 |
Принятые сокращения 19 страница
|
|
|
|
В статье 1919 г. рассматриваются те условия, которые делают «искажение» художественным, т. е. пародией. " Не всякое подчеркивание ценно и художественно, это доказывают те олеографии, где представлены люди с большими носами, пальцами etc. Важен выбор увеличиваемой или подчеркиваемой детали — именно слабой, именно поддающейся подчеркиванью, и важна относительная соизмеримость ее с прочими частями. Пародия зарождается в результате восприятия напряженности, данной в литературном произведении. Еще немного усилить эту напряженность — и перед нами получится пародия. Напряженность неизбежна в результате типизирующего творчества вообще, творчества, из некоего живого материала извлекающего ряд основных линий, жестов, речей, что дает неминуемо фигуры схематизированные; поэтому даже область юмора, вообще говоря, труднее всего поддающаяся пародированию, в случае типизирующего юмора — открыта для нападений, — потому так легко и ядовито пародировал Гоголя Достоевский. Но если и вообще любое произведение или любую деталь, бесконечно вариируя, повторять, то из ряда а (первое произведение или деталь), а2 (второе), a3, a4… ускользает живое а и остаются мертвые знаки повторения: прим, два, три. Чем больше повторено произведение, или деталь, или манера, тем больше повторения оттесняют на задний план первоначальное содержание, оставляя на переднем плане сознания повторяемость его; притом, в отличие от повторного переживания (при повторном чтении того же произведения), оно будет переживанием повторности". Источником представления о повторяемости и о механизации живого как основе комизма был, по-видимому, «Смех» А. Бергсона.
Согласно работе 1919 г., пародия — это " комическое произведение, имеющее объектом другое произведение или род произведений". Она " живет двойной жизнью — отраженным комизмом пародируемого и своим собственным комизмом". Этот вывод был опровергнут уже в " Достоевском и Гоголе". В конце 20-х годов, обратившись к цит. статье 1919 г., Тынянов вновь его отвергает. На последней странице рукописи 1919 г. он решительно написал: " Общая точка зрения неправильна. Примеры? " И новая работа начинается с примеров, оспоривающих представление о пародии как о жанре прежде всего комическом. (В подготовительных записях формулировки были еще резче: " Некомичность пародий; чем больше комизм, тем меньше пародийность". — АК. )
|
|
|
Положение о необязательности комизма пародии, высказанное Тыняновым и в предисловии к " Мнимой поэзии", вызвало полемику (как и " Достоевский и Гоголь" — см.: Е. Гальперина. К проблеме литературной пародии. — " Печать и революция", 1929, № 12). Оно, писал П. Берков, " может быть оспорено тем, что понятие «комичности», при всей его сравнительной устойчивости, все же изменчиво, и т. о. «комичная» прежде пародия, сейчас, при других идеологических основаниях у читателя, кажется " некомической" " (П. Н. Берков. Козьма Прутков — директор пробирной палатки и поэт. К истории русской пародии. Л., 1933, стр. 37). Полемика продолжалась и в позднейших работах. " Нам кажется, что Ю. Н. Тынянов < …> смешал два различных вопроса: восприятие пародии как серьезного, «всамделишного» произведения и вопрос о возможности существования «несмешных», не рассчитанных на острокомический эффект пародий". Отсутствие " гротескной разработки еще не дает нам оснований для исключения этого рода пародий из семьи комических жанров" (А. Морозов. Пародия как литературный жанр. — " Русская литература", 1960, № 1, стр. 61–62). Правда, в этой же статье А. Морозов признает, что комизм " не является основным жанровым признаком пародии", но это не повлияло на общую его концепцию. См. также: А. Морозов. Русская стихотворная пародия. — В кн.: Русская стихотворная пародия. XVIII — начало XX в. Л., 1960.
|
|
|
Указание Тынянова (уже в " Достоевском и Гоголе" ) на основную особенность пародии — наличие двух планов и, вследствие этого, гомогенность пародии и стилизации (отличие — в невязке этих планов в первом случае и соответствии во втором) вошло в научный обиход; на это и другие положения Тынянова опираются и те, кто активно с ним полемизирует (напр., А. Морозов в указ. статьях). Важную роль сыграли идеи Тынянова и в теоретическом осмыслении «смежного» жанра — стилизации (о соотношении стилизации и пародии см.: В. Ю. Троицкий. Стилизация. — В сб.: Слово и образ. М., 1964; см. также: S. Skwarczynska. La stylisation et sa place dans la science de la littwerature. - Poetics. Poetyka. Поэтика. Warszawa, 1961. Ср.: M. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. M., 1975, стр. 174–176).
По собственному определению Тынянова, статья " О пародии" — «углубление» и «итог» его прежних изучений пародии (первый и второй черновые варианты письма к Б. Бегаку, Н. Кравцову и А. Морозову. — АК). Теперь в ее теоретическом и историческом рассмотрении он исходил из системного понимания литературы, обоснованного в работах " О литературной эволюции" и " Проблемы изучения литературы и языка". Синхронный срез литературной эпохи обнаруживает несколько систем. Перевод из одной в другую и дает пародийный эффект. Иногда это случается самопроизвольно, когда, например, произведение некомическое в системе державинской поэтики воспринимается как комическое в карамзинской, и наоборот. Характерно для Тынянова второй половины 20-х гг. и связывание системы литературы с нелитературной речевой деятельностью, а также с " дальнейшими социальными рядами". Но конкретный анализ соотношения с бытовыми речевыми рядами не был им осуществлен. (Именно в оторванности построений Тынянова от истории устной, письменной и литературной речи упрекал его В. В. Виноградов в книге 1930 г. " О художественной прозе" и повторил этот упрек в предисловии к ПиЕС. Сам Виноградов в этой книге выдвигает сходно сформулированную задачу — " соотношение эволюции языковых форм с историей и типологией литературно-композиционных систем" и делает ее решение на несколько десятилетий предметом своих обширных штудий. ) Тынянову удалось показать не соотношение литературы с внехудожественной речью, а некоторые чрезвычайно интересные аспекты соотношения литературного и бытового поведения писателя. В конце статьи он намечает проблему пародической личности, — как и вопрос о " литературной личности" (см. прим. к статье " Литературный факт" ), почти не разработанную в современном литературоведении. Становясь предметом пародирования, входя в систему литературы, живая личность литератора в отсветах литературных битв предстает в деформированном облике. Возникает некое явление, пограничное между литературным героем и реальным лицом. Эти наблюдения Тынянова, наглядно демонстрируя мощную преобразующую силу литературной системы, являются весьма важными в создании научной категории литературного героя (см. прим. к статье " О композиции " Евгения Онегина" " ).
|
|
|
Доклад о пародийной оде Пушкина был одним из первых научных выступлений Тынянова, брошюра " Достоевский и Гоголь. К теории пародии" — его первым печатным выступлением. Статье " О пародии" было суждено стать последней теоретической работой Тынянова.
[703] В рукописи этой начальной фразе предшествовал следующий абзац, не включенный в машинописный текст: " Есть два пути изучения литературных явлений: 1) можно отправляться от какого-либо определения явления, данного предшествующей теорией и практикой, и, подбирая к этому определению все подходящие факты, изучать их один за другим, отметая все другие; 2) можно попытаться на основе анализа фактов проанализировать само данное определение и, либо приняв его во всей широте, либо ограничив, попытаться выяснить характер общности объединяемых этим определением фактов и характер их различия. Ясно, что в первом случае мы имели бы перед собою ряд фактов, объединенных в одно целое по неизвестному нам признаку, и должны были бы ограничиться чисто эмпирическим описанием этих фактов, может быть, в частностях интересным, но не дающим никакого научного ответа о характере явления, условиях его возникновения и протекания и наконец, о его значении в системе явлений".
|
|
|
[704] Олег под Константинополем, драматическая пародия, с эпилогом, в 3-х действиях, в стихах. Сочинение К. С. Аксакова. Издание Любителя. СПб., 1858.
[705] Измененная цитата из предисловия К. С. Аксакова к изданию 1858 г. (см. прим. 2).
[706] Цитаты из " Раскрытого портфеля" приведены нами по экземпляру с авторской правкой, хранящемуся в Гос. б-ке СССР им. В. И. Ленина.
[707] Сочиненный А. К. Толстым " балет в нескольких действиях" — " Comma (запятая)". Впервые: " Русский современник", 1924, № 1.
[708] Далее в черновой рукописи было: " В наше время примером некомической пародии является книга Сельвинского " Записки поэта" ".
[709] В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. VIII. М., 1955, стр. 214–215.
[710] Название пародии — " Везде и всегда" (см. сб.: Русская стихотворная пародия. Л., 1960, стр. 387–388).
[711] Далее в черновой рукописи была такая параллель: " Цирковой клоун, пародирующий жонглера, чем ловче, чем ближе к пределу пародируемой ловкости, тем он вернее достигает успеха. Более того: обычно выступающий с акробатами клоун-пародист отличается большею ловкостью и большею виртуозностью, не говоря уже о том, что он разнообразнее, чем каждый взятый отдельно акробат, так как совмещает в одном лице элементы всех их нумеров. И только в конце легкая или явно намеренная неудача, point, подчеркивает пародическую сущность номера. Ср. с этим мнение Пушкина о пародисте: " Сей род шуток требует редкой гибкости слога; хороший пародист обладает всеми слогами" " д.
д Из статьи " Англия есть отечество карикатуры и пародии…" (1830), приписываемой Пушкину.
[712] Собрание стихотворений Нового Поэта, СПб., 1855.
[713] Подробнее о переадресовке в пародийной пушкинской " Оде его сият. гр. Дм. Ив. Хвостову" см. ПиЕС, стр. 105–115. Ср. в вариантах «Предисловия» к сб. " Мнимая поэзия": " Начиная с оды Хвостова: последующие пародические «оды» уже не являются прямыми пародиями на оду XVIII века, а на ее воскресителей в 20-30-х годах — архаистов и архаиков" (АК).
[714] Примечание связано с первоначально предполагавшейся целью статьи служить предисловием к сборнику " Мнимая поэзия".
[715] Есть переиздания (с исключением диалога автора и читательницы и обращений к цензуре и критикам) 1862 и 1909 гг.
|
|
|
[716] Далее в рукописи следовало: " Здесь, по-видимому, приходится искать различий между двумя подразделениями старой теории — собственно пародией и травестией, или изнанкой: " Изнанкою называется описание шуточным и даже низким слогом тех происшествий, кои прежде по важности своей описаны были слогом высоким. Изнанка не есть пародия, как многие полагают, ибо пародия состоит в применении того же сочинения к другим происшествиям и к другим лицам, с переменою некоторых выражений". Нет надобности воскрешать старую и уже для начала XIX века неясную терминологию, но содержащееся в ней указание на разный характер связи между пародирующим и пародируемым произведением существенно, если не связывать «изнанку» непременно с жанром травестированных эпопей" (АК).
[717] " Пирующие студенты" (1814).
[718] Единственный в своем роде анализ пародий, предпринятый для описания стиля пародируемого писателя, дал В. В. Виноградов в книге " Этюды о стиле Гоголя" (Л., 1926).
[719] Приблизительно к этому месту относится фрагмент черновой рукописи: " Пародичность и пародийность влияют также и на жанровые структуры. Так, напр., ясно, что для перевода явления одной системы в другую (пародийность) — вовсе незачем целиком сохранять и объем произведения, достаточно дать знак жанра, в который включен знак другой системы. Поэтому, напр., пародии, направленные на большую форму (напр., пушкинскую поэму), обыкновенно даются в форме фрагментов (ср. пародии Полевого). Между тем пародичность — т. е. применение пародических приемов вне пародической функции — может быть свойством любой широко развитой формы" (АК).
[720] J. Roswadowski. Wortbildung und Wortbedeutung. Eine Untersuchung ihrer Grundgesetze. Heidelberg, 1904, S. 20, 25.
[721] Ср. особ. прим. 14 к " Литературному факту".
[722] " На кончину благотворителя, приключившуюся 1795 года августа 31 дня в Санктпетербурге". — «Аониды», кн. II. М., 1797, стр. 152.
[723] Н. Остолопов. Словарь древней и новой поэзии, ч. II, СПб., 1821. стр. 334.
[724] Далее текст статьи печатается по черновой рукописи.
[725] Как явствует из одного плана задуманных работ конца 20-х годов (АК), Тынянов собирался писать специальную работу " О стиле Герцена".
[726] Фельетон Герцена является пародиею на путевой дневник М. П. Погодина " Год в чужих краях" (1843).
[727] См. " Мнимая поэзия), стр. 51.
[728] В одном из набросков «Предисловия» к сб. " Мнимая поэзия" этот факт излагался Тыняновым в оценочном плане. " Вместе с тем важно отметить и отрицательное значение пародии. Порою она подменяет в читательском сознании подлинные явления литературы. Таковы явления фольклорной пародии на Тредьяковского, ходящие под его именем" (АК).
[729] Положение о соотнесенности литературы с внелитературными речевыми явлениями (" речевая функция" ) было выдвинуто Тыняновым в статье " О литературной эволюции".
[730] И. С. Тургенев. Полы. собр. соч. и писем в 28 томах, т. VI. М. -Л., 1963, стр. 468.
[731] " Храматыка е выскусьтво правыльно чытаты ы пысаты" (И. С. Тургенев, т. VI, стр. 255).
[732] А. Ахматова. " Сероглазый король". " Ехал на ярмарку…" — народная песня на стихи И. С. Никитина.
[733] Свидетельство об этой пародии см. также: Л. Брик. Маяковский и чужие стихи. — «Знамя», 1940, № 3, стр. 171.
[734] Ср. любопытную характеристику приемов пародического творчества самого Тынянова: " Появление сборника стихов И. Ясинского (типичного эпигона 80-х годов) в 1919 г. было внелитературным курьезом. < …> Тынянов применил весьма простой и эффективный способ, вписав в ряд стихотворений иронические концовки, снижающие " высокий стиль" бытовыми темами и интонациями. Непрочные сооружения эпигона оказались взорванными, и на обломках возник образ разоблаченного автора, резко очерченный рукой блестящего памфлетиста" (Н. Харджиев. Тынянов-пародист. — " Russian Literature", 1974, № 6, стр. 59).
[735] Ср. отдельную запись на обороте первой страницы этого раздела: " Русская аристократия выдала литературе сардинского графа Хвостова и грузинского князя Шаликова, застрявших в 20-х годах представителей двух старых литературных систем" (ЦГАЛИ).
[736] Имеются в виду М. И. Пыляев и В. П. Бурнашев, авторы книг: " Замечательные чудаки и оригиналы" (1898) и " Наши чудодеи. Летопись чудачеств и эксцентричностей всякого рода" (1875). См. прим. 35 {737}.
[737] Основные из них, кроме " Наших чудодеев": Петербургский старожил В. Б. Мое знакомство с Воейковым в 1830 году и его пятничные литературные собрания. — " Русский вестник", 1871, № 9-11; В. Б. Из воспоминаний петербургского старожила. — «Заря», 1871, №. 4; В. П. Бурнашев. Воспоминания об эпизодах из моей частной и служебной деятельности. М., 1873; В. П. Бурнашев. Московский граф Хвостов — князь П. И. Шаликов. — " Биржевые ведомости", 1873, 2 ноября, № 281.
[738] Тыняновскую оценку " Беседы любителей русского слова" и литературной борьбы вокруг нее см. в ПиЕС, стр. 23–36, 385–386 (прим. 4).
[739] Из стихотворной части письма к В. Л. Пушкину, апрель 1816 г. (" Христос воскрес, питомец Феба!.. " ).
[740] То есть — у своих корреспондентов.
[741] Очевидно, имеется в виду приведенный в комментариях к " Письмам Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву" мемуар М. Дмитриева: " Карамзин и Дмитриев (И. И. ) всегда получали от гр. Хвостова в подарок его стихотворные новинки. Отвечать похвалою, как водится, было затруднительно. Но Карамзин не затруднялся. Однажды он написал к нему, разумеется иронически: пишите! пишите! учите наших авторов, как должно писать! Дмитриев очень укорял его, говоря, что Хвостов будет всем показывать это письмо и им хвастаться; что оно будет принято одними за чистую правду, другими за лесть; что и то, и другое не хорошо. А как же ты пишешь? " — спросил Карамзин. — " Я пишу очень просто. Он пришлет ко мне оду или басню, я отвечаю ему: ваша ода или басня ни в чем не уступает старшим сестрам своим! Он и доволен, а между тем это правда! " " (" Письма H. M. Карамзина к И. И. Дмитриеву", стр. 065).
[742] Из " Медного всадника".
[743] Д. В. Дашков. Речь, читанная в Беседе любителей словесности, наук и художеств 14 марта 1812 года (Извлечено из дел Общества). — " Чтения в имп. Об-ве истории и древностей российских при Московском ун-те", 1861, кн. 4, отд. V, стр. 183–186. См. также: Н. С. Тихонравов. Д. В. Дашков и граф Д. И. Хвостов в Обществе любителей словесности, наук и художеств в 1812 г. " Русская старина", 1884, № 7, стр. 105–113 (то же в кн.: Н. С. Тихонравов. Сочинения, т. III, ч. 2. М., 1898).
[744] " Переписка графа Хвостова на 71-м году от рождения жалка до слез: как не стыдно сенатору, старику, печатать вздорные послания к юношам, каковы Языков и Дельвиг? Как он не видит, что ого дурачат? " (" Письма П. А. Катенина к Н. И. Бахтину", СПб., 1911, стр. 116; имеется в виду брошюра Хвостова " Переписка стихами. На 71 году от рождения автора" — СПб., 1828, послание к Дельвигу в нее не включено).
[745] В рукописи оставлено место для цитаты из послания.
[746] Письмо от 14 сентября 1827 г. — Языковский архив. Вып. 1-й. Письма Н. М. Языкова к родным за дерптский период его жизни (1822–1829). СПб., 1913, стр. 342. В рукописи самой цитаты нет — для нее оставлено место.
[747] Очевидно, имеются в виду письма Катенина и Полевого. " Есть средство, — писал Катенин Н. Бахтину 26 апреля 1825 г., - даже смягчить гнев Хвостова, упомянув о нем. Вы спросите: как? Слушайте же: " Писатель трудолюбивый, образованный, стойкий, в хороших принципах; его наибольший недостаток состоит в том, что он слишком много писал в слишком многих родах. Из его сочинений выделяется одно послание о критике (" Письмо о пользе критики" ), в котором встречаются здравые мысли и хорошо отделанные стихи, а его перевод «Андромахи» Расина, благодаря сделанным им многочисленным исправлениям, держится на сцене с постоянным успехом" ". " Право, — заключает Катенин, — он будет прыгать от радости, а все правда" (" Письма Катенина к Бахтину", стр. 87. Справка о Хвостове, предназначенная для «Атласа» А. Бальби, в подлиннике по-французски). Н. Полевой писал Хвостову: " Желая доставить и большую публику вашему посланию и употребить его с большею пользою для ближних, не позволите ли вы мне напечатать не в «Телеграфе», а особо? Я сделаю чудесное издание, а всю выручку обращу в пользу и пособие претерпевших от наводнения. < …> Быть полезным страждущему человечеству не есть ли обязанность поэта? " (Е. Колбасин. Певец Кубры, или граф Дмитрий Иванович Хвостов. — «Время», 1862, № 6, стр. 142).
[748] Об этом эпизоде см. в указ. статье Е. Колбасина (стр. 141).
[749] Об этом см.: М. Л. Дмитриев. Мелочи из запаса моей памяти. Изд. 2-е. М., 1869, стр. 122.
[750] Далее в рукописи пропуск. Этот путешественник — П. А. Вяземский. Автор не совсем точен: в приписке Вяземского к письму Карамзина И. Дмитриеву от 2 сентября 1825 г. речь идет не о лубке, а о портрете Хвостова (" Письма H. M. Карамзина к И. И. Дмитриеву", стр. 403).
[751] " В дурном и глупом, когда оно в величайшей степени, есть свой род высокого, sublime de bкtise, то, что Жуковский назвал " чистою радостью", говоря о сочинениях Хвостова" (В. К. Кюхельбекер. Дневник. Л., 1929, стр. 69).
[752] Cм. указ. приписку Вяземского.
[753] На обороте одного из листов рукописи есть еще один пассаж о Хвостове, место которого в ней определить затруднительно: " Как член «Беседы» гр. Хвостов выступал против «нововводителей» е, и, несомненно, это было его л[итературной? ] позой, помогавшей нести тяжелые обязанности пародической личности. Он был влиятелен не только как официальное лицо, но и как архаистическое явление мецената: он подписывался на издания (и журналы, сочинения), правда, имея в виду литературное возмещение в виде собственного сотрудничества или критических о нем статей. Надо отметить, что литература не пренебрегала этой чертой Хвостова. Ср. наставления Катенина, который писал… ж Полевой был гораздо более откровенным дельцом в отношениях с Хвостовым. В разное время на Хвостова опирались затертые и обиженные литературные группы. Такова, например, группа М. А. Бестужева-Рюмина, выступавшая против Пушкина, который назвал Бестужева-Рюмина " вторым Свистовым" и получил злобный ответ, а в одном из следующих номеров и защиту Хвостова" з (ЦГАЛИ).
е Это слово употребляется в письме Щедритского от 9 ноября 1827 г. к Хвостову (Е. Колбасин. Певец Кубры, стр. 162).
ж Цитата отсутствует. Тынянов имел в виду письмо Катенина Н. Бахтину от 26 апреля 1825 г. (см. прим. 45).
з Речь идет об эпиграмме Пушкина " Седой Свистов, ты царствовал со славой…", напечатанной в " Северных цветах" на 1830 г. М. А. Бестужев-Рюмин, приняв ее на свой счет, напечатал в " Северном Меркурии" ответ. Современные комментаторы считают, что эпиграмма Пушкина направлена против Н. И. Надеждина.
[754] Ср. в подготовительных записях (АК) соположение двух цитат из Шаликова: " Я чувствую, что слезы готовы заструиться в глазах моих < …> Ах, ваше сиятельство! Грустно быть сиротою на земле.
…С Полевым, сказал я, счет короток: изломать палку на нем и заплатить бесчестие (как купцу). Полевой — кобель…" (Е. Колбасин. Певец Кубры, стр. 168).
[755] " Евгений Онегин", гл. 8, XXIV.
[756] П. А. Вяземский. " Отъезд Вздыхалова" (1811); " Эпизодический отрывок из путешествия в стихах. Первый отдых Вздыхалова" (1811? ).
[757] А. С. Пушкин. " Князь Шаликов, газетчик наш печальный…".
[758] Державин. " Персей и Андромеда"; Тредиаковский. " Похвала Ижерской земле…".
[759] Пропуск в рукописи. О публикациях в журнале «Развлечения», подписанных именем Козьмы Пруткова, см. вступ. статью Б. Я. Бухштаба в кн.: Козьма Прутков. Полн. собр. соч. М. -Л., 1965, стр. 22.
[760] В материалах к статье сохранился листок, озаглавленный " К Козьме Пруткову": " До сих пор остается неразработанным один из любопытнейших элементов литературной полемики XVIII–XIX века — полемические клички, возникающие в ходе полемики. XVIII век и начало XIX в. знал и простейший метод изобретения этих кличек — прозрачное искажение фамилий. Макаров Романов etc. Старая теория считала это пародией. Эти фамилии разнообразятся: сходство фонетическое остается, и вместе с тем фамилии становятся значимыми: Шутовской. В пародии широко используются эти клички — в качестве подписей. При этом наблюдается любопытная двойственность: кличка пародируемого автора является одновременно псевдонимом пародиста" (АК).
[761] И. Ф. Горбунов. Полн. собр. соч., т. I. СПб., 1904, стр. 304–305.
[762] ИЛЛЮСТРАЦИИ
Впервые — " Книга и революция", 1923, № 4, стр. 15–19. С незначительными изменениями вошло в АиН. Печатается по тексту АиН, где датировано: 1923.
Статья была закончена к осени 1922 г. 23 октября И. А. Груздев предлагает сотруднику издательства " Новая Москва" П. Н. Зайцеву для организуемых Н. С. Ангарским литературно-художественных сборников «Недра» статью Тынянова " Иллюстрации и реалии" — " о способах издания, иллюстрирования и комментирования художественных и научных книг. Статья также [в письме речь шла и о " Мнимом Пушкине" — см. в наст. изд. ] очень интересная, не узкоспециальная, а очень широкая и даже злободневная (касается некоторых новых изданий, которые высмеивает), размером тоже 1 лист. Интерес ее усиливается иллюстрированием. Это в Ваших силах, так как, вероятно, клише всяких заставок и все прочее можете приготовить — ведь у Вас будут художники" (ИМЛИ, ф. 15, 2. 39, л. 27 об. ). Статья, опубликованная в " Книге и революции", составляет половину печатного листа, что позволяет предполагать значительные отличия ее текста от ранней, не сохранившейся редакции.
Статья была написана в момент оживления полиграфического дела и вновь возникшего интереса к иллюстрированной книге. " Вопрос об иллюстрации книг снова стал очередным, — писала " Жизнь искусства". — Ввиду этого возникло предположение прочесть в одной из художественных школ серию лекций по вопросу о том, как иллюстрировались до сих пор книги у нас и за границей. Лекции будут сопровождаться демонстрацией изданий, вышедших на разных языках" (" Жизнь искусства", 1920, 3–5 янв., № 334-335-336, стр. 1). 12–15 марта 1920 г. в этой же газете помещена заметка П. С. " Иллюстрации (По поводу выставки изданий Наркомпроса)", где внимание автора сосредоточено главным образом на случаях несоответствия текста со стилем художника-декоратора (№ 395–398, стр. 3). Именно этот аспект традиционно считался важнейшим в вопросе об иллюстрациях (ср. в том же номере " Книги и революции", где была опубликована статья Тынянова, его рецензию на отдельные издания " Каменного гостя", «Барышни-крестьянки» и «Дубровского» с замечаниями по поводу иллюстраций Добужинского и Кустодиева).
Наиболее подробно вопрос этот трактуется в работах А. А. Сидорова (" Искусство книги". — " Печать и революция", 1921, № 1–3, отд. изд. — М., 1922; " Очерки по истории русской иллюстрации". — " Печать и революция",
1922, №№ 1, 2, 6, 7, 8; его же. Русская графика за годы революции. М.,
1923, ср. его кн.: Книга и жизнь. М., 1972, стр. 9-36), в какой-то степени определивших полемическое задание статьи Тынянова.
Непосредственным поводом к выступлению Тынянова стали, как явствует из первой фразы статьи, иллюстрированные " роскошные издания", появившиеся в начале 1920-х годов. Можно предполагать также полемическое внимание Тынянова к иллюстраторской работе художников " Мира искусства" (щедро охарактеризованной в книге Н. Э. Радлова " Современная русская графика", выпущенной в 1914 г. на немецком языке, а в 1916 г. вышедшей на русском языке роскошным изданием в количестве 500 нумерованных экземпляров). Одним из многочисленных примеров оживления в 1920–1922 гг. интереса к иллюстрации и к иллюстрированной книге может служить отдельное издание поэмы И. С. Тургенева «Помещик», вышедшее с рисунками В. М. Конашевича, активно интерпретировавшими текст, и в сопровождении статьи Б. Л. Модзалевского " Тургенев и его иллюстрации" (Пб., 1922).
Пафос статьи — в стремлении определить собственный язык каждого искусства, подчеркивая различия и отвлекаясь от сходства (ср. позднее подход Тынянова к кино в сопоставлении его с театром). Он связан с общей «спецификаторской» методологией Опояза. Однако понимание различий между словесным и зрительным представлением было достаточно распространенным в искусствознании 10-20-х годов. Ср. о " разрушительной критике" Т. Мейером теории чувственной наглядности поэтического образа: М. П. Столяров. К проблеме поэтического образа. В сб.: Ars poetica, Й. М., ГБЧЗ, 1927. Ранее доводы Мейера на материале русской поэзии были подтверждены в статье В. М. Жирмунского " Задачи поэтики" (впервые опубл. в 1921 г. ), где связывались с общей полемикой новых течений филологии с потебнианством (ср. прим. 3). Ср. разбор того же примера из " Невского проспекта", что и в статье Тынянова, в кн.: В. Виноградов. Этюды о стиле Гоголя. Л., 1926, стр. 79–80, и далее о предметной непредставимости описаний Гоголя — стр. 81–82, 85–86. Ср. также: Б. Христиансен. Философия искусства. СПб., 1911; О. Кюльпе. Современная психология мышления. — Новые идеи в философии. Сб. 16. СПб., 1914, особ. стр. 73–74; Р. Унгер. Новейшие течения в немецкой науке о литературе. " Современный Запад", 1924, № 6, стр. 147. Отметим особо позицию M. M. Бахтина, оспорившего (как стало известно из его недавно опубликованной статьи 1924 года) " критику образа", " особенно отчетливо развитую Жирмунским", но " весьма характерную для современной русской поэтики". С его последовательно философской точки зрения (требовавшей в отличие от «спецификаторского» формализма обязательного соположения — а не противоположения — литературы с другими искусствами внутри области эстетического, а этой области — со всей культурой в целом), и слово поэзии, и краски живописи суть некоторые " этико-эстетические ценности". Слово в таком понимании противостояло у Бахтина как зрительному образу традиционной эстетики, так и слову в антипотебнианской трактовке (взятому в плане тематическом ли, стилистическом или в плане игры значений). См.: М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, стр. 50–53.
|
|
|
