Недостойное обращение с детьми

Под недостойным обращением, понимается либо притеснение детей, либо пренебрежение. Притеснение детей выражается в намеренном нане­сении им телесных повреждений и оскорблений.

Понятие недостойное обращение с детьми может включать в себя не толь­ко физическое насилие, но и недостаточное питание, отсутствие присмот­ра, пренебрежение, нанесение эмоциональной травмы.

Нанесение эмоциональной травмы происходит в результате постоянной ругани, криков, оскорблений, использования непристойных кличек, жес­токой критики, насмешек, невыгодного сравнения с другими братьями и се­страми или полного игнорирования ребенка, отказа разговаривать с ним или выслушать его.

Детей могут подвергать жестокому физическому наказанию, избивать ремнем или кулаками, бросать на пол, бить головой о стену, что приводит к появлению переломов, кровотечений.

Пренебрежение означает неспособность обеспечить ребенку хотя бы са­мый минимальный уход: предоставить необходимое для поддержания жиз­ни питание, одежду, жилье и медицинское обслуживание, а также неспособ­ность удовлетворить его эмоциональные, социальные и интеллектуальные потребности.

Таким образом, недостойное обращение с детьми сочетает в себе одно­временно и нападение, и пренебрежение.

Притеснение детей

Родители, применяющие против своих детей физическую силу, разруша­ют ребенка эмоционально и физически. Некоторые дети погибают от жес-

токого обращения; другие на всю жизнь остаются искалеченными. Нена­висть, направленная на ребенка, мучает и страшит его, оставляя в душе глу­бокие, незаживающие раны. В результате развиваются патологическая тру­сость, робость, пассивность, затаенная враждебность.

Жестокие родители не обязательно являются душевнобольными людьми. Скорее всего их такими воспитали. У них низкая самооценка, которую они переносят на своих детей. Они недовольны собой и жизнью. Растущее презре­ние к самому себе и чувство собственной ничтожности — из-за злобы и разо­чарования — заставляет их поступать еще более жестоко. Как правило, самые трудные дети — это дети, которые подвергаются жестокому обращению.

Некоторым родителям поведение подростков кажется особенно возму­тительным. Они пытаются применять телесные наказания как средство вос­питания, однако такое воспитание оборачивается против самих воспитате­лей. Алкоголь и наркотики, употребляемые родителями, могут привести к так называемой эскалации насилия, т.е. постоянному его наращиванию. Вна­чале были оплеухи, затем зуботычины, а позже — настоящие побои.

Эскалация насилия не ведет к жела­емому результату. Вскоре родители за­мечают, что оплеухи перестают оказы­вать заметное воздействие. Подросток продолжал вести себя плохо: курит, не ночует дома, употребляет наркотики, совершает мелкие кражи в магазинах, связался с неподходящей компанией, не слушается отца. С последним могут завязаться настоящие драки. Пренебрежение

Пренебрежение является наиболее распространенной формой плохого об­ращения с детьми и подростками. Оно может принимать различные формы.

Под физическим пренебрежением понимается неспособность обеспечить ребенку достаточное питание или правильную диету, соответствующую ус­ловиям жизни одежду, необходимую медицинскую помощь, достойное жи­лище, выполнение элементарных требований личной гигиены.

Эмоциональное пренебрежение — это недостаточное внимание, отсутствие любви, заботы и нежности, неспособность удовлетворить потребности ре­бенка в одобрении его действий, признании его заслуг и дружбе.

Интеллектуальное пренебрежение может проявляться в дозволении детям систематически без причины пропускать занятия, в неспособности обеспечить их учебу и предоставить условия для выполнения домашних заданий, в отсут­ствии необходимых материалов, стимулирующих интеллектуальное развитие. Социальное пренебрежение может включать в себя недостаточное внима­ние к социальной активности ребенка, кругу его общения и товарищам по играм, нежелание занять ребенка полезными видами деятельности или не­способность приучить ребенка к жизни в обществе других людей.

Под термином моральное пренебрежение подразумеваются такие явления, как неспособность подать ребенку положительный пример, осуществить какое-либо нравственное воспитание.

Историй о том, как родители пренебрегают своими обязанностями, ог­ромное количество.

Супружеская пара уехала в отпуск на несколько недель, оставив 12-лет­нюю дочь дома одну, без присмотра. Мать, когда ей нужно было встретить­ся со своим любовником, на несколько дней бросала своего 15-летнего сына. Другая мать не предприняла ни единой попытки обратиться со своей доче­рью к зубному врачу, и в результате запущенного кариеса у ребенка выпали все зубы¹.

ПОЖИЗНЕННАЯ ДЕПРИВАЦИЯ

Дети не только беззащитны, но и бесправны. Хотя во многих странах при­няты специальные законы, охраняющие их жизнь и права, в семье по отноше­нию к ним часто допускается произвол и насилие. В семьях, где родители не хо­тят или не могут взять на себя ответственность за воспитание детей, они стал­киваются с явлениями проституции, тунеядства, воровства, стяжательства. Дети часто подвергаются насилию, избиениям, унижению человеческого достоин­ства, находятся на грани безнадзорнос­ти. В концентрированном виде пороки родителей проявляются на детях в не­полных и конфликтных, стоящих на гра­ни развода семьях.

Депривация обозначает отсутствие условий для полноценной жизни и удов­летворения базовых потребностей, кото­рое оборачивается множеством хрони­ческих последствий, ущербным развити­ем, отклонениями в эмоциональном и интеллектуальном развитии, нарушени­ем социальных контактов. Английский термин deprivation происходит от латинского слова deprivatio (потеря, лишение), появившегося в позднем Средневековье, поначалу — в церковном обиходе, и означавшего лишение духовного лица бенефиция (до­ходной должности). Слово постепенно проникло во многие европейские язы­ки и ныне широко употребляется в повседневной речи. Например, англий­ский глагол to deprive означает лишить, отнять, отобрать, причем с сильным негативным акцентом — когда имеют в виду не просто забрать, а лишить чего-то важного, ценного, необходимого (строчка из популярной песни: You deprived me of my rest — Ты лишила меня покоя)². В научной литературе депри-вацию первыми начали использовать физиологи в первой половине XX в.

В зависимости от того, чего именно лишен человек, различают разные виды депривации: двигательную, сенсорную, информационную, соци­альную, материнскую и др.

Термином пищевая депривация они обозначали принудительное голода­ние, двигательная депривация — лишение возможности двигаться. Если че­ловек долго не спит, как это часто бывало в период боевых действий, у него не удовлетворяется важная жизненная функция и происходит множество

Раис Ф. Психология подросткового и юношеского возраста. СПб., 2000. С. 447—448. Степанов С. Истоки нищеты душевной // Школьный психолог. 2002. № 10.

нарушений в организме. Но и психике приходится несладко: происходит снижение рационального, волевого контроля за своими мыслительными процессами, утрата критичности по отношению к воспринимаемым внеш­ним стимулам и даже возникновение галлюцинаций (зрительных, слуховых и др.). Вследствие недостатка еды и сна высшие отделы мозга затормажива­ются. Политики использовали подобные депривации в качестве пытки над своими врагами, а религиозные деятели — как процедуру духовного очище­ния. На том и покоятся многочисленные посты — лишение верующих пол­ноценного питания, т.е. пищевая депривация. Столь же давнюю историю имеет практика использования так называемой сенсорной депривации, при­чем с той же целью. Испокон веку подвижники любого культа стремились к уединению, уходу от мира, добровольно заточали себя в пещеру, келью, скит. Тем самым они фактически сокращали поступающий к органам чувств по­ток сенсорных стимулов.

Ситуация сиротства и пребывания ребенка в детском доме исследова­телями считается разновидностью депривации, поскольку дети здесь, в от­личие от обычных домашних условий, лишены ряда фундаментальных ус­ловий, необходимых для формирования полноценной личности. Скажем, вокруг них не суетятся мама с папой, бабушки и дедушки, другие родствен­ники, которых социологи относят к первичным социализаторам. У них даже нет дворовых ребят из других семей, составляющих привычное окружение городских подростков, так как нет и других семей. Все детдомовцы живут одной большой коммуной, где роль взрослых выполняют не их родственники, а совсем чужие люди — за определенную плату и с формальным отношением к своим обязанностям. А это означает, что первичные, непосредственно-личные отношения сразу же заменяют­ся вторичными, служебно-должностными. В малом возрасте такая подмена особенно опасна. Дети еще не знают, какими должны быть эти самые доверительные отношения, из чего они состоят, что в них допустимо и что не допускается, как выражают ласку и любовь в отличие, скажем, от сек­суальных отношений, как должны строиться отношения между любящей матерью и любимой дочерью. Ничего этого им не показывали.

Правда, воспитатели интерната или детдома могут рассказать им об этом, но продемонстрировать подобное на личном примере они не способны — это не их родные дети. И как бы искренне воспитатели ни выполняли свою роль, эта роль останется навсегда социальной, служебно-производственной. Вот и получается, что повзрослевшие детдомовцы, образовав собственную семью, не знают, как строить доверительно-личные отношения между суп­ругами, между родителями и детьми. В их головах место непосредственно личных отношений уже занято другими — опосредованно безличными, теми самыми, которые демонстрировали нянечки и воспитатели детдома, разыг­рывая искренних мамаш, беспокоящих о чужих детях якобы как о своих собственных. Хорошо, если дети заметят подмену и примутся искать истин­ную норму человеческих взаимоотношений. А если нет? Они так и будут думать, что формальные взаимоотношения между супругами, родителями и детьми и есть те самые неформальные, доверительные, которые так нужны человеку и во взрослом, и в детском возрасте.

Депривация как недостаточность — это всегда отношения дефицита. Специалисты так прямо и заявляют: отношения сиротства изначально на-

делены свойством «дефицитарности», лишения ребенка чрезвычайно важ­ного для нормального роста и развития компонента — полной родительс­кой семьи³. Иные условия — иные и последствия. Не хватает родительской семьи в начале жизненной карьеры — неумение ее создавать в середине жиз­ненного пути, и частенько нелепое завершение этого пути — вновь в сирот­ском приюте, но теперь уже для престарелых. Произведения европейской классики ярко высвечивают подобные жизненные стратегии, характерные для Европы XVIII-XIX вв.

По существу дефицитарность, появившаяся в начальной точке жизнен­ного пути, не исчезает и в конце. Даже если у воспитанника сиротского при­юта, интерната или детского дома по­является своя собственная семья, его память всегда будет хранить зияющую пустоту — отсутствие родительской се­мьи. Когда он будет показывать семей­ный альбом знакомым или друзьям своих детей, в нем не будет бабушек и дедушек. Они не придут отмечать се­мейные праздники, к ним летом не от­правишь детишек. Отсутствие третье­го поколения — своих собственных бабушек и дедушек — огромная брешь не только в человеческой судьбе, но и в процессе социализации. Детьми си­роты не знали, как ведут себя мама и папа, повзрослев, они не могут пока­зать своим детям, как ведут себя ба­бушки и дедушки. А те, в свою очередь, не способны этому научиться на живых примерах. Какими они сами станут бабушками и дедушками?

Таким вот способом депривация — лишение или ограничение возможнос­тей удовлетворения жизненно важных потребностей — сопровождает челове­ка всю его жизнь. Другие жизненно важные потребности, при их отсутствии, с течением времени можно заменить или удовлетворить. Сейчас вы голодны, но через час-два вы нашли пищу и удовлетворили жизненно важную потреб­ность. То же самое можно сказать о жажде, сексуальном голоде, крыше над головой, отсутствии друзей или денег. Подобный дефицит всегда можно вос­полнить. Но только не отсутствие родителей. Этот дефицит человек уже ни­когда не восполнит. Можно быть бедным или даже очень бедным, но затем разбогатеть и дефицит заменить избыточностью. Но нельзя, лишившись се­мьи, вновь ее обрести на более поздних фазах жизненного цикла. Родительс­кую семью можно заменить суррогатом, т.е. теплом других людей, ставших тебе такими же близкими и родными, как собственные родители, но этих последних в строгом смысле никто заменить не сможет. Перед нами пожиз­ненная депривация.

Преодоление трудностей социализации детей-сирот: Учеб. пособие. Ярославль, 1997. С. 10.

В трудах российских и зарубежных психологов показано, что в условиях детского учреждения интернатного типа формируется совершенно иной, в отличие от условий семейного воспитания, тип личности ребенка⁴. Это де-фицитарный и депривированный ребенок — необласканный, недолюблен­ный, несоциализированный. У него всего не хватает и нет ничего в избыт­ке. Может быть разве что чрезвычайной обиды на судьбу. Ведь он видит ок­ружающих детей — с мамами и папами, бабушками и дедушками. Сирота сравнивает их с самим собой и формирует устойчивый комплекс неполно­ценности. Это еще один синдром существования депривации.

Отсутствие родительской заботы, умаление прав детей специалисты име­нуют социальной депривацией. Если нет обоих родителей, то это сиротство и полная депривация. Когда не хватает, т.е. отсутствует один из родителей, то в зависимости от того, кто именно от­сутствует, говорят о патернальной депривации (нет отца) или материнальной депривации (нет матери). То и другое мы относим к частичной депривации. Она возникает в так называемых неполных семьях. Получивших свое назва­ние из-за того, что в семье отсутствует один из родителей, который мог уме­реть либо оставить эту семью ради создания новой семьи. Поскольку один из родителей все-таки есть, подобная ситуация принципиально отличается от сиротства. Оставшийся родитель взваливает на свои плечи дополнительную нагрузку и превращается в сдвоенного социализатора: чаще всего мать в не­полной семье выполняет свою собственную воспитательную функцию и роль мужчины-социализатора. Удачной или неудачной в конечном итоге получа­ется социализация в неполной семье — это уже другой вопрос. Чрезвычайно важно, что родительская социализация в неполной семье есть, как есть в ней бабушки и дедушки (со стороны оставшегося родителя). В этом стоит видеть еще одно отличие частичной депривации от полной.

Как показывают эмпирические исследования, материнская депривация {maternal deprivation) тяжелее отражается на раннем развитии ребенка, когда формируются двигательные и сенсо-моторные функции, а патернальная деп­ривация (paternal deprivation) — на поздних этапах взросления, когда ребенок начинает поиск своего места в обществе, когда происходит выбор и освоение профессии, создание социального капитала (совокупности связей и зна­комств). Этими вопросами на протяжении всего XX столетия (первая публи­кация появилась в 1938, а последняя — в 1989 г.) занимался известный психо­лог и педагог Джон Боулби (1907—1990)⁵. В своей ранней теории (1959) он выделял три стадии, через которые проходит детская депривация (табл. 27): протеста, отчаяния (despair) и отчуждения (detachment). По начальным буквам английских терминов она получила название теории PDD. Оставленный ма-

⁴ Лангмейер Й. Психическая депривация в детском возрасте // Лишенные родительского попечи­
тельства: Хрестоматия / Ред.-сост. B.C. Мухина. М., 1991. С. 205—213; Мухина B.C. Особенности
развития личности детей, воспитывающихся в интернатных учреждениях // Воспитание и раз­
витие детей в детском доме. М., 1996. С. 7—11; Прихожан A.M. Психология неудачника: Тренинг
уверенности в себе. М., 2000; Психическое развитие воспитанников детского дома / Под ред.
И.В.Дубровиной, А.Г. Рузской. М., 1990.

⁵ После смерти Боулинга в 1990 г. возникло и распространилось по всему миру движение последо­
вателей, известное под именем «Post-Bowlbyian», или «Neo-Bowlbyian».

терью ребенок сначала плачет и выражает агрессию (протест), затем он стра­дает и отчаивается, наконец, становится совершенно равнодушным ко всему.

Социальная депривация — отсутствие родительской заботы, умаление прав детей

Таблица 27 Теория депривации Дж. Боулби

 

Протест	Плач и слезы как симптомы стресса; поиск фигуры, к которой можно привязаться и найти укрытие; мольба о помощи.
Отчаяние	Страдание, тяжелое горе, глубокая печаль, переходящие в апатию и подавленность.
Отчуждение	Равнодушие, вошедшее в привычку и ставшее постоянным состоянием души; утрата иллюзий и идеалов, холодность в ответ на проявление заботы и доброты

Источник: Bowlby J. Separation anxiety // Int. J. of Psychoanalysis. 1960. №41. P. 89—113.

Проблемы детской депривации Дж. Боулби рассматривал как с теорети­ческой, так и с практической точек зрения, поскольку много лет прорабо­тал в лучших американских клиниках, госпиталях и лабораториях. Он от­крыл много удивительных и на первый взгляд парадоксальных особеннос­тей этого феномена, а также механизмов, при помощи которых дети пытаются компенсировать дефицит или полную утрату родительской люб­ви. Так оказалось, что нарцисцизм, т.е. любование собой — это всего лишь механизм психологической защиты и попытка ребенка таким способом вос­полнить недостаток материнской любви⁶. Так что самолюбование — всегда суррогатная материнская любовь.

Боулби полагал, что привязанность (attachment) матери и ребенка биоло­гически запрограммированна, вот почему он много времени уделил установ-

Bowlby J. Grief and mourning in infancy and early childhood // The Psychoanalytic Study of the Child, 1960. № 15. P. 9-52.

лению этологических, заложенных в нашем животном прошлом, корней это­го феномена — приобретения и утраты привязанности. У людей она имеет не только биологическое происхождение, но исполняется автоматически, закрепляется на подсознательном уровне, поэтому утрата материнской люб­ви особенно глубоко травмирует маленького человечка. В тот период он не может компенсировать ее какими-то рациональными механизмами или во­левым усилием, на что способен взрослый человек. Психоанализ Фрейда, послуживший одним из теоретических источников, подсказал Боулби мно­жество оригинальных идей и способов их теоретического доказательства. Привязанность к матери нужна беспомощному ребенку именно потому, что

он беспомощен. Получив материнскую защиту вовремя, он обучается тому, чтобы и себя умело защищать. Лишен­ ный ее, ребенок оказывается совер­шенно безоруженным перед внешним миром. Особенно остро ребенок нуждается в материнской любви в первые 18 месяцев своей жизни. Получив ее в достаточном объеме, ребенок учится сквозь эту призму формировать доверительно личные отношения и с бли­жайшим окружением. Поначалу это небольшой круг людей из 4—5 родствен­ников. Сбои в связке мать—ребенок немедленно сказываются на качестве со­циальных отношений со всеми другими людьми. Часто трагически и необра­тимо. Дж. Боули назвал подобный феномен принципом монотропии (monotropy — однопутка, моноканальность, т.е. «одноколейная» разверну­тость внимания ребенка исключительно на свою мать).

Из множества фактов и гипотез у Боулби сформировалась теория привя­занности (Attachment Theory), считающаяся ныне классической в области детской психиатрии. Изложенная в трехтомнике, она стала настоящим на­учным бестселлером⁷.

Специалисты установили, что у детей негативным последствием депри-вации является задержка в развитии речи, освоении социальных и гигиени­ческих навыков, развитии тонкой моторики, интеллекта.

Социализация детей затруднена в семьях, где дети рождаются вне брака либо их появление было нежелательным. Родители вымещают на них жиз­ненные неудачи, ошибки, пороки. Практически в социальной изоляции находятся дети-инвалиды. Около миллиона школьников с дефектами раз­вития лишены возможности получить какое-либо образование.

В последнее время возрос интерес ученых к изучению проблем деприва-ции, особенностей развития ребенка, лишенного родительского попечения. Изучаются особенности психического развития ребенка в условиях материн­ской депривации, при помещении в учреждения интернатного типа, различ­ные аспекты социального сиротства, практические аспекты социально-тру­довой адаптации, подготовки к семейной жизни, жизненному и професси­ональному самоопределению, социально-педагогической адаптации в учреждениях профессионального образования, многочисленные работы по­священы защите прав детей-сирот⁸.

⁷ Bowlby J. Attachment: Attachment and Loss. Vol. 1. L., 1969; Idem. Separation: Anxiety and Anger, Vol. 2.

L., 1973; Idem. Loss: Sadness and Depression, Vol. 3. L., 1980. ^s Семья Г.В. Социально-психологические проблемы сиротства и стратегия помощи (http://www.inguk.ru).

ИНФАНТИЦИД

Инфантицидом {infanticide) называют умерщвление детей по экономичес­ким, религиозным, политическим или социальным причинам. Наряду с ним для обозначения данного феномена используются и другие термины. Пре­имущественное умерщвление девочек по сравнению с мальчиками получи­ло наименование гендероцида. Он употребляется в связи с демографичес­ким анализом половозрастной структуры населения, когда в ней обнаруже­ны смещения в пользу численного перевеса мальчиков (тогда выясняют

причины смещения и устанавливают, что они заключаются в убийстве дево­чек). Женский инфантицид, или как его стали ныне называть гендероцид (gendercide) главным образом распрос­транен в странах третьего мира. Его жертвами стали уже несколько милли­онов девочек, прежде всего Индии и Китая, где статус мальчиков традици­онно ценится выше. Диспропорция полов среди детей и селективный ин­фантицид у большинства народов объясняются социально-экономически­ми причинами: мальчики — будущие кормильцы семьи, основная рабочая сила в земледелии и источник дохода; девочки — будущие невесты, которые покидали домашний очаг, да к тому же за них приходилось еще платить от­ступного, приданное.

Научные данные свидетельствуют о том, что селективный инфантицид носит универсальный характер: родители предпочитают иметь сыновей, а не дочерей в большинстве изученных обществах и в разные исторические эпо­хи. Если в семье уже имеется одна девочка, все последующие убиваются вско­ре после рождения.

Другая форма инфантицида, филицид (лат. filia — дочери, filius — сын; caedo — убивать) подразумевает убийство собственных — в отличие от чужих (child-killing) — детей, т.е. дочери или сына. Изредка зарубежные социологи используют такие новообразования как «Endangered Children», буквально означающие «дети, у которых заканчивается возраст» (разумеется, не доб­ровольно). Сюда включают кроме инфантицида и филицида еще и неона-тицид (Neonaticide — убийство ребенка в момент его рождения, аборт)⁹.

Неоштицид (от Neonatal — относящийся к новорожденному) отличает­ся от аборта, тоже убийства ребенка, следующими моментами: а) при абор­те ребенок находится в теле матери, при неонатициде — вне его (первый момент рождения); б) аборт на последних месяцах беременности, когда плод сформировался в ребенка, законами многих стран наказывается, а неонати-цид — нет (он осуждается в США только с нравственных позиций, и по этому поводу в литературе идет обширная дискуссия). Инфантицидом, согласно последним разработкам американских психиатров, следует считать убийство ребенка в течение первого года жизни, произошедшее в случае его непол­ноценности (неизлечимого умственного расстройства). Неонатицид — это

Schwartz L., Isser N. Endangered Children: Neonaticide, Infanticide, and Filicide. Hardcover, 2000.

тот же инфантицизм, но с укороченным сроком, т.е. если убийство ребенка происходит в течение первых 24 часов¹⁰. Инфантицид совершается чаще все­го осознанно, когда человек отдает отчет в своих действиях. К неонатициду прерасположены роженицы, находящиеся в состоянии психоза, психичес­кого расстройства или относящиеся к категории антисоциальных личнос­тей. К. Райтсон приводит данные о том, что убийство детей в XVII в. в Анг­лии иногда принимало более привычную форму убийства непосредственно после рождения. Неонатицид совершался в основном при кормлении гру­дью путем умышленной небрежности — форма детоубийства, которая, судя по всему, не рассматривалась как явное преступление".

Инфантицид зародился в глубокой древности и существует до сих пор, выявляя негативное отношение взрос­лых к детям и демонстрируя обесцени­вание человеческой жизни вообще. Экономическими причинами чаще всего являются дефицит ресурсов, их катастрофическая нехватка, например, материальная нужда семьи или голод в стране. К социальным причинам отно­сят состояние здравоохранения, к ре­лигиозным — ритуальное принесение детей в жертву богам и духам, к поли­тическим — геноцид и уничтожение детей завоевателями, покорившими ту или иную страну. Первобытные племена освобождались от детей в периоды засухи, голода и недоедания. В древнем обществе инфантицид — жертво­приношение детей — служил не только ритуалом, призванным умилости­вить богов. При помощи инфантицида пытались контролировать числен­ность населения.

Инфантицид можно рассматривать в узком и широком смысле. В первом случае он обозначает убийство (неважно по каким мотивам) уже родившихся детей, во втором — неродившихся. Законы Франции относят к случаям ин­фантицида только убийство родившихся младенцев, законы Англии — с момента зачатия до возраста двух или трех лет.

В широком смысле его разновидностями выступают разрешение на абор­ты и ограничение рождаемости. Аборт принято называть также пренаталь-ным (зародошевым, эмбриональным) убийством, т.е. умерщвлением ребенка до его рождения. Отказ матери от ребенка после его рождения называют «скрытым инфантицидом»¹². Это широкая трактовка инфантицида, так как отказ от ребенка не означает его умерщвления. Мать-отказница может ос­тавить свое дитя в роддоме или подбросить другим людям. На протяжении многих веков подбрасывание богачам служило для семей бедняков един-

¹⁰ Spinelli Margaret G. A Systematic Investigation of 16 Cases of Neonaticide // American J. Psychiatry, 2001.

Vol.158, May. P. 811-813. " WrightsonK. Infanticide in Earlier Seventeenth-Century England// Local Population Studies. 1975.Vol. 15.

P. 10-21. ¹² Bonnet K. Geste d'amour. Paris, 1992.

ственным способом сохранить ребенку жизнь. Для многих из них такая про­цедура сопровождалась мощным психологическим стрессом, поскольку они одновременно отказывались и от своих родительских прав, от возможности взглянуть на своего ребенка в будущем, от радости общения с ним и его материальной поддержки на старости лет.

Понимание инфантицида в узком и широком значении позволяет авто­рам современных зарубежных энциклопедий, в частности Католической, трактовать инфантицид как умерщвление младенца до или после рождения¹³. Современному человеку жертвоприношение детей в язычестве кажется са­мым кровожадным и жестоким ритуалом, но для древних людей — это был

лишь еще один способ выживания. Во всех религиях мира, за исключением христианства и иудаизма, убийство де­тей своими родителями либо законно разрешалось, либо не подвергалось преследованию. В России инфантицид запрещен православием, тем не менее раньше он был широко распространен в широких массах. Согласно исследованиям Т. В. Артемьевой¹⁴, оправдание смерти — одна из главным тем русской философии и русской литературы. К примеру, восприятие смерти ребенка как блага, пожелание ему смерти можно встретить в русском фольклоре, где выделяется группа так называе­мых «смертных колыбельных»: «Бай да бай, Поскорее помирай! Помри по­скорее! Буде хоронить веселее...»¹⁵ Не случайно В.И. Даль в «Толковом сло­варе живого великорусского языка» приводит специфический термин, обо­значающий нечаянное убийство ребенка, — «прислать». «Прислать или заспать младенца, — бесстрастно говорится там, — положить с собою, на­валиться на него в беспамятном сне и задушить»¹⁶.

Ситуации инфантицида не раз были описаны русскими писателями. Л. Н. Тол­стой отмечает, что нет, вероятно, ни одной крестьянской семьи, где мать хоть однажды в жизни не приспала бы грудного ребенка. В романе «Воскресенье» он описывает инфантицид, как обычный, не вызывающий особых эмоций у окружающий, привычный способ поведения, связанный с появлением неже­ланного ребенка. Детская жизнь соизмерима с другими ценностями, а пото­му она может быть принесена в жертву, что оправдывается неординарностью ситуации. Смерть ребенка в патриархальном обществе обычно рассматрива­ется как «дело семейное», а его убийство — как находящееся в пределах «ес­тественного» родительского права. Инфантицид может быть спровоцирован тяжелыми обстоятельствами, тогда он совершается вопреки желаниям самих родителей, сопровождается угрызениями совести, но не общественным по­рицанием¹⁷. Из современной литературы можно привести эпатирующие стро­ки В.В. Маяковского: «Я люблю смотреть, как умирают дети».

¹³ The Catholic Encyclopedia, Vol. VIII. N.Y., 2003.

Артемьева Т.В. Загадка русской души, или Нужна ли нам вечная игла для примуса? // Фигуры

Танатоса: Искусство умирания / Сб. статей. СПб., 1998. С. 66—76.

Цит. по: Успенский Б.А. История и семиотика. Восприятие времени как семиотическая проблема /

Тр. по знаковым системам. Вып. XXII. Тарту, 1988. С. 79.

Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 3. М, 1980. С. 444. ¹⁷ Артемьева Т.В. Указ. соч. С. 66-76.

Как ни странно, умерщвление детей оправдывали самые просвещенные умы человечества. Древнегреческий философ Аристотель считал, что детей-калек кормить вовсе не обязательно, а древнеримский мыслитель Сенека предлагал топить слабых и уродливых младенцев. У Аристотеля в его «По­литике» есть мысль о том, что эмбрион — это не человек, он не способен что-либо ощущать¹⁸.

Современная антропология, приоткрывшая завесу над далеким прошлым человечества, доказала нам, что оно было не столь идиллическим, как мо­жет показаться¹⁹. История древнего мира знает немало сказаний о благород­ных поступках, сильных страстях, жажде познания, проявлениях самого

высокого духа. Нам известны велико­лепные наскальные изображения, най­денные в первобытных пещерах. Но существует, оказывается, и другая сто­рона явления: регулярные голодовки, державшие первобытного человека в постоянном страхе, дикие, порой от­вратительные нравы и обычаи тех времен (истории о «лишних» детях и «за­жившихся» стариках, оставляемых бушменами в саванне на смерть).

В древнекаменном веке люди жили недолго и умирали рано. Синантро­пы в среднем жили лет по 25—30. Неандертальцев хоронили в возрасте меж­ду 30 и 40. Во II тысячелетии до н.э. продолжительность жизни составляла 40-50 лет.

Человеческий род существует несколько миллионов лет. Самому ранне­му из известных погребений — не более 60 тыс. лет. Выходит, что людей стали хоронить совсем недавно. А что делали с ними раньше? Ученые высказыва­ют гипотезу о том, что всех людей, родившихся и умерших до того, попрос­ту съедали. Ни один питекантроп и синантром не был погребен.

Их кости, если судить по археологическим раскопкам, расщеплены, обо­жжены и обгрызай ы, как и кости всех остальных животных. Разрубили камен­ными орудиями, согрели, поджарили в огне костра, а потом расщепляли для извлечения костного мозга. Та же участь поджидала многих неандертальцев, живших позже питекантропов, в эпоху порядка 50 тыс. лет назад. Канниба­лизм, т.е. людоедство было в порядке вещей. Нет никаких оснований пола­гать, что с трупом человека раньше обращались иначе, чем с трупами любых других животных²⁰. Но подобное может означать одно: человек воспринимал другого человека не как гуманоида, а как представителя животного мира, на которого можно охотиться, убивать, загонять, истреблять.

Многие этнографы, в том числе Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, П. Клас­тере, Дж. Фрезер, Дж. Даймонд, сообщали о том, что характерным для пер­вобытных племен способом сохранения демографической устойчивости служит нормативный инфантицид — систематическое истребление «лиш­них» младенцев, особенно женского пола, и кастрация. В трудных условиях

¹⁸ Аристотель. Политика // Древнегреческая философия. От Платона до Аристотеля: Соч. Харьков;
М., 1999. С. 679.

¹⁹ Буровский A.M. Идиллический палеолит? // Общественные науки и современность. 1998. № 1.
С. 163-174.

²⁰ Там же.

первобытного общества кормление ребенка грудью продолжалось очень долго — два-три года, а то и дольше. Новая беременность в это время соци­ально нежелательна. Бушмены даже практикуют инфантицид, убивая ново­рожденного, если предыдущий ребенок не начал ходить. У индейцев кади-увео распространен обычай инфантицида и усыновления детей более стар­шего возраста из соседних (покоренных) племен. Его описал монах-иезуит С. Лабрадор в конце XVIII в. Сами кадиувео объясняли существование тако­го обычая хозяйственными причинами — крайне подвижный образ жизни. В условиях экономического кризиса насильственное уничтожение наи­менее полезных или вовсе бесполезных для общества и обременяющих его

индивидуумов, например стариков и больных, равно как инфантицид, по­могали сохранять наиболее активную и репродуктивно-полноценную часть кол­лективов. Уже в глубокой древности, судя по сохранившимся источникам, детей убивали, бросали на произвол судьбы, продавали в рабство, закладывали, калечили, терроризировали и насиловали собственные родители.

В раннепервобытной общине дети воспитывались всей родней, т.е. они оставались членами не семьи, а группы. Ученые полагают, что средняя чис­ленность такой общины составляла 25—30 человек. Численность регулиро­валась голодовками, высокой смертностью рожениц, трудностями транспор­тировки маленьких детей и т.д. Если у женщины интервал между родами составлял меньше трех лет, то младенцев нередко убивали (инфантицид). Убивали и немощных стариков (геронтицид). Инфантицид существенно сократился либо вовсе исчез, как полагают историки, с переходом от ран­не- к позднепервобытной общине, которая насчитывала до нескольких со­тен человек²¹. К тому времени более совершенные орудия труда позволили повысить производительность и обзавестись избыточным продуктом, пред­определившим переход к личной собственности и оседлому образу жизни. В общине выделилась прослойка богатых людей (бигменов), появились за­чатки социального неравенства и стратификации. Все это изменило струк­туру социальных связей и отношение к детям. Этот период называют еще эпохой вождеств, о чем мы писали в предыдущих томах.

Антропологи полагают, 10 тыс. лет назад, когда было освоено земледелие, изменился рацион питания. Девочки стали раньше достигать полового созре­вания, матери — отнимать детей от груди и, значит, снова беременеть и ро­жать. Таким образом, женщины стали рожать гораздо большее количество детей, чем было задумано природой. Мужчины тем временем превратили в собственность почти все, что их окружало: землю, животных, орудия труда и оружие для истребления, жен и детей. Собственность стала источником пре­стижа, а женщины — движимым имуществом, за которое нужно сражаться. Окультуривание растений, доместикация животных, частная собствен­ность на землю, «одомашнивание» женщин (они перестали заниматься со­бирательством, отлучаться от жилища и сосредоточились на домашнем хо­зяйстве), наконец, участившиеся деторождения предшествовали появлению

Петров В.П. Движущие силы и основные пути развития человеческого общества. М., 2000.

патриархата. Участились войны за передел собственности, как следствие, возросла в обществе роль сословия воинов-мужчин.

Для привлечения самца женщине уже не требовались сексуальная пред­приимчивость, хитрость, привлекательность. Мужчина мог овладеть женщи­ной по праву сильного. Только в Средние века и эпоху рыцарства в бытность вернулись техники ухаживания и этикетное обращение с женщинами. У сред­него и высшего класса сократилось число детей, хотя многие состоятельные и аристократические семьи и сегодня придерживаются культа многодетно­сти, выказывая явные признаки чадолюбия. Низшему классу многодетность требовалась как стратегия выживания: при высокой смертности детей сохра­нялась хоть какая-то вероятность обеспечить свою старость двумя-тремя кормильцами.

По подсчетам этнографов, основанным на данных о 99 обществах, веро­ятность инфантицида в обществах охотников, собирателей и рыболовов почти в семь раз выше, чем у скотоводческих и земледельческих племен²². Оседлый образ жизни и более надежная пищевая база снижают статистичес­кую вероятность инфантицида, который практикуется теперь в основном по «качественным» признакам. Убивали главным образом младенцев, которых считали физически или социально неполноценными, по ритуальным сооб­ражениям (например, близнецов) и т.п.

Инфантицид — умерщвление детей по экономическим, религиозным, политическим или социальным причинам

Многие этнографы, работавшие среди аборигенов Австралии, сообщают об инфантициде, который наблюдался не только в кризисные периоды (во время голода или засухи, чаще всего в зонах пустынь), но в вполне благопо­лучные времена. Новорожденных младенцев иногда убивали, если у матери уже был один грудной ребенок: в условиях полубродячего образа жизни охот-

²² Super CM. Behavioral development in infancy // Handhook of cross-cultural human development / Ed. by R.H. Munroe, R.L. Munroe, B.B. Whiting. N.Y.; L., 1981.

ников и собирателей выходить почти одновременно двоих младенцев было практически невозможно. Убивали также одного из близнецов по тем же соображениям или обоих — по причинам, связанным с суеверным страхом перед этим сравнительно редким явлением. Часто убивали детей, родивших­ся с какой-либо патологией; в некоторых племенах — детей незамужних женщин, а иногда также детей женщин, умерших во время родов.

Некоторые матери убивали здоровых младенцев потому, что это были де­вочки, а не мальчики; потому, что ребенок причинил слишком сильную боль при появлении на свет; потому, что маленькие дети очень грязные и с ними много возни; потому, что растить ребенка казалось слишком обременитель­ным. Нежеланному ребенку просто за­жимали нос пальцами. Одна абориген­ка спокойно задушила двоих младен­цев, но третьего ребенка ее уговорили оставить. Она к нему привязалась, по­том родила и благополучно вырастила еще шестерых. И все в племени считали ее образцовой матерью, потому что она старалась, чтобы дети всегда были сыты и хорошо следила за ними²³.

В других племенах, напротив, считалось почетным иметь много детей. Дети повышали статус родителей, а многодетные семьи окружались особым почетом. Этнографы считают, что широкое распространение инфантицид получил только в тех группах аборигенов, культура которых сильно дегра­дировала под воздействием контактов с европейцами. В обычных же усло­виях не только родители и близкие родственники бывали обычно ласковы и внимательны к детям, но, как правило, и все взрослые члены коллектива. В древности детей убивали для приношения в жертву богам, из-за того, что не могли прокормить, чтобы выровнять (изменить) соотношение рож­дающихся в племени девочек и мальчиков. По данным В. Шивенховела, дети рожденные от внебрачных связей, или дети от прошлых браков оказывают­ся более вероятными жертвами инфантицида в 15 из 39 традиционных об­ществ, практикующих этот обычай. Хотя в большинстве случаев убивают детей преимущественно женщины (в том числе и сами матери), не подле­жит сомнению, что стороной, выносящей «смертельный приговор» и ини­циирующей данное поведение, являются именно мужчины или их кровные родственники. У современного племени охотникам-собирателям аче (Па­рагвай) для детей, лишившихся отца, шансов погибнуть от инфантицида в возрасте от 2 до 15 лет в 15 раз больше, чем у сверстников, имеющих отцов. Еще хуже статистика в западных индустриальных обществах: усыновленные дети в первые два года жизни имеют в 65 раз больше шансов погибнуть, чем их ровесники, живущие с двумя биологическими родителями²⁴.

Исследователь австралийских аборигенов Дж. Бердселл, составив их ге­неалогии за длительное время, пока они не сталкивались с белым человеком (так называемый доконтактный период), установил, что инфантицид среди жителей пустыни достигал 15%. У австралийских аборигенов убийство ре-

Артемова О.Ю. Дети в обществе аборигенов Австралии // Этнография детства. Традиционные ме­тоды воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии. М., 1992. С. 20. Бутовская М.Л., Файнберг Л.А. У истоков человеческого общества. М., 1993; Бутовская М.Л. Со­временная этология и мифы о нарушенном балансе между агрессией и механизмами ее тормо­жения у человека // Общественные науки и современность. 1999. № 4.

бенка, в отличие от убийства взрослого, не считалось таким преступлени­ем, в наказании которого заинтересовано все общество. Здесь и похоронный обряд ребенка сводится к минимуму или вовсе отсутствует. У наших север­ных нивхов (гиляков) считалось, что в рождении близнеца («дополнитель­ного» ребенка) замешана нечистая сила, а потому его нередко убивали.

Среди исторических свидетельств об инфантициде самыми потрясающи­ми являются данные о племени яга, появившемся на восточных границах Конго в начале 60-х гг. XVI в. Точное происхождение этого племени неизве­стно, мало изучена его социально-общественная организация. Зато извест­но, что подобно туче саранчи, яга все истребляли и опустошали на своем

пути. Это был воинственный и под­вижный народ, пришедший из глубин Экваториальной Африки. Современ­ники, главным образом английские путешественники и моряки, описыва­ют яга как варваров и людоедов. Жен­щины яга, подобно мужчинам, носили оружие и участвовали в сражениях. Обычай не разрешал иметь детей: каж­дого новорожденного убивали. Чтобы восполнить неизбежный урон, кото­рый несло войско в непрерывных войнах и набегах, яга охотно включали в свой состав подростков и девушек тех племен и народов, на территории ко­торых они вторгались и чье взрослое население истребляли в подавляющей массе или поголовно. Получалось, что этот народ-паразит, не имеющий собственного генетического источника, постоянно пополнялся за счет чу­жой молодежи, убивая у покоренных народов их взрослых, способных ока­зать сопротивление, стариков и детей, служивших обузой в дальних пере­ходах. Как следствие, инфантицид у яга составлял 100% — абсолютный по­казатель в мировой истории.

В объемистой книге «Людские ресурсы Италии» классик демографии П. Брант²⁵ подтверждает существование массовых случаев селективного ин-фантицида в раннюю римскую историю. Согласно «закону Ромула», все граждане обязаны были — под страхом конфискации половины имуще­ства — оставлять жизнь и воспитывать всех мальчиков, а издевочек — только первую дочь, за исключением тех случаев, когда ребенок рождался уродли­вым или увечным (это должны были подтвердить пятеро соседей), после чего калеку бросали. Судя по всему, избавление от калечного ребенка являлось обязательным по Закону двенадцати таблиц (V в. до н.э.). Нормы семейно­го права в ту пору основывались на безусловном господстве главы семьи.

В античности детей убивали открыто, поэтому даже у богатых родителей практически никогда не было больше одной дочери²⁶. Древние спартанцы расправу над физически слабыми младенцами возвели в ранг государствен­ной политики.

Гендероцид практиковался, согласно данным Р. Руммеля, в Греции во II в. до н.э. Среди 6 тыс. семей в городе Дельфы только 1% имели двух дочерей. В среднем по городской популяции соотношение девочек к мальчикам рав-

²⁵ Brunt P.A. Italian Manpower 225 B.C.-A.D. Oxford. 1971.

²⁶ Brunt P.A. Op. cit.

нялось 28:118²⁷. Среди жителей Милета на 118 сыновей приходилось 28 до­черей (соотношение полов 421:100). В Эретрии в III в. н.э. в семьях практи­чески никогда не воспитывали больше одной дочери. Даже богатые люди всегда бросали новорожденного, если это была девочка²⁸.

Право полновластно распоряжаться жизнью и смертью детей было ото­брано у отцов лишь в конце IV в. н.э., около 390 г. Инфантицид стали счи­тать преступлением на территории Европы только при императоре Констан­тине, в 318 г., а к человекоубийству он был приравнен лишь в 374 г.²⁹ Против инфантицида был направлен и Кодекс Феодосия (lib. XI, tit. XXVII). — официальный сборник постановлений римских императоров IV—V вв., со­ставленный по указанию императора Феодосия II и опубликованный в 438 г. Однако, как показывают истори­ческие свидетельства, инфантицид процветал и после того времени. Прав­да, если бы не жесткие запреты католи­ческой церкви, влиянию которой под­ чинялись все европейские монархи, таких случаев могло быть гораздо боль­ше. В раннем Средневековье часто наблюдалось детоубийство, а в периоды голодов — каннибализм (по закону родители не наказывались за убийство своих детей); кроме того, при слабом развитии акушерства, много детей погибало во время родов.

В Средние века официальная церковь запрещала убивать своих маленьких прихожан, но их с удовольствием подвергали другому испытанию, отправляя к кормилице, на воспитание в чужую семью или в монастырь. От девочек из­бавлялись гораздо чаще, чем от мальчиков. Убивали либо открыто, либо от­правляя к «нянькам-убийцам» с оплатой всего лишь на несколько недель впе­ред, либо очень короткое время вскармливая девочек грудью (меньше, чем мальчиков), отчего они становились восприимчивыми к болезням и умира­ли. Распространенным способом регулирования числа детей являлось подки­дывание младенцев в сиротские дома³⁰. Эти и другие формы избавления от детей преимущественно женского пола широко практиковались в то время³¹. Согласно историческим исследованиям, в 84 обществах со времени Ре­нессанса до наших дней убивали до '/₃ детей, признанных дефективными. В жесткой кастовой системе Индии «фильтровать» потомство считалось обя­занностью самой матери. Когда в XIX в. впервые появилась статистика та­кого рода, то оказалось, что в некоторых индийских деревнях вообще нет девочек, а в большинстве других соотношение полов среди детей было 343 мальчика на 54 девочки³². По данным переписи в Индии 1901 г. диспропор-

²⁷ Rummel R.J. Death By Government. New Brunswick, NJ, 1994.

²⁸ 7am W. Hellenistic Civilization. L., 1952. P. 101.

Flandrin J.L. L'attitude a 1'egard du petit enfant et les conduites sexuelles dans la civilisation occidentale // Annales de demographic historique. 1973. P. 150.

Абрамсон М.Л. Супруги, их родные и близкие в южно-итальянском городе высокого Средневеко­вья (X—XIII вв.) // Человек в кругу семьи: Очерки по истории частной жизни в Европе до начала Нового времени / Под ред. Ю.Л. Бессмертного. М., 1996. С. 103-135. ДемозЛ. Психоистория: Пер. с англ. Ростов н/Д: Феникс, 2000. ³² Rummel R.J. Death By Government. New Brunswick, NJ, 1994. P. 65-66.

ция полов все еще сохранялась в пределах 972 девочки на 1 тыс. мальчиков³³. Через 100 лет, общество все еще не осознало опасности уничтожения дево­чек, а правительство не приняло радикальных мер, ситуация только ухудши­лась. Согласно переписи 2001 г., на 1 тыс. мальчиков приходилось 933 девоч­ки³⁴. В средневековой Англии (XIV в.) демограф Дж.С. Рассел обнаружил ту же диспропорцию соотношения детских возрастов (170 мальчиков на 100 девочек), что и в римскую эпоху³⁵. Причина может быть только одна — се­лективный инфантицид.

Исторические данные показывают значительное преобладание мальчи­ков в эпоху Возрождения: соотношение полов среди детей до 15 лет как для

деревенского, так и для городского на­селения, составляет в Испании 125 мальчиков на 100 девочек. Это может отражать особенности рождаемости. Джованни Биллани сообщает, что в 1330-х гг. во Флоренции из 5,5—6 тыс. младенцев, которых крестили каждый год, мальчиков было на 300—500 боль­ше, чем девочек. Иными словами, отношение всех мальчиков к девочкам разных возрастов достигнет 118%³⁶. Такой избыток мальчиков (а нормаль­ное соотношение полов у новорожденных — 105 мальчиков на 100 девочек³⁷) вызвано скорее искусственными мерами, в том числе инфантицидом. По­скольку девочки биологически выносливее мальчиков, более устойчивы к болезням, соотношение полов 125 к 100 в возрасте от 0 до 15 лет означает убийство порядка одной трети (или даже большей) всех рождающихся де­вочек³⁸. Американский биолог Урсула М. Каугилл³⁹, работая с приходскими книгами Йорка (Англия) 1538—1812 гг., ввела в компьютер 33 тыс. случаев рождения и составила диаграмму детской смертности, по которой было вид­но, что девочек в любом возрасте умирало больше, чем мальчиков. Причи­на кроется в том, что родители лучше заботились о сыновьях, чем о дочерях. В Англии и в Америке в XVI—XVII вв., по словам Ф.Дж. Эммисона⁴⁰, ин­фантицид имел «прискорбно широкое распространение». Во Франции даже в XVIII в. 80% парижских детей отдавались на несколько лет специально нанятым кормилицам в деревни, а по возвращении домой почти сразу от­правлялись в школу или в ученики⁴¹.

³³ DahlburgJ.-T. Where killing baby girls «is no big sin // The Toronto Star, Febr. 28, 1994.

³⁴ См. данные на официальном веб-сайте, посвященном переписи населения Индии 2001 г. (http://
www.censusindia.net).

³⁵ RussellJ.C. British Medieval Population. Albuquerque, 1948.

³⁶ Herlihy D. Medieval and Renaissance Pistoia: The Social History of an Italian Town. 1200-1430. New
Haven, 1967. P. 80-81.

³⁷ Vital Statistics of the U.S. 1970. Vol. I Natality. Rockville, Md., 1975. P. 1-19.

³⁸ ДемозЛ. Психоистория: Пер. с англ. Ростов н/Д, 2000.

³⁹ Cowgill Ursula M. The People of York: 1538-1812 // Scientific American, Jan. 1970. Vol. 222. Nr 1. P. 108.

⁴⁰ Emmison F.G. Elizabethan Life: Disorder. L., 1970. P. 156.

⁴¹ Sussman George D. The Wet-Nursing Business in Nineteenth-Century Franco. French Historical Studies,
1975. Nr 1. P. 304—28; Lallemond L. Histoire des enfants abandonnes et delaisses: etudes sur la protection
de Fenfance aux diverses epoques'de la civilisation. Paris, 1885. P. 161; Longer William L. Infanticide: A
Historical Survey // History of Childhood Quarterly. 1974. Vol. I. P. 353-365; Shorter E. The Making of
the Modem Family. N.Y., 1975; Olwin H. Hufton, The Poor of Eighteenth-Century France 1750-1789.
Oxford, 1974, P. 329-345.

В тот же период в Германии и в Италии родители еще кастрировали ма­леньких мальчиков, примерно каждого сотого, надеясь потом заработать на их певческих способностях. В России в ту эпоху новорожденных детей по­лагалось «закалять», надолго окуная в ледяную воду. В Италии младенцев еще прибивали к телегам и выставляли на всеобщее обозрение в религиозной процессии: матери отдавали их на мучительную смерть в надежде, что их чадо, послужив религии, попадет на небо⁴².

В Новое время Англия на столетие опережала Францию и на два столетия — остальную Европу по таким ключевым показателям, как снижение детоубий­ства, отказ от тугого пеленания, от передачи ребенка кормилице. В колони­альной Америке наблюдалось наилуч­шее соотношение численности девочек и мальчиков — благоприятное условие для демографического развития и ста­новления нового типа воспитания де­тей. В Новом Свете от детей не отказы­вались и не избавлялись путем убий­ства, а потому здесь не требовалось огромное число приютов для детей, как это наблюдалось в XVII в. в большин­стве стран Европы. Вдобавок Америка первой стала вводить всеобщее школь­ное обучение и первой начала кампа­нию против побоев детей в школе и дома, первой прекратила отсылку детей к кормилицам и тугое пеленание⁴³. По мнению Ллойда Демоза⁴⁴, на протяжении античности и раннего Сред­невековья законных детей в Западной Европе убивали в огромном количе­стве. В позднее Средневековье это явление пошло на убыль, но лишь к XVII столетию детоубийство стало ограничиваться главным образом незаконны­ми детьми. В античности и раннем Средневековье убивали, вероятно, от одной трети до половины всех рождавшихся детей, а к началу Нового вре­мени это число уменьшилось ненамного. А если прибавить сюда убийство не меньше трети законных детей, из которых большую часть составляли девочки, то можно говорить буквально о миллионах убитых детей.

В Индии и Китае раньше, а отчасти и сегодня, широко практиковался женский инфантицид — убийство новорожденных девочек, если в семье уже была дочь. В Индии в семьях раджпутов (воинская каста) на протяжении многих веков существовал обычай убивать новорожденных девочек. Коло­низовавшие Индию англичане в XIX в. запретили подобную практику и жестоко преследовали не подчинявшихся запрету. В Индии и Китае выбо-

Andrieux M. Daily Life in Papal Rome in the Eighteenth Century. L., 1968, P. 164; Peiper A. Chronik der

Kinderheilkunde. Leipzig, 1966. S. 147; Dunn Patrick P. That Enemy is the Baby: Childhood in Imperial

Russia // The History of Childhood. N.Y., 1974. P. 389.

Fennelly С Town Schooling in Early New England. Sturbridge, Mass., 1962; Morgan Edmund S. Virginians

at Home: Family Life in the Eighteenth Century. Colonial Williamsburg, 1952; Frost William J. The Quaker

Family in Colonial America: A Portrait of the Society of the Friends. N.Y., 1973; Wilcox R. Five Centuries

of American Costume. N.Y., 1963.

Подробнее см.: Демоз Л. Психоистория: Пер. с англ. Ростов н/Д, 2000.

рочный инфантицид девочек негласно практикуется и сегодня. Случаи убий­ства школьницами своих младенцев регистрируют и в развитых странах, что лишний раз доказывает — эта практика не знает культурных границ.

В индийской семье до сих пор приданное, которое выплачивалось семье мужа, составляет огромную сумму — более 1 млн рупий, или 35 тыс. долл., в то время как госслужащий в среднем получает 3,5 тыс. долл. в год⁴⁵. Сопос­тавив эти цифры с традиционно низким статусом женщины в индийском об­ществе, мы получим убедительные доказательства того, почему беднякам было выгодно избавляться от девочек и сохранять жизнь мальчикам. Мож­но считать диспропорцию полов косвенным показателем степени матери­ального достатка в обществе и его со­циального прогресса. Действительно, если сегодня в Индии, как и тысячу лет назад, родители предпочитают сохра­нять жизнь только мальчикам-кор­мильцам, то уровень благосостояния большинства населения остается не­высоким, а продвижение страны по кривой социального прогресса (см. Т. 4 «фундаментальной социологии») не­значительным. Сегодня миллионы ин­дийцев живут за чертой бедности, и каждый ребенок рассматривается лишь как потенциальный кормилец, спо­собный работать и помогать семье.

В Китае женский инфантицид процветал до 1949 г., когда была установле­на народная республика и началась борьба с жестоким обычаем. В 1950-е гг., когда население превысило 500 млн человек, был принят ряд законов на ог­раничение рождаемости, позволяющих супругам иметь только одного ребен­ка. Ограничение рождаемости в Китае, по мнению экспертов, привело к на­сильственному прерыванию беременности. Такая мера позволила Китаю снизить абсолютный прирост населения с 18 млн человек в год в 1980 г., до 11,5 млн в 1991 г. Китай по-прежнему придерживается политики «Одна се­мья — один ребенок» в районах, где проживает ханькское население, т.е. на­циональность, которую мы называем китайцами. В районах, где прожива­ют нацменьшинства, а их в Китае 55, численностью 96 млн человек, им раз­решается иметь два или три ребенка по согласованию с местной администрацией. Такая жесткая организованность семейной жизни — вы­нужденное явление. Нарушение запрета, т.е. рождение больше одного ребен­ка, ведет к административным и партийным взысканиям в отношении ро­дителей сверхплановых детей. Население Китая достигло 1,26 млрд человек, причем люди стали жить дольше, они более образованны и все чаще пред­почитают жить в городах. С 1990 г. население Китая выросло на 132,2 млн человек. Снижение показателя такого роста — он составляет 1,07% в год — объясняется действием политики «Одна семья — один ребенок».

Однако политика ограничения рождаемости реализовывалась выбороч­но — семья могла завести второго ребенка, заплатив штраф. Поэтому в раз­витых районах Китая сложилась ситуация, когда более обеспеченные граж-

⁴⁵ Porras M. Female Infanticide and Foeticide. Bombay, 1996.

дане, родившие второго и более ребенка, оплачивают содержание аппара­та, отвечающего за исполнение населением положений политики планиро­вания рождаемости. В ряде мест возникли новые серьезные социальные проблемы. Например, в сельской местности в 1990-е гг. стали открываться детские дома для воспитания брошенных детей, что для китайской культу­ры и традиций вообще невероятно. Число незарегистрированных, а значит и незаконных, вторых детей по некоторым регионам страны достигала 40%. Поэтому если прибавить к учтенной статистике населения неучтенную, то соотношение полов в Китае как в 1980-х, так и в 2000-х гг. приблизится к нормальному⁴⁶. Незаконные дети это по существу депривированные граж­дане: они не могут ходить в обычные школы, пользоваться как и все больни­цами, легально работать и получать пенсию. Обрекли их на социально ущерб­ную жизнь не родители, а государство, проводящее карательную демографи­ческую политику.

Ограничение рождаемости ввели не от хорошей жизни. Дальнейший рост численности населения будет означать еще более резкую деградацию окружа­ющей среды. В Китае экологические проблемы стоят крайне остро. Все круп­ные города страны входят в список наиболее загрязненных в мире. В стране ощущается острейший дефицит жизненно важных ресурсов, прежде всего пашни и пресной воды.

Лозунг «Одна семья — один ребенок» в последние годы совпал и со стремлением молодежи к западному образу жизни, т.е. к планированию семьи, применению современных контрацептивов, откладыванию рожде­ния ребенка на более поздние возрасты. Негативное следствие такой по­литики — диспропорция полов в детском возрасте. Традиционно смерт­ность среди мальчиков и в младших возрастах, и постарше несколько выше, чем среди девочек. Но сейчас в Китае благодаря проводившейся в течение 30 лет демографической политике диспропорция стала обратной: в неко­торых районах страны молодых женщин не хватает. Исследования выяви­ли: на каждые 117 мальчиков приходится лишь 100 девочек. Являясь един­ственным ребенком в семье, выросло поколение избалованных и достаточ­но эгоистичных мальчиков. Правда, девушки наверстывают упущенное позже: говорят, что в китайских семьях заправляют женщины, а не муж­чины, хотя делают это весьма хитро и деликатно.

Данные всекитайской переписи, проведенной в 2000 г., ужаснули специ­алистов. Если обычно на каждую сотню новорожденных девочек рождается 103—104 мальчика, то к возрасту деторождения число мужчин и женщин примерно выравнивается. В 1999 г. переизбыток мужчин в Китае составил 111 млн человек — в три раза большего населения Канады⁴⁷. Через 10 лет в Китае не на ком будет жениться: десятки миллионов мужчин ни при каких

⁴⁶ The New York Times. 2000. Apr. 14. Manthorpe J. China battles slave trading in women: Female infanticide fuels a brisk trade in wives // The Vancouver Sun. 1999. Jan. 11.

обстоятельствах не смогут найти жен. Отмечены случаи насильственной выдачи девушек замуж — за невесту многие готовы даже платить.

Бедность одних и богатство других привели к возрождению рынка жен­щин и детей. Он существовал до 1949 г., но потом, как социальное явление, исчез. Сейчас возник заново и это очень серьезно. Началась контрабанда женщин и детей в публичные дома в страны Юго-Восточной Азии (особен­но во Вьетнам)⁴⁸.

Другое последствие — постарение населения. В результате политики «планирования семьи» резко сократилось трудоспособное население. К 2025 году, по оценкам исследователей, 12% населения КНР будет старше

65 лет — а это почти такой же показа­тель, как и в развитых странах Запада. Если в Китае сейчас приходится 10 ра­ботающих на одного пенсионера, то через 50 лет, по некоторым оценкам, это соотношение будет 3:1. Через 30 лет в Китае будет полмиллиарда пенсионе­ров. Китайцы будут трудиться, а их уровень жизни (а значит потребление ресурсов) будет сдерживаться. Согласно одним демографическим прогнозам, вплоть до 2030 г. около 70% китайского населения будут составлять трудоспособные граждане, соглас­но другим, после 2010 г. один работающий должен будет содержать, как минимум, четырех родителей, своих и супруги. Если же учесть еще и необ­ходимость содержания ребенка, то такая социальная нагрузка чрезмерна. Можно перестать ограничивать рождаемость. В этом случае в отдаленной перспективе социальная нагрузка на работающих снизится, но только пос­ле длительного периода, в течение

⇐ Предыдущая71727374757677787980Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: