 |
УРОК ДЛЯ ДВОИХ. Действующие лица. Ведущий.
|
|
|
|
6.
УРОК ДЛЯ ДВОИХ
пьеса
Действующие лица
Ведущий.
Мать.
Дочь.
Комната в сельском доме. Стол, табурет, стулья. Буфет. На стене – старинные часы с гирьками. В святом углу – большие старинные иконы. Перед ними ярко горит свеча. И стоит Мать.
Звучит первый куплет песни Юлии Березовой на слова монаха Варнавы (Санина) «Плач к Пресвятой Богородице».
Дочь (врываясь домой и швыряя на пол школьную сумку). Мам, прошу тебя – не молись обо мне больше!
Мать (оборачиваясь). А… в чем, собственно, дело?
Дочь. Опять я по химии двойку схватила! Сначала подумала – случайно… А потом вдруг дошло! Когда ты не молишься, то у меня все хорошо. Сплошные пятерки и со всеми на свете дружба! А как только ты в храм сходишь, или дома помолишься, то сразу такое начинается – хоть в школу не ходи! Со всем классом разругаюсь! Учителя, когда совсем не должны, к доске вызывают!
Мать. Но, дочка…
Дочь (перебивая). Что дочка? Шестнадцать с половиной лет уже дочка! (испытующе глядя на Мать. ) Ты вчера в храме была?
Мать. Конечно! На Богородичный праздник – как не пойти?
Дочь. Так я и думала! Молилась?
Мать. А как же? Зачем иначе на службу ходить? Свечку за всех наших сродников поставила. За усопших – отца твоего, бабушек, дедушек… За живых… Записочки, как положено, написала. И еще на усиленную молитву за тебя подала! Весь храм, вместе с батюшкою молился!
Дочь (чуть не плача). Вот видишь? Ты подала, а я после этого двойку получила. И когда? В самом конце полугодия! С Денисом тоже такое началось, что не знаю теперь, как с ним и разговаривать… Мало того, что моя, с сегодняшнего дня, бывшая лучшая подруга Юлька к нему подбивается… Так еще и Надька пригрозила нам обеим, что сделает так, что он даже смотреть больше не будет в нашу сторону. Словом, такой клубок, благодаря твоим молитвам, теперь завязался, что я…я… (только тут замечая горящую свечу, переходит на крик. ) Немедленно выключи, то есть, - тьфу! - погаси ее! Слышишь?!
|
|
|
Мать (с испугом). Но как я могу, дочка… Ведь сегодня - суббота!
Дочь. Ну и что?
Мать. А то, что по церковному времени уже начался воскресный день, а каждое воскресение – это Малая Пасха! И потом…
Дочь (накаляясь). Что потом? Что потом?!
Мать. И потом сегодня же у тебя дискотека!
Дочь (нехорошим смехом). Ха-ха-ха! А это-то тут при чем?
Мать. Ну как при чем? … Ты у меня вон какая молодая и красивая. Одеваешься на свои дискотеки, сколько тебя ни проси, я даже не знаю, как это помягче назвать… одним словом - вызывающе. И парень у тебя, как меня уже не одна соседка предупредила, из самой, что ни на есть, криминальной среды. Далеко ль до беды? Ну, как ты там одна, без материнской молитвы? (умоляюще, с болью). Ты ведь у меня умная! Ну, подумай сама!
Дочь (топая ногой). Все! Я – подумала!
Мать (осторожно). И… что же надумала?
Дочь (непреклонным тоном). В общем, так! Всё! Хватит! С меня довольно! Еще одна твоя молитва – и я больше не выдержу. Поэтому я уже не прошу, я требую. Больше обо мне ни одной молитвы! Ты слышала – ни единой! Иначе я все эти иконы из дома, пока ты в храме будешь, повыбрасываю. На помойку, откуда их мигом на продажу в город сметут! Ты мой характер хорошо знаешь, как сказала, так и сделаю!
Мать (со стоном, опускаясь на табурет). Дочка, да как же так можно? (показывая рукой. ) Ведь, к примеру, вот этой иконой твоя прабабушка благословляла дедушку на войну. И он провоевал четыре года в пехоте, не получив ни одной царапины. И это, когда, как теперь говорят, больше двух атак люди, как правило, не выживали. А вон той иконой с Пресвятой Богородицей, родители благословляли нас перед свадьбой с твоим покойным отцом. Хотя тогда это было строго-настрого запрещено…
|
|
|
Дочь (подхватывая). Вот и я запрещаю тебе обо мне молиться! Ты это ты, а я это я! И я не хочу, чтобы обо мне кто-то молился! Всё! За-пре-ща-ю!!!
Дочь подбегает к свече и сама задувает ее, после чего победным шагом направляется из комнаты.
Мать (жалобно, глядя ей вслед). Куда ты?..
Дочь (удивленно). Как куда? Полчасика полежу, отдохну после школы, оденусь и после – на дискотеку. Куда же еще? А то ведь эти Юлька с Надькой, и правда, Дениса у меня отобьют!
Мать (робко). Может, оно и к лучшему? Ведь этот Денис почти что уже бандит!
Дочь (презрительно морщась). Да какой там бандит! Строит только из себя пацана в законе. Вот у Надьки сейчас друг – тот, действительно, настоящий бандит. И если он узнает, что она собирается закрутить с Денисом… А Надька-то наша, если на нее найдет, это уже даже врачи признали – на все способна…
Дочь делает такое устрашающее лицо, что Мать с мольбою прикладывает к груди ладони.
Мать. Не ходила бы ты, дочка, туда! Ну, хотя бы, сегодня! Коли там такое у вас началось…
Дочь. Еще чего! Как говорил комендант Измаила Суворову: скорее небо упадет в Дунай, чем я пропущу хоть одну дискотеку!
Мать. Ну и чем закончил этот твой Измаил?
Дочь (нехотя). Чем-чем? Пал! (и тут же, с вызовом, приосаниваясь. ) Но я ведь не турецкая крепость!
Дочь , не говоря больше ни слова, выходит.
Мать (сокрушенно качая головой и размышляя вслух). А, может, и правда, не нужно о ней молиться, коли у нее из-за этого вся жизнь идет кувырком. Хотя… разве это можно назвать жизнью? И это здесь, на земле. А что будет, если ее не остановить сейчас – потом?.. Вечно!
Мать долго смотрит на иконы. Наконец, решившись, снова зажигает свечу. Опускается на колени. То и дело оглядываясь на дверь, начинает совсем тихо, но горячо молиться.
Мать. Пресвятая Богородица! Царица Небесная! Владычица наша! Ты – Сама Мать, и не можешь не понять меня… меня, не знающей, как мне теперь быть, матери… Не можешь не слышать… Умоляю Тебя! Помоги моей дочери! Ты видишь, какая она у меня… Без отца ведь росла… Куда мне, одной, по нынешним временам, было справиться с ее воспитанием? Прости! Прости за это меня, окаянную! Только умоли Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа, чтобы Он Сам защитил ее…
|
|
|
Закончив молиться, она встает с колен, смотрит на часы, подходит к двери и прислушивается.
Мать. Тишина… Наверное, прямо через окно убежала, чтобы я слезами да уговорами не остановила! Видать, такой никакая молитва уже не поможет!
Услышав приближающиеся шаги Мать быстро отходит от двери.
Появляется Дочь, с кое-как обвязанным вокруг головы полотенцем.
Мать (встревожено). Что с тобой? Ты что – заболела?!
Дочь (с трудом выговаривая каждое слово). Да нет, просто ни с того ни с сего вдруг нехорошо стало. Голова прямо на части раскалывается...
Мать. И голос у тебя совсем беспомощный, слабый… Еще бы – три контрольных за неделю! Совсем вас, бедных, замучили! Ну, ничего, сейчас я тебе помогу! Где тут у нас таблетки от головной боли?
Мать достает из буфета таблетки. Наливает в чашку воды. Дочь покорно, как в раннем детстве, принимает лекарство.
Дочь (опускаясь на стул). Сейчас… сейчас… посижу немного, пройдет и пойду…
Мать. Куда?
Дочь. На дискотеку.
Дочь, посидев, встает, но тут же пошатывается. И равнодушно машет рукой.
Дочь. Нет… Не пойду! (со стоном) А-а! Пусть там будет, что будет! А я не могу… Пошла-ка я спать…
Мать. Вот и правильно! Вот и хорошо! А завтра, если не станет лучше, фельдшера вызовем или даже скорую! Они справку дадут, что ты больна, и твою двойку сразу признают неправильной!
Дочь выходит. На сцене гаснет свет, символизируя ночь.
Видна только горящая перед иконами свеча.
Звучит второй куплет песни Юлии Березовой на слова монаха Варнавы (Санина) «Плач к Пресвятой Богородице».
На сцене снова становится светло. Мать встает с табуретки и вяло потягивается.
Входит Дочь. От болезни, судя по ее виду, не осталось и следа.
Дочь (бодро). Доброе утро, мамуль! А ты почему это не в храме? Ведь сама же говорила – сегодня Малая Пасха!
|
|
|
Мать. Так ведь ты у меня больная!
Дочь. Я уже совсем здоровая. А вот ты… (пристально вглядываясь в Мать. ) Не иначе, как всю ночь не спала!
Мать (устало). Ну, положим, не всю…
Дочь (грозя пальцем, но уже без вчерашней злобы). Но – почти всю! И наверняка молилась!
Мать (вздыхая). Да не без этого… Завтрак уже готов. Сейчас я только в магазин за хлебом схожу…
Дочь. Да ладно тебе! Отдохни! Я сама!
Дочь выбегает из комнаты.
Мать (крестясь перед иконами). Слава Тебе, Господи! Благодарю… благодарю Тебя, Пресвятая Владычица! Все обошлось… И в магазин вон даже сама пошла, чего с ней давно уже не было!
Мать радостно напевает, ставя на стол завтрак.
И вдруг осекается на полуслове, глядя на вбежавшую Дочь.
Мать. Доченька! Родненькая! Что это с тобой? На тебе просто лица нет! Что - опять голова?!
Дочь (с ужасом). Со мной-то все ничего! У меня все в порядке! А вот у Юльки… У Юльки теперь, говорят, действительно, нет лица!
Мать. Как это?!
Дочь. Ты представляешь? Надька-то, оказывается, не шутила! Не зря про нее говорили, что у нее справка от психиатра есть! Она принесла на дискотеку полную бутыль соляной кислоты, для нас с Юлькой, ну, а так как меня там не было, то всю выплеснула на нее одну. Теперь моя лучшая подруга в городе, в реанимации… Ну а потом, мой Денис начал за Юльку Надьку бить. Это увидел ее друг и порезал его ножом.
Мать (обхватывая щеки ладонями). О, Господи!
Дочь. После этого такое там началось!.. Никогда у нас такого еще не было! Всё в ход пошло: битые бутылки… железные цепи… ножи… В общем, почти вся дискотека теперь в больнице. Одни в травматологии, другие в хирургии. Некоторым, говорят, до сих пор операции делают. А Надька с ее другом – в милиции. Представляешь, что было бы со мной, если бы я тоже была там? Точно – не под кислоту, так под нож бы попала. Я ведь и Юльку, и Дениса закрывать бы собой стала…
Мать. Конечно, это горе… Горе-то какое сейчас и для них и для матерей. И - какое счастье, что ты у меня не пошла вчера на дискотеку!
Дочь (внимательно глядя на Мать ). Признавайся, это твоя работа?
Мать. Что ты, милая! Конечно же нет!
Дочь (с горечью усмехаясь). Да не бойся! Не выкину я эти иконы… Я и так бы, конечно, не выбросила их. А уж теперь тем более!
Мать (для большего убеждения прикладывая ладонь к груди). Да нет, я правду… чистую правду тебе говорю! Это - Сам Господь, Пресвятая Богородица уберегли тебя от беды. А я… я только лишь помолилась…
Дочь подходит к Матери и обнимает ее.
Дочь. Прости меня! (слегка отстраняясь. ) Ты вот что… ты, пожалуйста, молись обо мне! (и перед тем, как еще крепче, надолго прижаться к Матери. ) И - почаще!
|
|
|
Звучит вся песня Юлии Березовой на слова монаха Варнавы (Санина) «Плач к Пресвятой Богородице».
19 апреля 2016 г.
|
|
|
