Структура культуры как явления.

Согласно гипотезе И. А. Ракитова культура любого человеческого объединения всегда имеет «ядро» и «защитный пояс». «Ядро» — это хранилище наиболее характер­ного для данной культуры. Его функция — сохранение и переда­ча самоидентичности социума, этноса, поэтому ядро культуры, «как ДНК человека», обладает высокой устойчивостью и мини­мальной изменчивостью. «Защитный пояс» — это своеобразный фильтр, который пропускает информацию из ядра во все структуры социального организма и в то же время адаптирует, пере­рабатывает или поглощает, гасит, не допускает до «ядра» ин­формацию из других культур. Он гораздо более изменчив и го­раздо менее устойчив, чем «ядро». Это позволяет культуре конкретного сообщества, с одной стороны, сохранять свою сущ­ность, а с другой — дает ей возможность взаимодействовать с другими культурами, с иными этноисторическими субъектами. «Защитный пояс» обусловливает возникновение и существова­ние так называемой «притворяющейся культуры», которая внешне выглядит как изменившаяся, хотя ядро ее остается прежним. Возможно, один из примеров «притворяющейся культуры» дает Петровская Россия, европеизировавшаяся внешне и оставшаяся практически неизменной внутри.

· В настоящее время высокая стабильность «ядра», сохраняя куль­туру, мешает ее адаптации к стремительно меняющимся услови­ям, тормозит усвоение ею новых цивилизационных механизмов. Все это может подталкивать культуру, а значит, и ее носителей — этнос, социум — к саморазрушению. В то же время ассимиляция ядра тоже грозит культуре уничтожением. Выход из этого проти­воречия И. А. Ракитов видит в «модернизации ядра» в критиче­ский период жизни социума в сторону уравновешивания тради­ционного и актуального его содержания.

Культура человечества тоже имеет сложную структуру. Так, по мнению М. Мид, ей присущи три типа культуры: постфигуратив­ный, кофигуративный и префигуративный. Префигуративны й тип культуры М. Мид наблюдала в обществах, находящихся в перво­бытном состоянии; кофигуративный обнаружила в «пионерских» объединениях людей, осваивающих новые земли, а постфигура­тивный смоделировала. Интересно, что отличаются они прежде всего традициями взаимоотношений разных возрастных групп внутри социума. Вот почему анализ этих типов культуры представ­ляется полезным для педагогической антропологии.

В префигуративном типе культуры моделью жизни, поведения, непререкаемым авторитет ом для более младших поколений явля­ются предки, старшие по возрасту люди. Информация, которой владеют старшие, воспринимается младшими как несомненно достоверная, точная, достаточная. Ценности предков — как само собой разумеющиеся и единственно возможные. Технологии усва­иваются автоматически, благодаря неистребимым штампам. Внут­реннее чувство естественной взаимосвязанности всех, погружен­ных в такую культуру, органической преемственности поколений такое глубокое, что не всегда нуждается в осознании, вербализа­ции. Человек в такой культуре чувствует себя, как правило, уве­ренно, комфортно, так как он защищен в прямом и переносном смысле старшими. Он имеет отчетливый образ будущего, который воспроизводит прошлое; ясную формулу смысла и цели жизни. Настоящее для него — средство сохранения и воспроизводства прошлого, поэтому он не нуждается в каких бы то ни было изме­нениях жизни. Он эффективно действует в стандартных обстоя­тельствах и привычной обстановке, но не креативен и теряется во внештатных обстоятельствах, вплоть до неврастении. Нельзя не отметить, что такой тип культуры возникает и сегодня: в идеоло­гических анклавах, в наиболее радикальных, агрессивных субкуль­турах, в авторитарных педагогических системах.

Кофигуративный тип культуры, как правило, однопоколенны й. Эта культура менее разнообразна, более поверхностна, чем пре-фигуративная, но более гибкая и открытая. В ней преимуществен­но взаимодействуют, реально живут рядом друг с другом сверст­ники. Они задают друг другу модель поведения; живут «здесь и теперь», прошлое их не интересует, а будущее видится лишь «в общем виде». Цель и смысл их жизни прагматичны. Человек, жи­вущий в такой культуре, ограничен в своих знаниях, умениях и ценностях, относится как к неизбежности к изменениям жизни в определенных пределах. Общественное бытие для него важнее индивидуального существования. Его коллективистические устрем­ления вытесняют в нем стремление быть индивидуальностью. Он, как правило, способен выносить большие напряжения, трудно­сти, эффективно действовать в нестандартных ситуациях, особенно в группе. Но при этом испытывает серьезные трудности межвоз­растного общения и взаимодействия, тревожен, недостаточно уверен в себе. Сегодня такой тип культуры можно обнаружить в иммиграционных сообществах, юношеских компаниях, детских домах, интернатах для престарелых.

Постфигуративный тип культуры характеризуется ориентацией общества, старших поколений на более молодых как на образец, авторитет. Более молоды е поколения становятся учителями взрос­лых, а старшие зачастую отказываются от своих ценностей, зна­ний, технологий. Это может приводить к взрыву открытий, созда­нию больших материальных ценностей, стимулировать творческие проявления больших масс молодежи, повышать у них чувство соб­ственной значимости. Человек в постфигуративной культуре акцен­тирован на новаторстве, свободен от традиций, стереотипов и «пред­рассудков» прошлого. Его модель жизни строится на полном отрицании прошлого, на обесценивании настоящего. Она ориен­тирована исключительно на будущее, образ которого идеализиро­ван и смутен. Цель и смысл жизни человека — построение такого будущего, которого еще никогда и нигде не существовало, через разрушение привычного, устоявшегося. Чаще всего человек в та­кой культуре самоуверен, целеустремлен, инициативен, самодоста­точен и не способен к рефлексии и духовному самосовершенство­ванию. В духовном отношении он часто совершенно убог, эклектичен. Активно действуя в мире, он не уверен в нем, отчужден от многого в культуре. Он так нацелен на будущее, что может быть равнодушен и даже жесток к настоящему, к другим людям, к себе самому: ведь все позволено ради новой жизни. Но в то же время во внештатных ситуациях он креативен и эффективно действует. Однако в ситуа­ции, не требующей напряжения сил, теряется до неврастении.

В любом современном обществе все названные типы взаимно проникают друг в друга. Например, в России после 1917 г. шло агрессивное отрицание прошлого страны, традиционных ценно­стей, активное «перевоспитание» старших поколений — это про­явления постфигуративного типа культуры. В то же время моло­дежь строила свою жизнь по новым образцам, ориентировалась на авторитет новых героев и вождей, представлявших старшие поколения, что соответствовало префигуративному типу культу­ры. Объединяясь в коммуны и другие коллективы, люди оказыва­лись в кофигуративном типе культуры. И все это органично и це­лостно сосуществовало в культуре советского общества