«КЛЮКВЕННИКИ». Действующие лица. Ведущий.. Церковный сторож.

Церковный сторож.

Кабинет настоятеля храма.

В кабинете двое – о. Стефан и Сторож.

Звучит первый куплет песни игумена Иосифа Дьяченко на слова монаха Варнавы (Санина) «Мольба».

Сторож что-то виновато объясняет о. Стефану, то и дело сокрушенно разводя руками.

Настоятель говорит с кем-то по телефону.

Ведущий (входя, взволнованным голосом). Ограбили церковь. Унесли древние иконы, старинный бронзовый подсвечник, позолоченную церковную утварь из алтаря… (с горькой усмешкой. ) Даже всю мелочь из кружки для пожертвований прихватить не забыли. (помолчав. ) Но вот что странно. Дело глубокой ночью было. А свидетелей оказалось столько, что уже через час настоятель отец Стефан узнал имена всех троих преступников.

о. Стефан в сердцах бросает телефон на стол.

Ведущий. Узнал – и в ужас пришел. Все они были… друзьями его далекого детства!

о. Стефан (перечисляя Сторожу ). Нет, ну ты только подумай! Все трое… Первый - Мишка «сухой». Бесшабашный, никогда ничего не боявшийся. Тогда щуплый, вихрастый мальчишка, а теперь – громадный такой мужчина. Мы прозвали так потому, что он, как говорится, всегда сухим из воды выходил! Раз десять уже участвовал в кражах и ограблениях и, словно чудом, избегал тюремного срока.

Сторож только молча качает головой.

о. Стефан (продолжая). Второй - Алик-колесо. Не только потому, что с самого раннего детства весь такой маленький, круглый. А потому – что автомобилист, каких мало. С закрытыми глазами любую машину на предельной скорости везде проведет! Третий – Серега-поганка. С малых лет вялый, бледный, сразу видно - болезненный. Поэтому так его не из-за сходства с поганкой прозвали, а скорое, из жалости… (подумав. ) Кстати, в последнее время из этих троих именно он радовал меня больше всех.

Сторож вопросительно вскидывает голову, и о. Стефан объясняет.

о. Стефан. Михаила приходилось то и дело предупреждать, что добром его темные дела не кончатся. Сколько веревочке не виться. А конец – виден! Олега, который пристрастился к спиртному, я просить бросить пить и уж во всяком случае не садиться за руль пьяным - пожалеть, если не себя, то хотя бы прохожих! А Сергей… (помолчав. ) Этот два-три месяца как стал приходить в храм. Конечно, как многие поначалу, не на все еще службы. И не полностью их отстаивал. Но с полчаса постоит-постоит и уйдет… Я думал, что болезнь его к вере привела – в крепком здоровье да полном довольстве о Боге редко кто помнит. (с разочарованием, смешанным с глубоким сожалением). А он, оказывается, вон зачем появлялся – высмотреть, где что лежит… Ну что ж, как бы там ни было, а начнем мы с него… И чтобы тебе тоже было все слышно, я включу громкую связь.

о. Стефан берет телефон, и набирает номер.

о. Стефан. Нина? Здравствуй! Доброй… ночи! Не спишь? Оно и понятно! А ну-ка, дай мне своего Сергея!

Женский голос (всхлипывая). Здравствуйте, отец Стефан! Простите, но он… он… он не может сейчас подойти!

о. Стефан. Да я понимаю! И все же скажи, чтобы он немедленно взял у тебя телефон! Это в его же интересах…

Женский голос (перебивая, уже с плачем). В его интересах, чтобы скорая помощь живым довезла его до больницы!

о. Стефан (быстро привставая). А что случилось?

Женский голос. Врачи сказали сердце. Инфаркт.

о. Стефан (успокаивая). Я-то, конечно, помолюсь! (крестится, поднимая взгляд на иконы. ) Но ты сама там выпей чего-нибудь успокоительного и держись! (медленно опускается на стул и – сторожу. ) Вот оно - уже началось! С этим, я, кажется, не успел…

Сторож. Что, батюшка? Что началось, а?

о. Стефан (отмахиваясь). Погоди! Срочно набираем Михаила! Мишку-«сухого»…

Мужской голос (отвечая почти сразу, нагло). Да? У аппарата!

о. Стефан. Ты что это натворил?!

Мужской голос (мгновение помолчав, с усмешкой). Надо же, как у тебя все схвачено! А говорят – Церковь отделена от государства!

о. Стефан. Мишка!

Мужской голос. Что Мишка? Давно, между прочим, уже Михаил Степаныч! Ха! Понял? (с нескрываемой наглостью) Не напрягайся, отец, поздно! Все сделано так шито-крыто, что никому ничего не удастся доказать! Я даже разговора этого, если запеленгуют, не боюсь. Понял? Ха! И вообще все это уже далеко-далеко от города. Потому что на машине со скоростью самолета увозится в Москву. А она, как огромный кит может проглотить сколько угодно рыбы! Пока, ха!

о. Стефан (торопливо). Погоди, Миша! Я ведь совсем не потому тебе звоню. Иконы с Потиром мы и новые купить можем. Да и эти к нам все равно вернутся. От тех же антикваров или с милицией. Мне за вас, дурней, страшно!

Мужской голос (с недоумением). Это еще почему?

о. Стефан. Да потому что вы – клюквенники!

Мужской голос. Кто?!

о. Стефан. Клюквенники! Так еще в царские времена называли людей, которые совершали кражи в храмах.

Мужской голос. (слегка озадаченно). Это еще почему?

о. Стефан. А потому, что грех этот столь велик, что страшно даже представить, какое наказание ждет святотатцев за это и в этой жизни, и в Вечности. Наши предки хорошо знали об этом. Вот, страшась за их участь хотя бы здесь, на земле, ну и в порыве гневе тоже, конечно, они убивали, при поимке, таких воров прямо на крыльце храма. Не дожидаясь приговора суда! А так как свежая кровь очень похожа на сок клюквы, то и прозвали их в нашем, метком на словцо, народе – «клюквенниками». Я, разумеется, нисколько не одобряю этого, ибо убийство даже, если оно из чувства праведного гнева – все равно убийство. Не смягчает этого даже то, что в этом случае, оно даже больше сделано из милосердия! Чтобы такой насильственной смертью хоть немного смягчить Возмездие Господне!

Мужской голос (с возмущением, но уже не без тревоги). Врешь ты все!

о. Стефан. Я? Это еще почему?

Мужской голос. А потому что ты по телевизору говорил, что Бог любит людей! Ха! Понял? Говорил! Я сам слышал!

о. Стефан. Я и теперь это скажу. Больше того, повторю и добавлю, что Господь Бог наш – это сама Любовь!

Мужской голос (торжествуя). Ха! Ха! Вот видишь! Тогда откуда же у Него такая жестокость?

о. Стефан (изумляясь). У Него?! У нас! Ты на себя в зеркало посмотри! Взгляни на все то зло, что творится вокруг! Да, Бог любил, любит и будет любить людей. Это мы сами себя не любим. Больше того - ненавидим! Осуждая друг друга, завидуя, воруя, как… некоторый, мстя, развязывая войны… И сами же потом обрекая себя на болезни и тяжкие скорби! Ведь не Господь наказывает нас – а мы сами себя, за содеянное нами зло! Тем более, за такое, что вы удумали сделать вы… Честно тебе скажу – очень много было случаев, что таких святотатцев ждала за это немедленная, причем, самая, что ни на есть жуткая смерть!

Мужской голос (не совсем уверенно). Да ладно, хватит меня пугать! Ха… Оставь это для своих проповедей! Понял?.. Ты же ведь знаешь, что я никогда ничего не боялся! И… не боюсь!

о. Стефан. (отчаянно в телефон). Миша! Мишка! Михаил… Степанович… ( Сторожу. ) Все… Телефон абонента отключен или находится в недоступности! У нас остался один только Олег…

Звучит второй куплет песни игумена Иосифа Дьяченко на слова монаха Варнавы (Санина) «Мольба».

о. Стефан набирает новый номер. Слышно: «Телефон абонента отключен или находится в недоступном месте! ».

о. Стефан. Ладно. Попробуем тогда позвонить его супруге!

Вздохнув, о. Стефан уже собирается дать отбой, как вдруг раздается еще один женский рыдающий голос.

Женский голос (с надрывом). Ну что вам еще от меня нужно?

о. Стефан (настораживаясь от предчувствия еще одной беды). Простите! Это - отец Стефан!

Женский голос. А-а… Это вы простите меня. Батюшка! Я ведь подумала, опять из милиции!

о. Стефан (ахнув). Как это из милиции? ( Сторожу ). Мы же ведь еще не дали ход делу!..

Сторож , тоже ничего не понимая, порывисто делает шаг к столу.

о. Стефан. Что с Олежкой?!

Женский голос (заходясь в рыданиях). Он… он… Погиб!

о. Стефан (в один голос со Сторожем ). Что?!

Женский голос. Да…

о. Стефан (со стоном). Как?! Когда?!!

Женский голос. В автокатастрофе! Полчаса назад. Сгорел заживо в машине… Все дотла вместе с ним! Почему-то остались целыми и невредимыми только лежавшие в багажнике какие-то иконы и церковные предметы… Батюшка! Помолитесь о новопреставленном! Пожалуйста! Ведь он же был вашим другом детства!!!

Отец Стефан медленно встает и крестится.

Отец Стефан (слегка растерянно, с горечью). Господи, я и поминать теперь не знаю его как!.. Ведь ушел-то не покаявшись после совершения такого греха… Таких даже и отпевать ведь нельзя…

Раздается сигнал вызова.

о. Стефан смотрит на появившийся на дисплее номер.

о. Стефан (недоуменно). Михаил?! (нажимая на кнопку. ) Слушаю тебя, Миша!

Мужской голос (изменившийся почти до неузнаваемости). Степа! Степка! Алло? Алло?! Чего молчишь?.. Серега-поганка умер. Я только узнал это от его жены. Звоню теперь Алику, ну, Олегу-колесу, а тот почему-то молчит…

о. Стефан (морщась, как от жестокой боли). А он и не скажет тебе больше никогда ни единого слова!

Мужской голос. Это еще почему?

о. Стефан (устало). Я же ведь тебе говорил!

Ведущий (пока о. Стефан тихо все объясняет по телефону). И тут отец Стефан рассказал Михаилу все, что произошло с их другом детства по дороге в Москву. Не умолчал он и о том, что все ими наворованное, непостижимым, чудесным образом, к счастью, осталось цело. И поэтому теперь Михаилу, благодаря такому обстоятельству, грозит не столь большой срок. По крайней мере, здесь – на земле. А там, навечно – это уже не от судебных властей зависит… В трубке надолго воцарилось молчание. И, наконец, Михаил уже вконец неузнаваемым голосом сказал…

Мужской голос. Степа, или как там теперь тебя – отец Степан?

о. Стефан. Отец Стефан!

Мужской голос (умоляюще). Все равно – будь другом… Сдай меня! Позвони в полицию. Пусть они приедут за мной! Потому что сам я, чувствую, живым к ним не дойду! И – неужели все и правда - правда?

о. Стефан. Что правда?

Мужской голос. Ну то, что ты только сказал – про Вечность?

о. Стефан. Еще как, Мишка! Еще как…

Мужской голос. И что же мне теперь делать? Что - теперь мне всё, тоже такой, как у них, конец?

о. Стефан (успокаивая). Ну почему? К счастью, Бог сделал все так, что любой конец для уверовавшего и искреннего раскаявшегося человека может стать началом. Если, конечно, он сам пожелает этого!

Мужской голос (крича). Да! Да!! Да!!! Желаю…

о. Стефан. Тогда так. Слушай меня внимательно. Полицию мы вызовем. Но только - из твоей квартиры. А до этого я сейчас не медля приеду, и в таинстве исповеди ты покаешься Богу в том, что ты натворил! (облегченно выдохнув. ) Это – единственное, что я могу для тебя сделать!

Слышен испуганный крик Михаила: «Скорее, слышишь? Скорей!!! »

Отец Стефан нажимает на кнопку телефона, давай отбой и повторяет, обращаясь к Сторожу, Ведущему и залу:

о. Стефан. Это – единственное, что я могу хоть для него сделать!..

Звучит вся песня игумена Иосифа Дьяченко на слова монаха Варнавы (Санина) «Мольба».

18 апреля 2016 г.