Экономическая теория Дж. Р. Хикса 18 глава

3. В своем исследовании мы предлагаем несколько воз­можных причин неравновесия. Одна (может быть, наиме­нее важная) действует, когда ценовые ожидания отдель­ных индивидов не согласуются между собой. Если один человек ожидает, что цена определенного товара в период между данным Понедельником и следующим Понедельни­ком упадет, а другой считает, что цена этого товара воз­растет, то оба они не могут быть правы. Однако (за ис­ключением тех случаев, когда ожидания весьма опреде­ленны) к неравновесию, вызванному действием такой причины, не стоит, видимо, относиться серьезно.

Вторая причина. Хотя ценовые ожидания согласуются между собой, соответствия между планами может не на­блюдаться. Даже если все продавцы и покупатели какого-либо товара ожидают установления на него одной и той же цены, все равно совокупное количество товара, кото­рое все покупатели вместе планируют приобрести за вто­рую неделю, может не совпасть с совокупным количеством товара, которое все продавцы вместе планируют продать. Если планируемое предложение превышает планируемый спрос, то с наступлением второго Понедельника цена по­низится в сравнении с ожидаемым значением. Ясно, что это возможная причина нарушения равновесия. Возможно, эта причина представляет наибольший интерес.

Третья причина. Ценовые ожидания согласуются меж­ду собой, планы тоже согласуются между собой, но люди могут все-таки неточно предсказывать свои собственные будущие желания, а также неверно оценивать результаты процессов, протекающих в сфере производства. Если это происходит, то во второй Понедельник окажется, что все не желают или не могут купить или продать столько то­варов, сколько они планировали купить или продать. Таким образом, вновь фактическая цена будет отличаться от ожидаемой. А несовершенное предвидение, свойственное некоторым людям, обусловит общее состояние неравно­весия.

Вот только такого рода нарушения равновесия и на­блюдались бы в экономике, где все ожидания определенны. Но в реальном мире, где люди ожидают чего-либо «с вероятностью», действует четвертая причина, способная вызвать неравновесие системы. Поскольку понятие цено­вых ожиданий, которое мы обсуждали в предыдущей гла­ве, не отличается ясностью, лучше всего рассматривать подобное нарушение равновесия как Несовершенное Рав­новесие, а не как неравновесие. Впервые изучая природу ожиданий, мы видели, что если существует риск, то люди обычно действуют не так, словно ожидают установления такой цены, которую они считают наиболее вероятной, а так, словно эта цена оказывается несколько измененной в нежелательном для них направлении. Сказанное выше, таким образом, означает, что даже если нет неравновесия во всех отмеченных выше видах, даже если ценовые ожи­дания согласуются между собой и планы согласуются между собой, если не наблюдается непредвиденных изме­нений во вкусах людей и технические процессы не приво­дят к непредвиденным результатам, все равно может не установиться самое совершенное соответствие между ре­сурсами и потребностями. Система может находиться в состоянии равновесия в том смысле, что фактические цены совпадают с теми, которые ожидались с наибольшей вероятностью. Несмотря на это, известное чувство риска может заставить предпринимателей воздержаться от производства такого количества продукции или таких ее ви­дов, какие бы они обеспечили, будучи уверенные в пра­вильности своих предсказаний. Тем самым эффективность системы может оказаться очень сильно подорванной, хотя никаких нарушений равновесия из рассмотренных выше видов и не будет наблюдаться.

Речь идет здесь о возможном источнике потерь, хотя, конечно же, недостаточное доверие к чьим-либо предска­заниям не служит обязательно источником таких потерь. Убытки только возрастают, если ожидания в конечном счете оказываются верными. Недостаток доверия к хоро­шим оценкам служит источником неэффективности систе­мы, однако скептицизм относительно плохих оценок мо­жет принести больше пользы, чем полное доверие. Как мы, однако, по ходу изложения обнаружим, есть основа­ния полагать, что экономическая система теряет от недостатка доверия больше, чем от его избытка.

4. Приведенная классификация причин, вызывающих нарушение равновесия, явно имеет отношение к великому спору по поводу относительной эффективности экономи­ческой организации различных типов. Третий и четвертый источники потерь можно отыскать во всякой мыслимой экономической системе - капиталистической или социали­стической, либеральной или авторитарной. Даже жизнь Робинзона Крузо не была бы свободна от действия этих причин: он не мог, скажем, предвидеть, когда заболеет или когда его постигнет неурожай; он был бы обеспокоен неопределенностью будущих событий, занятый поисками способа, позволившего бы ему наилучшим образом достичь поставленных целей при имеющихся средствах. Неурожаи, крупные изобретения и политические перевороты могут вывести из строя даже самую совершенную по организа­ции экономическую систему (какой бы она ни была). В то же время сначала может показаться, что действие первой и второй из отмеченных причин присуще только системе, основанной на частном предпринимательстве, и в услови­ях полностью централизованной системы они действовать не будут. Однако полностью централизованная система - всего лишь плод воображения; всякое правительство в той или иной мере ограничено в осуществлении своей власти. В действительности различные части государственной ма­шины могут разладиться точно так же, как может нару­шиться деятельность предпринимателей. Является ли ка­питализм эффективнее социализма, во многом зависит от эффективности социализма. А этот вопрос пока остается в общем открытым [Сначала о терминологии, используемой в данной главе. На протяжении всей книги Дж. Хикс, как правило, четко определяет вводимые в изложение термины. Самые общие теоретические ка­тегории, упоминаемые в этом разделе - «социалистическая», «ли­беральная», «авторитарная» экономика, - однако, вообще не полу­чают какой-либо характеристики. Между тем их трактовка в за­падной литературе отнюдь не однозначна: напомним, в частности, что термины «социализм» и «социалистическая экономика» широко использовались представителями английской лейбористской теории для обозначения некоторых форм развития капиталистической экономики. Дж. Хикс относится к числу тех буржуазных экономистов, ко­торые уже в 30-х годах осознали, насколько важное значение для судеб капитализма имеет экономическое соревнование между ка­питализмом и социализмом. Весь опыт развития социалистической экономики может свидетельствовать о том, что общественная соб­ственность на средства производства и основанная на ней система хозяйственных отношений позволяет обеспечивать более высокий по сравнению с капитализмом уровень эффективности. Достаточно сослаться на то, что в период подготовки к печати книги «Стои­мость и капитал», когда ее автор выражал сомнения относительно большей эффективности социалистической экономики, США и мно­гие страны Западной Европы все еще не могли оправиться от уда­ров самого разрушительного во всей истории капитализма цикли­ческого кризиса, а наша страна, в кратчайшие исторические сроки превратившаяся в развитую промышленную державу, быстро про­двигалась по пути дальнейшего хозяйственного прогресса (хотя такой рост и сопровождался некоторыми деформациями и ошиб­ками, которые не позволили сделать развитие советской экономики еще более эффективным).].

Нередко полагают, что капитализму совершенно не свойственна какая-либо организация, обеспечивающая ко­ординацию планов, но это совсем не так. Такая организа­ция все-таки возможна и в рамках частного предпринима­тельства; с ее помощью ожидания и планы предпринимателей могут быть (по крайней мере частично) согласова­ны. Речь идет о способе заблаговременного заключения торговых сделок, подразумевающем не только хозяйствен­ные операции на рынках, где совершаются сделки на срок, как их принято называть, но и всякого рода заказы, раз­мещаемые заблаговременно, а также все долгосрочные контракты. Очень полезно (даже на данной стадии иссле­дования) сосредоточить на некоторое время внимание на осуществлении подобной координации и выяснить, почему ее эффективность и сфера распространения не могут быть больше.

Легко вообразить систему частных предприятий, в ко­торой торговые сделки не заключаются предварительно, а все хозяйственные операции подразумевают немедлен­ную доставку. В такой «Экономике Настоящего» («Spot Economy») ничего не делается заблаговременно и коорди­нация планов - во многом дело случая. На рынке уста­навливается соответствие только между текущим спросом и текущим предложением; люди должны, формируя свои ожидания будущих цен, опираться по возможности на эти текущие цены и прочую доступную им информацию. Одна­ко даже в таких условиях равновесие, видимо, не нару­шится очень сильно. Если планы предпринимателей носят в большинстве случаев стационарный характер (так что многие планируют на будущее продать или купить столько же, сколько и в текущем периоде), несогласованность пла­нов не нарушит заметно равновесия, до тех пор пока будет ожидаться просто сохранение текущих цен. Даже если планы не являются неизменными, но количества товаров, которые люди планируют купить или продать, с течением времени увеличиваются или уменьшаются, то равновесие не обязательно нарушится из-за несогласованности пла­нов, при условии, что одни люди в состоянии строить удач­ные догадки относительно планов других людей. Здесь можно поставить еще очень много вопросов, но при всем этом наблюдение за поведением бизнесменов позволяет все-таки в известной мере разгадать их планы, так что в определенных пределах соответствующие догадки делаются. Невозможно сохранить в полной тайне также готовя­щееся фирмами расширение деятельности. Вообще нет смысла продолжать рассмотрение этого вопроса. Если же все дела расстроятся, то, как и следует ожидать, равнове­сие в «Экономике Настоящего» окажется в значительной степени нарушенным.

В качестве иного крайнего примера можно представить себе экономику, в которой все дела устраиваются на дол­гое время вперед. Если все сделки о купле-продаже заклю­чаются при условии поставки в будущем, то совпадают не только текущие, но и планируемые спрос и предложение. В такой «Экономике Будущего» («Futures Economy») не­равновесия двух первых видов наблюдаться не будут. Планы предпринимателей будут координироваться, ожида­ния также будут согласовываться в практических целях. (Цена, которая должна при этом определять в данную бу­дущую неделю планируемый выпуск продукции фирмы, будет ценой товаров при сделке на срок, а не ожидаемой, с точки зрения фирмы, ценой.) Таким образом, нарушений равновесия, связанных с несогласованностью планов, на­блюдаться не будет, однако сохраняется возможность не­равновесия, обусловленного непредусмотренными измене­ниями во вкусах покупателей и объеме ресурсов. Рыноч­ные агенты заключают контракт на покупку или продажу во второй Понедельник определенного количества товаров. Но когда второй Понедельник наступит, они могут поте­рять желание или оказаться неспособными купить или продать оговоренное количество товара. Тогда они будут поставлены перед необходимостью продажи или покупки с немедленной доставкой за наличный расчет и выполне­ния своих обязательств путем сделок за наличные. Таким образом, сформируется рынок, характеризующийся немед­ленной доставкой, а цена при продаже товаров за. налич­ные па этом рынке будет, видимо, отличаться от цен това­ров, закупаемых на срок, цен, которые предварительно устанавливают на данный Понедельник.

Теперь стало известно, что нельзя посредством срочных торговых сделок избежать неравновесия третьего вида; именно это в конечном счете и ставит пределы на прак­тике развитию подобной торговли. Рыночные агенты зна­ют, что определяемые заранее спрос и предложение в ка­кой-либо день могут оказаться совсем не такими, какими действительно будут спрос и предложение в этот день; они, в частности, знают, что совершенно не могут в точности предсказать, сколько товаров сами пожелают купить или продать в будущем. Следовательно, обычный бизнесмен заключает контракт на срок только в том случае, когда это означает возможность «хеджирования», когда, иначе говоря, срочная сделка позволяет ему уменьшить риск, который несет ему его нынешнее положение. Это случится лишь в тех случаях, когда он так или иначе связал себя обязательством совершить в данный день продажу или покупку, когда он уже запланировал совершить такую продажу или покупку и когда он уже предпринял некие действия, которые затруднят выполнение его плана. Таким образом, в сфере производства всегда можно обнаружить достаточно жесткие условия для того, чтобы некоторые предприниматели обязательно пожелали «хеджировать» сбыт своей продукции. Предложение на рынке, которое сложится в недалеком будущем, определяется в значительной степени решениями, которые были приняты в прошлом, поэтому риск предпринимателя уменьшится, если планируемое предложение будет соответствовать будущим продажам. Хотя равновесие может нарушиться и в том случае, когда покупки также планируются, это явление почти исключительное. Условия производства дают предпринимателям большую свободу действий при закупке ресурсов (которые необходимы в основном, чтобы начать новый процесс производства), чем при завершении изготовления продукции (процесс производства этой продукции может уже начаться). Итак, хотя у предпринимателя и может возникнуть определенное желание «хеджировать» планируемые закупки, оно менее интенсивное, чем желание «хеджировать» планируемые продажи. Если бы рынки, где заключаются срочные сделки, объединяли исключительно страхующихся от потерь предпринимателей, действовала бы тенденция к относительной вялости спроса на рынке; на таком рынке срочные контракты охватывали бы планирование закупок больше, чем планирование про­даж [Такая вялость, характеризующая ту сторону рынка, которая представляет спрос, характерна, конечно, только для товарных рынков, где заключаются сделки на срок, и не характерна, к при­меру, для рынков, где заключаются валютные сделки. Однако на всех таких рынках действует, вероятно, долговременная тенденция к преобладанию страхующихся от потерь предпринимателей со стороны спроса или со стороны предложения. Для всякого рынка, где заключаются сделки на срок, обязательно характерен спекулятивный элемент.].

Однако по этой самой причине на рынках, где заклю­чаются срочные сделки, редко ведут торговлю исключи­тельно «хеджеры». Уровень цены товара при заключении сделки на срок (скажем, с условием доставки через ме­сяц), в которой участвуют только «хеджеры», будет определяться факторами, не имеющими чего-либо общего с факторами, обыкновенно определяющими рыночную цену; следовательно, цена товара при заключении срочной сдел­ки будет сильно отличаться от соответствующей цены при заключении сделки за наличные (последняя цена, как может ожидать всякий разумный человек, установит­ся через месяц и должна в обычном случае быть значитель­но ниже данной ожидаемой цены). Таким образом, цены при заключении сделок на срок почти всегда устанавлива­ются в известной мере спекулянтами, стремящимися выиг­рать за счет покупки по этой цене, если она ниже цены при заключении сделок за наличные, которая, согласно ожиданиям спекулянтов, установится через соответствую­щее время; благодаря их деятельности появляется тенден­ция к повышению до умеренного уровня цен при заклю­чении срочных сделок. Однако положение спекулянта в противоположность положению «хеджера» более риско­ванное из-за участия первого в срочных сделках - ведь у спекулянта нет необходимости предпринимать подобную деятельность, и, не участвуя в ней, он оставался бы в по­ложении, которое меньше связано с риском. Он, следова­тельно, будет стремиться к заключению срочных сделок до тех пор, пока соответствующая цена остается опреде­ленно ниже ожидаемой им цены при уплате наличными - ведь спекулянт полагает, что в качестве вознаграждения за риск он получит именно разницу между этими ценами; для него готовность идти на риск потеряет смысл, если бу­дущая прибыль слишком незначительна.

В важном отрывке из Treatise on Money г-н Кейнс ука­зывал на последствия спекуляции. В «нормальных» усло­виях, когда предполагается, что спрос и предложение оста­нутся без изменений, а, следовательно, цена при заключе­нии сделки за наличные через месяц будет почти такой же, какой она является сегодня; цена при заключении срочной сделки с доставкой товара через месяц определенно ока­жется ниже сегодняшней цены при уплате наличными. Эту разницу между двумя ценами (текущей ценой при заключении сделки за наличные и установленной в теку­щий момент ценой при заключении срочной сделки) г-н Кейнс назвал «нормальной скидкой» (normal backwar­dation) [См.: J. M. Keynes. Treatise on Money, vol. II, p. 142-144. Рыночные агенты говорят о «скидке», если цена при заключении срочной сделки ниже цены при уплате наличными, и о «надбавке» ("contango"), если соотношение цен обратное. Очевидно, что над­бавка возможна лишь тогда, когда ожидается сильное повышение цены при уплате наличными; обычно это означает, что цены при заключении сделок за наличные слишком низки. ]. Она показывает, какую сумму «хеджеры» долж­ны передать «спекулянтам» за бремя риска, связанное с данными колебаниями цен. Следовательно, в конечном сче­те, она измеряет издержки по согласованию планов, кото­рое обеспечивается благодаря заключению срочных сде­лок; если эти издержки слишком велики, желающие стать «хеджерами» предпочитают отказаться от этого.

Подобного же рода доводы позволяют понять, что огра­ничивает заключение таких сделок на срок, которые мы разделили по нескольким видам (хотя обычно такого раз­деления не производят). К примеру, в интересах наемного работника «хеджировать» будущую продажу его труда; он бы так и поступил при возможности гарантировать себе работу на долгое время. Однако заключать подобный контракт не в интересах предпринимателя, если только последнему это не приносит каких-либо определенных вы­год; предприниматель заключил бы этот контракт, если бы данного работника было трудно заменить. Тем самым наш подход позволяет исследовать данный особый случай дол­госрочного контракта, при котором различаются (так или иначе) получатель жалованья и получатель заработной платы [Как в этом случае, когда заключаются трудовые контракты, так и в случае, когда заключаются срочные сделки на товарных рынках, существует неопределенность иного рода, неопределен­ность, ограничивающая распространенность сделок на срок. Речь идет о неопределенности, связанной с точными качественными характеристиками товаров, которые предполагается поставить на рынок в будущем. На организованных рынках производителей ис­пользуются тщательно разработанные приемы, позволяющие уменьшить эту неопределенность, однако эти приемы требуют больших расходов, что легко становится препятствием для их применения.].

5. Итак, вообще говоря, именно неопределенность буду­щего и желание рыночных агентов иметь полную свободу действий в условиях этой неопределенности ограничивают при капитализме распространенность срочных сделок. Конечная причина, действие которой объясняет, почему неравновесие двух первых из упомянутых нами видов нельзя смягчать более эффективно, состоит в том, что неизбежно возникает неравновесие третьего и четвертого видов. Дело в том, что подобное нарушение равновесия может наблюдаться в обществе всякого типа.

С нашей точки зрения, обсуждаемые в настоящей главе вопросы важны во многих отношениях. В дальнейшем мы обнаружим, что очень важно иметь в виду различия меж­ду сделками за наличные и сделками на срок (понимаемы­ми в широком смысле слова). Определенную часть факти­чески заключаемых сделок надо признать (полностью или частично) сделками на срок; в исследовании, которое мы решились предпринять, срочные сделки занимают, по сравнению со сделками за наличные, особое место. Это так, и мы находим естественным, когда в качестве удобно­го подхода к исследованию нам предлагается пренебрегать срочными сделками, приступить к изучению экономики такого мира, где принимаются к рассмотрению только сделки за наличные. Мы уже познакомились с подобной моделью-это наша «Экономика Настоящего». Поскольку подобная модель предполагает ограниченность срочных сделок, она не является слишком сильным упрощением действительности. Однако при желании мы можем не оста­навливаться на рассмотрении этой модели, так как о рын­ках, где заключаются срочные сделки, мы узнали доста­точно, чтобы иногда при необходимости обращаться к ним.

Нашей чистой «Экономике Настоящего» противостоит другой крайний случай-чистая «Экономика Будущего». Эта модель не претендует на то, чтобы быть хорошим при­ближением к действительности, так как в противном слу­чае она должна изображать мир, где нет неопределенности и где все ожидания точны, так что все сделки могут за­ключаться заблаговременно [Даже при условии, что контракты могут de facto аннулироваться благодаря последующей срочной сделке по покупке или продаже товаров.]. И все-таки модель чистой «Экономики Будущего» может определенным образом использоваться в теории. Исследуя вопрос о том, какая система цен сформируется в такой модели, мы обнару­жим, какая система цен будет обеспечивать поддержание равновесия во времени при данных изменяющихся услови­ях. Экономисты все еще несерьезно относятся к идее такой системы, в которой ведущие торговлю лица характеризу­ются «совершенным предвидением». А это ведет к затруд­няющим исследование препятствиям [См.: F. Knight. Risk, Uncertainty and Profit, chs. 5-10.]; с помощью же на­шей модели можно достичь цели, ради которой и изобре­тались. подобные системы. Она позволяет приступить к делу сразу, как только ставится вопрос: «Как должны изменяться цены (при существовании соответствующих ожиданий), чтобы равновесие не нарушалось?»

Дж. Р. Хикс. "Стоимость и капитал" > Часть III. Основания динамической экономической теории - Глава XI. Процент

1. Необходимость в основательном исследовании про­блемы процента появляется совершенно естественно, после обсуждения вопросов, содержащихся в предыдущей главе. Мы научились различать сделки в зависимости от време­ни, когда они должны совершаться. Сделкам на наличный товар (spot transactions) положено осуществляться в теку­щий период, иначе говоря, в течение той недели, когда эти сделки заключаются. Сделки на срок (forward transacti­ons) должны совершаться в будущем - в этих сделках в течение одной и той же недели в будущем участвуют представители обеих заключающих сделку сторон. Однако нет причин для того, чтобы полагать, будто оба участника сделки совершают ее в один день. Таким образом, мы по­лучаем третий вид сделок - кредитные. Такая сделка подразумевает, что только один ее участник выполняет свои обязательства в текущий момент, другой же участник обязан совершить сделку в тот или иной день (или в не­сколько дней) в будущем. Существенной особенностью кредитной сделки служит ее разделенность во времени.

Всякий обмен существующих в данный момент товаров или услуг на обещание предоставить в будущем товары или услуги с экономической точки зрения характеризуется как заем. Однако в действительности среди всех кредит­ных сделок преобладают сделки определенного вида, пред­полагающие, что сделка совершается обоими участниками в денежной форме. Но это на деле вовсе не единственная форма такой сделки. Непосредственный обмен существую­щих в данный момент реальных товаров на будущие ре­альные товары редко наблюдается по той же самой причи­не, по которой редко случается обмен в настоящем реаль­ных товаров одного вида на реальные товары другого ви­да - речь идет о неудобствах бартерной торговли. Однако люди вовсе не редко обменивают нынешние товары на обещание уплатить деньги в будущем (здесь наблюдается отсрочка платежа); кроме того, vice versa*, они обменива­ют готовые деньги на обещание поставить товары в буду­щем (наблюдается досрочный платеж). И дело не в том, что подобные сделки не практикуются - дело в том, что, как естественно полагают, они состоят из денежной ссуды плюс сделка при продаже за наличные, или срочная сдел­ка. На самом деле всякую кредитную сделку можно пред­ставить таким образом.

Даже чисто бартерный обмен нынешних товаров на то­вары будущие (например, обмен некоторого количества кофе сегодня на кофе через год) можно свести к сделке на наличный товар (или к сделке на срок) и к денежной ссуде. Если есть рынки, где осуществляется торговля с поставкой в будущем, то всегда неявно устанавливается про­центная ставка, выраженная в реальных величинах. Пред­положим, что денежная ставка процента по годовому зай­му составляет 5 процентов, а цена кофе, установленная при заключении срочной сделки (с доставкой товара через 12 месяцев), на 3 процента превышает его цену, установ­ленную при заключении сделки на наличный товар. Тогда возможно дать кофе взаймы на один год, продавая его за наличные и ссужая вырученные деньги, а затем покрывая продажу покупкой на рынке, где осуществляются срочные сделки. При совершении такой цепочки сделок устанавли­вается совершенно определенная норма процента, выра­женная в единицах кофе. Теперь 1 единица кофе обмени­вается на 105/103 единиц кофе, которые должны быть до­ставлены покупателю через год. Так что установленная норма процента составит примерно 2% в единицах кофе [Ср.: Дж. М. Кейнс. Общая теория занятости, процента и денег, с. 292-294. Стоит отметить формулу: норма процента на товар приблизительно равна норме процента на деньги за вычетом контанго (величина превышения цены, установленной при заключении срочных сделок, над ценой, установленной при заключении сделок на наличный товар).]. (Норма процента на кофе окажется такой же, как норма процента на деньги, если цена кофе при продаже с немед­ленной доставкой и при продаже с доставкой в будущем совпадают [Деятельность иностранной фондовой биржи дает нам пример того, что происходит, когда образуется рынок ссуд для каждого из двух товаров (валют), которые участвуют в сделках на наличный товар и в срочных сделках. Когда все четыре рынка свободны от ограничении, невозможно даже временное равновесие, если только не сохраняется указанное отношение между ценами товаров (ска­жем, если только скидка на франки, участвующие в срочных сдел­ках, не равна разнице между процентными ставками в Париже и Лондоне за соответствующий период). Если же данное условие пе­рестает вообще соблюдаться, то сфера совершения сделок ограни­чивается одним (по крайней мере) рынком из четырех. (Следует подчеркнуть, что все четыре рынка взаимозависимы и в процессе установления равновесия может быть затронуто движение товаров на каждом из них или на всех вместе).].)

Таким образом, норма процента на товар не представ­ляет для нас особой важности; ее движение отражает по­ведение системы в той части, на которой мы внимания не сосредоточили, точно так же, как и на курсе обмена двух товаров в сделках на наличный товар, когда ни один из этих товаров не служит единицей масштаба стоимости. Не делая каких-либо дополнительных предположений о свой­ствах денег (кроме уже принятого допущения, согласно которому в качестве масштаба стоимости выбирается ка­кой-либо товар), мы можем допустить, что все ссуды име­ют денежную форму (и поэтому всякой долговой сделке можно придать денежную форму, представив ее как де­нежный заем наряду с совершением сделки на наличный товар или сделки на срок).

2. Теперь мы можем направить усилия на изучение де­нежной нормы процента. Однако даже в этой области нам предстоит столкнуться со сбивающим исследователя с тол­ку затруднением. Денежные процентные ставки, выплачи­ваемые по разного срока ссудам, различаются между собой по двум главным причинам: 1) различна продолжитель­ность займов, а также неодинаков характер распределения выплат во времени; 2) заемщиков характеризует различ­ная степень риска, связанного с возможностью неуплаты процентов. Возможны и другие различия в условиях кредитования, но названные причины остаются главными из тех, что нам предстоит рассмотреть.

Вопрос о риске возникает уже при обсуждении названных причин, однако он отодвигается на второй план, когда речь идет о «премии за риск» (risk premium) - элементе процентной ставки, как это обычно понимают. Когда заем­щик обладает слабой кредитоспособностью, его обещанию выплачивать долг в будущем определенными долями не придадут такого значения, как если бы его положение было прочным. Следует различать в данном случае два момента. Первое. Заслуживающий доверия заемщик гарантирует заимодавцу уверенность в том, что обещанные платежи будут внесены; тем самым у заимодавца склады­ваются практически определенные представления о буду­щем; в противном же случае эти представления не будут четкими. Второе. Предположительно ненадежный заемщик, даже если он не нарушит своих обязательств, не заплатит больше, чем должен. Тем самым определяются максималь­ные поступления, на которые может рассчитывать кре­дитор; возможны отклонения от этой суммы только в одном направлении. Это означает, что средняя сумма воз­можных исходов сделки меньше, чем когда заимодавец имеет дело с платежеспособным заемщиком; в противном же случае разброс возможных значений исхода больше. Подобные соображения могут, как считается, отпугнуть заимодавца, так что он проявит склонность дать ссуду сравнительно ненадежному заемщику только в том слу­чае, когда условия кредита окажутся для заимодавца луч­ше.

Подробный анализ действия фактора риска на ссудном рынке оказался бы довольно сложным - здесь мы не бу­дем и пытаться заходить так далеко. Одно необходимо рас­смотреть - тот факт, что кредитоспособность заемщиков служит вопросом индивидуальных оценок заимодавцев, и эти оценки, видимо, различны. Так, когда предпринимате­лю требуется занять лишь немного денег, он может полу­чить их, обратившись к узкому кругу влиятельных кредиторов, имеющих в его глазах хорошую репутацию и способ­ных, по его мнению, предоставить ссуду на относительно благоприятных условиях. Если же он пожелает занять еще больше, то должен будет обратиться или непосредственно к заимодавцам, занимающим на рынке менее ответствен­ное положение (таким, которым он должен будет предло­жить сравнительно хорошие условия займа), или к некото­рым из влиятельных кредиторов с просьбой поручительства за него (они могут сами прибегнуть к займам, ссужая дан­ного предпринимателя за счет полученных средств, могут предоставить и какие-либо гарантии или прибегнуть в акцептированию). Однако вынужденные так поступать заимодавцы несут бремя дополнительного риска, за что и требуют компенсации.