Проблема системной организации в биологии

Идея системности и системный подход в науке второй половины XX в. стали ведущими методологическими ориентирами. Однако в истории на­уки давно подмечена закономерность, согласно которой каждая научная идея проходит в своем становлении и развитии как бы три этапа: 1) этап «пророков», когда она угадывается и намечается, 2) этап «апостолов», когда она реализуется и утверждается и, увы, 3) этап апологетов, когда она размывается и извращается.В 2001 г. отмечался 100-летний юбилей одного из создателей систем­ного подхода австрийского ученого Л. фон Берталанфи. Это свидетель­ствует о том, что мы можем посмотреть на системное движение с доволь­но внушительных исторических позиций. Такой взгляд дает нам основание назвать отечественного мыслителя А.А. Богданова одним из пророков идеи системности, которую он гениально угадал и в условиях своего времени (начало XX в.) попытался обосновать в работе «Всеоб­щая организационная наука (тектология)». С этих же позиций Берталан­фи и его многочисленные сподвижники и последователи являются апо­столами системного движения, придавшими ему контуры нового мировоззрения и мировосприятия.

И наконец, в конце XX в., когда идеи системности стали, во всяком случае на словах, общепризнанными, когда без термина «система» уже не обходилось почти ни одно научное мероприятие, мы оказались свидете­лями глубокого кризиса системного движения. Произошел откат обще­ственного интереса к постмодернистским представлениям, отрицающим какую бы то ни было системность, любые жесткие глобальные схемы, требующие упорядоченного описания реальности. Постмодернизм отрицает все формы монизма и унификации. Не приемлет каких-либо обще­обязательных методологических программ. Провозглашает, напротив, множественность этих программ, их многообразие. Представляет мир как комплекс разобщенных гетерогенных элементов, не оставляя сис­темности, по сути дела, никакого места.

Почему же так произошло? Почему не реализовались радужные ожи­дания пророков и апостолов системности, или, если говорить более точ­но, насколько они реализовались? Какое место занимает системное мы­шление в методологических конструктах на рубеже XX и XXI вв. и есть ли перспективы развития или трансформации этого методологического направления, а если есть, то каковы они?

Сегодня, отдавая должное Берталанфи и его последователям, мы мо­жет констатировать, что системный подход стал одним из самых мощ­ных методологических регулятивовXX в., он превратился во второй по­ловине века в доминирующую познавательную модель.

История цивилизации демонстрирует нам последовательное зарожде­ние и утверждение, а затем и смену различных познавательных моделей, доминирующих на конкретных исторических этапах цивилизационного развития. Так, для Античности была характерна биоморфная познава­тельная модель живого организма, по аналогии с которой мыслился весь мир. В Средние века утвердиласьсемиотическая познавательная модель Книги природы, в соответствии с которой мир рассматривался как книга, как текст, т.е. как шифр, который надо прочесть, расшифровав его. Новое время привело к становлению механистической познавательной модели, к взгляду на мир и природу как на часы, т.е. как на сложный механизм.

Продолжая смотреть на цивилизационное развитие под этим углом зрения, мы можем утверждать, что XX в. принес нам становление новой, системной познавательной модели. Взгляд на мир с позиций системности привел к существенной трансформации и изменению онтологических, гносеологических, ценностных и деятельностных установок и ориентации. И первотолчок всем этим процессам во многом дал Берталанфи.

Первый опыт последовательной разработки системного подхода в био­логии был осуществлен Берталанфи в созданном им варианте «общей тео­рии систем». Основными задачами «общей теории систем» (ОТС), по Бер­таланфи, являются: 1) формулирование общих принципов и законов систем независимо от их специального вида, природы составляющих эле­ментов и отношений между ними; 2) установление путем анализа биологи­ческих, социальных и бихевиориальных объектов как систем особого типа точных и строгих законов в нефизических областях знания; 3) создание ос­новы для синтеза современного научного знания в результате выявления изоморфизма законов,относящихся к различным сферам реальности.

Даже беглый взгляд на этот перечень задач ОТС свидетельствует о том, что Берталанфи делает здесь ряд принципиально новых шагов. Переход ксозданию «общей теории систем» определялся отнюдь не только творчес­ким развитием взглядов автора. Он отражал и общие изменения в социаль­но-культурной атмосфере эпохи, новые проблемы, вставшие перед разви­тием науки во второй половине века. К тому времени стремительное развитие технического прогресса, широкое внедрение принципов автома­тизации, возникновение электронно-вычислительной техники и т.д. при­вели к тому, что наука и практика стали иметь дело с большими системами, со сложными взаимодействиями их частей и элементов.

Изменилась за эти десятилетия и биологическая наука. Она реши­тельно отказалась от доминировавших ранее лишь организменных под­ходов, быстро двинулась к познанию как суборганизменных, так и надорганизменных закономерностей. Этот процесс предполагал более пристальное внимание к анализу сложных взаимоотношений как внут­ри каждой из этих областей науки о жизни, так и между ними. Возникла потребность в разработке новых принципов интеграции знания о жи­вом. Традиционный организменный стиль мышления в биологии был потеснен новым, популяционным мышлением.

Таким образом, настоятельным требованием времени стала задача раз­работки методов познания сложных объектов как систем. Вместе с тем была остро поставлена проблема общефилософского осмысления и обос­нования этих методов, разработки общеметодологической концепции.

В целостной системе методологии и мировоззрения принцип систем­ности играет рольодного из ведущих принципов интеграции научного знания. На его основе появляется возможность для осуществления сис­темного подхода к анализу объективных системных образований действи­тельности. Дело в том, что реальная системность объектов действительно­сти, их целостная многоуровневая взаимосвязь и взаимозависимость далеко не всегда являются очевидным фактом. Как правило, ее надо вы­явить в познавательном движении, вычленить и обосновать. Сложность этой задачи обусловливалась тем, что долгое время многие системные об­разования рассматривались как несистемные. Это происходило как из-за отсутствия системной ориентации познания, так и из-за неразработанно­сти методологических приемов представления в познании объектов как систем, неразработанности соответствующего категориального аппарата. Поэтому успешное решение данных проблем является одним из основ­ных моментов в философском обосновании системного подхода.

Таким образом, можно сказать, что при разработке принципа систем­ности в биологии возникла еще одна непосредственно методологическая задача — задача изучения процесса систематизации знания, полученного при конкретном осуществлении данного принципа. Эта задача состоит в том, чтобы исследовать различные познавательнее подходы в биологии, изучить их место и роль в общем процессе познания биологических объ­ектов, их эвристические функции и гносеологические аспекты взаимодействия. Иными словами, принцип системности должен быть применен и к самим принципам познания, к оценке тенденций и направлений био­логического исследования.

Принцип системности в сфере биологического познания предстает, таким образом, как путь реализации целостного подхода к объекту в ус­ловиях учета сложнейшей и многообразной дифференцированностизнания, достигнутого в современной науке о жизни. Этот принцип ведет к объединению разных теоретических идей в биологии, в частности идей теории организации и теории эволюции, установлению путей их синте­за, осмыслению их взаимодополнительности. Концепция системной ор­ганизованности дает возможность по-новому подойти к проблеме уров­ней организации живого, к определению критериев их выделения.

Выяснение внутренних механизмов структурной организованности биологических объектов, наследственности и изменчивости живого позволяет конкретизировать на системном пути тенденции и законо­мерности эволюционного процесса, глубже понять природу элементар­ных биологических актов, характер взаимодействия различных факто­ров эволюции. В последние годы в биологии все более настойчиво выявляется необходимость дополнения популяционного подхода к ана­лизу эволюционных процессов подходом экологическим, создания еди­ногоэколого-эволюционного подхода. Эти задачи могут быть решены только на основе принципа системности.

Новые направления для применения системных идей в науке о жизни возникают в связи с бурным развитием на современном этапе проблем генной и клеточной инженерии. Открывающиеся возможности направ­ленного конструирования живых объектов в лабораторных условиях ост­ро ставят методологический вопрос о принципах и критериях подобного конструирования. Поскольку одним из главных факторов развития ген-ноинженерных исследований становится целеполагающая деятельность исследователя, постольку ее необходимыми характеристиками должны стать ясное видение и четкое знание как экологических, так и эволюци­онных закономерностей развития живых организмов.

Интенсивный процесс решения одних методологических проблем и постановка других свидетельствуют о том, что в биологии идет масштаб­ный процесс формирования системного мышления. Умение биолога-ис­следователя рассматривать живые объекты как системы, соответствую­щим образом анализировать эти системы, системно классифицировать и обрабатывать накопленные по проблеме данные — все это является одной из доминирующих тенденций современного научного познания биологи­ческих объектов. При этом следует особо подчеркнуть, чтона системном пути открывается возможность оптимального решения проблемы соотно­шения дифференциации и интеграции в сфере биологического познания, преодоления противоречия «интегратизма» и «редукционизма».Системный подход в современной биологии выражает реальный про­цесс исторического движения познания от исследования единичных ча­стных явлений, от фиксации каких-то отдельных сторон и свойств объек­та к постижению единства многообразия любого биологического целого.

К концу XX в., на пике становления идей глобального эволюциониз­ма, все более отчетливо стало осознаваться: для того чтобы стать поис­тине глобальной, эволюционная стратегия должна быть дополнена стра­тегией коэволюционной, т.е. изучением совместного сопряженного развития эволюирующих систем с взаимными селективными требова­ниями. Подобные процессы были обнаружены и изучены в биологии уже весьма давно. Однако они рассматривались как периферийные, маргинальные процессы, призванные объяснить виды симбиотических отношений: хищник—жертва, аменсолизм, паразитизм, комменсализм, протокооперация, мутуализм и др.

Осознание универсальности коэволюционных отношений началось как бы с «верхних этажей», с отношений общества и природы, человека и био­сферы. Через историю всей человеческой цивилизации проходят две взаи­моисключающие стратегии отношений человека и природы: установка на покорение природы и установка на смирение перед ней. Катастрофическое нарастание экологического неблагополучия на Земле в наши дни способст­вовало осознанию ограниченностей и тупиковое™ обеих этих стратегий. Все яснее ныне понимание того, что нельзя делать ставку только на антро­погенные или только на витальные, природные факторы. Лишь учетих ор­ганического взаимодействия, взаимосвязи, взаимозависимости, лишь чет­кое понимание закономерностей их сопряженности, коэволюции может стать залогом успешной разработки новой стратегии отношений человека, общества и природы. Впервые обратил внимание на эти закономерности В. И. Вернадский, сформулировавший свою концепцию перехода биосфе­ры в ноосферу. Однако он не использовал еще термина «коэволюция», хо­тя, по сути, развивал коэволюционные идеи в понимании взаимодействия человека и природы. С концепцией коэволюции человека и биосферы в отечественной литературе первым выступил Н.В. Тимофеев-Ресовский в 1968 г. Затем, в работах Н.Н. Моисеева и многих других исследователей, эти идеи были всесторонне обсуждены и обоснованы. Хотя при этом еще недо­статочно осознавалось, что огромный пласт коэволюционных проблем вза­имодействия общества и природы есть лишь частный случай универсаль­ной коэволюционной стратегии, приложимой ко всей реальности. Первой работой, в которой идея коэволюции была осознана как универсальная, стала книга С.Н. Родина¹. В ней на большом фактическом материале рас­крыта универсальность коэволюционных процессов на всех уровнях — от молекулярной эволюции до эволюции биосферы и эволюции идей. Философское обоснование коэволюции как новой познавательной модели и перспективной стратегической установки цивилизационного развития да­но в работе «Философия природы: коэволюционная стратегия»¹. Здесь по­казано, что идея коэволюции ныне все более осознается в своей философ­ской глубине и становится центральной для всего эволюционистского способа мышления. Коэволюционная установка оказывается ныне и регу­лятивным методологическим принципом биологических наук, задающим способы введения ими своих идеальных объектов, объяснительных схем и методов исследования, и одновременно новой парадигмой культуры, поз­воляющей осмыслить взаимоотношения человечества с природой, единст­во естественно-научного и гуманитарного знания.

Коэволюционная стратегия открывает новые перспективы для орга­низации знания, ориентируя на поиск новых аналитических единиц и способов понимания сопряженности мира природы и мира культуры, осмысления путей совместной эволюции природы и человека, биосфе­ры и ноосферы, природы, цивилизации и культуры. Эта стратегия позволяет преодолеть разрыв между эволюционистским подходом к природе и эволюционистским подходом к человеку, наметить пути син­теза между эволюционизмом в биологии и эволюционизмом в социо­культурных науках. Критерием для выделения коэволюирующих про­цессов в различных областях реальности выступаетотнюдь не только сопряженность процессов развития, но и их направленность, автоном­ность участвующих во взаимодействии компонентов, процессуальность, кооперативность, полифоничность взаимодействующих процессов.

Таким образом, можно утверждать, что системный подход, ставший одним из важнейших методологических регулятивов в XX в., не потерял своего значения и своих эвристических возможностей и для нашего вре­мени. Напротив, он продолжает творчески развиваться и трансформиро­ваться, порождая новые методологические ориентации и акценты. Это ярко проявилось в становлении новой коэволюционной познавательной модели. Этому же способствует и становление синергетики как еще одной разновидности трансформации идей системности. В частности, систем­ную теорию эволюции, развитую Е. Янчем, можно назвать моделью сис­темного эволюционизма. А. П. Огурцов убедительно показал, что взаимо­отношение изменчивости и устойчивости, понятое как механизм эволюции, получило в работе Янча значение механизма коэволюции — сопряженной эволюции различных процессов и структур, которая развер­тывается в незамкнутых круговоротах, расширяющихся спирально². Кон­цепция Янча представляет собой наиболее обобщенную философскую концепцию системной самоорганизации природы, причем идеи самоор­ганизации и коэволюции в ней тесным образом взаимосвязаны.