ПРИМЕЧАНИЯ. IX. Одобрение в Германии. Securus judicat orbis terrarum. — Академия наук в Геттингене. — Книга Озиандера. — Вариоляционный тест в Ганновере. — Проверка эпидемией. — Провал в Эбисфельде. — Теория Варденбурга о "ложности". — Опыты в Б

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ A Review of the Report of the Royal College of Physicians on Vaccination. London, 1808, p. 11.
² Из письма Тирни Дженнеру 21 марта 1800 года: " Д-р Грегори, местный профессор медицины, знал очень мало о теории, и, конечно же, не одобрял ее. Я ознакомил его со своим накопленным опытом и, судя по всему, у него сложилось более благоприятное мнение. Он даже сделал то, о чем я не смел мечтать — оказал мне честь и прочитал мои отчеты своим студентам". — Baron, i. 376.
³ Med. and Phys. Journ., iii. 525 (6th May, 1800).
⁴ Волластон Уильям Хайд (1766—1828) — член Королевского общества, знаменитый английский химик и физик, открыватель палладия и родия, создатель рефрактометра и гониометра. Впервые в чистом виде получил платину. — Прим. авт. сайта.
⁵ In Baron, i.
⁶ Блюменбах Иоганн Фридрих (1752—1840) — немецкий врач, физиолог и антрополог, профессор Университета в Геттингене, член Парижской и Шведской академий наук. Одним из первых исследовал человеческие расы. — Прим. авт. сайта.
⁷ In Baron, i.
⁸ Дарвин Эразм (1731—1802) — английский врач, один из выдающихся просветителей Мидлендса. Прославился как естествоиспытатель, физиолог, изобретатель, поэт, аболиционист, основатель Лунного общества Бирмингема. Дед Чарльза Дарвина и Френсиса Гальтона. — Прим. авт. сайта.
⁹ In Baron, i, 541.
¹⁰ " Приятно видеть, что слабые усилия некоторых преуменьшить достоинства нового метода вызывают презрение и не могут противостоять потоку доказательств в его поддержку" (Дженнер, l. c. ).
¹¹ Med. and Phys. Journ., vii. 201.
¹² Стоукс из Честерфилда в Med. and Phys. Journ., v. 17.
¹³ European Mag., xlii. 137.
¹⁴ 1802, p. 182.
¹⁵ Morning Herald, 3rd June, 1802.

IX. Одобрение в Германии

Securus judicat orbis terrarum. — Академия наук в Геттингене. — Книга Озиандера. — Вариоляционный тест в Ганновере. — Проверка эпидемией. — Провал в Эбисфельде. — Теория Варденбурга о " ложности". — Опыты в Бремене. — Датская комиссия. — Берлин. — Энтузиазм Гуфеланда. — Официальное исследование в Пруссии. — Беспристрастный король. — Результаты исследования. — Воодушевление в Бреслау. — Проверки Штруве в Горлице. — Проверки Земмеринга во Франкфурте. — Насмешки над вакцинаторами. — Общественность требует новый способ. — Опыты в Гессене. — Провал в Мейсене. — Бавария. — Нововведение в Вене. — Критика в зальцбургском журнале. — Формальные проверки в Вене. — Вакцинация защищает от чумы, скарлатины, собачьей чумки и овечьей оспы.

Принятие иностранными государствами инокуляций коровьей оспы всегда рассматривалось в качестве одного из наилучших доводов в защиту учения и достоинств метода. К этому медицинскому нововведению можно уверенно применить высказывание св. Августина: Securus judicat orbis terrarum [лат. тверд вердикт всего мира. — Прим. перев. ] Защитник вакцинации в " Синей книге" [сборник официальных документов, парламентских стенограмм и т. п. в Англии. — Прим. перев. ] от 1857 года красноречиво высказывается о " всеобщих убеждениях человечества" ¹. Английский государственный деятель и критик истории с наметанным на ошибки и заблуждения глазом сэр Джордж Корнуолл Льюис приводит вакцинацию в качестве выдающегося примера благотворного влияния авторитета ученых на мнение народа. Через несколько лет, говорил он, учение Дженнера " подверглось некоторой проверке, и ему открылся путь во все страны" ². Неоспоримо, что ему открылся путь во все страны, притом очень быстро. Суть довода сэра Джорджа Льюиса заключается в том, что вакцинацию каким-то образом проверили, что она основывалась на научных доказательствах, что авторитетные медицинские светила после должного подтверждения объявили о ней, и что люди должным образом ее восприняли, признав ее истинность. Тот же философ-историк, обнаруживший в ранней римской истори множество неясностей и посчитавший это основанием настаивать на новой системе доказательств, многими сочтенной невыполнимой, считает новейшую сказку о коровьей оспе прекрасной иллюстрацией надежности суждений ученых или медиков. Вряд ли когда-либо еще единодушное одобрение так успешно использовалось в качестве довода, как в случае с мистификацией Дженнера; сомневающиеся во всех остальных вопросах здесь отбросили свой скепсис, потому что вакцинация появилась в эпоху расцвета науки, с одобрения и согласия научных деятелей, и ее практически единогласно приняли медики всех стран. Представители школы Корнуолла Льюиса выказывают доверие к медицинским и научным авторитетам, к которому вряд ли присоединятся те, чьим делом является изучение истории наук и медицинских достижений. Медицинские или научные авторитеты формируются под влиянием тех же мировых тенденций, что и прочие авторитеты. Нет смысла здесь приводить психологические мотивы и полагать научное влияние в вопросах теории менее значимым, нежели любое другое влияние. Мы заинтересованы лишь в тщательном исследовании небольшой части укоренившейся медицинской теории. Когда же итоги будут подведены, желающие могут сами извлечь для себя урок.

Первым формальным признанием Дженнера за рубежом стало его избрание в Королевскую Академию наук Геттингена осенью 1801 года. Прославленный анатом Блюменбах сообщил об этом Дженнеру 12 сентября и, воспользовавшись случаем, поблагодарил его за " эту бессмертную работу, благодаря которой Вы стали одним из величайших благодетелей человечества". На первый взгляд, это признание дорогого стоило. В Геттингене существовали высокие стандарты точных и гуманитарных наук еще с появлением в этом третьесортном провинциальном городке Университета Георгии Августы в 1734 году благодаря волшебной палочке Георга II. Особенное значение придавалось научной репутации, выбор профессоров был в течение долгих лет предметом особой заботы министров курфюрста. В результате в маленький городок хлынул поток студентов на все факультеты. Профессора живо интересовались всеми направлениями в мире просвещения и науки, научный стиль Геттингена считался самым авторитетным.

Существовали и особые причины того, что решение Академии наук о новой идее Дженнера имело такое большое значение. Пробуя новый метод инокуляции, Ганновер занял ведущую позицию, как и поколение или два назад, когда там находился центр первоначальных инокуляций натуральной оспы, и откуда они распространились потом по всей Германии. Болхорн, приобретающий влияние молодой столичный врач, в 1799 году перевел " Исследование" на немецкий язык, а годом позднее — " Дальнейшие наблюдения" и " Отчеты" Вудвилля. В феврале 1801 года он совместно со Штромайером, придворным хирургом, опубликовал трактат на французском, где описал последние результаты их опытов инокуляций коровьей оспы ³. В самом Геттингене этот метод испробовал Озиандер, профессор акушерства, а затем Арнеман и Ваденбург, директора хирургических лечебниц. Летом 1801 года Озиандер опубликовал исследование о коровьей оспе ⁴, включая отчет о практике метода в Геттингене и детальные заметки о своем собственном опыте. " Пожалуй, никогда до этого, — говорил он о той местности, — не было метода, так широко распространившегося за такое короткое время или воспринятого служителями медицины с таким рвением и доброжелательностью, хотя они уже предвидели снижение доходов при внедрении этого способа защиты от натуральной оспы".

Вот и весь собственный опыт немцев, позволивший Академии наук Геттингена создать правильное суждение о теориях и притязаниях Дженнера. Давайте рассмотрим, как Дженнер смог добиться их одобрения. Он через английского студента передал Блюменбаху, профессору анатомии и самому выдающемуся человеку на медицинском факультете, копии своих сочинений о коровьей оспе, вероятно сопроводив их копией своей работы о кукушках в " Философских трудах" или ссылкой на нее, и ссылкой на другую свою готовую работу — о миграции птиц, написанную им для Королевского общества. По-видимому, Блюменбаха удовлетворили подобные заслуги и циркулировавшие отзывы, и на собрании Академии он предложил Дженнера к избранию. По вопросу о предмете, неизвестном большинству из членов Академии, мнение Озиандера, Арнемана и Варденбурга сыграло решающую роль, и тот факт, что Дженнера избрали с шумным одобрением, позволяет судить об их свидетельствах. Посмотрим же, какой местный опыт лежал за этим одобрением. Нас ждут еще более любопытные сведения, касающиеся принятия дженнеризма, чем в родной стране последнего.

В книге Озиандера больше всего бросается в глаза его детская готовность принять на веру любые утверждения, выводы и обещания Дженнера. Он так верит в защищенность от натуральной оспы инокулированных оспой коровьей, словно вакцинацией занимаются добрую сотню лет и уже доказали ее абсолютную пользу. Он, не колеблясь, соглашается с оправдательным доводом о " ложной коровьей оспе", механически воспроизводит учение о лошадином мокреце, словно не понимая его смысл. У него не вызывает подозрений необоснованная дерзость Дженнера, поместившего Variolæ Vaccinæ в название, он использует Kuhblattern и Blattern der Kuhe (натуральная оспа коров) в качестве синонимов Kuhpocken [нем. коровья оспа. — Прим. перев. ] Он очень негодует на д-ра Иоганна Валентина Мюллера из Франкфурта-на-Майне, напечатавшего воззвание к народу с призывом отказаться от инокуляций коровьей оспы как ненадежной защиты, поскольку коровья оспа не имеет ничего общего с натуральной оспой. Не стоит, утверждает Озиандер, так теоретизировать и отказываться от выводов, полученных благодаря фактам и экспериментам. Разве сотни опытов, как в Англии, так и зарубежом, не показывают, что перенесшие коровью оспу не заражаются натуральной оспой? После такого пылкого призыва обратить внимание на эксперименты, мы, конечно же, с интересом обратимся к его собственным отчетам о девяти случаях, имевших место в сентябре и октябре 1800 года и в феврале 1801 года, но ни в одном из этих отчетов не говорится об использовании вариоляционного теста. Возможно, он доверил проведение проверки Болхорну и Штромайеру. Но давайте посмотрим, насколько тщательно эти служители науки изучили новую разновидность защитной оспы, пришедшую к ним из-за моря.

В апреле 1800 года Штромайер написал лондонскому корреспонденту ⁵, что он вместе с Болхорном применили вариоляционный тест лишь у одного из своих вакцинированных в этом году пациентов, и что в результате вариоляции появилась лишь одна пустула в месте введения гноя. Можно предположить, что за год до того они активно практиковали и теперь не видели больше необходимости в проверке. Но на самом деле пионеры инокуляций коровьей оспы в Германии Болхорн и Штромайер применили вариоляционный тест лишь пять раз — трижды в 1799 году и дважды в 1800 году. " Мы снова и снова со всей серьезностью утверждаем, — пишут они в своем трактате на французском языке в 1801 году, — что все инокуляции натуральной оспы были безрезультатными". Пусть факты, однако, говорят сами за себя.

Нам мало что известно о трех первых случаях ⁶: один был вакцинирован 17 июня 1799 года, и 14 августа ему был проведен вариоляционный тест, другой был также вакцинирован в июне и проверен вариоляционным тестом 22 сентября, третий был вакцинирован 28 мая 1799 года и проверен в январе 1800 года. У всех троих натуральная оспа оказалась " gä nzlich unwirksam" (совершенно недейственной). Но о предыдущих вакцинациях тех же детей мы читаем, что " почти всегда наблюдались загрубевшие и затвердевшие язвы на задней стороне руки слева"; значит, существует простое объяснение для прекратившегося развития натуральной оспы как минимум для двух случаев вариоляционного теста, сделанного в течение несколько недель после инокуляции коровьей оспы.

Среди вакцинаций 1800 года было две, проверенных вариоляционным тестом, — один ребенок был инокулирован коровьей оспой 3 февраля, прошел через обычный цикл общей вакцинной сыпи и был подвергнут вариоляционному тесту 19 марта, в результате чего появилась обычная вариолярная пустула, прошедшая через все стадии и на двенадцатый день все еще покрытая корочкой; уже сама вакцинная сыпь дает понять, какой результат на самом деле должен был получиться при этом способе инокуляции гноя натуральной оспы (с помощью укола ланцетом). Другой ребенок, которому был сделан вариоляционный тест в 1800 году, был успешно вакцинирован за год до этого (20 июня 1799 года), тогда как вакцинация его сестры, произведенная в июне 1799 года, не удалась; девочку также подвергли вариоляционному тесту в качестве контрольного эксперимента. Материал был введен обоим детям 24 апреля с помощью надреза на правой руке, а также 25 апреля с помощью нити, вымоченной в материале и помещенной в небольшой волдырь, специально для этой цели вызванный на левой руке. В результате внесения материала через надрез у детей не образовалось ни одной пустулы, а инокуляция с помощью волдыря прошла полный цикл, включая образование корочек на девятый день. Основное различие состояло в том, что у девочки, чья вакцинация была безрезультатна, на десятый день рядом с волдырем образовалась лишь одна папула или пустула, исчезнувшая менее чем за сорок восемь часов.

Не слишком много приходится выбирать, имея лишь результаты вариоляционного теста вакцинированного брата и невакцинированной сестры, но авторы торжественно заявляют, что вариоляционный тест у мальчика оказался отрицательным, благодаря предыдущей инокуляции коровьей оспы, а у сестры инокуляция натуральной оспы вызвала самую настоящуюю болезнь, хотя и " extrê mement bé nigne et lé gè re" [фр. чрезвычайно мягкую и легкую. — Прим. перев. ] К концу 1800 года д-ра Болхорн и Штромайер своими руками вакцинировали пятьсот детей и только в пяти случаях они экспериментально с помощью вариоляционного теста попытались найти ответ на самый главный вопрос — мы уже видели, каким был результат и при каких обстоятельствах его получили.

Тем не менее самый главный вопрос задавался в месяцы, когда не проводили никаких экспериментов, и ответ на него получили самый недвусмысленный. В различных городах и деревнях Ганновера и Брюнсвика, а также в Бремене и Гамбурге и прочих частях северной Германии, среди детей начала распространятся натуральная оспа различной степени тяжести. То в одном, то в другом месте вспышка болезни превращалась в эпидемию, и поэтому люди склонялись к инокуляции своих детей по новому методу. Болхорн ⁷ уверяет нас, что многие с самого начала поняли, насколько безвредны инокуляции (хотя на самом деле это не так, что показывает его собственный опыт, когда наблюдались медленно заживавшие язвы), но без большой веры в них, а последующая эпидемия натуральной оспы заставила людей отнестись к вакцинации серьезнее. Еще один ганноверский врач, Лентин, 27 июля 1800 года написал Гуфеланду ⁸ об ожидаемой вспышке натуральной оспы, переходящей в эпидемию, когда и можно будет проверить эффективность инокуляций коровьей оспы. До этого момента, пишет он, нет никаких известий хотя бы об одном вакцинированном ребенке, заразившимся натуральной оспой, и неважно, насколько сильному воздействию он подвергся. И тут же Лентин приводит случай в Ганновере, описанный д-рами Мюри и Лодеманом: ребенок, вакцинированный для защиты от натуральной оспы, проникшей в его дом, заболел ею через две недели после вакцинации.

Болхорн приводит следующие данные в качестве примера для доказательства успешности инокуляций коровьей оспой детей, когда те подверглись воздействию натуральной оспы: зимой 1799—1800 годов в Лангенхагене зафиксирована высокая смертность от натуральной оспы среди детей и младенцев. Поехав туда, он вакцинировал троих детей, и ни один из них не заболел, хотя они и находились в центре эпидемии. Чьи же это были дети? Один был ребенком герра фон Штаппера, другой — пастора Холикера, третий — лейтенанта Дрешлера. То есть таких именно людей, которые живут в хороших домах и могут защитить своих детей от болезней. В феврале 1801 года, когда Болхорн опубликовал свою книгу о коровьей оспе, ему пришлось столкнуться с несколькими случаями в Ганновере, где произошло заражение натуральной оспой, несмотря на недавние инокуляции коровьей оспой. Но это те случаи, пишет он, когда вакцинация не удалась или же проводилась " ложным" материалом. Подробности неизвестны и выяснить их невозможно.

А теперь давайте обратим внимание на довольно любопытные происшествия в маленьком городке Брюсвика под названием Эбисфельде летом и осенью 1801 года, или как раз тогда, когда Геттингенская Академия наук чествовала Дженнера за его бессмертное открытие. Среди сообщивших о них были профессор Варденбург ⁹ из Геттингена, профессор Лихтенштейн ¹⁰ из Гельмштадта и д-р Мюленгейм ¹¹. Все трое описывают одни и те же факты, и никто и никогда не ставил последние под сомнение. В июне 1801 года из вакцинной везикулы ребенка взяли материал, им инокулировали еще нескольких детей и так далее, всего было четыре последовательных пассажа, и таким образом успешно вакцинировали сорок девять детей. Из описания следует, что везикулы были большими и распухшими, была большая ареола, дети чувствовали значительное недомогание; корочки отпадали, как обычно, в конце третьей недели, лимфа была " чистейшего и свежайшего" вида и передавалась от руки к руке. Из этих сорока девяти вакцинированных детей не менее сорока пяти заразились натуральной оспой обычным путем в августе, сентябре и октябре, причем пятеро заболели тогда, когда у них все еще наблюдались симптомы коровьей оспы, а другие сорок — через более длительный период времени.

Кому интересно, как далеко может зайти немецкий профессор, однажды уже начавший искать оправдания с помощью софистики, должен прочитать статью Варденбурга в " Журнале Гуфеланда" . Видимо, у самого первого ребенка, ставшего источником вакцины для прочих сорока девяти, не было Blatternanlage, или предрасположенности к натуральной оспе; до того его уже инокулировали материалом натуральной оспы и он не заболел; он был подвергнут воздействию возбудителя и не заразился; короче говоря, когда дело касалось натуральной оспы, ребенок был безнадежен. Разве неудивительно, что материал коровьей оспы, взятый из такой везикулы у ребенка (правильной, насколько это возможно), не смог противостоять натуральной оспе? Сам источник материала был неверным, и хотя гной был превосходен на вид, но в четырех передачах у детей он показал себя ложным. " Взятый из такого источника, материал не мог быть настоящим, даже если бы дело касалось миллиона детей", а не только этих несчастных сорока пяти. Вот такое развитие получило в Геттингене Великое учение о Ложной лимфе. И Варденбург серьезно вопрошает коллегу, который будто бы столкнулся с натуральной оспой, возникшей после коровьей оспы: " Hast du nicht in diesem Falle vielleicht falsche Schutzblattern erzeugt? " (" Разве не создал ты, по всей видимости, ложную защитную оспу? " ). Поскольку если это так, то ничего удивительного, что защита не удалась. Развитие Варденбургом теории о ложности, если отбросить довольно бесперспективную мысль, что вакцинный материал взяли от ребенка, неспособного заболеть натуральной оспой, предвосхитил Де Карро ¹², пионер инокуляций коровьей оспы в Вене. Он вакцинировал графа, долгое время назад переболевшего натуральной оспой; образовалась хорошая везикула коровьей оспы и из нее взяли материал. Им д-р Пельшье, который как раз находился в Вене и мог восхищаться замечательными везикулами пациента д-ра Де Карро, успешно вакцинировал в Женеве двадцать одного человека. Но даже в подобных особых обстоятельствах коровья оспа не смогла защитить вакцинированных от натуральной оспы спустя несколько месяцев; все они заболели натуральной оспой, хотя и в легкой форме, и только тогда припомнили, что источник вакцины, ныне сорокалетний, переболел натуральной оспой пятилетним ребенком. Так что его Blatternanlage уже истощилась, тогда как у пациентов Варденбурга в Эбисфельде Blatternanlage не было с самого начала.

Возвращаясь к практическим выводам катастрофы в Эбисфельде, Варденбург спрашивает: " Следует ли нам теперь оставить инокуляции коровьей оспы? " И тут же энергично отвечает: " Разумеется, нет! " В то время, когда он описывал события, но не перед самой катастрофой, он и его коллеги из Геттингена принесли свои научные репутации в жертву Дженнеру. Они слишком далеко зашли, чтобы идти назад, но они могли бы по крайней мере хорошо вооружиться оправданиями.

Сейчас я приведу еще один северогерманский пример серьезной и весьма чувствительной неудачи, постигшей инокуляции коровьей оспы в самые первые годы испытаний. В 1801—1802 годах эпидемия натуральной оспы случилась в Бремене, где д-р Г. Г. Явандт вакцинировал шестьдесят два ребенка ¹³. Ему пришлось признать, что коровья оспа защитила от заражения натуральной оспой только в тех случаях, когда в результате инокуляций появилось достаточное рожистое покраснение и отвердение вокруг везикулы, когда был затронут весь организм и когда возникла перемежающаяся лихорадка. Конечно, это довольно тяжелое и нечасто встречающееся состояние. Доктор описывает случаи своих пациентов, когда натуральная оспа возникала после вакцинации, оцениваемой нами как обычная, хорошая, правильная. У одного из пациентов, ребенка пяти лет, везикула прошла все стадии развития, на девятый день появилась лихорадка, ареолярное покраснение — на девятый и десятый дни. Спустя три недели, посещая многоквартирный дом для вакцинации других, он обнаружил малышку всю усыпанную пустулами натуральной оспы. Он описывает этот случай как " ложный", поскольку рожистая ареола была другого вида, отсутствовало достаточное отвердение тканей вокруг места инокуляции, и если мы не будем обращать внимание на эти мелкие детали, то пострадает благое дело. Отчет доктора заканчивается постскриптумом, где сказано, что с момента написания работы несколько детей, перенесших полную (? ) коровью оспу, заболели натуральной оспой, но всех этих детей вакцинировали хирурги, и что мы должны извлечь из произошедшего урок и не позволять практиковать вакцинацию как простое ремесленничество. Сам д-р Явандт занимал высокую ступень в медицинской иерархии и беспокоился о чести своей касты, но, к несчастью, натуральная оспа оказала вакцинации, выполненной его мастерской рукой, не больше уважения, чем в случае, когда вакцинацию проводил обычный хирург ¹⁴.

Экспериментальный вариоляционный тест в Бремене был не более успешен, чем проверка с помощью эпидемии. Главный местный вакцинатор д-р Альберс инокулировал коровьей оспой четыреста детей и спустя пять или шесть месяцев проверил " нескольких" из них с помощью натуральной оспы: " Единственным результатом было достаточно сильное воспаление в месте инокуляции, однако оно постепенно начало проходить в то время, когда должно было бы появиться высыпание" ¹⁵ — довольно общее описание, но вполне способное дать представление о вариоляциях, проводимых модными тогда мягкими методами (см. главу 6).

Прежде чем покинуть эту часть Германии, давайте глянем мельком, как отреагировала на коровью оспу Дания. Комиссия (Уинслоу, Каллисен и прочие) не проводила вариоляционных тестов, но составила довольно сильный отчет, в котором мы читаем: " Опыт других народов, в частности англичан, позволяет надеяться, что в будущем контагий натуральной оспы может быть полностью уничтожен с помощью вакцины" ¹⁶.

Пока в Ганновере занимались опытами, в Пруссии опробовали новый метод. В Берлине с самого начала способствовали или препятствовали продвижению теории Дженнера придворные. В декабре 1799 года Дженнера попросили прислать гной для вакцинации принцессы Луизы ¹⁷, и благодаря этому тайный советник д-р Гайм познакомился с сочинениями Дженнера и провел испытания коровьей оспы ¹⁸. Он вакцинировал нескольких детей и обнаружил, что болезнь протекает именно так, как описал и изобразил Дженнер. Одной из своих пациенток, девочке восьми лет, он провел вариоляционный тест через четыре недели после вакцинации и пришел к выводу, что она защищена; также он подверг проверке невакцинированного брата девочки и заключил, что тот не защищен; девочка спала в той же постели, что и ребенок, страдающий от инокулированной натуральной оспы, но не заболела, " так что я должен сделать вывод: перенесенная коровья оспа защищает от заражения натуральной оспой". Когда доктор был ребенком, он слышал от своего отца, владельца нескольких коров, что доярки очень часто заболевают оспой из-за дойки, но ему не рассказывали " nichts weiteres" [нем. ничего больше. — Прим. перев. ], то есть не существовало никакой сказки об их защите от натуральной оспы.

Гуфеланд, берлинский профессор медицины (вызванный из Йены в 1799 году) отнесся к дженнеризму с воодушевлением ¹⁹, хотя и сделал вид, будто вначале его одолевали сомнения. В качестве редактора он был настолько открыт для обсуждения вопроса, что даже предоставил свой журнал для враждебной статьи профессора Маркуса Герца на 109 страниц, " одного из выдающихся врачей-философов", как он написал в редакторском предисловии к статье. Герц делал упор на то, что очень малое количество пациентов подвергли вариоляционному тесту, и даже эти немногие случаи не дали точных результатов ²⁰, а гарнизонный хирург д-р Михаэлес из Гарбурга написал ответную статью на 74 страницы, где говорилось, что Герц должен прочесть отчет лондонского Института вакцинации, где сообщается о 4 000 вакцинированных пациентах, из числа которых вариоляционному тесту подверглись 2 110, и все успешно. К тому же, спрашивает д-р Михаэлес, разве в Германии не насчитается столько же проверенных пациентов? Герц, следовательно, должен забрать назад свои слова об их малом количестве ²¹.

В 1801 году Гуфеланд напечатал в своем журнале воззвание к медикам Германии с просьбой поделиться опытом инокуляций коровьей оспы. Великий эксперимент, писал он, постепенно движется к весьма благоприятному исходу и для профессии, и для благополучия человечества. Тысячи примеров во весь голос заявляют о пользе открытия. Но давайте будем честны — неудачи так же важны, как и успехи. И правда, мы уже достигли определенного успеха. Если мы узнаем, при каких обстоятельствах коровья оспа не может проявить свои защитные свойства, то это будет наилучшим и на самом деле единственным способом борьбы со слухами, кочующими с одного места на другое, о вредности и бесполезности вакцины. На этот призыв, пишет он в следующем номере, откликнулось довольно много людей, и значительную часть ответов он не может опубликовать. Наиболее интересны письма относящиеся к уже упоминавшимся неудачам в Эбисфельде и Бремене. В общем, доказательства, говорит он, складываются в пользу Дженнера — если вообще можно подводить итоги, сравнивая огромное количество неудач с огромным количеством несомненных успехов.

11 июля 1801 года министр граф фон дер Шуленбург подписал официальный циркуляр, составленный Обер-коллегией по медицинским делам. В циркуляре содержалось обращение к медикам Пруссии с просьбой беспристрастно и тщательно исследовать данные, касающиеся инокуляций коровьей оспы. Также предлагалось не отказываться поспешно от нового метода: сначала тоже ошибочно противились сурьме, хине и инокуляциям натуральной оспы (которые теперь удостоены Государственной премии). Но потребуются исследования в течение нескольких лет; воодушевление, вызванное новым методом, следует сдерживать. Только профессионалы должны заниматься испытаниями и представить результаты, составленные в соответствии с приложенной формой, Санитарному совету своей провинции. Далее кратко описана разница между истинной и ложной коровьей оспой, чтобы профессионалам, решившим провести это государственное исследование, было чем руководствоваться.

Король Фридрих Вильгельм III в то время очень интересовался этой темой, но ни в коем случае не был убежден. Когда надворный советник д-р Шульц, личный врач принца Фердинанда, попросил об отпуске для вакцинации детей в потсдамском гарнизоне, то 27 июня 1801 года король ответил ему из Шарлоттенсбурга, что находит доказательства неоднозначными, и для верного суждения могут потребоваться исследования в течение нескольких лет (эту же фразу использовали в официальном циркуляре от 11 июля). До тех пор пока существует неопределенность, государство не может отнестись с благосклонностью к методу Дженнера. Ради детей в Потсдаме не требуется брать отпуск; если кто-то желает подвергнуться вакцинации, то это остается его личным выбором ²². В том же беспристрастном тоне 22 августа король ответил ²³ д-ру Аронсону, подтверждая получение копии его эссе (с девизом Errare humanum est [лат. человеку свойственно ошибаться. – Прим. перев. ]), в котором содержались возражения надворному советнику профессору Герцу и д-ру И. Валентину Мюллеру.

Мнения берлинских медиков очень сильно разделились, и страсти накалились. В " Хамбургер корреспондент" (No. 170, 1801) некий " гражданин Берлина" оспорил утверждение из отчета об испытаниях в Бремене, что " с введением нового метода вакцинировали 50 000 человек, и ни в одном случае не наблюдалось ни вреда для здоровья, ни неуспешной защиты". В качестве доказательства провала защиты он приводит детальное описание множества случаев, известных ему в Берлине. Одиннадцать берлинских врачей, связанных с этими случаями, составили подробный ответ на это письмо, где для каждого случая неудачи нашли то или иное объяснение ²⁴. Сильно на руку коровьей оспе сыграла попытка, приписываемая некоему д-ру Вольфу из Берлина, приверженцу старого метода инокуляции, выдать вирус натуральной оспы за вирус оспы коровьей, когда одни высокопоставленные родители захотели привить последнюю ребенку. Малыш сразу же заразился натуральной оспой и умер, но Вольф оправдывался, что он использовал вакцину, а вовсе не материал натуральной оспы.

В начале 1802 года король настолько изменил свою позицию, что решил подвергнуть вакцинации себя и своего самого младшего ребенка. Гуфеланд объявил о " хороших новостях" в своем " Журнале" ²⁵ и добавил, что прививание болезни прошло с очень большим успехом, насколько он лично может судить. Несколько месяцев спустя, 7 июня, из данных, появившихся в ответ на официальный циркуляр от 11 июля 1801 года, был составлен отчет и подписан председателем, деканом и советниками Обер-коллегии по медицинским и санитарным делам ²⁶. Семьдесят один врач гражданской практики и тридцать шесть военных врачей прислали свои отклики, всего получили описание 7 445 вакцинаций. В большинстве случаев были приложены " все возможные усилия" для проверки эффективности коровьей оспы, причем не только с помощью инокуляций натуральной оспы; вакцинированного различными способами подвергали также воздействию возбудителя. Четыре медика, имена которых известны, особенно отличились в подобных проверках, но опубликовали лишь подробные отчеты одного из них, д-ра Кюштера из Конница. Он произвел шестьдесят вакцинаций и через восемь-десять дней после операции каждый вакцинированный подвергся инокуляционному тесту. Ни у одного из шестидесяти не " взялась" болезнь, в месте инокуляции лишь появились покраснение и воспаление на третий, четвертый или пятый день. Только в четырех случаях возникли сомнения по поводу защиты, что заставило задуматься об истинности лимфы. Обер-коллегия завершает свой отчет многословным положительным отзывом о методе Дженнера — по крайней мере, метод так же защищает от натуральной оспы, как и инокуляции " естественной" болезни, и при этом на него не распространяются недостатки прежнего способа.

Отчет обнародовали 7 июня, и в тот же день появилась Королевская декларация, рекомендующая всеобщее применение метода Дженнера во всех прусских владениях ²⁷. Не потребовалось долгих лет испытаний, чтобы вынести суждение, как предписывало письмо короля от 27 июня и циркуляр от 11 июля 1801 года. Если в одних кругах преобладала рассудительность, то другие переполнял восторг.

События в Силезии могут служить необычной иллюстрацией временной нерешительности прусского короля и его советников. 1 июля 1801 года опубликовали воззвание ²⁸ Королевской прусской палаты по военным и земельным делам в Бреслау, рекомендующее жителям Силезии вакцинировать своих детей и вменяющее в обязанность сельским врачам и хирургам способствовать продвижению инокуляций коровьей оспы всеми возможными средствами, имеющимися в их распоряжении. 24 числа того же месяца палата Бреслау выпустила еще одно воззвание, изменяющее или скорее отменяющее предыдущее, которое было принято по настойчивой просьбе (и это сказано со всей определенностью) Медицинской коллегии Бреслау. Более тщательное исследование показало-де, что инокуляции коровьей оспы " еще не были одобрены правительством в качестве мер сдерживания натуральной оспы". Таким образом, предыдущее воззвание следует читать так: " Инокуляции коровьей оспы пока не должны рассматриваться в качестве надежной защиты от натуральной оспы". Возможно, эти события означают лишь то, что Бреслау следовало подождать решения Берлина, но ясно, что воодушевление от нового метода захватило влиятельные медицинские круги Силезии. У нас есть возможность немного узнать о закулисных интригах.

Предводителем движения в Бреслау был некий д-р Фризе, который перевел " Отчеты" Вудвилля и " Краткое изложение" Эйкина, а также приложил много усилий к распространению венского трактата Де Карро. К его практике вакцинаций присоединились еще семеро жителей города, из которых несколько занимали высокие должности во властных, гражданских и военных структурах. С 23 декабря 1800 года по 25 июня 1801 года эта восьмерка вакцинировала 509 детей, и даже опубликовала список ²⁹ с именами и профессиями или занятиями их отцов. Большинство детей были из состоятельных семей. Фризе пишет, что все они избежали натуральной оспы во время эпидемии, хотя многие из них были в контакте с заболевшими; он приводит два или три обычных примера, когда вакцинированные были подвержены риску заразиться, и один или два случая, когда вариоляция производилась больше с целью дополнительной защиты, чем в качестве проверки, с тем любопытным результатом, что в одном случае старые вакцинные раны на каждой руке на тринадцатый день после вариоляции снова воспалились. Существует множество доказательств того, что обеспеченные люди желали испробовать новый метод, но в записях Фризе ничего не говорится о том, что и они, и сам Фризе действительно понимали, в чем состоит коренное отличие нового метода от старого. В Бреслау были и противники, написавшую брошюру " Еще немного о коровьей оспе", но Фризе тут же быстро разделался с ней, привычно назвав " голым теоретизированием".

Еще одним сторонником коровьей оспы в Силезии был д-р Струве из Горлица, автор нескольких известных работ о детском здоровье, переведенных на английский язык. Струве особо подчеркивает, что свидетельства сделали его из противника сторонником нового метода. Рецензент его " Введения в инокуляцию вакцины" пишет в еженедельном врачебном журнале Германии, выходившем в Зальцбурге, что опыт Струве не является чем-то исключительным, но если рассматривать его вкупе с вариоляционными тестами, то он служит для подтверждения преимущества великого открытия. Однако Струве недвусмысленно признаёт малое число вариоляционных тестов, проведенных им среди двухсот вакцинированных; он пишет, что если бы ему пришлость проверить всех вакцинированных, то это стало бы лишь каплей в море среди тысяч уже предоставленных доказательств. У него

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: