 |
Проповедь проекта «Врата Эдема»
|
|
|
|
Таково мое предназначение: разнести послание и собрать вместе мою новую семью перед тем, как мир исчезнет.
Но прежде мне все еще нужно было найти братьев. Полностью сосредоточившись на поисках Джона, я оставил свою жалкую работу. К тому моменту я совершенно не преуспел в поисках брата несмотря на все усилия. Джон, лицо которого я узнаю всюду, не появлялся в выпускных альбомах старшей школы Джорджии, и мне стало ясно, что он, должно быть, сменил свою фамилию.
Так же, как и я.
Откровение не легло тяжким бременем на мои плечи – наоборот. Туман развеялся. Вся моя жизнь – все прожитые страдания – теперь обрели смысл. Меня готовили к моей миссии, подобно древним воинам, закаляемым в битвах с самого детства.
Как только я узрел это, вся моя ненависть и обида ушли прочь.
К чему нести на себе такой груз, когда каждый ответственный за твои мучения скоро превратится в ничто? Я был обновлен. Проанализировав происходящее, я внезапно осознал, что упустил кое-что в Роме; радикальные изменения, произошедшие с городом моего детства, сами по себе были знаком.
Так что я вернулся в Рома и посетил все агентства по недвижимости, что разрослись по городу будто сорняки. Я встречал приветливых людей, хвастающихся безопасностью и благоустройством города, руководителями и авангардными дизайнерами, живущими неподалеку. Цены на недвижимость увеличились трижды по сравнению с ценами времен моего детства. Сомневаюсь, что бывшие жители получили хотя бы цент с этик невероятных сумм. Но я не ощущал злобы, зная теперь что прах и палачей, и их жертв скоро смешается вместе.
Сладким голосом я восхвалял планы по развитию недвижимости и интересовался, кто же основал столь выгодное мероприятие. Одна крупная юридическая фирма, ответственная за проект, упоминалась несколько раз.
|
|
|
Фирма располагалась в одном из кичливых небоскребов, в бизнес центре, как и по всему миру. Здесь располагался центр власти: у подножия этих башен
люди ходили в стремительном темпе, с телефонами, прижатыми к ушам, разговаривающие сотнями – разговаривающие сами с собой.
Здесь, более чем где бы то ни было, время – деньги. Они не имели ни малейшего понятия, что им осталось так мало времени, что все деньги мира не могли исправить этого.
Скоро все они умрут; в живых останется лишь горстка.
В этой успешной фирме работал лишь один Джон, сотрудник под фамилией Дункан. Как только я вошел в здание и попросил о встрече, секретарь, сидящая за мраморным столом, с подозрением посмотрела на меня. Я представился: Джозефу Сиду необходимо было обсудить не терпящий отлагательств вопрос с мистером Дунканом; также я сообщил, что мы встречались прежде.
Я солгал. Я никогда не встречался с Джоном Дунканом.
Но я был абсолютно уверен, что мужчина в костюме и галстуке, вышедший поприветствовать меня, действительно Джон Сид.
Мой брат.
Его трясло, но будучи закаленным бизнесменом, он сохранял хладнокровие пока мы не оказались в его хорошо обставленном офисе, где он упал в мои объятия.
Он поведал мне о той жизни, что вел с момента разлуки в приюте. Жизнь, протянувшаяся в отрезке от наших биологических родителей до первой приемной семьи, не пощадила никого из братьев Сид. Но для Джона самое худшее только начиналось.
Дунканы были богаты, очень богаты. А еще они были религиозными фанатиками худшего пошиба. Они столь искусно измывались над Джоном психологически, что он молил о днях, когда тяжелейшим наказанием был ремень Старика Сида.
Дунканы были помешаны на грехе.
Для них молчание ребенка могло означать лишь то, что им овладели нечестивые помыслы, каждая отлучка означала проступок, каждое движение означало искушение. Они были уверены, что душа Джона испорчена и ее необходимо очистить любыми путями.
|
|
|
Детство Джона и подростковые годы были не более чем одним долгим, тщательно спланированным актом экзорцизма. Зло внутри него необходимо было истребить. Джона принуждали сознаваться во всех грехах в любое время дня и ночи, и он быстро понял, что если ему не в чем признаваться, то нужно было что-нибудь выдумать. Он играл эту роль как мог. Он устраивал шоу с покаянием, порол себя, падал на колени в крошечной, аскетичной часовне, что построили Дунканы, и молился днями напролет. Он стал гордостью своих родителей, святым в их глазах. Когда Дунканы отослали его в престижную начальную школу на Восточном Побережье, они верили, что им удалось фундаментально изменить Джона Сида.
В каком-то смысле они были правы.
Из невинного ребенка они превратили его в монстра, выученного таиться и полного подавленного гнева. Благодаря бесконечным допросам своих родителей
и чередам нескончаемых проповедей Джон приобрел экстраординарный талант: он мог показывать другим то лицо, какое они желали увидеть. В глазах своих мучителей он был святым, чистой душой. Для остальных он был человеком, достойным доверия, верным другом и слушателем.
Инстинкт самосохранения превратил его в хамелеона, настолько бессердечного, насколько умелого в своих превращениях.
В результате люди раскрывали ему секреты, которых не слышали даже их психиатры, родители или священники.
И они никогда не лгали.
Правда лилась из них, от самой невинной до самой жалкой. Даже самые недоверчивые люди не могли устоять перед соблазном раскрыть душу. Где умелые пытки терпели поражение, Джон мог получить информацию с помощью одной лишь улыбки. Сам президент вручил бы Джону коды от ядерных ракет без малейших сомнений. Возможно, именно так бы и наступил конец света.
Таким образом, Джон стал исповедником.
Он использовал свой дар без всяких сожалений. Он извлекал секреты из всех и каждого, продавал полученную информацию. Он предавал людей, которых никто не подозревал в том, что они бьют и унижают своих детей за закрытыми дверьми. Он обладал развитой сетью из подконтрольных ему людей, оказывавших ему одолжения в обмен на молчание. В большинстве случаев ему даже не было нужды угрожать – каждый знал счет. Джон был добр к ним, а еще он ненавидел их всех.
|
|
|
На первый взгляд он был образцом успешности. Он был невероятно красив, элегантен, и носил сшитые на заказ костюмы. Одна только его обувь стоила больше месячного заработка всех семей вместе взятых, что жили на улице нашего детства. Его волосы сияли, его зубы светились белизной, а руки были ухожены.
Джон закончил школу с отличием. Вероятно, в этом ему помогло знание о том, с какими студентками спали профессора.
За короткий промежуток времени он стал одним из самых успешных молодых юристов в Атланте. Он крутился в обществе политиков и известных артистов, завел связи со всеми влиятельными бизнесменами. Учитывая наше происхождение, его путь к успеху более походил на чудо.
Но Джон никогда не говорил о своем происхождении. Он был там не для того, чтобы провозглашать американскую мечту о социальной мобильности.
Он выплатил куда больше, чем когда-либо получил.
Для мира он был Джоном Дунканом, человеком, рожденным благополучной семьей, унаследовавшим небольшое состояние, когда родители скончались.
Для мира он был заботливым сыном, с достоинством оплакивавшем их на похоронах.
Ибо он был искусен в притворстве.
Джон постоянно маскировался. Он носил шелковые галстуки подобно копам под прикрытием, носящим цвета банды. Он ненавидел общество. Яснее остальных он осознавал, что фундамент социума тонул в болоте бедности; что общество не будет процветать без почвы из замученных детей, живущих в обнищавших трущобах таких городов как Рома, Атланта и подобных им.
Тот факт, что никто не знал о том, какая ярость живет внутри него, делал его еще более опасным.
Он хотел увидеть, как весь мир рухнет; хотел увидеть, как он сгорит.
Сегодня нам известно, что так и будет, но сильнее чем кто бы то ни было именно Джон всегда желал апокалипсиса.
Когда мы воссоединились Джон ненавидел даже самого себя.
|
|
|
Он в одинаковой мере ненавидел и свое жалкое детство, и взрослую жизнь. Его будни походили на рассказы из криминальных детективов: пристрастившийся к сексу и наркотикам, он устраивал шикарные вечеринки со знаменитыми актерами, видными криминальными авторитетами, офицерами полиции и федеральными судьями в отставке, пути которых пересекались в кровати или на дорожках из кокаина.
Никогда еще мухи не копошились в паутине паука с таким энтузиазмом. Публичный образ медленно начал захватывать Джона Сида, трансформация, подвигнувшая Джона Сида на уничтожение собственного прошлого – начиная с места, где все началось: Рома, штат Джорджия.
Как я и подозревал, он сыграл свою роль в развитии нашего района.
Он был знаком с каждым, чья помощь была необходима для реализации проекта. Разваливающиеся дома ничего не стоили и это облегчало задачу. Большинство было заброшено, или заложено в кредит вплоть до последней рукоятки, и владельцы находились не в том положении, чтобы отказывать. В худшем случае, если бы нашлись упрямцы, отказывающиеся переехать, Джон знал высокопоставленного городского планировщика, который имел несчастье пообщаться с Джоном на одном из приемов. Но в этом не было необходимости. Никто в Рома не отказался от суммы, впервые увиденной за всю жизнь.
Весь район был уничтожен до основания.
Когда я рассказал Джону о своем недавнем откровении, я также объяснил причины, по которым наше прошлое было столь мучительным и почему это было необходимо. Он принял это. Как бы ужасно оно ни было, наше прошлое и рядом не стояло с тем, что ожидало нас в первые дни после наступления конца света.
Джон, которого знал мир, мог дать дорогу настоящему Джону. Он снова мог быть собой. Все будет уничтожено, как он и желал; как желали те, что пришли к тому же выводу, решив, что мир не стоит спасения.
В этот день Джон Сид с радостью убил Джона Дункана и дал слово следовать за мной и помогать мне, непоколебимо и без сомнений, вплоть до самой смерти, если то будет необходимо.
Я не ожидал меньшего от него. Я ожидаю не меньшего от всех, кто присоединится ко мне.
Ибо они одни спасутся.
Сегодня Джон исповедник в нашей общине, Он обновляет каждого, освобождает от бремени сожалений и секретов, дабы они могли переродиться, начать все заново. Он испытывает искренность тех, что хотят присоединиться. Он гарантирует чистоту их помыслов. Благодаря ему, я знаю, что каждый член нашей семьи предан нашей цели телом и душой, что среди наших рядов нет предателей.
Благодаря Джону я знаю, что мы чисты от плевел.
IX
“Да возблагодарим Отца, что
был избран Голосом, брата
что защищает нас от зла, и брата,
что слушает наши сердца. ”
|
|
|
