Терапевтические техники для "здесь и сейчас"

Процесс «просветления» может произойти только в том случае, если ведущий помогает группе сконцентрироваться на “здесь и сейчас”. Это может быть сложной задачей, поскольку группа, разнообразными и скрытыми способами, всегда будет пытаться сместить фокус от непосредственно происходящих событий к “там и тогда”. Когда в группе поднимается вопрос о событии, не связанном с группой, ведущий должен задать вопрос, каким образом это событие может быть связано с невысказанными и зачастую подсознательными волнениями в группе в целом и у каждого ее участника. Ведущий должен спросить себя, каким образом этот материал относится к настоящему и как это событие может быть оживлено “здесь и сейчас”. Пример поможет пояснить этот момент:

На первой встрече обучающей психотерапевтической группы Том начал занятие с того, что попросил помощи у членов группы в его проблеме с соседом. Том подробно рассказал о своем недоверии в отношении друга и о своем страхе перед открытым разговором с этим соседом по поводу тех проблем, которые вызвали настоящее недоверие. Сначала группа ответила Тому своими советами, а затем начала рассказывать о своих собственных проблемах с друзьями, которые подвели их в прошлом, когда они доверили им конфиденциальную информацию. В этот момент ведущий напомнил группе о важности вопроса доверия и спросил участников, испытывают ли они этот страх в отношении группы и ее членов. Группа быстро перевела фокус внимания с доверия “там и тогда” и начала исследовать свои чувства доверия “здесь и сейчас” по отношению друг к другу. Последовала плодотворная дискуссия, которая привела к углублению взаимообмена ожиданиями между членами группы в отношении реакции других в случае, если они им доверятся с открытым и откровенным выражением своих глубочайших чувств и страхов. Как только тема доверия перешла в плоскость “здесь и сейчас”, она заняла все оставшееся время сессии. Перед тем, как завершить встречу, ведущий спросил Тома, полностью ли они обсудили его проблему, связанную с соседом. Том признал, что на самом деле проблема была не в соседе, и понял, что его тревога была прежде всего связана с группой.

Признание Тома иллюстрирует важный принцип психотерапии. Вопрос, который ведущий должен постоянно задавать самому себе — это «почему пациент, из всех возможных тем, на которые можно говорить, выбрал именно эту, и заговорил о ней именно в этот момент? ». В жизни человека произошла сотня важных событий со дня последней сессии группы. Почему из всех событий, произошедших на прошлой неделе, Том выбрал именно вопрос доверия и свой страх открыто заговорить о недоверии? Хотя Том не отдавал себе отчета в причинах, по которым он решил заговорить о своем друге, подсознательно материал был связан с подобной атмосферой страха и недоверия в группе. Вопросы доверия по отношению к другу и доверия в группе были параллельными в жизни Тома. Группа вызвала в Томе эмоции, которые были связаны с его соседом. Он выбрал тему, которая была наиболее важной в его сознании, но была вторична по отношению к реальным событиям здесь и сейчас. Ведущий должен научиться прислушиваться к такому параллельному разговору. Проведение параллелей между событиями, которые человек решает сделать предметом обсуждения, и событиями “здесь и сейчас” позволит ведущему приоткрыть занавес над возможным подсознательным материалом, который подавляется.

Основой этого терапевтического приема является признание важности подсознательных факторов во всех формах коммуникации. Эта позиция подразумевает, что очень важный компонент эмоциональной дисфункции лежит полностью вне сознания человека, выражаясь только в замаскированной или закодированной форме. В основе этого подхода находится понимание бессознательных сигналов, подаваемых человеком, то есть его или ее закодированные или замаскированные послания. Таким образом, для ведущего очень важно оценить и быть способным полностью применить тот процесс слушания, который позволит правильно расшифровать и понять основное значение бессознательных проявлений участников группы. Рональд Лэнге (Ronald Langs (1976)) создал сложную модель, которую он называет процессом слушания, или коммуникативным подходом. Лэнге советует терапевту дифференцировать манифестное и латентное содержание сообщения пациента. Манифестное содержание — это поверхностное содержание ассоциаций человека. Такое сообщение является прямым, непосредственным и самоочевидным, то есть представляет собой то, что человек говорит и имеет в виду. Латентное содержание — это то, что не является очевидным в поверхностном содержании сообщения, а содержится в нем в замаскированной или зашифрованной форме. В задачи ведущего входит расшифровка этого латентного сообщения и превращение его в манифестацию. Поскольку материал часто представляется в замаскированной форме (например, беспокойство Тома в отношении доверия к соседу), ведущий должен прислушиваться к дериватам участника. Термин «дериват» был изначально придуман Фрейдом, и означает то, что манифестное содержание (недоверие Тома по отношению к соседу) является производной (дериватом) от латентного образа (страх и недоверие Тома по отношению к группе).

Терапевтам и ведущим групп тяжело дается обработка и расшифровка производных проявлений. Это происходит по ряду причин: 1. Большинство людей предпочитают работать с очевидным материалом, который находится на поверхности и которым сравнительно легко манипулировать. 2. Люди обычно склонны отрицать существование всего, что нельзя напрямую увидеть, потрогать, немедленно понять и обработать. Идея о том, что поверхностный материал содержит латентные значения и впечатления, которые нельзя мгновенно различить, является чуждой для многих терапевтов. 3. Возможно, важнее всего то, что производные ассоциации человека часто скрывают сильно эмоционально заряженные и непреодолимо закодированные восприятия ошибок терапевта, его личных трудностей и недостатков.

Даже самые опытные терапевты могут стать жертвой своего бессознательного желания избежать этих дериватов, потому что они могут иметь конфликтное и критическое содержание. Замечательный пример такого варианта связан с квалифицированным групповым психотерапевтом, который преподавал на национальном обучающем семинаре, проводимом для большой группы медсестер. Семинар проводился в сельской местности. Преподаватель обладал замечательными рекомендациями от высокоуважаемого института психоанализа и имел успешную практику, неотъемлемой частью которой была групповая психотерапия. Однодневный семинар был разделен на две части. Первая часть содержала замечательную дидактическую презентацию теории психодинамической группы, а вторая часть включала в себя демонстрацию эмпирической группы, состоящей из добровольцев из числа участников. Именно во время эмпирической части презентации преподаватель поддался бессознательным усилиям избежать производных ассоциаций из-за их напряженного эмоционального содержания. Группа сопротивлялась его усилиям помочь им уйти от изначальной темы, связанной с их гневом, раздражением и отчуждением по отношению к ортодоксальной и фундаментальной религии. Поскольку большинство медсестер, принимающих участие в конференции, были из маленьких сельских городков на Юге, они имели значительный опыт общения с фундаменталистскими религиозными верованиями, которые были непрактичны и неприменимы в их жизни.

Ведущий не смог оценить эффект, который его великолепная дидактическая презентация произвела на публику. Его акцент на Фрейда, психодинамическую теорию и долгосрочную психотерапию, и связанная с этим тема перевода бессознательного в сферу сознания вызвала знакомое чувство раздражения, испытываемое ими в отношении фундаментальных религиозных учений, с которыми они сталкивались в жизни. Невозможность применить такие фундаментальные религиозные принципы практическим образом в реальной жизни стала манифестным содержанием их сообщения преподавателю. Дериваты этого сообщения были вызваны их латентным, бессознательным чувством раздражения, связанным с непрактичностью фрейдистских принципов долгосрочной психотерапии в краткосрочных лечебных учреждениях, где лежали пациенты с не слишком психологическим складом ума, проживающие в маленьких сельских городках в Южных штатах. В качестве наблюдателя, сидя в безопасности среди публики, мне было несложно расшифровать послание группы преподавателю. При этом он сам, очень компетентный групповой психотерапевт, оказался не способен распознать латентно выраженное раздражение, потому что оно пробудило его собственные бессознательные страхи перед нападением и критикой.

Дериваты можно интерпретировать и расшифровывать различными способами. Ведущему не нужно дожидаться от участника высказываний для того, чтобы построить гипотезу о его личностной организации и возможном поведении. Поскольку любое поведение чем-то обусловлено, дериваты и латентное содержание присутствует во многих формах. Например, один мой коллега, проводя интервью с потенциальной участницей группы и встретив женщину в первый раз, заметил, что, ожидая вызова в приемной, она старательно работала над большим сборником кроссвордов. Она была настолько увлечена книгой, что даже не заметила, как терапевт вошел в комнату, чтобы пригласить ее в кабинет. Она настолько напряженно работала над кроссвордом, что ему пришлось дважды окликнуть ее по имени, прежде чем она отозвалась. Когда они шли по направлению к его кабинету, терапевт заметил про себя: “Интересно, наверное, эта женщина обожает играть словами”. Он оказался прав, так как женщина провела большую часть терапевтического сеанса, беспорядочно рассуждая о своих мыслях и идеях, пряча свою истинную сущность позади жесткой защитной структуры интеллектуализации, рационализации и изоляции аффекта.