Изучение молодежных субкультур

Изучение молодежных субкультур составляет важное направление социо­логии молодежи. С 1960-х гг. к этой проблематике обратились ведущие со­циологи разных стран мира, а в 1980-е гг. — и отечественные социологии.

Зарубежные исследования. Понятие «молодежная культура» первым упот­ребил Т. Парсонс⁵⁹. Для него молодежь — важнейший компонент социальной структуры общества, транзитивная социальная группа, находящаяся на сты­ке двух ценностных систем — традиционного и современного обществ — и обеспечивающая плавный, гармоничный либо конфликтный, кризисный переход от одного типа общества к другому. Как и другие возрастные катего­рии населения, молодежь выполняет очень важные функции, а именно адап­тации, интеграции и поддержки общественной системы в сбалансированном состоянии. Но выполнить свою историческую роль молодежи, возможно, труднее, чем другим социальным группам. Во всем виновато ускорение ис­торического прогресса. Современная молодежь не может, как прежде, вос­пользоваться жизненным опытом поколения взрослых, накопленного ими в молодые годы. Молодость детей и отцов протекает в разных обществах, тре­бует разных талантов, навыков и квалификации, подхода к достижению со­циальных статусов и выполнению социальных ролей, вот почему родители ничему не могут научить взрослеющих детей. Хотя по инерции продолжают выполнять свою функцию социализатора: поучают, запрещают, контролиру­ют. Традиционные роли, которые нынешняя молодежь усвоила в семье, вряд ли поможет им достичь успеха и получить взрослые статусы и роли в обще­стве, о котором сами взрослые ничего не знают. Кто же тогда может оказать помощь? Спасителем выступают группы ровесников. Молодежные субкуль­туры облегчают адаптацию подростков и юношей в новой среде, помогают тяжелому процессу перехода детей во взрослый статус. Именно в этом Т. Пар­сонс видел основную функцию молодежной культуры.

⁵⁸ Лисовский В.Т. Духовный мир и ценностные ориентации молодежи России. Учеб. пособие, 2000;
Социология молодежи. Учеб. / Отв. ред. В.Т. Лисовский. СПб., 1996; Лисовский В.Т. Социальные
изменения в молодежной среде (http://credo-new.narod.ru).

⁵⁹ Parsons Т. Age and Sex in the Social Structure of the United States // Essays in Sociological Theory. Glencoe,
1942.

В дальнейшем функциональный подход к молодежи развивал Ш.Эйзен-штадт⁶⁰. По его мнению, молодежная субкультура — это период подготовки молодых людей к миру вне семьи. Она ограниченная пространственными — только малой группой сверстников — и временными рамками, так как по мере перехода молодежи во взрослый мир существование и поддержание субкультуры становятся излишним.

В отличие от тех, кто видел в молодежи социальную проблему, Парсонс и Эйзенштадт считали, что все молодежные субкультуры, несмотря на по­ведение, стиль или сленг, были, в конечном счете некоторыми адаптивны­ми формами, их существование помогало обществу в целом достигать ста­бильности, и с этой точки зрения они были социально значимыми и положи­тельными.

Согласно Эйзенштадту, по мере взросления место семьи занимает мо­лодежная группа, которая выполняет как объединяющие, так и разъединяю­щие функции. В молодежных группах происходит смена ролей — от тех, ко­торые устанавливаются родственным окружением, к тем, которые исходят от требований общества. Такой переход имеет вид совместной борьбы молоде­жи против ролей, навязываемых взрос­лыми. Смена социальных ролей может принимать девиантный характер.

В книге «Деньги, мораль и манеры: культура французского и американс­кого высшего-среднего класса»⁶¹ Ми­шель Ламонт описывает субкультуру яппи по результатам интервью, прове­денного с помощью метода «символических границ», призванного дать ре­конструкцию субъективных представлений о «своих» и «чужих». Автор провела 160 глубинных интервью в четырех городах — во Франции (Париж, Клермон-Ферран) и в США (Нью-Йорк, Индианаполис). Основной вывод социолога — в обеих странах представители верхнего слоя среднего класса определяют людей своего круга по одному из трех критериев — мораль, куль­тура, социо-экономический статус. При этом наиболее важными в США являются и моральные и социоэкономические границы, а во Франции — моральные и культурные. В СШАлидирует категория «успеха» (в частности, материального), а для французских респондентов значительно важнее «власть». Представители зажиточных слоев воспринимают друг друга так­же по критериям «утонченности» и «дурного вкуса». Много внимания автор уделяет рассмотрению национальных различий между французским и аме­риканским верхним слоем среднего класса (исторические и культурные раз­личия, работа культурных индустрии, экономическая ситуация).

⁶⁰ Eisestadt S. From Generation to Generation. N.Y., 1956.

⁶¹ Lament M. Money, morals and manners: the culture of the French and the American Upper-Middle Class.
Chicago, 1992.

Специально изучавший лозунги и мышление бунтующей молодежи аме­риканский психиатр К. Кенистон обнаружил, что между этой молодежью и взрослым миром сложилась «расширяющаяся пропасть»⁶².

О том, что современная социология молодежи, прежде всего за рубежом, расчленилась на множество ветвей и направлений, говорить уже, кажется, не приходится. Подобная пролиферация научного знания на уровне отрас­левой социологии давно уже стала свершившимся фактом. Гораздо меньше известно о том, что внутри выделившихся направлений ныне формируют­ся самостоятельные субнаправления, которые накопили немалый исследо­вательский опыт и значительное число теоретических концепций. Так, в предисловии к пятому изданию своей книги Саймон Фрис⁶³ утверждает, что социология рока выступает составной частью социологии молодежи, что че­рез музыку альтернативного рока молодежь стремится выразить свое несог­ласие с господствующей в постиндустриальном обществе массовой культу­рой (так называемым мейнстримом — основным потоком культуры), кото­рая за последние десятилетия успела все коммерциализировать, даже прежнюю форму молодежного протеста — музыку рок-н-ролл. Изучением этих процессов в США занимались Саймон Фрис, Дина Вайнштейн⁶⁴, Да-ниель Дотер⁶⁵, Джордж Левис⁶⁶, Джей Лалл⁶⁷, Холи Круз⁶⁸, Эмми Мохан и Джин Мелоун⁶⁹ и др. Все они стремятся показать, что альтернативный рок выступает для современной молодежи языком общения, при помощи кото­рого они создают свою субкультуру, отличающуюся от мейнстрима.

В. Тэрнер описывает общины хиппи в контексте социокультурных риту­алов и символов⁷⁰. На Западе и в нашей стране возникают музеи атрибути­ки и истории молодежных субкультур, в том числе битников, хиппи, роке­ров, панков и рок-культуры, появляются публикации хипповского фольк­лора и сленга⁷¹.

Культурные исследования. Значительный вклад в развитие молодежной субкультурной проблематики внес Центр современных культурных иссле­дований при Бермигенском университете (Англия) — Birmingham Centre for Contemporary Cultural Studies (CCCS, создан в 1964 г.), которым вначале руко-

Keniston К. The Uncommitted. Alienated Youth in American Society. N.Y., 1966.

⁶³ Frith S. Sound Effects: Youth, Leisure, and the Politics of Rock'n Roll. N.Y., 1981. P. 9.

⁶⁴ Weinstein, Deena. Heavy Metal: A Cultural Sociology. N.Y., 1991; Eadem. Rock: Youth and It's Music //
Adolescents and Their Music: If It's Too Loud, You're Too Old / Ed. by J. Epstein. N.Y., 1994. P. 3-24.

⁶⁵ Dotter D. Growing Up Is Hard To Do: Rock and Roll Performers as Cultural Heroes // Sociological
Spectrum. 1987. Vol. 7. P. 25-44; Idem. Rock and Roll Is Here to Stray: Youth Subculture, Deviance, and
Social Typing in Rock's Early Years//Adolescents and Their Music: If It's Too Loud, You're Too Old/ Ed.
by J. Epstein. N.Y., 1994. P. 87-113.

⁶⁶ Lewis George H. Patterns of Meaning and Choice: Taste Cultures in Popular Music // Popular Music and
Communication / Ed. by James Lull. Newbury Park, 1987. P. 198-211.

⁶⁷ Lull J. Thrashing in the Pit: An Ethnography of San Francisco Punk Subculutre / T. Lindlof (ed.) // Natural
Audiences: Qualitative Research of Media Uses and Effects. Norwood, NJ, 1987.

⁶⁸ Kruse H. Subcultural Identity in Alternative Music Culture // Popular Music. 1993. Vol. 12(1). P. 33-41.

⁶⁹ Mohan Amy В., Jean Malone. Popular Music as «Social Cement»: A Content Analysis of Social Criticism
and Alienation in Alternative-Music Song Titles / Jon Epstein (ed.) // Adolescents and Their Music: If It's
Too Loud, You're Too Old. N.Y., 1994. P. 251-282.

⁷⁰ Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1983.

⁷¹ Лурье В.Ф. Материалы по современному ленинградскому фольклору // Учеб. материал по теории
литературы: Жанры словесного текста: Анекдот. Таллинн, 1989. С. 118-151; Эхо тусовки // Кроко­
дил. 1989. № 25. С. 15; Рожанский Ф.И. Сленг хиппи: Материалы к словарю. СПб., Париж, 1992.

водил Р. Хоггарт, а затем С. Халл. К основоположникам традиции «культур­ных исследований», кроме того, относят Р. Уильямса и Е. Томпсона. Как самостоятельное направление стало складываться в конце 1950-х гг. в Анг­лии, а позже распространилось на Северную Америку и Австралию. Появи­лись соответствующие центры исследования, а также дипломированные специалисты, студенты, присуждение научных степеней, программы учеб­ных курсов, публикации во многих журналах. В 1960—70-е гг. культурные исследования входили в число обязательных курсов по культурологии во многих английских университетах. Исторически культурные исследования возникли из исследований культуры рабочего класса и популярной культу­ры. Поворотными оказались две книги: «Польза грамотности» (1957) Р. Хог-гарта и «Культура и общество» (1958) Р. Уильямса. Авторы, молодые люди, выходцы из рабочего класса, закончили университет и первое время специ­ализировались в области истории английской литературы. Но быстро охла­дев к академическим стереотипам, взялись за исследование реальной исто­рии британской культуры, отраженной в образе жизни и повседневных от­ношениях людей.

Значение этих книг состоит в использовании социологической перспек­тивы к анализу культуры (хотя оба автора в то время имели весьма поверх­ностные представления о социологии). В результате их усилий проблемы поп-культуры стали основной темой рассуждений в культурологии. С самого начала их представители противопоставляли свою позицию британской академической традиции в изучении культуры, которая ограничивалась высокой культурой (изящные искусства) и ролью творческой элиты.

Культурные исследования — междисциплинарная область знания, фор­мирующаяся на стыке социологии, антропологии, культурологии, истории, литературоведения, демографии, эпидеомологии, а их теоретико-методоло­гической базой выступают идеи символического интеракционизма, неомарк­сизма, чикагской школы и др.

Среди методов признаются включенное наблюдение, контент-анализ, этнографические исследования. Культурные исследования основываются на следующих теоретико-методологических положениях. Культура не делится на высокую и низкую, она представляет собой образ жизни конкретной со­циальной группы в обществе. Огромное, если не решающее, влияние на ее характер и содержание оказывают политический строй, социальная струк­тура общества, средства массовой информации и идеология.

Главным предметом исследования выступает популярная культура, кото­рая охватывает большинство населения страны. В приобщении к ней важную роль играют механизмы социализации и СМИ. Культуру необходимо рассмат­ривать не в статике, а в динамике, обращая особое внимание на социокуль­турные конфликты и повседневное контактное взаимодействие людей. Все явления в обществе так или иначе пронизаны культурной спецификой, по­этому сторонник культурных исследований обязан изучать широкий круг событий, включая оперу, моду, мафиозное насилие, получение ученой степе­ни, разговоры в пабе, посещение магазина, фильмы ужасов и т.д. Культура в символической форме отражает политическое и экономическое неравенство социальных групп (классы, расы, половозрастные категории). Группы, борясь против социального неравенства, выступают вместе с тем и против символи­зирующего его культурного неравенства. В основе теории культурных иссле-

дований лежит схема «культура — идеология — жизненный мир», подразуме­вающая, что культура придает осмысленность поведению людей, но сама де­терминирована господствующей идеологией.

Культурную динамику правильнее рассматривать сквозь призму социаль­ной борьбы. Господствующий класс общества устанавливает помимо идео­логической также культурную гегемонию, которой различные группы насе­ления сопротивляются, создавая свои субкультуры и контр культуры. Об этом свидетельствует исследование таких культурных движений, как битни­ки, хиппи, студенческий андерграунд, панки и др. Социально-классовая ге­гемония перерастает в межполовую, поскольку в современном обществе

мужчины осуществляют культурное господство над женщинами.

Расцвет культурных исследований приходится на 1960-е гг., когда в цент­ре внимания оказались марксизм, се­миотика, феминизм, антропология, психоанализ, структурализм. Вскоре культурная динамика стала классичес­кой и вошла во многие учебники. В последнее время особенно актуальной стала и проблема молодежной субкультуры. Культурные исследования про­существовали недолго — не более двух десятилетий. Сегодня их концепция не пользуется прежней популярностью и увлечение подобными идеями в за­падной культурологии практически сошло на нет.

Исследование молодежной субкультуры методом участвующего наблюдения

Отечественные исследования. Активный интерес к молодежным субкуль­турам в России пришелся на конец 1980-х гг., когда на волне перестройки и гласности они стали настоящим «хитом» mass-media, буквально не сходили с экранов телевизоров. Уже в девяностые страсти поутихли и субкультуры развиваются своим чередом, практически не будоража общественное созна­ние. Первоначально молодежная субкультура выступала сферой интересов

по преимуществу социальных наук, криминологии, педагогики в связи с проблемой «трудных подростков».

Парадоксально, но рассвет социологии молодежи в СССР приходится на тот исторический период, когда молодежь как преобразующую одряхлевшее общество силу власти загнали в подполье либо вытравили из нее весь инно­вационный потенциал. Такими были 1970-е гг., получившие в литературе название периода застоя. При Брежневе от социологов требовалось выпол­нение социального заказа партии и доказательство морального превосход­ства советского общества, которому соответствует идейно преданная, обра­зованная и воспитанная в духе морального кодекса строителя коммунизма советская молодежь. Подобный тезис постулировался в самом начале эмпи­рических исследований, а потому и само исследование обнаруживало в вы­борочной совокупности только эти и никакие другие черты. С реальным многообразием молодежной субкультуры, с модными веяниями и девиант-ными отклонениями разбирались органы власти, социологов туда не допус­кали. Потому и в книгах, статьях и очерках тех лет можно встретить приче­санный образ молодого человека — с идеологической точки зрения вполне репрезентативный социальный тип, но совершенно не отвечающий свой­ствам генеральной совокупности. К примеру, первый круглый стол с пред­ставителями движения хиппи ведущий журнал «Социологические исследо­вания» смог организовать только во времена горбачевской перестройки, а до того ни одного исследования, где хоть как-то отражались проблемы мо­лодежных субкультур, на его страницах не появлялось. В конце 1970-х — начале 1980-х гг. мы начали изучать проблемы социализации новых поко­лений городских жителей и эффективность работы молодежных учреждений (клубов, кружков, школ, общественно-политических организаций), но ни о каких неформальных молодежных организациях речи не шло.

В начале эпохи гласности (1985—1986) сохранялись «застойные» стереоти­пы, газеты еще писали о социалистическом соревновании, деятельности ДНД и студенческих строительных бригад, об участии молодежи в возведении но­вых городов, а специалисты в области социологии труда — о превращении труда в первую жизненную потребность. Почти революционными выгляде­ли тогда материалы о проблемах в МЖК⁷², трудностях на комсомольских стройках и противоречиях в управлении студенческими бригадами. Вовсю раскручивался хит тех лет — молодежь на строительстве БАМа. Центральной темой исследований был вопрос о социалистических идеалах молодого поко­ления и приверженности молодежи революционным традициям отцов.

Воспитание молодежи сводилось к усвоению господствующих в обществе норм и ценностей, идеологических постулатов дедов и отцов. Молодежная субкультура и неформальные молодежные движения рассматривались как формы девиантного поведения. Октябрятско-пионерские организации и комсомол были инструментами официальной партийной политики. В свое время В.И. Ленин назвал эти организации, наряду с профсоюзами, «привод­ными ремнями» партии. Эта формула прочно утвердилась в советской пе­дагогике и политико-воспитательной работе.

⁷² В 1985 г. движение за строительство молодежных жилых комплексов (МЖК) силами самой моло­дежи отмечало свое 10-летие. Юбилею и была посвящена подборка материалов на страницах жур­нала «Социологические исследования» (1985. № 1).

Своеобразие отечественной традиции некоторым авторам видится в преуве­личении структурных и умалении культурных факторов в развитии молодежи. Действительно, зародившаяся еще в советские времена тенденция все явления, процессы и события рассматривать непременно через призму классового под­хода, привела к тому, что на первый план у наших социологов вышла молодежь как элемент социальной структуры общества, активнейший агент социальной мобильности (действительно, молодежь перемещается сверху вниз и по гори­зонтали общества как никто другой), наконец как резерв рабочего класса, мощ­ный источник решения демографических проблем (опять же рождаемость у молодежи больше, чем у любого другого возраста), но отнюдь не как тема для

поколенческих культурных изменений и молодежной субкультуры.

Ярким примером служат проводив­шиеся в 1970-е гг. в Свердловске иссле­дования Ф.Р. Филиппова и М.Н. Рут-кевича, изучавшие молодежную про­блематику в связи с воспроизводством социальной структуры и учетом меж­поколенной социальной мобильности. На них были ориентированы такие проекты, как «Высшая школа» (1973—1974) и международное компаратив­ное исследование воздействия высшего образования на социальную струк­туру общества (1977-1978).

Так продолжалось практически до исхода 1980-х гг., пока во всю мощь не заговорили о себе неформальные молодежные организации и группировки, особенно казанские дворовые банды и люберецкие выездные бригады. Если западную общественность пришлось напугать студенческой революцией 1968 г. для того, чтобы она всерьез занялась молодежными контркультура­ми, то для советской общественности таким жупелом выступил всплеск молодежной преступности второй половины 1980-х гг. Только после выступ­лений журналистов, взбудораживших общественное мнение «криминоген­ными» публикациями о молодежных группировках, начался настоящий бум социологических исследований.

Теперь уже ученые осознали, что молодежь — это не просто преддверие взрослости, а молодежная субкультура — несколько подретушированный вари­ант взрослой культуры. У нее совершенно иные, нередко противоречивые, а то и парадоксальные траектории развития. Взрослых можно увлечь массовыми ме­роприятиями по месту жительства, привлечь в клуб по интересам или в худо­жественную самодеятельность, построив по всей стране дворцы и клубы. Но мо­лодежи это неинтересно. Она почему-то жмется по подъездам, подвалам, чер­дакам, частным квартирам и прочим непосещаемым взрослыми местам.

До начала 1980-х гг., отмечают специалисты⁷³, молодежная культура не была предметом исследования со стороны официальной науки. В середине 1980-х гг. большинство исследователей рассматривало молодежную культу­ру только как разновидность девиантного поведения, криминогенную по своей природе. Этому способствовали публикации в прессе, посвященные

³ Волков Ю.Г. и др. Социология молодежи: Учеб. пособие / Под ред. проф. Ю.Г. Волкова. Ростов н/Д., 2001. С. 18-24.

криминальным молодежным группировкам. Вскоре В. Ливанов, В. Левичева и Ф. Шереги⁷⁴ (НИЦ ВКШ) стали изучать молодежные неформальные объе­динения, Н.В. Кофырин (Ленинградский университет) — неформальные молодежные группировки непосредственно на местах их «тусовок»⁷⁵. Пре­ступным молодежным группировкам были посвящены работы И. Сундие-ва⁷⁶ (Академия МВД), Г. Забрянского (Правовая академия Министерства юстиции СССР) и журналиста Ю.П. Щекочихина⁷⁷. Изучались также про­блемы нравственной деградации армии (Б. Калачев⁷⁸), наркомании и про­ституции среди молодежи, феномен рок-музыки (в Ленинграде — М. Илле и О. Сакмаров⁷⁹, в Москве — Н. Саркитов⁸⁰) с применением методов глубин­ного и включенного интервью.

Белорусские социологи И. Андреева и Л. Новикова⁸¹ изучали молодеж­ные субкультуры крупных городов. Они пришли к выводу, что маргиналь­ные субкультуры имеют в советских условиях особую социальную базу — «полугородскую» (мигрантскую) молодежь — и становятся способом вклю­чения в городскую культуру⁸². Подобное обстоятельство, по их мнению, от­личает два типа общества, так как в западных городах молодежная субкуль­тура формируется в среде расовых или национальных меньшинств.

Методы изучения неформальных организаций в 1990-х гг. разительно отличались от приемов исследования формальных организаций советской молодежи 1960—80-х гг. Поскольку субкультурные формирования — это чаще всего малые группы, закрытые сообщества криминального, полукри­минального или асоциального характера, то формой изучения выступали неформализованное интервью, включенное и невключенное наблюдения, анализ прессы, методы глубинного и включенного интервью, прожективные вопросы. Куда проще было комсомольским активистам, организовывавшим многотысячные опросы по стандартной анкете с привлечением сотен доб­ровольных помощников, опрашивавших респондентов прямо на рабочем месте или во время запланированного досуга.

С конца 1980-х гг. разделы по молодежной субкультуре выделяются в учеб­ных пособиях. Так, в учебнике «Социология молодежи» З.В. Сикевич под молодежной субкультурой понимает «культуру молодого поколения, обла­дающего общностью стиля жизни, поведения, групповых норм, ценностей и стереотипов».

⁷⁴ Каталог-справочник неформальных самодеятельных организаций и независимой прессы СССР /
Под ред. В.Ф. Левичевой. М., 1990; Неформальная волна / Под ред. В.Ф. Левичевой, В. Ливанова.
М., 1989.

⁷⁵ Кофырин Н.В. Проблемы изучения неформальных групп молодежи // Социологические исследо­
вания. 1991. № 1.

⁷⁶ Сундиев И.Ю. Самодеятельные объединения молодежи // Социологические исследования. 1989. № 2.

⁷⁷ Щекочихин Ю.П. Алло, мы вас слышим. М., 1987; Он же. По ком звонит колокольчик? // Социо­
логические исследования. 1987. № 1.

⁷⁸ Калачев Б.Ф. Наркотики в армии // Социологические исследования. 1989. № 4.

⁷⁹ Илле М.Е., Сакмаров О.А. Рок-музыка: таланты и поклонники // Социологические исследования.
1989. № 5.

⁸⁰ Саркитов Н.Д. От «хард-рока» к «хеви-металлу»: эффект оглупления // Социологические иссле­
дования. 1987. № 4.

⁸² Андреева КН., Новикова Л.Г. Субкультурные доминанты нетрадиционных форм поведения моло­дежи // Неформальные объединения молодежи вчера, сегодня, а завтра? / Под ред. В.В. Семено­вой. М., 1988.

⁸² Там же.

Опираясь на идеи М. Мид, отечественные ученые В. Боровик, В. Добры­нина, Л. Коган, В. Култыгин, В. Немировский, Е. Слуцкий, В. Харчева изу­чали молодежные субкультуры в связи с ценностной и мировоззренческой дифференциацией в молодежной среде, девиантное поведение, внешнюю атрибутику, досуг и неформальные молодежные объединения.

Сейчас хиппи, панками или байкерами интересуются только специали­сты. Даже молодежь не уделяет им особого внимания. Так, по данным од­ного исследования⁸³, 45% молодых респондентов ответили, что им безраз­личны любые молодежные течения, а 7,5% заявили, что вообще ничего не знают о них (табл. 28). Наибольшую индифферентность по отношению к молодежным субкультурам проявили молодые жители Башкортостана (48% безразличных плюс 10% несведущих).

Значительная часть респондентов выразила негативное отношение к моло­дежным субкультурам, посчитав их вредными для общества (17%). Чаще всего осуждение высказывают молодые владимирцы. Обратим внимание на то, что среди представителей старшего поколения негативное отношение к молодеж­ным субкультурам преобладает над позитивным: вредными, разлагающими молодежь субкультурные молодежные объединения считают 39% респонден­тов старше 40 лет. Не видят в них ничего плохого 14% взрослых и лишь 4% на­ходят субкультурные объединения полезными для молодежи. Среди молоде­жи доля сочувствующих поднимается до 39%. Таким образом, с возрастом интерес к молодежным субкультурам снижается и нарастает безразличие.

Таблица 28

Осведомленность молодежи о субкультурных течениях (в % к числу ответивших на вопрос)

 

 

Субкультуры	Молодежь 15-30 лет
В среднем по выборке	Республика Башкортостан	Владимирская обл.	Новгородская обл.
«Хиппи»	2,5	1,9	1,1	4,6
«Панки»	2,4	1,3	2,6	3,3
«Скинхеды (бритоголовые)»	2,7	1,3	2,6	4,1
«Байкеры»	3,3	3,7	2,2	4,1
«Рокеры»	4,9	3,9	5,5	5,2
Спортивные фанаты	11,4	14,3	9,8	10,0
«Рэперы»	4,0	4,3	3,3	4,3
«Рейверы»	1,5	0,9	2,2	1,5
«Брейкеры»	2,3	2,2	2,0	2,8
«Металлисты»	2,3	1,5	2,6	2,8
Считают, что все эти движения вредны для общества	17,5	13,2	22,3	16,9
Безразличны ко всем молодежным течениям	45,2	48,4	45,7	41,4
Ничего не знают об этих течениях	7,5	10,4	4,8	7,4
Ответили на вопрос (чел.)

Источник: Потребность молодежи в самоорганизации (http://www.fesmos.ru). ³ Потребность молодежи в самоорганизации (http://www.fesmos.ru).

Б1

Интересно, что и поклонники субкультур обособляются или враждуют между собой. В результате аудитория каждой из них не превышает 2—3%. Самая широкая аудитория сегодня у спортивных фанатов (11%). Если в го­роде есть хоккейная либо футбольная команда, выступающая в высшем ди­визионе, число фанатов растет. Спортивный фанатизм наименее идеоло­гизирован, а если учесть, что нынешняя молодежь в большинстве своем равнодушна к общественной и политической жизни, то фан-клубы это как раз то, что ей больше всего по душе. Да и выразить свою агрессию, будучи не привлеченным к уголовной ответственности, в такой форме легко уда­ется. В 1990—2000-е гг. спортивный вандализм и погромы приобрели по всему миру и в России в частности невиданные масштабы. При этом спортивные фанаты не симпатизируют представителям других субкультур. И это понятно: у спортивного фанатизма нет ни идейной, ни культурной составляющей.

В конце XX и начале XXI в. интересные исследования молодежных суб­культур проводили Ю.Н. Давыдов, И.Б. Роднянская, З.В. Сикевич, Т.Б. Ще-панская, В.Ф. Пирожков, А.Н. Тарасов, Д. Петров, Е.Л. Омельченко и др.⁸⁴ Особо стоит выделить деятельность заведующего отделом ювенологии Цен­тра новой социологии и изучения практической политики «Феникс» А.Н. Та­расова, автора 490 публикаций по проблемам молодежи и образования, кон­фликтологии, политическому радикализму в России и за рубежом, массо­вым общественным движениям, массовой культуры, межкультурным и межцивилизационным противоречиям, компаративистским исследовани­ям. Ему удалось увидеть мир молодежных субкультур изнутри, часто изучав­шему их, что называется, методом участвующего наблюдения. В 1975 г. он был арестован по делу Неокоммунистической партии Советского Союза (НКПСС), после предварительного заключения и годичного пребывания в спецпсихбольнице освобожден, был чертежником, лаборантом в проектном институте, сторожем на Ваганьковском кладбище, машинистом, слесарем по ремонту котельного оборудования, библиотекарем, редактором, фельд­шером, оператором газовой котельной, бухгалтером, осветителем в театре, научным сотрудником, преподавателем вуза, консультантом в Миннауки и т.д. С 1984 г. выступал (под псевдонимом) в зарубежной прессе и в самиз­дате. Печатался, помимо России, в США, Канаде, Великобритании, Фран­ции, Греции, Венгрии, Индии и т.д. Таким исследовательским и жизненным опытом в избранной тематике мало кто обладает не только в нашей стране, но и за рубежом.

В ходе многолетнего включенного наблюдения собирала эмпирический материал по истории бытового инакомыслия молодежи второй половины 1980-х гг. питерский этнограф и социолог Т.Б. Щепанская⁸⁵. Когда задумы-

⁸⁴ Субкультурные объединения молодежи: критический анализ. М., 1987; Щепанская Т.Б. Символи­
ка молодежной субкультуры: Опыт этнографического исследования системы. 1986—1989 гг. СПб.,
1993; Давыдов Ю.Н., Роднянская И.Б. Социология контркультуры (Инфантилизм как тип миро­
восприятия и социальная болезнь). М., 1980; Молодежный экстремизм / Под ред. А.А. Козлова.
СПб., 1996; Сикевич З.В. Молодежная культура: за и против. Л., 1990; Петров Д. Молодежные суб­
культуры. Саратов, 1996; Молодежные движения и субкультуры Санкт-Петербурга (социологи­
ческий и антропологический анализ). СПб., 1999; Омельченко Е.Л. Молодежные культуры и суб­
культуры. М., 2000; Пирожков В.Ф. Криминальная субкультура: Психологическая интерпретация
функций, содержания, атрибутики // Психологический журнал. 1994. Т. 15. № 2.

⁸⁵ Щепанская Т.Б. Указ соч.

валась ее фундаментальная работа по субкультуре хиппи, она сама была в возрасте, близком к молодежи. В сообщество молодежного андерграунда она была принята как «своя» и наблюдала ее одновременно и изнутри, и извне, вооруженная этнографическим образованием и современными социологи­ческими идеями. Это очень важно, потому что среда, в которую она с лег­костью проникала, была закрыта для «чужаков». На этапе сбора материала она действовала по законам этнографического поля: выбирала одно конк­ретное сообщество и наблюдала его обычаи, обряды и традиции. Большая часть информации была получена автором непосредственно в системе ме­тодами опросов и включенного наблюдения. Записывался городской моло­дежный фольклор (анекдоты, поговорки, байки, прозвища, песни). Полез­ный материал дала периодика 1986—1989 гг. К тому же периоду относятся записи бесед с пиплами. Ценным источником послужили граффити, остав­ленные пиплами на стенах нескольких домов в Москве и Ленинграде, где обычно собирались системные тусовки. В Москве это Булгаковский дом на Садовой улице, в Ленинграде — Ротонда, которую еще называют Центром мироздания. Применяя методы включенного наблюдения, непосредствен­ного участия в разного рода проявлениях тусовочной жизни, интервью, ана­лиза документов, Т.Б. Щепанская получила уникальный эмпирический ма­териал, который уже никогда не удастся повторить. Она описывает мир хип-повской и постхипповской тусовки как часть социальной структуры советского общества, ее символику, стиль и образ жизни.

Совсем иначе строилась исследовательская работа Е.Л. Омельченко, про­ект которой задуман и осуществлен в рамках международного сотрудниче­ства Европейской программы Tempus/TACIS. Выражая свою признатель­ность д-ру Хилари Пилкингтон, проф. С. Кларку, д-ру К. Райт, д-ру М. Ни-ави — его коллегам по факультету социологии (Уорикский университет), проф. Л. Бовоне (Миланский католический университет), проф. X. Девису (Кентский университет), д-ру Т. Флету (Билефельдский университет), проф. С. Фрису (Университет Глазго), проф. К. Гриффин (Бирмингемский универ­ситет), проф. А. Физаклеа (Лейстерский университет), автор фундаменталь­ной книги⁸⁶ показывает, с каких позиций и в каких традициях должна сегод­ня изучаться молодежная субкультура. Видимо, ушла в прошлое эпоха дис­сидентов, включенных наблюдений в молодежный андерграунд конца 1980-х и середины 1990-х гг., когда собирались уникальные данные, имеющие су­губо национальную специфику, и наступает время для широкой междуна­родной интеграции, изучения того, каким образом российская молодежь встраивается в глобальную цивилизацию, воспринимает западный образ жизни, включается в общеевропейские образовательные программы и об­мен культурными ценностями. Именно так формулируется одна из глав книги Е.Л. Омельченко — «Глобализации и молодежная культура».

Омельченко Е.Л. Молодежные культуры и субкультуры. М., 2000.

ПОДРОСТКОВЫЙ МИР

Сколько неразрешимых проблем накапливается в повседневной жизни подростка! Кто-то не захотел сесть рядом с ним за партой. Его не при­гласили на коллективное мероприятие, которое проводилось школьны­ми товарищами. Над ним посмеялись знакомые ребята. Утром, проснув­шись, он обнаружил у себя на лице новые прыщи. А вчера получил по­щечину от девочки, о которой много думал, считая, что он ей нравится так же, как и она ему.

Подростковый период — это отрезок жизни между детством и зрело­стью. В античности и средневековье он был довольно коротким, а сей­час под воздействием научно-технического прогресса и удлинения сро­ков обучения (после школы сразу вуз) он постоянно растягивается. Уче­ные сбились с толку, с какого по какой возраст его определять. Может быть с 13 до 7 Б лет? Или еще как-то?

⇐ Предыдущая74757677787980818283Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: