Экономическая теория Дж. Р. Хикса 8 глава

Дело продвинулось вперед благодаря Парето (Manael d'economie politique, 1909). И все же книга Парето, при всей ее значимости и влиянии на развитие экономической мысли, стала только началом; ее ограниченность связана с недостаточным вниманием автора к проблемам капитала и процента. Даже теория стоимости, изложенная у Парето наилучшим образом, грешит недостаточной ясностью по многим важнейшим вопросам, к которым нам еще придет-ся привлечь внимание читателей.

К. Викселля нельзя обвинить в пренебрежении к про-блемам капитала и процента, которыми он главным обра-зом и занимался. Но, будучи предшественником Парето, он не смог учесть развития последним теории стоимости, в основном по этой причине, как я полагаю, его теория ка-питала ограничена рассмотрением искусственной абстрак-ции стационарного состояния. Несмотря на некоторую ограниченность, Викселль буквально творил чудеса: в част-ности, его теория денег и процента (Geldzins und Guterpreise, 1898) стала основой современной теории денег.

Таким образом, сейчас наша задача, с учетом сказанно-го об истории вопроса, заключается в следующем. Мы должны пересмотреть теорию стоимости Парето, а затем применить эту усовершенствованную теорию стоимости к решению тех динамических проблем теории капитала, ко-торые не мог затронуть, пользуясь доступными ему приемами, Викселль.

Памятуя о том, что работы Вальраса и Парето на анг-лийский язык не переведены и в целом недостаточно изве-стны английским читателям, я буду кратко излагать необ-ходимые разделы из их работ по ходу собственных рассуж-дений. Я намерен опираться не на теорию стоимости Паре-то, а на более известную теорию стоимости Маршалла; это создаст нам определенные преимущества, поскольку я не считаю, что теория Парето во всех отношениях превосхо-дит теорию Маршалла. Что следует сделать,., так это допол-нить теорию Парето в тех случаях, когда она уступает со-ответствующим положениям Маршалла.

Аналогичным образом переходя к проблемам динамики, я не смогу не уделить должного внимания важнейшей ра-боте в этой области, написанной с применением методов Маршалла, а именно работе г-на Кейнса. Его <Общая тео-рия занятости, процента и денег> (1936) появилась, когда моя собственная книга уже готовилась, но была еще не за-вершена в некоторых отношениях. Поскольку нас занимали сходные проблемы, я не мог не испытать огромного влияния работы г-на Кейнса. Вторая половина настоящей книги выглядела бы совершенно иначе, не имей я в своем распоряжении во время работы над ней <Общей теории...>. Дух Кейнса особенно ощутим в последних главах части IV.

Приступая к работе над разделом о капитале, я надеял-ся, что мне удастся создать совершенно новую теорию ди-намики, - теорию, которую с нетерпением ожидали многие авторы, но которую никто в то время не мог создать. Эти надежды рухнули, поскольку г-н Кейнс успел меня обог-нать [О том, чего стоят мои достижения на начальном этапе этой работы, можно судить по трем статьям, написанным прежде, чем я увидел <Общую теорию...>: Gleichgewicht und Konjunktur. - Zeitschrift fur Nationalokonomie, 1933; A Suggestion for Simplifying the Theory of Money.-Economica, 1935; Wages and Interest-the Dynamic Problem. - Economic Journal, 1935.]. И все же я считаю, что стоит опубликовать мои соб-ственные исследования, даже если рядом с трудом г-на Кейнса они покажутся скучноватыми. Однако такой подход отличается преимуществом быть сравнительно си-стематическим; кроме того, представляется, что я прояснил некоторые важные вопросы, оставшиеся у г-на Кейнса недостаточно четкими См., и частности, вопросы о соотношении сбережений и инвестиций (гл. XIV, сноска), о времени производства (гл. XVII), о краткосрочном и долгосрочном кредите (гл. XI), о том, почему так важна жесткость заработной платы (.гл. XXI), о процессе накопления капитала (гл. XXIII).].

Должен признаться, что, работая над книгой г-на Кейнса, я поражался, как ему удавалось пробиваться сквозь дебри затруднений и выходить непосредственно на действительно важные проблемы, не применяя при этом какого-либо специального инструментария. Он преуспевает в этом просто потому, что использует свою превосходную интуицию и способность остро видеть реальный мир, что-бы отбросить в сторону все несущественное и сосредото-читься на существенном. Но эти самые его замечательные способности имеют и отрицательную сторону, так как создают помехи для многих читателей. Последние не могут не задаться вопросом: <Предположим, он ошибается; пред-положим, одни факторы важнее, чем он думает, а другие - наоборот; разве это не меняет дела?> Такого рода вопрос заслуживает ответа. Читателю действительно весьма жела-тельно иметь возможность отделить выводы, которые явля-ются результатом чисто логических умозаключений и в ко-торые, следовательно, его можно заставить поверить, от выводов, которые суть порождение позиции самого г-на Кейнса по социальным вопросам и с которыми чита-тель может предпочесть не согласиться. В дальнейшем мы обнаружим себя vis-a-vis с г-ном Кейнсом, а также с г-ном Викселлем и будем совершенно вправе пренебречь специальными допущениями; у нас, таким образом, появится возможность разобраться в том, почему именно г-нКейнс пришел к выводам, отличным от выводов своих предшественников, по решающим вопросам социальной политики; мы сможем всесторонне исследовать эти препятст-вующие нашим рассуждениям соображения, взглянув на них с нескольких точек зрения и составив в итоге собст-венное суждение.

Полагаю, что именно эти разделы нашего исследования (содержащиеся в части III и части IV), будучи самыми важными, привлекут наибольший интерес читателей. Хочу принести извинения, что поместил их не в начале книги, как, возможно, желал бы читатель, а в конце, так что путь к ним оказался прегражденным частью II работы. Но ина-че поступить было нельзя - ведь характерной особен-ностью нашей теории капитала является ее прямая связь с усовершенствованной теорией стоимости. Анализируя проблемы капитала и процента, мы сталкиваемся в дейст-вительности с затруднениями двоякого рода: одни возника-ют при анализе проблем динамики как таковых, другие же обусловлены просто сложностью изучения взаимосвязан-ных рынков, которые можно исследовать по отдельности. С переходом к анализу проблем динамики для нас окажет-ся большим подспорьем то, что уже в части II справились с этими не относящимися, по существу, к делу затрудне-ниями. Мы сможем тогда выделить специфические труд-ности, возникающие при анализе динамических процес-сов, - те, которые связаны с процессом ценообразования, заменяющим статическую систему цен; об этом речь пой-дет в части III, изложение которой, таким образом, не слишком тесно связано с нашей теорией стоимости. И на-конец, общие проблемы, наиболее важные, при решении которых приходится преодолевать как трудности, возни-кающие при анализе динамики, так и трудности исследо-вания взаимосвязанных рынков, будут изложены в части IV.

Вот почему я хочу попросить у читателя терпения и согласия на возврат к простейшей теории предельной по-лезности, вместо того чтобы обращаться к чтению разделов о сбережениях и инвестициях, проценте и ценах, бумах и спадах. Говорят, что окольный путь иногда приводит к це-ли быстрее, чем прямой; пожалуй, и нам стоит рассмотреть теорию капитала так, чтобы проиллюстрировать этот зна-менитый принцип.

Итак, перед нами следующий план книги: часть I по-священа теории субъективной стоимости - <Потребности и их удовлетворение> - и соответствует книге III <Прин-ципов...> Маршалла. То, что я хочу сообщить по этому по-воду, необходимо для последующего анализа, но и само по себе представляет определенный интерес. Мое исследова-ние этой проблемы началось с попытки предложить необ-ходимые теоретические обоснования статистического изучения спроса; таким образом оно имеет прямое отношение к данной области. Кроме того, в части I излагаются и дру-гие вопросы, имеющие принципиальное методологическое значение.

В части II выводы из пересмотренной нами теории субъективной стоимости используются для переработки теории общего равновесия Вальраса и Парето. Самое важ-ное заключается в том, что перед нами открывается воз-можность выйти за рамки простого подсчета количества уравнений и неизвестных, а также сформулировать общие законы функционирования системы цен, охватывающей множество рынков. Именно это и есть главное, что тре-бовалось для отклонения выдвинутого последователями Маршалла против лозаннской школы обвинения в практи-ческой неприменимости. Думаю, что мне удалось это сде-лать. И тем не менее часть II довольно абстрактна. Она совершенно <статична>; хотя многие экономисты и смиря-лись с подобными ограничивающими их мышление рамка-ми, слишком много реальных проблем остается при таком подходе вне поля зрения, чтобы можно было на нем оста-новиться. Хотя, если рассматривать данную теорию всего лишь как формальную теорию взаимодействия рынков, она может оказаться полезной.

Часть III посвящена основам анализа экономической динамики. В ней проблемы главным образом ставятся, что, как уже отмечалось, было главной задачей теории общего равновесия во времена Вальраса. Однако я буду рассмат-ривать вопрос гораздо более детально, чем это делал Валь-рас в своем очерке по теории капитала. Так, в части III будут приведены мои соображения по таким дискуссион-ным вопросам, как определение нормы процента. Там так-же найдут место мои суждения о значении некоторых важ-нейших концепций, например о понятиях дохода и сбере-жения.

Часть IV посвящена функционированию динамической системы. Здесь выводы из частей II и III объединяются для создания теории экономического процесса во времени. Часть II даст нам общие законы функционирования, ха-рактерные для системы взаимодействующих рынков; часть III познакомит нас с характеристиками некоторых рынков особого вида, имеющих большое значение в экономике, таких, например, как рынок капитала. Эти две линии анализа должны пересечься, чтобы можно было пол-ностью понять механизм функционирования рынка капи-тала.

Итак, планы наши весьма обширны, и мы вправе, я по-лагаю, в некоторых отношениях их ограничить. Одно из явных ограничений нашему анализу вскоре обнаружится, так что лучше бы сказать о нем с самого начала. Мы не-изменно будем исходить из предположения о совершенной конкуренции; иначе говоря, почти во всех случаях мы станем пренебрегать изменениями в предложении, которые могут быть вызваны тем, что продавцы рассчитывают на определенное изменение цен вследствие своей собственной деятельности. (То же самое относится и к спросу.) Веро-ятно, в действительности такие расчеты нередко влияют на спрос и предложение, возможно даже, что это влияние весьма значительно. Однако учесть подобное влияние до-статочно легко лишь применительно к простейшим слу-чаям; так что, хотя содержание этой книги, несомненно, выиграло бы при большем влиянии несовершенной конку-ренции, я почел за благо отложить эту задачу до лучших времен. Мне лично не кажется, что важнейшие выводы настоящей работы существенно пострадают от такого ог-раничения, хотя ясно, что этот вопрос необходимо в свое время исследовать.

Другое, более важное ограничение подразумевается подзаголовком этой книги. Она представляет собой теоре-тическое экономическое исследование, предполагающее логический анализ экономической системы, основанной на частном предпринимательстве, - анализ, который игнори-рует какие бы то ни было институциональные воздействия на эту систему. Я буду весьма жестко следовать этому ог-раничению. Дело в том, что я рассматриваю чисто логиче-ский анализ капитализма как самостоятельную задачу, в то время как для изучения экономических институтов, по-моему, лучше использовать иные методы, например ме-тоды экономической истории (даже когда речь идет о со-временных институтах). Только когда обе эти задачи будут решены, экономическая наука приблизится к выпол-нению своего предназначения. Однако у нас есть все основания разделять эти задачи и твердо следовать подобному <разделению труда>.

Надо сознавать, какова цена столь жестких ограничений, специалист в области чистой экономической теории теряет способность утверждать, что, например, такие-то и такие-то обнаруженные им возможности или опасности для экономики существуют или не существуют в реальном мире в такое-то время. Он вынужден отложить этот вопрос до специального исследования. Однако он может по край-ней мере помочь другому исследователю, указав, на что надо обратить внимание.

 

 

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть I. Теория субъективной стоимости - Глава I. Полезность и предпочтение

 

Ведь разум - это тот же вольный выбор.

Дж. Мильтон. Потерянный рай

1. Чистой теории потребительского спроса, преимуще­ственно занимавшей умы Маршалла и его современников, в нынешнем столетии уделялось куда меньше внимания, чем прежде. Что касается книг, изданных на английском языке, книга III «Принципов...» Маршалла до сих пор остается последним словом науки в этой области. Сегодня теория спроса Маршалла, несомненно, вызывает восхище­ние [Я убедился в том, что по мере продолжения исследований в этой области мое восхищение теорией Маршалла лишь увеличива­лось; надеюсь, что читатель со мной согласится. ], но нельзя не удивляться тому, что она столь долго удерживает непререкаемое лидерство. Это можно считать объяснимым, если бы по данному вопросу действительно нечего было добавить или если бы на каждом этапе анализ Маршалла оставался бесспорным. Однако очевидно, что дело обстоит не так: у некоторых исследователей, пола­гавшихся на его теорию, не сходились концы с концами [См., например: Wicksteed. Common Sense of Political Eco­nomy, ch. 1-3; Bobbins. Nature and Significance of Economic Science, ch. 6. ]; это ведь первый шаг теории, от которого зависят и все дру­гие, и он является самым сомнительным.

Восстановим прежде всего в памяти логику важнейших рассуждений Маршалла [А. Маршалл. Принципы политической экономии т I. V, § 2.].

С одной стороны, есть потреби­тель, имеющий определенный денежный доход, с другой - рынок потребительских товаров, цены на которые уже установились; возникает вопрос: каким образом потреби­тель распределит свои затраты между различными това­рами? Для удобства изложения предполагается, что товары могут делиться на очень мелкие единицы [Конечно, удобное предположение о неограниченной делимо­сти всегда так или иначе (а иногда и слишком) фальсифицирует действительность, поскольку речь идет об индивидуальном потре­бителе. Однако если изучение поведения индивидуального потреби­теля представляет собой лишь шаг на пути к анализу поведения группы потребителей на рынке, то эта фальсификация, можно по­лагать, не имеет значения, поскольку спрос отдельных индивидов объединяется.]. Предпола­гается, далее, что потребитель извлекает из покупаемых товаров столько-то полезности (при этом общая величина полезности служит функцией от количества приобретенных товаров) и что он так потратит свой доход, что получит максимально возможное количество полезности. Но полез­ность будет максимизирована при условии, что предельная единица каждого вида расходов обеспечивает одинаковый прирост полезности. Ведь в этом случае при изменении направления в расходовании средств на различные товары потеря в полезности товара, затраты на покупку кото­рого сократились, будет превышать выигрыш в полезности товара, затраты на покупку которого возросли (если исходить из принципа убывающей предельной полезно­сти). Так что, как бы ни изменялись направления расхо­дования средств, совокупная полезность должна умень­шиться. Поскольку при условии существования мелких единиц товара различием между полезностями двух его следующих одна за другой единиц можно пренебречь, по­лученное заключение сформулируем следующим образом: предельные полезности различных купленных товаров должны быть пропорциональны их ценам.

Таким образом, в своих рассуждениях Маршалл оттал­кивается от положения о максимизации совокупной полез­ности и, опираясь на закон убывающей предельной полез­ности, приходит к выводу, что предельные полезности то­варов должны быть пропорциональны их ценам.

Но встает вопрос: что представляет собой та «полез­ность», которую максимизирует потребитель? И каково точное основание закона убывающей предельной полезно­сти? Маршалл оставляет эти вопросы без удовлетворитель­ного ответа. Однако они получили дальнейшее освещение в работах Парето.

2. Паретовский «Manuel d'economic politique» (1909) признан классическим исследованием теории потребительcкого спроса, - исследованием, от которого ведут начало все современные разработки. В целом книга Парето совер­шенно несравнима с трудом Маршалла. Содержание «Manuel..» претендует на своего рода обобщение идей, содер­жащихся в «Принципах...», однако большинства проблем он касается довольно поверхностно, в то же время знамени­тая теория общего равновесия выглядит здесь лишь как сравнительно элегантное повторение доктрин Вальраса. Однако в таком отдельном вопросе, как теория полезности, Парето был специалистом, и его исследования, безусловно, заслуживают внимания. Поскольку они плохо знакомы английским читателям, я постараюсь с возможной точ­ностью кратко изложить рассуждения Парето.

Парето совершенно независимо от других исследовате­лей начал с той же теории полезности, что и Маршалл; положения, которые мы только что приводили, можно бы­ло бы вполне отнести к теории Маршалла на первой стадии развития. Но вместо того, чтобы пойти дальше, как это сделал Маршалл, обратясь к проблеме спроса на еди­ничный товар (и тем самым исследовав отношение между кривой убывающей предельной полезности и кривой спро­са), Парето направил внимание на проблему взаимосвя­занных - взаимодополняемых и конкурирующих - това­ров. В этой области ему удалось расширить прежние пред­ставления; более того, дело началось с расширения представлений, закончилось же революционным переворотом в этих представлениях.

Проблему взаимосвязанных товаров Парето изучал с помощью графического метода Эджуорта [Edgeworth. Mathematical Psychics, p. 21-22.], а именно с по­мощью кривых безразличия. Рассматривая, подобно Мар­шаллу, лишь один товар, мы можем изобразить кривую совокупной полезности, откладывая количества этого това­ра по одной оси, а величины совокупной полезности, из­влекаемой из данных количеств товара, - по другой. Точ­но так же, когда нас интересуют два товара, мы можем построить поверхность полезности. Откладывая количества двух товаров Х и Y по двум горизонтальным осям, мы по­лучим график, любая точка Р которого обозначает некий набор определенных количеств (РМ и PN) наших двух товаров. Из любой такой точки мы можем, перейдя к трех­мерному изображению, провести ординату; длина ее будет представлять величину полезности, обеспечиваемой этим конкретным набором товаров. Соединив вершины ординат мы получим «поверхность полезности» (см. рис. 1).

В принципе все это достаточно прос­то, однако с графика­ми в трехмерном про­странстве неудобно работать. К счастью, единожды забрав­шись в третье изме­рение, мы не обяза­ны там задерживаться. Мы можем не считаться с третьим измерением и вернуться к двум.

Вместо того чтобы использовать трехмерную модель, мы можем прибегнуть к изображению на плоскости (см. рис. 2). По-прежнему отмечая количества двух товаров Х и У по двум осям, мы можем нанести на график проекцию поверхности полезности (см. пунктирную линию на рис. 1). Это и есть кривые безразличия. Они соединяют все точки, соответствующие одинаковой высоте в третьем из­мерении, то есть одинаковой совокупной полезности. Если точки Р и Р' находятся на одной и той же кривой безраз­личия, то совокупная полезность для обладателя набора товаров РМ и PN равна совокупной полезности для обла­дателя набора товаров P'М' и P'N'. Если Р" находится на более высокой кривой безразличия, чем Р (кривые при­дется пронумеровать, чтобы отличать высокие от низких), то наборы Р"М" и P"N" обеспечат большую совокупную полезность, чем наборы РМ и PN.

Какой будет форма этих кривых безразличия? Посколь­ку предельная полезность каждого товара положительна, кривые безразличия должны отлого понижаться вправо. Ведь если предельная полезность товара Х выражается положительной величиной, то увеличение количества этого товара, не сопровождаемое каким-либо изменением коли­чества товара У (что соответствует простому перемещению по графику вправо), несомненно, означает рост совокупной полезности, а следовательно, переносит нас на более высо­кую кривую безразличия. Аналогичным образом и простое перемещение вверх по графику должно приводить нас на более высокую кривую безразличия. По­требитель может «ос­таться» на прежней кривой безразличия лишь в том случае, если изменения в ко­личестве товаров компенсируются: количество товара Х растет, а количество товара Y уменьшает­ся, или наоборот. Следовательно, кривые должны отлого понижаться вправо.

Значение наклона кривой, проходящей через некоторую точ­ку Р, на самом деле весьма определенно и весьма важно. Он обозначает количество товара У, необходимое, чтобы компенсиро­вать индивиду потерю наименьшей единицы товара X. Получается, что выигрыш в полезности, обеспечивае­мый приобретением определенного количества товара У, равняется количеству приобретенного товара У, помноженному на предельную полезность товара У; потеря в полезности, связанная с утратой соответствующего количества товара Х, равна количеству утраченных товаров X, помноженному на предельную полезность товара Х (при условии, что эти величины малы). Тогда, поскольку выигрыш и потеря равны, наклон кривой выражается так:

Наклон кривой, проходящий через точку Р, показывает отношение предельной полезности товара Х к предельной полезности товара Y в случае, когда индивид обладает ко­личеством РМ товара Х и количеством PN товара У.

Что еще можно сказать о форме наших кривых? Каза­лось бы, должен существовать какой-то способ графиче­ского отображения убывания предельной полезности. На первый взгляд представляется, что это возможно. Двигаясь по кривой безразличия, мы получаем все большее количе­ство товара Х и все меньшее - товара Y. Рост количества товара Х приводит к уменьшению его предельной полезно­сти, а сокращение количества товара Y - к возрастанию его предельной полезности. По обеим причинам, следова­тельно, наклон кривых должен уменьшиться. Понижаю­щиеся кривые, наклон которых уменьшается по мере на­шего «продвижения» вправо, будут выпуклы, как это по­казано на рисунке (см. рис. 2).

Всегда ли будет справедливым такой вывод? Да, в тех случаях, когда речь идет о рассмотренных выше прямых зависимостях, но существуют и другие, косвенные зависи­мости, которые также должны быть приняты во внимание. Увеличение количества товара Х может повлиять не толь­ко на предельную полезность этого товара, но и на пре­дельную полезность товара Y. Применительно к таким взаимосвязанным товарам сделанный вывод не обязатель­но окажется верным. Предположим, увеличение количест­ва товара Х приводит к снижению предельной полезности товара Y, а уменьшение количества товара Y - к возраста­нию предельной полезности товара X; причем эти пере­крестные взаимодействия существенны. Тогда перекрест­ные эффекты на деле могут оказаться гораздо сильнее прямых, а наклон кривой будет возрастать по мере про­движения вправо по кривой. Безусловно, этот случай не­обычен, но он не противоречит принципу убывающей пре­дельной полезности. Убывающая предельная полезность и вогнутость кривых безразличия - это не одно и то же.

3. Теперь мы перейдем к рассмотрению действительно замечательного свойства кривых безразличия; открытие этого свойства направило развитие теории Парето в иное по сравнению с теорией Маршалла русло и открыло воз­можность получить результаты большой теоретической важности.

Предположим, что есть один-единственный потребитель с определенным денежным доходом и что он расходует весь свой доход на приобретение двух товаров - Х и Y. Пред­положим, что рыночные цены этих товаров заданы. Тогда о том, сколько товаров потребитель приобретает, мы сможем узнать непосредственно из карты безразличия для него, даже если нам ничего не известно о величине полезностей, извлекаемых им из этих товаров.

Отметим на оси Х отрезок OL (см. рис. 3), обозначающий количе­ство товара X, которое потребитель мог бы приобрести, потратив весь свой доход на этот товар: отметим также отрезок ОМ на оси У, обозначающий количе­ство товара Y, которое потребитель мог бы приобрести, потратив весь свой доход на этот то­вар; затем соединим точки L и М. Тогда любая точка на прямой LM будет соответствовать определенному набору двух товаров, который потреби­тель мог бы приобрести, потратив свой доход. Если по­требитель «движется» по LM от точки L, то для приобре­тения какого-то количества товара Y ему придется отка­заться от приобретения определенного количества това­ра X, которое зависит от соотношения цен этих двух това­ров, а последнее определяется углом наклона прямой LM.

Кривая безразличия может проходить через любую точку прямой LM, но, как правило, LM будет ее пересе­кать. При этом точка пересечения не может являться од­ной из точек равновесия. Ведь двигаясь по прямой LM в ту или иную сторону, потребитель всегда сможет попасть на более высокую кривую безразличия, что обеспечит ему большую полезность. Иначе говоря, в этой данной точке полезность для потребителя не максимальна.

Только в том случае, когда LM имеет точку касания с кривой безразличия, полезность будет максимальной - дело в том, что из точки касания потребитель может по­пасть лишь на расположенную ниже кривую безразличия, в каком бы направлении он ни смещался вдоль прямой.

Касание линии цены и кривой безразличия выражает пропорциональность значений предельной полезности и цены.

4. Итак, мы можем изложить теорию предельной полез­ности на языке кривых безразличия: сделав это, мы совер­шаем, однако, нечто более замечательное, чем просто перевод на другой язык. Мы имеем в виду, что при этом неко­торые исходные предпосылки оказались отброшенными и все же мы получили нужный результат.

Согласно теории Маршалла, для определения количест­ва товаров, приобретаемых индивидом по заданным ценам, мы должны знать, какова его поверхность полезности; теория же Парето предполагает только, что мы должны знать, какова его карта безразличия. А последняя по сравнению с поверхностью полезности несет информации меньше. Она сообщает лишь то, что индивид предпочитает один конкретный набор товаров другому; в отличие от поверхно­сти полезности она не претендует на то, чтобы определять. на сколько именно первый набор предпочтительнее вто­рого.

Порядковые номера, которые мы присваиваем кривым безразличия, в сущности, совершенно произвольны: удоб­нее, если они возрастают при переходе к более высоким кривым; сами же номера могут быть такими: 1, 2, 3, 4, 7,.... или: 1, 2, 7, 10,... и т. п. (как нам понравится).

Итак, применение Парето в небольшой степени графи­ческих методов анализа позволило ему сделать важный вывод методологического характера. Всякая теория стои­мости должна включать в себя объяснение того, что имеет­ся в виду под «данными потребностями» или «данными вкусами». В теории Маршалла (как и в теориях Джевонса, Вальраса или представителей австрийской школы) понятие «данные потребности» толкуется как обозначение данной функции полезности, данной интенсивности стремления к обладанию каким-то определенным набором товаров. Такая интерпретация многих поставила перед затруднением, из работы же Парето выяснилось, что она вовсе не обязатель­на. «Данные потребности» могут быть вполне адекватно определены как данная шкала предпочтений; нам нужно только предположить, что потребитель предпочитает один набор товаров другому, а не доказывать, что его желание иметь один набор на 5% сильнее, чем желание иметь дру­гой, и т. п.

Конечно, это не означает, что если у кого-то есть некоторые основания предполагать существование какого-либо приемлемого измерителя количества полезности, или сте­пени удовлетворения, или интенсивности желания, то ска­занное выше можно так или иначе обратить против него. Если человек - утилитарист по своему мировоззрению, он имеет полное право быть утилитаристом и в экономической теории. Если же нет (в наши дни утилитаристов не так уж много), он имеет полное право на экономические взгля­ды, свободные от утилитаристских предположений.

С этой точки зрения вывод Парето лишь открывает дверь, в которую мы можем, по собственному усмотрению, входить или не входить. Однако с точки зрения техники экономического анализа есть серьезные основания считать, что в нее войти следует. Для объяснения рыночных явле­ний не обязательно привлекать количественную концеп­цию полезности. Тем самым, следуя принципу бритвы Оккама, лучше бы обойтись без нее. В действительности ведь нам совсем не безразлично, содержит теория ненужные элементы или нет. Присутствие в теории элементов, не имеющих отношения к интересующей нас проблеме, впол­не способно исказить представление о ней. В том, как это важно, можно удостовериться только на опыте; надеюсь, что мне удастся убедить читателя в существенном значе­нии этого положения применительно к данному случаю.

5. Действуя по указанному принципу, мы должны, да­лее, задаться вопросом: нельзя ли, исходя из предположе­ния о существовании шкалы предпочтений, построить об­щую теорию потребительского спроса, идущую хотя бы столь же далеко, как и теория Маршалла? При разработке такой теории нам придется всякий раз отбрасывать любые положения, связанные сколько-нибудь с количественным измерением полезности, поскольку подобные положения нельзя выводить исключительно из анализа карт безраз­личия. Мы же начинаем исследование с рассмотрения только карты безразличия, и ничто более не должно привлекаться к анализу.

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: