К.Р. Поппер. К. Поппер

Поппер К. Р. Предположения и опровержения: Рост научного знания. - М.: Изд-во АСТ; «Ермак», 2004. – С. 221-222.

Вопросы для самоконтроля:

1. Что означает термин «проблемная ситуация» в науке?

2. Может ли ученый начать познание с чистого листа?

К. Поппер

< …> Я пытался < …> прояснить < …> вопрос о научном статусе дарвинизма. Мне кажется, что дарвинизм находится в таком же отношении к ламаркизму, как: дедуктивизм к индуктивизму, отбор к обучению посредством повторения, критическое устранение к обоснованию ошибок. < …> дарвинизм может быть< …> представлен как прикладная логика - во всяком случае, как прикладная ситуационная логика. С этой точки зрения вопрос о научном статусе дарвиновской теории - в широком смысле как теория проб и устранения ошибок - становится интересным. Я пришел к заключению, что дарвинизм - это не проверяемая научная теория, а метафизическая исследовательская программа - возможный концептуальный каркас для проверяемых научных теорий. < …> я рассматриваю дарвинизм как применение того, что я назвал «ситуационной логикой». Дарвинизм как ситуационная логика может быть понят следующим образом. Пусть существует мир, некая структура с ограниченной устойчивостью, в котором имеются сущности с ограниченной изменчивостью. Тогда некоторые из сущностей, возникшие в результате изменчивости (те, которые «приспособлены» к условиям указанной структуры), могут «выжить», в то время как другие (те, которые приходят в столкновение с данными условиями) могут погибнуть. < …> Я думаю, что имеется много оснований, для того чтобы сказать следующее: дарвинизм представляет собою одну из метафизических последовательностей программ среди других такого рода программ. В самом деле, тесное сходство дарвинизма с ситуационной логикой может объяснить его выдающиеся успехи.

Если принять взгляд на дарвиновскую теорию как на ситуационную логику, тогда мы получаем возможность объяснить удивительное сходство между моей теорией роста знания и дарвиновской теорией: и та и другая теории представляют собою особые случаи ситуационной логики. Новый и специальный элемент в сознательном научном подходе к знанию - сознательная критика пробных предположений и сознательный строгий отбор этих предположений (посредством их критики) - может быть следствием возникновения описательного и аргументированного языка, то есть такого языка, описания которого могут подвергаться критике. Возникновение такого языка снова сталкивает нас здесь с весьма невероятной и, возможно, уникальной ситуацией, может быть столь же невероятной, как и сама жизнь. Но если принять эту ситуацию, то из нее «почти» логически следует теория роста знания, реализующего посредством сознательных процедур предположения и опровержения: она становится частью ситуации, так же как частью дарвинизма.

< …> Дарвинизм включает в себя существенным образом следующие допущения или предположения, на которые я далее буду опираться:

1. Громадное разнообразие форм жизни на земле произошло из небольшого числа форм, возможно даже от одного единственного организма: имеет место эволюционное древо, эволюционная история;

2. Существует эволюционная теория, которая объясняет этот процесс. Она включает в себя в основном следующие гипотезы:

а. Наследственность: родившееся потомство довольно близко воспроизводит признаки своих родителей;

b. Вариации: имеют место (возможно, среди других изменений) «небольшие» изменения. Наиболее важные из них представляют собою «случайные» и наследуемые мутации;

с. Естественный отбор: имеются различные механизмы, посредством которых не только вариации, но и все наследственное вещество контролируется посредством элиминации. Среди них имеются механизмы, которые позволяют распространить только «малые» мутации; большие мутации («многообещающие монстры»), как правило, летальны и поэтому элиминируются;

d. Изменчивость: хотя изменения в некотором - при наличии различных конкурентов - предшествуют в силу очевидных причин отбору, тем не менее, может случиться, что изменчивость - область изменения - контролируется естественным отбором, например, по отношению к частоте, а также к размеру изменений.

< …> Теперь я хочу представить некоторые основания, для того чтобы пояснить, почему я рассматриваю дарвинизм как метафизическую и вместе с тем как исследовательскую программу. Эта программа метафизическая потому, что она не способна к проверке. Кто-то может подумать, что программа эта проверяема. Кажется, можно утверждать, что если на некоторой планете мы найдем жизнь, которая удовлетворяет условиям (а) и (b), тогда в игру вступает (с) и это со временем приведет к богатому разнообразию форм. Дарвинизм, однако, в своих утверждениях не идет так далеко. В самом деле, допустим, что мы нашли жизнь на Марсе, состоящую строго из трех видов бактерий с генетическим устройством, подобным устройству у трех земных видов. Будет ли при этом опровергнут дарвинизм? Никоим образом. Мы скажем, что эти три вида являются только формами среди других мутантов, которые оказались достаточно хорошо приспособленными для выживания. И мы скажем то же самое, если имеется только один вид (или ни одного). Таким образом, дарвинизм в действительности не предсказывает эволюцию изменений. Поэтому он на самом деле не в состоянии объяснить эту эволюцию. В лучшем случае дарвинизм может предсказать эволюцию изменений при «благоприятных условиях». Но едва ли возможно в общих терминах описать, каковы же эти благоприятные условия за исключением того, что при наличии этих условий будет возникать разнообразие форм.

Итак, я убежден, что представил теорию почти в ее самой лучшей форме - почти в форме хорошо проверяемой теории. Можно сказать, что она «почти предсказывает» необычайное разнообразие форм жизни. В других областях ее предсказательная или объясняющая сила в большей мере исчезающе мала. Возьмем приспособляемость. На первый взгляд представляется, что концепция естественного отбора должна объяснить приспособляемость, и обычно такое объяснение дается, но едва ли научным способом. Утверждать, что живущие в настоящее время виды приспособились к своей среде - это в действительности высказывать почти тавтологию. В самом деле мы используем термины «приспособление» и «отбор» таким образом, что можем утверждать, что если бы виды не приспособились, то они были бы устранены естественным отбором. Подобным образом, если бы виды были устранены, это должно было бы произойти в силу плохого приспособления к условиям существования. Приспособляемость или пригодность определяется современными эволюционистами как способность к выживанию и может измеряться действительными успехами в процессе выживания: едва ли существует какая-либо возможность проверки такой слабой теории, как эта.

И все же эта теория бесценна. Я не вижу, как без этой теории могло бы расти наше знание, как оно стало расти со времени Дарвина. Совершенно очевидно, что в попытках объяснить опыты с бактериями, которые приспособились, скажем к пенициллину, мы весьма обязаны теории естественного отбора. Хотя это и метафизическая теория, она основательно прояснила весьма конкретные и совершенно практичные вопросы. Она позволила нам исследовать приспособленность к новой среде (такой, как среда, зараженная пенициллином) рациональным способом: она представила нам механизм приспособления и позволила даже исследовать в деталях работу этого механизма. И она является единственной теорией, которая до сих пор делает все это.

< …> Давайте теперь несколько более глубже всмотримся в исследовательскую программу дарвинизма, как она сформулирована в пунктах (1) и (2). Обратимся сначала к пункту (2). Хотя пункт (2), то есть дарвиновская теория эволюции, не обладает достаточной силой, для того чтобы объяснить земную эволюцию громадного разнообразия форм жизни, тем не менее, она несомненно предлагает такое объяснение и поэтому привлекает к себе внимание. И она, несомненно, предсказывает, что если такая эволюция имеет место, то эта эволюция будет постепенной. Нетривиальное предсказание постепенности весьма существенно, и оно непосредственно следует из (2) (а) - (2) (с); и (а) и (b), а также, по крайней мере, мельчайшие мутации, предсказываемые (с), не только хорошо подтверждены экспериментально, но известны нам весьма детально. Таким образом, с логической точки зрения постепенность является основным предсказанием теории. (Мне кажется, что это единственное ее предсказание. ) Более того, в той мере, в какой изменения в генетической основе живых организмов являются постепенными, эти изменения - по меньшей мере в принципе - объясняются этой теорией, так как она действительно предсказывает случайность небольших изменений, каждое из которых происходит в силу мутации. Однако «объяснение в принципе» - это нечто совершенно отличное от того типа объяснений, которого мы требуем в физике. Мы можем объяснить конкретное затмение (Луны или Солнца) посредством его предсказания, но не в состоянии предсказать или объяснить какое-либо конкретное эволюционное изменение (за исключением, возможно, некоторых изменений популяции генов внутри одного вида); все, что мы можем сказать, заключается в следующем - если это не малое изменение, то должны быть некоторые промежуточные ступени. А это существенный стимул для исследования - т. е. исследовательская программа.

< …> На первый взгляд дарвинизм (в противоположность ламаркизму), кажется, не приписывает какого-либо эволюционного воздействия адаптивным поведенческим инновациям (предпочтения, желания, выбор ) отдельного организма. Такое впечатление, однако, весьма поверхностно. Каждое нововведение в поведении отдельного организма изменяет отношение между организмом и его окружением: оно в результате приводит к приспособлению или даже к созданию организмом новой экологической ниши. Но новая экологическая ниша означает новый ряд воздействий отбора, отбирающего именно для этой ниши. Таким образом, организм посредством своих действий и предпочтений частично сам отбирает из ситуаций отбора те, которые будут действовать на него и на его потомков. И это может существенно повлиять на направление, которое эволюция примет. Приспособление к новому способу действия или к новому предвосхищению (или к «теории») похоже на прокладывание нового эволюционного пути. А различие между ламаркизмом и дарвинизмом не является различием между удачей и умением, как это полагал Самуэль Батлер: мы не отвергаем умения, склоняясь к Дарвину и отбору.

Поппер, К. Дарвинизм как метафизическая исследовательская программа // Вопросы философии. — 1995. — № 12. — С. 39—49.

Вопросы для самоконтроля:

1. В чем, с точки зрения Поппера, отличия дарвинизма от ламаркизма?
2. Что подразумевается под характеристикой дарвинизма «как ситуационной логики»?
3. В чем Поппер видит сходство теории дарвинизма и его собственной теории роста знаний?
4. Охарактеризуйте базовые допущения и предположения, свойственные дарвинизму.
5. По каким основаниям дарвинизм признается как метафизическая программа?
6. Поппер утверждает, что предсказательная и объясняющая сила дарвинизма невелика, тем не менее, эту теорию он называет «бесценной». Почему?
7. Охарактеризуйте дарвинизм как исследовательскую программу.