прежнего артефакта пространства и конституирования нового артефакта.

Чрезвычайно важно для пространственного анализа представление об однородности пространства. Это положение логически вытекает из положения об артефактности и основано на гипотезе о том, что точки пространства не имеют собственного содержания (Элиаде М., 1994).

Для того чтобы преодолеть абстрактность пространственного анализа, оперирующего геометрическими категориями, и изотропность категории «пространство», советские географы вво-
дят категорию «место» (Минц А. А., Преображенский В. С., 1970),             
подчеркивая ее анизотропность и неоднородность. При этом про-       
странство-место все чаще начинает восприниматься и как структура, и как форма. Как структура оно приобретает четвертое измерение – время; а как форма вообще становится n-мерным.

Современный пространственный анализ позволяет реализовать принцип относительности А. Эйнштейна, так как пространство становится относительным, поскольку его восприятие соотносится с наблюдателем, его положением и движением.

Трансцендентальная позиция пространственного анализа на-
иболее последовательно выражена в работах Ж. Делёза и Ф. Гат-
тари, которые сравнивают восприятие пространства с восприятием любого человека, рассматривающего схему метро в Париже или пытающегося понять образ хитросплетений каналов Амстердама (Deleuze G., Guattari F., 1980). Это соответствует общему вектору децентрализации и гуманизации культуры.