 |
Глава I. Вводные положения. Недействительность 10 глава
|
|
|
|
<312> Равным образом не представляет здесь интереса и анализ маргинальных суждений типа того, что несуществующая сделка тоже является юридическим фактом (см.: Гутников О.В. Указ. соч. С. 100, 105 и сл.) или специальной разновидностью сделок, подвергаемых особому гражданско-правовому регулированию (см.: Киселев А.А. Теоретические и практические проблемы составов, квалификации и правовых последствий недействительных сделок (комплексный анализ): Автореф. дис.... д-ра юрид. наук. 2006. С. 9, цит. по: Суханов Е.А. Указ. соч. С. 257), или что "процедура установления факта незаключения сделки ближе к порядку признания недействительной оспоримой сделки" (Зинченко С., Газарьян Б. Ничтожные и оспоримые сделки в практике предпринимательства // ХП. 1997. N 2; Анохин В. Недействительность сделок в практике арбитражного суда // ХП. 2001. N 8. С. 98).
Что касается судебной практики, то она является в этом плане точным отражением описанного состояния законодательства и доктрины, проецируя все рассмотренные противоречия на реально существующие общественные отношения, перенося, таким образом, в реальную жизнь совершенно чуждые ей и к тому же весьма сомнительные сами по себе идеи <313>. И действительно, полностью в духе школы "юриспруденции понятий" российские арбитражные суды, подпавшие под влияние подобных концепций, с логической последовательностью пришли к тому, что изобрели неизвестный до того особый иск "о признании договора незаключенным", отличный от иска об установлении ничтожности сделки, и этот новый термин уже получил широкое распространение в судебных постановлениях <314>. Суды отказывают в исках о признании договора недействительным со ссылкой на то, что на самом деле он "является незаключенным, в связи с чем такой договор не может быть признан недействительным" <315>, или же признают этот договор незаключенным по собственной инициативе <316>, на что Президиум ВАС реагирует отменой соответствующих судебных постановлений как выходящих за пределы исковых требований <317>.
|
|
|
--------------------------------
<313> Примечательна в связи с этим позиция, выраженная в Обзоре "Проблемы соотношения понятий "незаключенность" и "недействительность" договора и их применение на практике" (24 окт. 2006 г.), специально подготовленном отделом обобщения судебной практики Арбитражного суда Томской области (архив Арбитражного суда Томской области). "Определенные сложности в разграничении понятий "заключенного" (очевидно, имелось в виду "незаключенного". - Д.Т.) и "недействительного" договоров, - отмечается в Обзоре, - связаны с тем, что в ГК РФ нет четкого разграничения данных правовых категорий, кроме того, в отдельных случаях законодатель создал определенные коллизии норм о незаключенности и недействительности" (с. 11 и сл.). Однако, несмотря на этот совершенно справедливый вывод, авторы Обзора все же исходят из необходимости четкого разграничения анализируемых понятий (см., напр., ниже, сн. 316), отмечая единообразие практики Арбитражного суда Томской области в данном вопросе (с. 1). "В соответствии с действующим законодательством, - пишут они, - практикой был выработан следующий подход: решать вопрос о заключенности (очевидно, имелось в виду "незаключенности". - Д.Т.) либо недействительности договора в зависимости от того, как указывает закон в каждом конкретном случае. Таким образом, отсутствие государственной регистрации в одних случаях влечет незаключенность сделки (п. 3 ст. 433 ГК...), а в других - ее недействительность (п. 1 ст. 165 ГК...), несоблюдение формы в одних случаях влечет незаключенность сделки (ст. 432 ГК), а в других - ее недействительность (п. 2 ст. 162... ст. 165 ГК РФ)" (с. 12). Получается, что, по мысли авторов Обзора, на самом деле законодатель совершенно четко разграничивает недействительность и "незаключенность", что, следовательно, отмеченных ими самими законодательных коллизий не существует, а сделанный ими же вывод об отсутствии в ГК "четкого разграничения данных правовых категорий" не соответствует действительности!
|
|
|
<314> См., напр.: Постановления Президиума ВАС РФ от 27 апр. 2002 г. N 11011/01 (Вестник ВАС РФ. 2002. N 9), от 14 и 28 янв. 2003 г. N 1/03 и N 9523/02 (СПС "КонсультантПлюс: Арбитраж").
<315> См., напр.: Постановления Президиума ВАС РФ от 3 и 26 апр. 2002 г. N 7611/01 и N 2602/01 (Вестник ВАС РФ. 2002. N 8, 9), от 30 янв. 2002 г. N 2302/01 (Вестник ВАС РФ. 2002. N 5).
<316> Иногда признанием договора незаключенным (в мотивировочной части решения) сопровождается отказ в иске о признании договора недействительным. Так, в уже цитировавшемся Обзоре Арбитражного суда Томской области (см. выше, сн. 313) говорится следующее: "Арбитражный суд Томской области придерживается единой точки зрения о том, что в случаях, когда истец заявляет требование о признании договора недействительным (сделки ничтожной) на основании того, что не была совершена регистрация, суд отказывает в удовлетворении иска, признает договор незаключенным, а в мотивировочной части решения указывает на то, что если договор не заключен, он не может быть признан недействительным" (с. 3); "В отношении незаключенных договоров не могут применяться такие способы защиты гражданского права, как признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности, потому что недействительным может быть признан только заключенный договор" (с. 10).
<317> См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ от 28 мая 2002 г. N 1663/01 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 9.
Думается, излишне говорить о том, что подобная практика, необоснованно усложняя и затягивая судебные процедуры, не в состоянии принести ничего, кроме вреда. Да и как понять с точки зрения здравого смысла судебное решение, отказывающее в признании недействительным акта, который и в самом деле не имеет юридической силы, лишь потому, что он якобы не существует? Ведь если бы он не существовал, то о чем бы тогда вообще шел судебный спор? А если имеется в виду, что он, существуя фактически, не существует для права, то ведь именно этот вопрос и ставится в иске о признании сделки ничтожной!
|
|
|
Понять такой подход становится еще труднее, когда те же суды, включая высшую инстанцию, сами отступают от проведенного ими разграничения как на материальном, так и на процессуальном уровне, смешивая понятия недействительности и "незаключенности". Например, истец просит признать сделки НЕЗАКЛЮЧЕННЫМИ, а суд, УДОВЛЕТВОРЯЯ (!) иск, признает эти сделки НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ и применяет последствия недействительности. Президиум же ВАС указывает, что "при новом рассмотрении дела суду следует предложить истцу уточнить предмет иска, а именно: конкретизировать сделки... которые истец просит признать НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМИ" <318> (выделено мной. - Д.Т.). Или Пленум ВАС, отмечая, что в законе "содержатся основные условия, которые должны отражаться в договоре аренды", и что "при отсутствии хотя бы одного из этих условий договор аренды считается незаключенным", затем констатирует отсутствие почти всех этих условий в договоре и делает вывод: "При данных обстоятельствах договор аренды не отвечает требованиям законодательства, поэтому его следует признать недействительным" <319>. Примечательны также и некоторые примеры судебного лексикона: в постановлениях Президиума ВАС, которыми договор признается НЕЗАКЛЮЧЕННЫМ, иногда при указании сторон этого незаключенного договора можно встретить выражение: "договор ЗАКЛЮЧЕН между..." <320> (выделено мной. - Д.Т.).
--------------------------------
<318> Постановление Президиума ВАС РФ от 3 дек. 2002 г. N 6135/01 // Вестник ВАС РФ. 2003. N 3.
<319> Постановление Пленума ВАС РФ от 24 мая 1994 г. N 13 // Вестник ВАС РФ. 1994. N 9. Интересно, что при этом Постановление опубликовано под заголовком "Договор аренды считается незаключенным, если в нем отсутствует хотя бы одно из основных условий, содержащихся в п. 2 ст. 7 Основ законодательства об аренде".
|
|
|
<320> См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 20 февр. 2002 г. N 6810/01 // Вестник ВАС РФ. 2002. N 8. Ср. с примером из практики Госарбитража СССР, приведенным В.П. Шахматовым (Шахматов В.П. Составы противоправных сделок и обусловленные ими последствия. С. 91).
Из приведенных примеров видно, что судебная практика вовсе не мыслит "незаключенный" договор как вообще несуществующий, иначе и не о чем было бы говорить, никакого процесса бы и не возникло. Такой договор рассматривается как незаключенный, или несуществующий, именно для права, юридически; фактически же он признается существующим, а значит, и заключенным. Этим-то и вызвано кажущееся противоречие в цитированном только что Постановлении Президиума ВАС: когда договору давалась юридическая квалификация как незаключенного, он оценивался в качестве несуществующего для права; когда же указывались его стороны ("договор заключен между..."), он вполне естественно гипотезировался в фактической плоскости как некоторая историческая данность <321>. Таким пониманием "незаключенности" объясняется и появление нового вида иска "о признании договора незаключенным", который, очевидно, направлен на констатацию несуществования договора именно в плоскости права, т.е. как факта юридического, а не эмпирического, ибо установление наличия или отсутствия "чистых" фактов, не имеющих, следовательно, юридического значения, судам неподведомственно <322>. Таким образом, несуществование сделки, или "незаключенность" договора, мыслится судами, как и при первом появлении этой категории, в качестве еще одной, причем наиболее радикальной, формы порочности, находящейся рядом с ничтожностью и постоянно оспаривающей у последней ее место. Но именно в таком ее понимании категория несуществования обнаруживает глубокое противоречие.
--------------------------------
<321> В отличие от судебного органа, законодатель вряд ли может допускать в тексте нормативного акта подобное словоупотребление (см. цитированный уже п. 2 ст. 651 ГК: "договор... заключенный на срок не менее года, подлежит государственной регистрации и считается заключенным с момента такой регистрации").
<322> Напротив, в смысле фактического несуществования представляет себе категорию "незаключенного" договора В.А. Белов, когда указывает на "противоречивость содержания" исков о признании договора незаключенным: "Если истец требует признать договор "незаключенным", то как можно вообще рассуждать о каком-то договоре?" (Белов В.А. Указ. соч. С. 262, сн. 167).
|
|
|
Как уже было показано, судебная практика в основном последовательно проводит доктринальную идею о том, что лишь существующий (заключенный) договор может стать предметом судебной оценки на предмет его действительности или недействительности. В то же время для отдельных видов договоров закон устанавливает (и на это тоже уже обращалось внимание) "ступенчатый" порядок их формирования: сначала они должны быть облечены в надлежащую форму (простую письменную или нотариальную), и с соблюдением этого требования связана их действительность, а затем - подлежат государственной регистрации, и выполнение этой процедуры влечет их "заключенность"; соответственно, невыполнение первого требования будет означать ничтожность сделки, второго - ее "незаключенность". Из этого со строгостью вытекает, что и незарегистрированный, а значит, "незаключенный", юридически несуществующий, договор может быть, вопреки генеральной теоретической идее, проводимой судебной практикой, действительным или ничтожным в зависимости от того, соблюдена ли его форма. В этих случаях "заключенность"/"незаключенность" является по отношению к действительности/недействительности вторичной, последующей формой юридической квалификации. Это полностью подрывает проводимую в судебной практике концепцию "незаключенности", особенно если учесть, что и сами арбитражные суды в этих ситуациях признают незарегистрированный договор недействительным.
Так, несмотря на то, что договор аренды здания на срок более одного года не прошел государственную регистрацию, а следовательно, согласно сформировавшемуся в судебной практике подходу являлся незаключенным, арбитражные суды первой и апелляционной инстанций сочли тем не менее возможным применить к нему "последствия недействительности ничтожной сделки", поскольку ими было также установлено одно из оснований его ничтожности. Суд кассационной инстанции отменил постановления нижестоящих судов, традиционно обосновав это тем, что, поскольку договор не заключен, он не может быть признан ничтожным, а значит, не могут быть применены и связанные с недействительностью последствия. Однако Президиум ВАС не согласился с таким выводом, подтвердив мнение судов первой и апелляционной инстанций о ничтожности этого договора <323>.
--------------------------------
<323> См., напр.: Постановления Президиума ВАС РФ от 10 и от 28 янв. 2003 г. N 6498/02 и N 7291/02 // СПС "КонсультантПлюс: Арбитраж".
Итак, понимаемая как особая форма порочности категория "незаключенности", или несуществования, не может найти себе с точки зрения сферы своего применения самостоятельного места среди других форм порочности, ничем не отличаясь, по сути, от ничтожности. Несмотря на это, гораздо более строго и определенно как в теории, так и в судебной практике проводится идея о несовпадении правовых последствий квалификации сделки как ничтожной и как несуществующей, хотя в связи с этим нельзя не вспомнить уже упоминавшееся сходное течение в зарубежной доктрине и высказанное по поводу него замечание о сомнительности самой возможности "формулировать разграничение в правовой регламентации не подводя его под ясное разграничение фигур и типов" <324>.
--------------------------------
<324> Tommasini R. Op. cit. P. 872.
Как бы то ни было, но, согласно господствующему в отечественной доктрине <325> и судебной практике <326> мнению, главное отличие недействительности сделки от ее несуществования состоит в том, что первая является основанием для применения особых правовых последствий, главным из которых является возврат переданного по сделке имущества на основании правил о реституции, понимаемой как совершенно самостоятельное, специфическое правовое средство, рассчитанное только на случаи недействительности сделок; при несуществовании же ("незаключенности") сделки эти специальные последствия неприменимы, и речь должна идти о возврате того же имущества на основании общих правил - либо о виндикации, либо об обязательствах из неосновательного обогащения, а также о гражданско-правовой ответственности на общих основаниях <327>. Данное мнение господствует и в судебно-арбитражной практике: иски о применении реституции удовлетворяются лишь в случае, если договор оценивается судом как заключенный <328>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<325> В новейшей отечественной литературе см., напр.: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 249 и сл. (автор главы - М.И. Брагинский). По-видимому, первая попытка теоретического обоснования рассматриваемого далее тезиса принадлежит Н.В. Рабинович. "От сделки недействительной сделка несостоявшаяся, - писала она, - отличается следующим. Если сделка не состоялась, переданное сторонами имущество подлежит возврату согласно ст. 399 ГК (т.е. по правилам о неосновательном обогащении. - Д.Т.). У такой "сделки" с самого начала отсутствовало основание для передачи имущества, поскольку несостоявшаяся сделка представляет собой правовое "ничто", вообще сделкой не является. В случае же признания сделки недействительной именно аннулирование ее служит основанием для изъятия полученного по сделке, причем судьба изъятого имущества определяется ст. 147 - 151 (и другими) ГК (т.е. правилами о недействительности сделок "и другими", которые автор не уточняла. - Д.Т.), что отнюдь не всегда означает возвращения исполненного стороне в сделке" (Рабинович Н.В. Указ. соч. С. 21). Данный взгляд резко контрастирует с правильной, как представляется, позицией этого же автора относительно природы "последствий недействительности", являющихся, по ее мнению, в каждом конкретном случае либо виндикацией, либо кондикцией (см.: Там же. С. 110, 114 и сл., 152; подробно см. также ниже, § 43). Кроме того, непонятно, каким образом применим тезис автора об "аннулировании" как "основании для изъятия полученного по сделке" к ничтожным сделкам, недействительным, как известно, ipso iure.
<326> См., напр.: Постановление Президиума ВАС РФ от 25 ноября 1997 г. N 5397/97 (Вестник ВАС. 1998. N 3. С. 61), п. 4 Обзора отдельных постановлений Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ по спорам, связанным с признанием сделок недействительными [Изложение] (ХП. 2001. N 4. С. 127); Обзор Арбитражного суда Томской области "Проблемы соотношения понятий "незаключенность" и "недействительность" договора и их применение на практике" (с. 8) (цит. выше, сн. 313).
<327> См., напр.: Садиков О.Н. Недействительные и несостоявшиеся сделки // Юридический мир. 2000. N 6. С. 8 (впрочем, применительно к несостоявшимся сделкам автор не упоминает почему-то виндикацию); Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Отв. ред. О.Н. Садиков. М., 1997. С. 356; Гражданское право России. Общая часть: Курс лекций / Отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Юристъ, 2001. С. 327; Шестакова Н.Д. Указ. соч. С. 40 и сл. (при "незаключенности" договора - только неосновательное обогащение).
<328> Впрочем, иногда возникают и коллизии в связи с уже показанной противоречивостью концепции "незаключенности". Так, в рассмотренном выше примере с незарегистрированным договором, который тем не менее суды квалифицировали как ничтожный, требования о реституции были удовлетворены, и с этим решением согласился также Президиум ВАС РФ.
Подробный анализ этого воззрения еще предстоит впереди <329>. Здесь же следует лишь отметить, что его распространенность отнюдь не свидетельствует о его истинности. Особый характер реституции, который часто представляют как школьную аксиому, незнание которой свидетельствует об элементарной юридической неграмотности, на самом деле далеко не очевиден и нуждается в доказывании. А доказывание это прежде всего связано с обоснованием природы недействительной сделки как особого юридического факта, что предполагает, в свою очередь, отграничение недействительной сделки от сделки несуществующей (ибо понятно, что особые правовые последствия, как и правовые последствия вообще, не могут быть связаны с чем-то иррелевантным для права). Поэтому господствующая доктрина, не замечая, как попадает в собственные сети, не в состоянии избежать очевидного логического круга в своих рассуждениях: недействительная сделка считается юридически значимой, т.е. существующей для права, потому что закон связывает с ней (а точнее, с произведенными по ней имущественными предоставлениями) особые правовые последствия, а именно реституцию; сама же реституция рассматривается в свою очередь как самостоятельное средство, отличное как таковое от возврата недолжного полученного, потому что она основывается на особом правовом основании - недействительной сделке. Эти "аргументы" многим кажутся самодостаточными, заставляя думать, что недействительность и несуществование четко отделены друг от друга, и эта иллюзия усиливается еще больше благодаря путаным законодательным предписаниям, разбросанным в тексте Гражданского кодекса и иных законов. Но почти никто еще не позаботился о том, чтобы выяснить, на какое сущностное основание опирается подобное различие, представляющееся настолько важным для тех, кто его отстаивает.
--------------------------------
<329> См. об этом ниже, § 27, 43 - 47.
§ 14. Недействительность как юридическое несуществование
Предпринятый анализ проблемы разграничения недействительности и несуществования юридической сделки в российском праве дает основание сделать вывод, что это деление не имеет под собой ни теоретического, ни законодательного основания и обязано скорее недолжному смешению между фактическим и правовым уровнем реальности, а также толкованию под определенным углом зрения некоторых законодательных формулировок, не вполне удачных или же просто неверно понятых.
Рассуждая о существовании или несуществовании сделки, следует иметь ясное представление о том, что мы имеем в виду: фактическую или юридическую реальность. В фактической плоскости сделка существует как волеизъявление, несущее в себе определенный правовой смысл, безотносительно к его оценке правопорядком как действительного или недействительного (именно поэтому как в первом, так и во втором случае принято говорить о сделке, а не о каком-либо ином явлении). На этом - фактическом - уровне существование сделки идентифицируется, таким образом, только заключенным в ней объективным правовым смыслом; правопорядок не участвует в ее оценке в данном аспекте, и, следовательно, при отсутствии указанного волеизъявления никакой проблемы соотношения между "несуществующей сделкой" (выражение само по себе, как уже отмечалось, являющееся логическим нонсенсом) и сделкой недействительной здесь вообще возникнуть не может.
Однако идентификация сделки на фактическом уровне, не будучи юридической, безразлична для права. Механизм действия последнего состоит в том, что оно предусматривает определенные схемы, нормативные гипотезы, с выполнением которых связывает определенные правовые последствия. Лишь факты, выполняющие эти схемы, являются юридически релевантными и способны "порождать" соответствующий правовой эффект. Только в этом смысле они и существуют для права. Сделка, если она выполняет предусмотренную для нее схему (гипотезу правовой нормы), является тем самым действительной, а следовательно, и юридически существующей, порождая те правовые последствия, на которые она направлена. При этом само наличие волеизъявления и заключенного в нем объективного правового смысла является лишь одним из элементов этой схемы, общим для всех гипотез, предусматривающих юридические сделки, и еще недостаточно для идентификации акта в правовой плоскости. При отсутствии других требуемых элементов или их характеристик сделка недействительна <330>, а значит, и не существует для права.
--------------------------------
<330> Необходимо иметь в виду, что условная действительность оспоримой сделки, которая также характеризуется невыполнением легальной схемы вследствие пороков ее состава, связана с тем, что она выполняет иную, провизорную и редуцированную схему, допускающую тот же самый правовой эффект, однако под условием, что сделка не будет впоследствии аннулированной. Такое объяснение может показаться искусственным и концептуалистским, однако именно оно верно отражает особенности механизма правового регулирования в данном случае.
В русской цивилистике данную мысль точно выразил Д.И. Мейер. "В этом случае, - писал он о ничтожности, - недействительность сделки совпадает с ее возникновением; так что, можно сказать, сделка рождается мертвой. Конечно, не может быть речи о каком-либо действии подобной сделки, о ее существовании, т.е. существовании ЮРИДИЧЕСКОМ, ибо фактически она все-таки существует: в противном случае нечего бы и говорить о ней; сделка недействительная от начала заключена, совершена; только юридически ее существование не признается, и сделки как бы вовсе не было - nihil actum est <331>" <332> (выделено мной. - Д.Т.). По определению другого известного русского юриста, Е.В. Васьковского, "ничтожная сделка считается юридически не заключенной и не существующей..." <333>. Вообще, благодаря влиянию пандектного учения о ничтожности и оспоримости представление о ничтожной сделке как юридически несуществующей было практически общепризнанным в русской цивилистической доктрине <334>.
--------------------------------
<331> Nihil actum est (лат.) - нет никакого акта.
<332> Мейер Д.И. Указ. соч. С. 204. "...Сделки незаконные, - отмечал он в другом месте, - не считаются действительными, следовательно, и существующими" (Там же. С. 179).
<333> Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2003 [по изд. 1894 г.]. § 15. С. 174. В другом месте он указывал: "недействительны сделки, в которых отсутствует какой-либо из существенных элементов" (Там же. С. 177).
<334> См., напр.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М.: Спарк, 1995 [по изд. 1907 г.]. С. 126: ничтожная сделка "по закону не производит никаких юридических последствий, как будто стороны не совершали никакого юридического акта"; Ранненкампф Н.К. Юридическая энциклопедия. 1907. С. 181 (цит. по: Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. Составил И.М. Тютрюмов. Кн. IV. М.: Статут, 2004. § 31.1. С. 40): "Ничтожность акта будет в том случае, если он не имеет всех условий, необходимых для его бытия и действия, такой акт считается как бы несуществующим". В литературе первых лет советской власти см., напр.: Вавин Н. Ст. 30 Гражданского кодекса и последствия ее нарушения // Право и жизнь. 1925. Кн. I. С. 17; Он же. Ничтожные сделки (Ст. 30 Гражд. код. РСФСР и УССР и последствия ее нарушения). М.: Правовая защита, 1926. С. 3: ничтожная сделка "не производит никаких юридических последствий, как если бы ее вовсе не было..."; Магазинер Я.М. Указ. соч. С. 140: "Ничтожная сделка юридически дефектна в существе своем: в мире права она никогда не возникла и потому юридически не существует..."; Ср. там же (с. 143) об административном акте: "Ничтожный административный акт как бы никогда не существовал, он юридически мертв, из него не вытекает никаких юридических последствий...". Некоторые авторы хотя прямо и не отождествляли несуществующие и ничтожные сделки, не видели между ними особых различий. "...Различие между так наз. "несуществующими" и ничтожными ipso iure актами, - указывал, например, Ю.С. Гамбаров, - имеет более теоретическое, чем практическое значение: те и другие оказываются одинаково ничтожными на основании закона и независимо от их признания таковыми по суду" (Гамбаров Ю.С. Указ. соч. С. 714).
Против этой позиции обычно возражают, что недействительная сделка не влечет лишь те последствия, на которые направлена, но может вызывать иные, "атипичные" или "отклоняющиеся" правовые последствия <335>, и в этом состоит ее отличие от сделки несуществующей. Данный аргумент уже был предметом подробного анализа и критики <336>, поэтому остановимся здесь только на его отношении к действующему российскому праву.
--------------------------------
<335> Применительно к отечественной доктрине ограничимся ссылкой на Е.А. Суханова, указывающего, что положение (разделяемое в том числе им самим), согласно которому недействительная сделка приводит к наступлению определенных юридических последствий, "можно прочесть в любом учебнике гражданского права и в Комментарии к ГК" (Суханов Е.А. Указ. соч. С. 256).
<336> См. выше, § 9.
В качестве основного последствия недействительной сделки, как уже отмечалось, называют реституцию (п. 2 ст. 167 ГК). "Реституция... - это главное имущественное последствие недействительности сделок" <337>, - набрано жирным шрифтом в последнем издании учебника гражданского права МГУ. Однако совершенно очевидно, что данная мера невозможна, если по сделке не передано какое-либо имущество. Следовательно, с недействительной сделкой как таковой это последствие не связано. Закон соединяет его с имущественным предоставлением. Конечно, последнее совершается в связи с недействительной сделкой, да и само по себе тоже, как правило, представляет сделку, причем сделку недействительную. Но выводить из этого, что реституция - это особое последствие недействительности (т.е. фактического состава "недействительная сделка-волеизъявление" плюс "недействительное предоставление"), было бы преждевременно, ибо требует доказательств специфической природы реституции, ее несовпадения с общими последствиями неосновательного предоставления. Это замыкает логический круг, разомкнуть который без изменения устоявшихся в отечественной доктрине представлений о недействительности невозможно.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Учебник "Гражданское право: В 4 т. Том 1: Общая часть" (под ред. Е.А. Суханова) включен в информационный банк согласно публикации - Волтерс Клувер, 2008 (издание третье, переработанное и дополненное).
<337> См.: Гражданское право: Учебник: В 4 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. 3-е изд. Т. I: Общая часть. М.: Волтерс Клувер, 2004. С. 508.
|
|
|
