1.2 Концептосфера продвигающего политического дискурса: система и динамика

Коммуникативная природа понятий и концепций не позволяет нам описывать их понятиями интенциональной феноменологии, которая подчеркивает ориентацию сознания на вещи и противопоставляет предметное содержание мыслей мыслительным действиям. Поэтому анализ концепции включает в себя не только соотношение " своей" и " чужой" речи в диалоге, изучаемом М. М. Бахтиным, но и новые версии модификации феноменологии, например, " феноменология ответа" (Б. Вальденфельс), где отношения " я" и другого становятся центральными, новые версии трансцендентализма, например, трансцендентальная прагматика языка (К. -О. Обращение), который исходит из важности вопросов и ответов для анализа сознания, из понимания знания в целом, основанного на значении, возникающем в результате преднамеренного действия в трех местах, опосредованного знаком и включенного в контекст " концептуального и лингвистического взаимопонимания неограниченного коммуникационного сообщества". [Апелляция К. -О. 2001. 258. ].

Последний заменил трансцендентальный субъект, и интерсубъективность смысла интерпретируется как априори идеальное коммуникативное сообщество. Уже обращение к прагматике и коммуникативным контекстам лингвистического действия позволило апелляции указать на существование " интерсубъективно значимых " существенных" определений, не со стороны монологического – по возможности независимого языкового - существенного усмотрения, но - в конечном счете - со стороны концептуального и лингвистического взаимопонимания неограниченного коммуникационного сообщества". [Апелляция К. -О. 2001. 258. ]. В обращении не названы эти формы концептуальных и лингвистических концептов, для него они включены в общий пласт концептуального языка, закрепленный в различных аспектах – монологическом и коммуникативном. И все же он выделяет в языке структуры семантической системы, которые предопределяют любое взаимопонимание, и это, на наш взгляд, концепция, противоречащая концепции. Переход философии к коммуникативным когнитивным структурам, к анализу когнитивных форм в контексте коммуникативных действий происходил параллельно с переходом лингвистики к изучению речи, прагматического контекста языка, идентификации понятий как семантических единиц метаязыка. Лингвисты сделали первый шаг в начале 1990-х годов в работах кружка " Логический анализ языка" под руководством Н. Д. Арутюновой и исследованиях так называемых " семантических примитивов" А. Вешбицкий, который выделил около 60 " универсальных атомов смысла", универсальных элементарных понятий, присущих всем естественным языкам.

Подчеркнем еще раз, что исследования в философии прагматических аспектов языка, включение в орбиту эпистемологического анализа коммуникативных характеристик языка и речи происходили параллельно, а иногда даже раньше лингвистических исследований концептов. Лингвистический анализ понятий, при всех различиях в исследовательских программах, руководствующихся лексикографическими или культурными интересами, в конечном счете стал результатом перехода от логики искусственных языков, сосредоточенной в основном на синтаксисе, к логическому изучению естественного языка, где проблемы семантики и прагматики уже имеют приоритет.

Таким образом, понятие можно охарактеризовать как семантическую форму, которая возникает и действует в семантическом поле естественного языка, в контекстах дискурсивных практик от речи до текстов.

Это взаимно интенционально, поскольку любой акт речевого общения является взаимно интенциональным, он многомерен и полон смысловой напряженности, являясь выражением ценностных ориентаций и предпочтений участников коммуникативных действий, отягощенных их интерпретациями. В этом его принципиальное отличие от понятия, логическое значение которого всегда универсально, не зависит от естественного языка и однозначно выражает логические отношения в идее, в идеальном существе.

Значение понятия всегда субъективно. В этой связи можно вспомнить слова Г. Г. Шпета, в свою очередь, относительно выражения субъективности в языке, сказанные: " Что бы ни говорил нам известный " субъект", что бы он ни выражал в своих словах, личность или субъективные качества самого рассказчика, " выражение" его лица, в его речах, в тоне, характере, темпе, в самом выборе слов, он сам может влиять на них.

Существуют специальные словесные средства и формы, выражающие внутренние эмоции, настроения, внутреннее отношение субъекта в целом к содержанию, которое он передает, такие как, например, образная или образная речь, взволнованная, спокойная, мягкая, резкая, веселая, грустная, изысканная и т. д. и т. п. во всех этих случаях человек не только что-то передает, но и " выражает" свое отношение к этому чему-то произвольно или непроизвольно, реагируя на это тем или иным образом" [Шпет Г. Г. 1996, С. 76. ].

Объективирующий дискурс, или, как называет его Шпет, терминальная речь, стремится устранить тему, избавиться от высказываний говорящего о себе, о своих намерениях и т. Д. Терминальная речь неразрывно связана с наукой. Образно-риторический. Поэтому в риторике были предприняты первые попытки понять роль тропиков, в частности метафор. Поворот философии в новоисторию, появление логики аргументации, нарративного анализа и дискурса не только значительно расширили репертуар языковых средств, ставших объектом исследования, но и радикально сместили акценты: теперь объективирующий дискурс (или терминальная речь) оказался особым и даже вырожденным примером всего богатства прагматики языка.

Концепция (от лат. conceptio -схватывающий) - первоначально термин " концепция" на латыни означал слоги, то есть связи или понятия, потому что они схватывают или соединяют буквы. Затем это слово стало понятием философского дискурса, выражающим либо акт восприятия, понимания и осмысления смыслов в ходе речевого обсуждения и конфликта интерпретаций, либо их результат, представленный в различных концепциях, которые не откладываются в однозначных и общезначимых формах понятий.

Часто термин " концепция" отождествляется с такими понятиями, как " Идея", " система", " теория" в широком смысле этого слова, что, на наш взгляд, является незаконным. Концепция связана с разработкой и внедрением личностных знаний, которые, в отличие от теории, не получают законченной дедуктивно-системной формы организации, и элементами которых являются не идеальные объекты, аксиомы и понятия, а понятия - устойчивые смысловые сгущения, возникающие и действующие в процессе диалога и речевого общения. Не случайно Д. М. Армстронг назвал любую форму прогностических концепций. Приобретя пропозициональную форму теории, они теряют свою сопряженность с соотнесенностью вопросов и ответов, образующих определенный комплекс.

Ключевые слова русской культуры " свобода" и " воля" особым образом связаны в русском языке, на что неоднократно указывали многие философы и филологи. Если в европейских языках понятия, соответствующие этим словам, практически не пересекаются, то " в русском языке на протяжении всей его истории эти понятия находились в постоянном взаимодействии, иногда сближаясь, а затем отдаляясь друг от друга" [Арутюнова Н. Д., С. 73]. Таким образом, в русскоязычной картине мира понятие " Воля" является ближайшим родственником понятия " свобода", а соотношение " свободы" и " воли" формирует различные семантические особенности, отражающие национальные особенности этих понятий.

Остается открытым вопрос, различны ли понятия " свобода" и " воля" или представляют собой единое понятие в русском языке. Например, Н. Д. Арутюнова в своем исследовании говорит о едином понятии " Воля - свобода", которое, как и другие идеологические, этические и социальные понятия в русском языке, представлено двумя соотносительными словами - " воля" и " свобода", которые имеют дело с постоянным перераспределением семантического пространства [Арутюнова, Н. Д., С. 73]. А. Г. Лисица видит решение проблемы в различии в одном понятии-1 и понятии-2, которые представляют разные стороны одного и того же культурного и лингвистического явления.

Мы считаем, что основные различия между такими многомерными лингвокультурными понятиями, как " свобода" и " воля", можно выявить, определив их концептуальные компоненты.

Давайте изучим этимологические данные интересующих нас понятий. Лексема " свобода" ассоциируется с церковнославянскими словами " свобода", " собство", " персона", где свобода - от своего, то есть означает " положение свободного, члена своего рода" [Фасмер, М., С. 92], в то время как слово " воля" ассоциируется чередованием гласных со словами " повелевать, доминировать" и включает в свое значение такие семантические признаки, как " желание", " Выбор", " Власть". В древнерусском языке " воля, голосование" - это обозначение разумного выбора между несколькими вариантами. Что касается лексического значения слова " свобода", то здесь на первый план выходит сема " персона", " я" (" собственный" ), обозначающая при этом " положение"... принадлежность к роду", то есть наличие какой-либо общины или общества, среди которых (в которых) можно реализовать " независимость" или " состояние свободного человека". Основное значение современного русского слова " свобода" отражает исходную характеристику: свобода - это наличие внешних условий для реализации воли человека.

Русское слово " свободный", восходящее к индоевропейской основе *sve, также подчеркивает принадлежность к " своим", выделяя себя как личность.

Таким образом, прослеживается связь понятия " свобода" с понятием " друг – враг". Примером такого противопоставления является несоответствие между словами " свобода" и " слобода". Первоначально народный вариант " Слобода", обозначавший состояние человека, а также место (общину, позже мир), где живет свой народ, становится названием места, в котором живет свободный человек (Мир). В то же время воля, в отличие от свободы, ассоциируется с чужим миром, за пределами поселения [Лисицин А. Г., С. 75-76]. Возможно, это отражено в современном понимании свободы как способности делать то, что ты хочешь, в определенных пределах (навязанных обществом) и воли как неограниченной свободы действий в неограниченно широком пространстве. Тогда " слобода" теряет ранее соответствующий признак " своего". Даже слово " Воля" не сразу приобрело значение " свобода". Воля была у Бога, а не у человека. Воля стала ассоциироваться с личным желанием человека, его правом выбора. В дальнейшем происходит метонимическая передача, и " воля" уже означает " свобода". Но этот перенос происходит тогда, когда принцип " я" больше не актуален [Лисицин, А. Г. С. 77-78]. Сближению значений слов " воля" и " свобода" способствовало наличие в каждом из них пространственной составляющей. Вторичная характеристика была актуализирована и способствовала появлению значения " мир, в котором возможна неограниченная независимая деятельность" [Лисицин А. Г., С. 79].