 |
ЧУДЕСНАЯ ДАТА. Действующие лица. Ведущий. Заключенный, бывший вор. Тюремный авторитет. Сосед-почтальон. 2-3 мужчины в массовке.
|
|
|
|
ЧУДЕСНАЯ ДАТА
пьеса
Действующие лица
Ведущий.
Заключенный, бывший вор.
Тюремный авторитет.
Сосед-почтальон.
2-3 мужчины в массовке.
Тюремная спальня. Окно с решетками. Две кровати-нары. Остальные угадываются.
Ведущий ( входя и оглядывая помещение):
Тюрьма – не место для рыданий…
Устав однажды бывший вор
Без писем с воли и свиданий,
Сам себе вынес приговор.
Был за окошком двор завьюжен.
И думалось с тоской ему…
Заключенный (порывисто садясь на кровати. ):
Зачем мне жить, когда не нужен
Я в этом мире ни-ко-му?
Жена и дети позабыли…
Родителей давно уж нет…
Друзья? Они, конечно были,
Но миновало столько лет!..
Ведущий (со вздохом качая головой, следит за всеми действиями Заключенного ):
От неуменья до сноровки -
Всего лишь несколько минут.
Он сплел подобие веревки,
И ждал, когда лишь все уснут…
Звучит песня Александра Барыкина на слова Вадима Маликова «Брат».
Диск «Молись, дитя! » с этой песней можно найти в интернете.
Ведущий (продолжая наблюдать за действиями Заключенного ):
Вокруг затихли разговоры.
Как только провалились в сон
Мошенники, убийцы, воры,
За дело сразу взялся он.
Натер петлю казенным мылом,
Все приготовил, рассчитал,
Не видя, что в углу унылом
Один сокамерник не спал.
Ведущий обращает лицо и делает шаг к другой кровати, на которой лежит Тюремный авторитет.
Ведущий:
Огромный, молчаливый малый,
Четыре срока – двадцать лет.
То есть, рецидивист бывалый
И, так сказать, авторитет,
Он, в эту полночь, как на счастье,
Под дружный храп на всю тюрьму,
(Болели ноги на ненастье)
|
|
|
Все видел и сказал ему:
Тюремный авторитет:
«Ну и чего ты так добьешься? »
Заключенный (испуганно):
«Что?! »
Ведущий (поясняя):
Оглянулся бывший вор.
Тюремный авторитет:
«Уйдя, считаешь, не вернешься?
Так это, понимаешь, вздор! »
Ведущий:
Авторитет – было известно,
Гораздо лучше всех послов,
Не говорящих бесполезно,
Знал цену высказанных слов.
Его считали, правда, странным,
Уже лет пять из-за того,
Что словно домом вдруг желанным
Тюремный храм стал для него.
Он сел, набросив одеяло -
Руками крепко ноги сжал,
И так, что вору зябко стало,
Невозмутимо продолжал:
Тюремный авторитет (с горькой усмешкой):
«Наложишь на себя ты руки
И кончишь с горькою судьбой?
Нет, брат, лишь временные муки
Навечно заберешь с собой!
Ты думаешь, мне легче что ли,
Иль я б давно уже не мог
Избавиться от этой боли?
Но – жизнь нам вечную дал Бог»!
Ведущий:
Авторитет: в тюремном храме
Служил алтарником не зря.
Он краткими, как в телеграмме,
Словами сеял, говоря.
Тюремный авторитет:
«Так что напрасно не старайся! »
Заключенный:
«А как мне с горем быть своим?! »
Тюремный авторитет:
«Сходи на исповедь, покайся! »
Заключенный (недоверчиво, но со слабой надеждой):
«А дальше? »
Тюремный авторитет:
«Дальше – поглядим! »
Ведущий:
Он лег и молча отвернулся:
Мол, все – закончен разговор!
И тут как будто бы очнулся
От наважденья бывший вор…
Звучит песня Александра Барыкина на слова монаха Варнавы (Санина) «Облака», с того же диска.
Ведущий.
Что было дальше? В воскресенье
Вор, удивляясь себе сам,
Зашел, преодолев смущенье
В тюремный православный храм.
Со сцены быстро уносятся обе кровати и ставится декорация, на которой изображен храм. В центре - большая светлая икона Спаса Нерукотворного.
|
|
|
В храме – молящиеся заключенные.
Ведущий:
Иконы, свечи и лампады,
На аналое – Спаса лик,
Молящихся такие взгляды,
В которых – боль, мольба и крик…
Авторитет, прошедший мимо,
Прихрамывая, как всегда,
Сказал и здесь невозмутимо.
Тюремный авторитет (робко вошедшему в храм заключенному):
«Иди на исповедь – туда! »
Ведущий:
Вор как-то робко подчинился,
И сам не зная почему,
Стал говорить, в чем не открылся
И адвокату своему!
Заключенный опускается на колени перед Образом Спаса и замирает…
Звучит песня Александра Барыкина на слова монаха Варнавы (Санина) «Каюсь! », с того же диска.
Ведущий:
Как между небылью и былью
Был этот час иль миг всего,
И, наконец, епитрахилью
Покрылась голова его…
Снова звучит последний куплет песни «Каюсь! »
Во время его звучания декорация храма неспешно убирается, и на сцене- опять две кровати.
Заключенный , подняв голову, стоит у окна…
Ведущий (уже с загадочной улыбкой):
Прошли еще две-три недели,
Забрав последнюю метель.
На воле птицы загалдели,
И с крыш закапала капель.
Как и положено весною.
Светлее стало все вокруг,
Жизнь проходила стороною,
То есть, как прежде, только вдруг…
С многозначительной ухмылкой,
Позвав его, сказал сосед.
Сосед-почтальон.
«Тебе там два письма с посылкой,
Наверно… с чем-то на обед! »
Заключенный:
«Мне? »
Сосед-почтальон.
«Ну не мне же – вот тетеря! »
Ведущий (указывая на Заключенного, который, веря и не веря своему счастью, делает все то, о чем говорит Ведущий ):
Все это было, словно сон.
И вот уже, глазам не веря,
Все получив, и правда, он
Читал запоем весть из дому:
От сыновей и от жены…
И надо же еще такому:
От друга – из чужой страны!
Перечитав до букв листочки,
Он на конверты посмотрел,
И здесь все изучил до точки,
Взглянул наверх и обомлел…
Звучит отрывок из песни Александра Барыкина на слова Вадима Маликова «Брат».
Ведущий:
Он сразу не поверил даже,
Но дата отправленья там
Везде была одна и та же –
Тот день, когда пришел он в храм!
К Заключенному подходят Тюремный авторитет, Сосед-почтальон. Он с изумлением и радостью показывает им на штемпель на конвертах.
|
|
|
Ведущий:
Сокамерники поздравляли,
Передавали свой привет,
Все, что в посылке, разбирали,
А он ни слова им в ответ…
Следует небольшая пауза, во время которой Заключенный вновь подходит к окну и, отвернувшись, неслышно плачет.
Ведущий:
Потом зашлись от содроганий
И плечи, да на много дней.
Тюрьма – не место для рыданий…
Но исключенья есть и в ней!
Звучит песня Александра Барыкина на слова монаха Варнавы (Санина) «Диво-дивное», с диска «Молись, дитя! »
Ведущий. Да, чуть было не забыл сказать. (несколько мгновение помолчав. ) Эта пьеса написана на основа реального, то есть, действительно происшедшего на одной из зон, случая…
2008 – 13 апреля 2016 г.
|
|
|
