 |
РГ: Из ваших слов следует, что родители очень активно участвуют в жизни школы?
|
|
|
|
РГ: Сегодня учитель — не самая престижная профессия. А в вашей школе, по многочисленным отзывам, чуть ли не звездный состав педагогов. Чтобы удержать своих звезд, вы наверняка им доплачиваете?
ЕР: Наша школа финансируется из бюджета города. Плюс к этому мы оказываем примерно сто платных образовательных услуг, например, учим второму иностранному языку, спортивным единоборствам и т. д. причем эти услуги предоставляем не только детям, но и взрослым. Вырученные Деньги как раз позволяют увеличивать зарплаты педагогам.
Конечно, они играют колоссальную, но не главную роль. Школа никогда не сможет угнаться за зарплатами, например, в бизнесе. Мы не в Великобритании, где оклад директора школы на треть выше, чем у члена английского парламента — сто тысяч фунтов в год. Все-таки самое главное для настоящего учителя — удовлетворение профессионального интереса. Ему очень важно самореализоваться и получить признание коллег, родителей и самое главное — детей. Когда к нам приводят своих детей наши выпускники, поверьте, это дорогого стоит.
РГ: Из ваших слов следует, что родители очень активно участвуют в жизни школы?
ЕР: Да. Они не используют школу как камеру хранения своего чада, не «сдают» нам ребенка, а въедливо вникают в содержание и организацию учебного процесса.
Родители особое внимание придают тому, чтобы в школе было уютно и комфортно. Важно, чтобы для каждого возраста были свои условия. Скажем, там, где учатся старшеклассники, вы не увидите птичек, фонтанов, там мало растительности. Зато есть современная библиотека, информационный центр с просмотровым залом.
Есть в школе и такое укромное место, где подростки могут непринужденно поболтать и даже поцеловаться. А для ребят помладше — красивый школьный дворик, много картин, фотографий, растений, игрового пространства и места, где пятиклассник может разбежаться и не разбить себе голову.
|
|
|
РГ: Вы активно занимаетесь экстернатом. Почему?
ЕР: Все больше детей хотят учиться в классической школе, здесь им не интересно. Например, в США более миллиона ребят не посещают школу, а у нас — около 30 тысяч. Поэтому все большее значение приобретают сетевые формы обучения. Третий год подряд благодаря правительству Москвы у нас работает программа «Московский аттестат». Около 400 русскоязычных детей из стран СНГ и Балтии учатся в нашей школе по Интернету. Летом они приезжают, сдают экзамены и получают аттестат. У нас есть и виртуальная школа для детей-инвалидов. Кстати, эта технология позволила нам резко увеличить информационную культуру учителей.
«Российская Газета», 9 02. 2005
Интервью с кандидатом педагогических наук, старшим научным
сотрудником Научно-исследовательского вычислительного центра
МГУ Милославом Балабаном
Антон Зверев: За последние пятнадцать лет своей научно-педагогической и управленческой деятельности Вы пришли к сенсационному выводу: современная школа способна эффективно обучать только одного из 10 человек — будь то в США или в Мексике. Что следует из этого вывода?
Милослав Балабан: Различий, разных укладов и традиций в образовании — масса, но общее у всех одно: классно-урочная система. Детей всюду рассаживают по возрасту (класс), занятия нарезают на порции (урок). А занятия раскладывают по сферам (предмет). Венчает все это экзамен. И вот итог: только один из каждых десяти «продуктов школы» способен учиться с книгой в руках.
АЗ: Но, может быть, просто способностей не хватает? Ну не в состоянии большинство людей постичь школьные программы в полном объеме...
|
|
|
МБ: Неправда, в состоянии. Но, вероятно, более естественным для них путем, а не через текст, который стал оплотом, генетическим кодом классно-урочной системы. Скажем, будущий хирург — подушечками пальцев, парфюмер — с помощью обоняния, кондитер — на вкус, плотник — на глаз. И это не досужие фантазии, поверьте. Работая в школе, в Запорожском педагогическом институте, а потом и в МГУ, я провел 16 серий экспериментов. И всегда получал один и тот же результат: 9 из 10 учатся формально, берут знания памятью, по схеме «выучил — сдал — выкинул из головы». При этом все уверены, что «знали, но забыли». Я призываю дополнить обучение через письмо другими, более живыми формами. Что это будет, пусть подсказывают сами дети. Если мы сделаем классы открытыми, то эффективность школы резко возрастет, а грамота предстанет одним лишь из способов обмена информацией.
АЗ: Это в теории. Но что значит сделать открытыми классы на практике?
МБ: Эти идеи уже воплощаются в московской Школе самоопределения Александра Тубельского. Под руководством профессионалов обучение проходит в пространстве парковых клубов и студий. В студиях создаются рабочие места для свободно кочующих учеников: здесь микроскоп, аквариум, тут редкая энциклопедия. Выбирай, к чему лежит душа. Причем и по возрасту дети перемешаны. После чего на общем сборе необходимо поделиться опытом с друзьями, устроить презентацию своей работы.
При этом внешне ничего не изменилось. Те же звонки, те же учителя, учебники. Но в результате школьная программа перестает быть навязанной.
|
|
|
