 |
Лекция - тема: «Установление канонического текста. Конъектуры».
|
|
|
|
Лекция - тема: «Установление канонического текста. Конъектуры».
Проблема установления канонического текста любого произведения сводится к решению двух основных задач: выявлению имеющихся в основном тексте искажений и внесению в этот текст необходимых исправлений.
Для выявления искажений текстолог проводит анализ источников текста, сличение их между собой и каждого в отдельности с основным текстом. В результате обнаруживается некоторое число разночтений между источниками, и каждое из них в отдельности необходимо проанализировать для установления причин их появления.
В подавляющем большинстве случаев источником разночтений бесспорно оказывается авторская работа над текстом на разных этапах его создания и опубликования. Эти авторские варианты не взаимозаменяемы, их нельзя считать равноценными, и нужно выбрать какой-то один, обычно последний, поскольку он отражает последнюю волю автора. Эти последние варианты находятся, как правило, именно в основном тексте, где они и должны сохраняться, и по отношению к ним у текстолога одна задача: уберечь их, как и весь текст произведения, от искажения, может быть и невольного.
Более того, источником основного текста иногда приходится брать не последний авторизованный источник, а один из предшествующих ему. Это вызывает необходимость при подготовке канонического текста учесть всю ту правку, которую автор внес в последний источник. Так, М. Горький в 1906 г. написал очерк «9-ое января» и опубликовал в 1907 г. При подготовке последнего авторизованного издания своих сочинений М. Горький заново выправил текст, именно этот текст берется теперь в качестве основного. Но в архиве писателя имеется в машинописи отрывок из данного очерка, исправленный писателем позже, в начале 30-х годов. Эта правка, как последняя, вносится в основной текст.
|
|
|
В некоторых случаях последняя авторская правка дошла до нас не в виде систематической правки текста в каком-либо источнике, а только в виде отдельных поправок, сообщенных автором в письме к издателю, редактору или кому-либо из своих близких в виде дневниковой записи или заметки на экземпляре книги, подаренной кому-либо. А. С. Пушкин, подарив Вяземскому экземпляр «Цыган», вписал в эпилог восемь строк, исключенных им из печатной редакции, по-видимому, по соображениям личного характера.
Поэтому изучение всей переписки автора и его друзей, дневников, подаренных им книг и других вспомогательных материалов совершенно необходимо для текстолога.
Но вносить позднейшую правку в основной текст можно лишь тогда, когда это не разрушает его, не создает в нем несообразностей, когда позднейшая правка органично входит в основной текст.
Контаминация, конъектура, искажение.
Следует особо подчеркнуть, что введение в основной текст последней авторской правки ни в коем случае не должно превращаться в контаминацию, т. е. механическое соединение текстов разных редакций. К сожалению, такого рода приемы работы в практике текстологии еще встречаются. Например: в академическом полном собрании сочинений А. С. Пушкина (т. 1, стр. 478‑ 479) опубликован контаминированный текст «Послания В. Л. Пушкину»; а в шеститомном издании сочинений М. Лермонтова (т. 2, стр. 412, 415) дан контаминированный текст «Демона».
Контаминация текста бывает иногда следствием неправильного выбора источника основного текста. Так, статья Н. Г. Чернышевского «Ответ на замечания г. Провинциала» была впервые опубликована в «Современнике» (1858, № 3). Кроме нее сохранилась неполная рукопись этой статьи. Составители и редактор-технолог полного собрания сочинений Н. Г. Чернышевского напечатали ее по сохранившейся части рукописи с присоединением недостающего текста из журнала. Хотя это не внесло искажений в текст, сам факт контаминации должен быть признан ошибкой редакции.
|
|
|
Иного отношения требуют разночтения, происхождение которых можно объяснить искажениями основного текста. Их нужно исключить из него, заменив подлинно авторскими вариантами из предшествующих источников.
Решение это должно быть результатом основанного на фактах и аргументированного всеми имеющимися данными убеждения, что данное разночтение возникло не в результате работы автора над текстом, а является дефектом текста, итогом постороннего вмешательства.
Может возникнуть вопрос: а можно ли с полной достоверностью разобраться во всей этой массе разночтений и достаточно авторитетно доказать, что часть из них действительно ошибки, а не проявление воли автора? Не следует ли остановиться на основном тексте и публиковать его, исправив только явные опечатки и ошибки, обессмысливающие текст?
Такое решение следует отвергнуть. Задача текстолога ‑ не пассивно охранять авторскую волю, выраженную в основном тексте, а активно утверждать ее, очищая основной текст от всех искажений при установлении канонического текста. Более того, наряду с исправлением основного текста по другим источникам, нередко возникает необходимость исправить в нем искажения, выявленные только в результате анализа самого основного текста, ибо других источников нет, или они тоже искажены.
Так, анализ цикла статей А. И. Герцена «Дилетантизм в науке» («Отечественные записки», 1843, № 1, 3, 5, 12) показывает, что в журнальной публикации есть искажения, обессмысливающие текст: «Буддисты индийские стремятся целью бытия купить свободу в Будде», вместо « ценою », «эта полярность ‑ одна из явлений жизненного развития человечества», вместо « одно » и т. п. (всего 17 случаев). Но здесь журнальный текст — единственный источник текста, сличать его не с чем, и подлинное слово можно восстановить только по догадке.
Иногда не спасает положение и наличие других источников, так как все они искажены. Например, все источники «Невского проспекта» Н. В. Гоголя ‑ три печатных и один рукописный ‑ дают неверное прочтение: «…весь Петербург наполнен старухами в изодранных платьях и сапогах, совершающих свои набеги на церкви и на сострадательных прохожих», в результате чего получается, что совершают эти «набеги» платья и сапоги.
|
|
|
Во всех этих случаях ошибки выявляются в результате анализа самого текста, и, хотя источника для их исправления нет, исправлять их все-таки нужно: по смыслу, по контексту, по грамматическим правилам и т. п.
Исправления, вносимые в текст без источников, по догадке, называются в текстологии конъектурами.
Особенно часто приходится прибегать к конъектурам при подготовке текста незаконченных произведений. Здесь в случае бесспорной очевидности намерений автора допускается конъектурное завершение незаконченной авторской правки. Так, много конъектур было внесено при подготовке к изданию незаконченной пьесы М. Горького «Яков Богомолов»: добавлены пропущенные автором обозначения действующих лиц перед репликами, вставлены ремарки, сообщающие о появлении или уходе действующих лиц и т. д.
Но исправление основного текста, а тем более введение конъектур ни в коем случае не должно перерастать в редактирование текста. Так, например, в стихотворении Лермонтова «К ***» (О, полно извинять разврат…») есть строки:
Изгнаньем из страны родной
Хвались повсюду как свободой;
Высокой мыслью и душой
Ты рано одарен природой…
Слово « рано » в контексте может выглядеть ошибкой, так как здесь более уместным кажется слово « равно »»: дело не в том, что человек рано, с детских лет, получил от природы высокую мысль и душу, а в том, что он равно, одинаково, одарен и тем и другим. Возможно, что чтение «равно» более правильно, чем «рано», но это только догадка и такую поправку в текст вводить нельзя.
Важно подчеркнуть, что конъектура возможна лишь в случаях явной несообразности данного места текста, а не в случаях той или иной несогласованности с другими местами текста. Поэтому, например, не вносится конъектурная поправка в текст «Войны и мира» Л. Толстого, когда речь два раза идет об одном и том же предмете: цепочке, подаренной княжной Марьей Болконской брату, причем в одном случае сказано, что цепочка была золотая, а в другом ‑ серебряная.
|
|
|
К числу конъектурных исправлений относится восстановление подлинных имен и фамилий, обозначенных в печатном тексте или даже в рукописях начальными буквами, звездочками или другими условными знаками. Конечно, злоупотреблять раскрытием инициалов и условных обозначений нельзя, но в тех случаях, когда они употреблялись вынужденно, например, из цензурных соображений, восстановление подлинных фамилий должно быть произведено без колебаний. Так, в авторизованной копии стихотворения М. Ю. Лермонтова «Пир Асмодея» написано:
По правую сидел умерший ****,
По левую начальник докторов,
Великий Фауст, муж отличных правил…
Здесь звездочками, явно из цензурных опасений, заменено было имя Павла I, и современный текстолог бесспорно может восстановить подлинное имя, тем более, что оно необходимо для рифмы.
Если же зашифровка имени лица сделана автором из личных соображений, в научных изданиях не следует раскрывать эти зашифровки; значение их следует объяснять только в комментариях. В массовых же изданиях такая расшифровка может быть признана допустимой, если, конечно, бесспорно известно, что у автора речь идет именно о том лице, чья фамилия дается в расшифровке.
Итак, говоря об исправлениях в основном тексте, нужно помнить, что к ним следует подходить с особой осторожностью: именно на этом этапе работы можно нанести публикуемому тексту наибольший вред, исказив его неумелым или недобросовестным исправлением.
Научная текстология никоим образом не считает последнее прижизненное издание каноном, но утверждает, что канонический текст почти каждого законченного автором произведения может быть установлен с определенной научной достоверностью. И хотя этот текст устанавливает текстолог, единственным творцом его является автор.
Довольно часто возникает необходимость правок в тех случаях, когда собственно ошибок, искажений в тексте нет. В подавляющем большинстве случаев текстологам приходится сталкиваться именно с искажениями текста ‑ сознательно внесенными кем-то в текст или оказавшимися там случайно, по чьему-то недосмотру. Причины появлений этих искажений в авторском тексте могут быть самые различные, подчас неожиданные, но все их можно объединить в несколько групп:
а) цензурные (автоцензурные) искажения;
б) редакторские изменения;
в) ошибки наборщиков и переписчиков;
|
|
|
г) описки авторов.
И, что очень важно, эти искажения никак нельзя путать с конъектурами.
Рассмотрим различные типы конъектур на примере собрания сочинений М. Ю. Лермонтова.
Анализируя его, можно отметить, что в большинстве случаев оригинальный текст был искажен из-за цензурных влияний того времени, когда печатались произведения.
Стихотворения «Я не хочу, чтоб свет узнал…» (1845), «Дума» (1838) впервые были опубликованы с цензурным пропуском двух строк. Эти строки позднее были восстановлены по авторитетным спискам. В поэмах «Мцыри», «Тамбовская казначейша» цензурой также были удалены отдельные строки.
В некоторых случаях путаница происходит из-за невозможности точно воспроизвести текст, а имеющийся в наличии искажен редакторами.
Например, стихотворение «Прощай, немытая Россия…», дошло до нас в четырех разнящихся друг от друга вариантах. В письмах П. И. Бартенева, посланных двум его товарищам, как образец нового стихотворения М. Лермонтова, в 4-ой строке второго варианта вместо: «И ты, послушный им народ» ‑ стояло «И ты, покорный им народ». Однако, во впервые опубликованном П. Висковатовым (в 1887 году) стихотворении строки 4-я и 6-я читаются иначе:
Строка 4. И ты, им преданный народ…
Строка 6. Укроюсь от твоих вождей…
Что касается слова «вождей» вместо «царей» (как в предыдущих вариантах), то совершенно ясно, что оно появилось в публикации по цензурным соображениям.
В 1890 году тем же П. И. Бартеневым в «Русском архиве» опубликован еще один вариант стихотворения, в примечании которого было написано: «Записано со слов поэта современником». Вместо «царей» и «вождей» здесь стоит слово «пашей», в 5-й строке взято словосочетание «за стеной Кавказа», хотя в предыдущих вариантах значилось «за хребтом Кавказа», строка 4-я читается одинаково как в «Русском архиве», так и в публикации П. Висковатова.
На основании анализа всех вариантов в сопоставлении со стилем М. Лермонтова текстологи остановились на последнем варианте, который воспроизводится в современных изданиях.
Имеются искажения и в поэме «Песня про царя Ивана Васильевича…» (1837) П. Владимиров записал фамилию героев как Кулашниковы, в оригинале она звучит как Калашниковы. Искажение могло возникнуть в процессе печатания.
Иная картина с поэмой «Тамбовская казначейша». Она появилась в XI томе «Современника» (1838) без имени автора, где подверглась не только цензурным искажениям, но и сильной редакционной правке. Слово «Тамбовская» из заглавия было вычеркнуто, название «Тамбов» в тексте заменено буквой «Т» и точками. Кроме того, цензура (а частично, может быть, и редакция) удалила двадцать шесть строк. Так как рукопись поэмы не сохранилась, восстановить эти строки невозможно. В дальнейшем, П. А. Висковатов, издавая поэму восстановил со слов А. П. Шан-Гирея, десять строк, исключенных цензурой, восстановил со слов однако Ефремов, не ссылаясь на источник, печатал иначе 12-й стих. Чья поправка соответствует лермонтовскому тексту, установить сегодня невозможно, поэтому в основной текст поправки Висковатова и Ефремова не вводятся.
Отдавая поэму «Боярин Орша» (1835‑ 1836) переписчику, М. Лермонтов в автографе самые резкие строки из нее отчеркнул и пометил: «вымарать». В дальнейшем по требованию цензуры было выброшено еще 59 строк.
Текст поэмы «Сашка» печатался по двум копиям (дореволюционной и послереволюционной). В 1953 году в собрании сочинений составитель А. В. Звенигородский напечатал третий список «Сашки». Изучив его, текстологи пришли к заключению, что он является подлинным. Поэтому ряд строк, явно дефектных в предыдущих списках (ошибки переписчика), редакция исправляет по вновь найденной копии (рукописи были изучены Т. П. Головановой):
Строфа 6: ‑ вм. Там жизнь грозна ‑ Там жизнь грязна
Строфа 21 ‑ вм. Шумя, смеясь ‑ Шутя, смеясь
Строфа 34 ‑ вм. Кидает искры, блестки ‑ Кидает искры, блески
Строфа 47 ‑ вм. Случайно уцелевшая, рукою сильной ‑ Случайно уцелевшая и сильно и т. д.
Иногда в результате опечатки или плохого чтения рукописи или корректуры возникают фамилии несуществующих лиц. Так, в издании: Жихарев С. П. Записки современника с 1805 по 1819 г. (СПб., 1859) появился «парнасский Люстих». В издании «Academia» (1934) он был повторен и даже попал в алфавитный указатель имен. Ученый Б. М. Эйнхебаум обратил внимание на то, что в издании Академии наук СССР (1955, с. 121 и 712) в первопечатном тексте «Москвитянина» это слово напечатано с маленькой буквы. Не слишком трудно было выяснить, что оно значит по-немецки ‑ шут, затейник.
Другой пример из советской литературы.
В рецензии Ф. Дубровской на издание стихотворений Э. Багрицкого в Малой серии «Библиотеки поэта» (1940) были отмечены два места в поэме «Дума про Опанаса».
В пятой главе поэмы вместо: «Гибель Приднестровью» было напечатано: «Гибель Приднепровью».
Ошибка отмечена совершенно справедливо: правильное чтение очевидно из содержания поэмы.
Далее рецензент предлагал исправить следующее место из главы второй. Вместо обычного принятого: «Револьвер висит на цепке от паникадила» якобы нужно: «Револьвер висит на цепке от кадила».
Предлагая такое чтение, рецензент прежде всего не заметил, что уменьшением на два слога разрушается ритм, а трехстопный хорей превращается в двухстопный.
Но по существу Ф. Дубровская совершенно права: цепочка ‑ принадлежность именно кадила ‑ сосуда, в котором во время богослужения курятся благовония. Паникадило же ‑ большая церковная люстра со свечами или подсвечник. Цепочки паникадило не имеет; в крайнем случае есть цепь, на которой оно подвешено, но эту цепь использовать для револьвера немыслимо, а цепочку от кадила вполне возможно.
Тем не менее у нас нет никакого права исправлять этот текст, хотя бы он и изобличал Э. Багрицкого в нетвердом знании предметов православного культа.
К числу конъектурных исправлений очень часто относится восстановление подлинных имен и фамилий. Например, в книге под редакцией П. У. Бровки «Навечно в сердце народном», изданной к 30-летию победы над фашистской Германией, помещены биографии героев СССР ‑ уроженцев Белоруссии и участников ее освобождения в годы Великой Отечественной войны. Замечены, а в последующих издания исправлены три искажения, возникшие в процессе печати. Это: 1) страница 136: напечатано В. И. Жилин; 2) Г. Н. Ковтунов и И. А. Ковшаров В первой фамилии допущены ошибки в процессе печати, и следует писать З. Н. Жидких. Скорее всего ошибка была допущена в результате схожего написания пар букв «В» и «3». «И» и «Н». В фамилиях остальных героев были перепутаны инициалы, которые следует поменять местами.
Большое количество конъектур имеется и в книге «Арестант пятой камеры». В ней представлены материалы Чрезвычайной следственной комиссии, проводивший допросы Колчака. В связи с тем, что содержание имело политическую окраску, а так же, что самое главное, материалы долгое время не придавались огласке, последующее издание имеет большое количество конъектур, раскрывающих правдивые сведения. Такого рода конъектуры можно отнести к цензурным искажениям, а также редакторским изменениям, обусловленным определенным жизненным укладом и строем того времени. Исправления внесены в значительное количество предложений и фрагментов текста. Писалось, что сибирские контрреволюционеры поднимали алое знамя, хотя оно было бело-зеленое (сочетание лесов и снегов Сибири). Большое количество конъектур внесено в имена и фамилии героев, а особенно в звания и награды за заслуги перед Отечеством. Внесены исправления такие во фрагменты содержания документов.
Таким образом, можно сделать вывод, что большое количество конъектур содержатся в изданиях политического и исторического характера, особенно содержащих документы.
Конъектура стоит где-то между наукой («логическим умозаключением») и искусством и требует, чтобы текстолог как бы стал на место автора, проникнулся «его духом и манерой».
Не следует без совершенно достаточных на то оснований предполагать искажения в тексте, а все сомнения в таком случае, следуя по аналогии со старым юридическим правилом, надо толковать в пользу невыправленного текста.
Известный польский текстолог Конрад Гурский правильно заметил: «лучше оставить ошибку автора, чем внести свою». «Осторожность, ‑ говорил Д. С. Лихачев, ‑ более похвальна, чем смелость». Порой новонайденные материалы могут опровергнуть или подтвердить конъектуру исследователя. Чем осторожнее текстолог, тем реже ему придется признаваться в своей ошибке и отменять предложенный гипотетический текст.
|
|
|
