Дух народа и «внутренняя форма» цивилизации

В. Гумбольдт определенно указывал связь между языком и культурой Древней Индии: «Язык тем самым несет на себе тот же отпечаток, какой обнаруживается в поэзии и в духовной жизни Древней Индии и даже в ее внешней жизни и в ее нравах. Язык, литература и общественный строй свидетельствуют о том, что господствующими национальными чертами во внутренней сфере были устремленность к познанию первопричин и конечной цели человеческого бытия, а во внешней сфере – наличие сословия, этому себя всецело посвящавшего; иначе говоря, этими чертами были созерцательность, устремленность к божественному и наличие жречества» (С. 105). С тех пор ведутся нескончаемые споры о взаимоотношениях языка и культуры.

А. Вежбицкая в 1988 г. спрашивала: «Есть ли какая-нибудь связь между прославленной способностью японцев пере­носить боль и противостоять физической опасности (отразившейся, например, в практике харакири или в использовании камикадзе) и встроенным [inbuilt] стоициз­мом некоторых японских синтаксических конструкций? Существует ли связь между стихийностью, анархизмом и одновременно фатализмом русской души, романов Достоевского и расточительностью конструкций русского синтаксиса – расто­чительностью, которая говорит об ограниченности человеческого разума, о нашей зависимости от «судьбы» и намекает на тайные безудержные страсти, что правят жизнями людей? Можно ли думать, что «небессмысленный» [«no-nonsense»] характер английского синтаксиса (имеется в виду относительное отсутствие «субъективных», «импрессионистических», «иррациональных» синтаксических конструкций) симптома­тичен для английского сдержанного и трезвого эмпиризма, а может быть, и обусловил его?»[159]. Думается, пришла пора ответить на все подобные вопросы утвердительно.

По мысли А.Ф. Лосева, «в каждом человеке можно заметить, как бы ни была богата его психика, одну общую линию понимания вещей и обращения с ними, которая свойственна только ему и никому больше»[160]. Аналог этой «общей линии» психики в коллективной личности народа – доминантные черты национального языка (его внутренняя форма), менталитета, характера и культуры. Понятие внутренней формы языка коррелирует с тем, что в культурологии называется этосом культуры (или культурной парадигмой). Это понятие ввела американский культуролог Рут Бенедикт (1887-1948) в работе «Модели культуры», ставшей в области психологической антропологии со временем классической. Этос – это центральная тема культуры, определяющая общую направленность деятельности членов этноса и отдельные элементы культуры в их уникальной конфигурации. Экономика, политика, социальные институты, религия, наука, искусство, семья, взаимоотношения людей складываются в национально-специфический тип, каждый элемент которого соответствуют этосу культуры. Чуждые ему элементы отторгаются или составляют культурную периферию. Р. Бенедикт пишет: «Каждое человеческое общество когда-то совершило такой отбор своих культурных установлений. Каждая культура с точки зрения других игнорирует фундаментальное и разрабатывает несущественное. Одна культура с трудом постигает ценность денег, для другой – они основа каждодневного поведения. В одном обществе технология невероятно слаба даже в жизненно важных сферах, в другом, столь же "примитивном", технологические достижения сложны и тонко рассчитаны на конкретные ситуации. Одно строит огромную культурную суперструктуру юности, другое – смерти, третье – загробной жизни» (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Lyrie/08.php).

На таком понимании построена концепция известного философа и культуролога Г.Д. Гачева: «И как каждое человеческое существо есть троичное единство тела, души и духа, – подобно и всякая национальная целостность представляет собой Космо-Психо-Логос, т.е. единство местной природы (Космос), национального характера (Психея) и склада мышления (Логос). Эти три уровня находятся в отношении соответствия и дополнительности друг к другу»[161].

Созвучные мысли высказывают сегодня не только лингвисты, философы, культурологи, но и естественники. Ректор Московского физико-технического университета член-корреспондент РАН Н.В. Карлов пишет: «У народа есть и ум, и тело. <…> Я склонен думать, что Божественный Логос как некоторое коммуникативно-информационное сверхъединство создает то пространство, в котором эти компоненты – душа, ум, тело – как базисные формируют некий единый вектор…, являющийся определяюще важной составляющей самосознания народного»[162].

«КОСМО-СОФИЯ» Г.Д. Гачева, лежащая в основе национальных Космо-Психо-Логосов, «единый вектор» Н.В. Карлова, «единая сила» Гумбольдта, как частный случай включающая внутреннюю форму языка, – всё это Единая духовная энергия. Она универсальна, но во взаимодействии с национальным духом обретает специфические черты. Применительно к каждому национальному варианту ее созидающую силу можно назвать «внутренней формой» цивилизации[163]. «Внутренняя форма» цивилизации возникла одновременно с духом народа и представляет собой предельно общие законы ее бытования. Она источник всего – менталитета, языка и культуры.

Итак, основные положения учения Гумбольдта о внутренней форме языке (с теистической поправкой) сводятся к следующему. Внутренняя форма Языка – универсальный закон, направляющий деятельность Мирового Духа (божественных энергий). Внутренняя форма всех языков, в сущности, одинакова и обусловлена их целями – закодировать и выразить неязыковой мир в звуках. Духовная (языковая) деятельность народов во взаимодействии с Мировым духом (энергиями Бога) творит себе формы – этнические или суперэтнические (славянская, романо-германская и т.п.) цивилизации. Различия проявляются в звуковых средствах, которые обусловливают различия остальных языковых единиц. В непостижимом соединении Мирового духа (божественных энергий) и духа человека возникли уникальные социокультурные организмы – народы с их неповторимыми менталитетами и национальными характерами. С теистических позиций целенаправленная унификация мыслится как богоборчество.

Задания:

1. Н.С. Трубецкой писал: «…Стремление к уничтожению многообразия национальных культур, к созданию единой общечеловеческой культуры практически всегда греховно. Оно ведет к установлению того состояния человечества, которое Священное Писание изображает как непосредственно предшествовавшее вавилонскому столпотворению, и это состояние неминуемо должно привести лишь к новой попытке постройки вавилонской башни. Всякий интернационал не случайно, а по существу безбожен, антирелигиозен и полон духом человеческой гордыни» (Трубецкой Н.С. Вавилонская башня и смешение языков // Трубецкой Н.С. Язык. История. Культура. – М., 1985. С. 331). Какую коннотацию имеет слово интернационал в современном языке? Как она соотносится с русским соборным менталитетом? Действительно ли «всякий интернационал безбожен» или всё же для некоего «интернационала» Н.С. Трубецкой по умолчанию делает исключение? Подсказка: «…где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного» (Кол. 3:11). Где этот удивительный «интернационал»?

2. «В своих единицах и правилах русский язык кодирует ту моральную истину, что все люди братья, и дает говорящим возможность реализовать ее в любой ситуации, позволяющей забыть о социальных и иных перегородках между людьми. Обращаясь к конкретному человеку, мы обязаны помнить о разделяющей нас социальной дистанции. Но когда мы обращаемся к человеку («в родовом статусе») или к человеку после его смерти, мы не думаем более о социальных преградах и включаем его в свой мир» (Апресян Ю.Д. Μiscellanea // Апресян Ю.Д. Избранные труды, том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. – 2-е изд., испр. и доп. – М., 1995. С. 646). Каким образом представлена в языке указанная Ю.Д. Апресяном идея? Покажите на примерах употребления местоимений ты и вы, кто входит в личную сферу говорящего.

3. «Понятие личной сферы оказывается неожиданно продуктивным при интерпретации языковых фактов, которые на первый взгляд не имеют ничего общего друг с другом. Так, звательный падеж в современном русском языке (Маш, Коль, пап, мам), безусловно, является средством включения адресата в личную сферу говорящего. Добавим, что есть отчетливая корреляция между использованием звательных форм и обращением к тому же человеку на ты» (Апресян Ю.Д. Μiscellanea // Апресян Ю.Д. Избранные труды, том II. Интегральное описание языка и системная лексикография. – 2-е изд., испр. и доп. – М., 1995. С. 646). Является ли личная сфера говорящего фундаментальным организационным принципом, или она подчиняется более глубокому фактору? Крýгом каких имен ограничено употребление звательных форм в русском языке? Какие выводы из этого можно сделать? Как в этом свете выглядит замена в государственных документах (ИНН) личного имени человека цифровым?