Диалектика существования языка

В объяснении способа существования действительных предметов диалектика оперирует рядом категорий, отражающих противоречивый характер существования предметов, единство внутренних противопо­ложностей, определяющих их развитие (41, с. 189—208). Рамки же дихотомии «язык — речь», в которой язык обычно определяется как общее, а речь — частное, индивидуальное,— узки для непротиворечи­вого, объясняющего действительное положение вещей исследования этой проблемы.

Материальный мир существует в виде отдельных предметов, явлений, представляющих собой органическое, взаимопроникающее единство общего, единичного и особенного. От­дельное есть единство общего и единичного; в каждом случае это единство общего и единичного создает в предмете особенные черты, его качественное своеобразие по отношению к другим предметам данного порядка. В своем действительном существовании общее, входя

в отдельное, всегда является в индивидуальном виде, а индивидуальное есть не что иное, как всякий раз реализация этого общего. Общее — это организующая сторона отдельного, органически вплетенная, про­никающая в единичное, индивидуальное, прорастающая в нем. Общее входит в содержание отдельного как его структурная, строевая часть, и будучи таковой, она представляет собой элемент формы этого содержания. Любой реальный предмет обладает как общими призна­ками, объединяющими его с соответствующим классом предметов, так и индивидуальными, отличающими его от всех других предметов этого класса. Общее и единичное, таким образом, в равной мере реально существуют; общее так же действительно и объективно, как и единич­ное. Рассматривать их самостоятельно, отдельно, вне их единства мы в равной степени можем в отвлечении, в абстракции.

Познание действительных явлений, поиск законов их развития, т. е. образование абстракций, необходимо ведет к разделению этих органически связанных сторон отдельного. Это необходи­мый гносеологический процесс.

Было бы методологической ошибкой придавать этим искусственно выделенным сторонам действительных предметов и явлений статус онтологически самостоятельных объектов вне того единства в отдель­ном, где они существуют, создавая его качественную определенность и своеобразие как предмета действительности. В этом случае продукты нашего отвлечения, т. е. стороны отдельного, рассматриваются как автономно существующие явления действительности либо отождеств­ляются с тем отдельным, сторонами которого они являются. И в том и в другом случае это ведет к искажению действительности.

Язык — действительное явление, и к нему, как и любому действи­тельному явлению, приложимы указанные категории диалектики, объ­ясняющие способ его существования. С определением характера существования языка связано и определение пространственно-времен­ных границ его относительно полной или представительной реализации как явления действительности.

Язык воспринимается в речи говорящих; следовательно, он и существует в речи говорящих или, точнее, он как явление действитель­ности отождествлен с речью говорящих на данном языке. Отождествляя язык как действительное явление с речью, мы тем самым квалифици­руем речь как отдельное, представляющее собой органическое единство общего и единичного. Однако в работах, касающихся проблемы языка в речи, в термин речь вкладывают смысл, близкий или тождественный одному из общеупотребительных значений этого слова. То есть речь — это предложение или цепь предложений, объединенных целью сооб­щения и потому представляющих собой определенное семантическое и грамматическое единство. Между тем дихотомия «язык — речь» с самого начала носит отчетливо выраженный онтологический характер, подчеркнутый Соссюром; ее основная задача — объяснить способ, форму существования языка как общественного явления.

Язык

как сущность

Речь

Рис. 1

Но общеупотребительное значение слова речь не имеет онтологи­ческого категориального смысла, и с его помощью невозможно непро­тиворечиво объяснить способ, форму существования языка. В отдельном предложении или в цепи высказанных по тому или другому поводу предложений язык как средство общения коллектива реализу­ется весьма фрагментарно. Язык — это сложная, разветвленная система и структура, включающая большое количество разноуровневых единиц, взаимодействующих между собой на различных основаниях. В семан­тике языка отражен и закреплен жизненный опыт коллектива. Любой элемент языковой системы можно понять только в связи с другими элементами этой системы; его существование и функционирование обусловлено единством с этой системой. Онтология языка предпола­гает реализацию языка в целом как общественного явления. Поэтому речь в онтологическом смысле, как отдельное, в котором реализуется язык в качестве действительного явления в относительно представи­тельном объеме, имеет другие пространственно-временные границы. Такой представительной реализацией языка, т. е. отдельным, в котором в органическом единстве выступает общее и единичное, является все сказанное говорящим за всю его жизнь. Речь в онтологи­ческом понимании есть весь корпус сказанного говорящим; она, таким образом, отождествляется с «личным языком», по терминологии По­тесни. Речь показывает, как реализовался язык в качестве общего у данного говорящего, в его различных речевых образованиях: в отдель­ных актах речи, в диалогах, монологах, письмах, записках, статьях, документах и т. д. Полную свою реализацию язык как общественное явление получает в речи многочисленных представителей коллектива,

2 Я-45 " 33

говорящего на данном языке. Язык как явление отождествляется с речью этих представителей. Непрерывность общего языка слагается из конечных, «личных» языков.

У сторонников понимания речи как отдельного предложения или цепи предложений, высказанных с той или другой целью, обнаружи­вается половинчатость в объяснении взаимоотношения языка и речи. С одной стороны, они признают, что язык реализуется в речи. Однако такое узкое понимание речи не может объяснить существование в ней языка в относительно полном объеме. Отсюда обращение сторонников этого подхода — при всем различии их терминологии — к потенциаль­ному существованию языка в сознании человека, в конечном итоге — к знанию языка и владению им, к способности человека к языковой деятельности. Язык в таком случае сосредоточен «в одном месте», в мозгу человека, где он в чисто субъективной форме отражен и закреплен в виде знания и умения им пользоваться.

Высказанное нами понимание языка как явления и как сущности, речи говорящего и речевой деятельности, взаимоотношение между ними можно следующим образом представить графически (рис. 1).