Ответственность — только я могу изменить мир, который я для себя создал

Ответственность — только я могу изменить мир, который я для себя создал

Каждый человек, входящий в группу, находится в равной позиции со всеми другими ее участниками. В определенном смысле, каждый человек — это чистый лист, или, как говорит Ялом, “каждый рождается заново в группе ”. Каждый участник формирует свою собственную позицию, судьбу и жизненное пространство в группе. “Каждый, в самом глубоком смысле этого слова, “отвечает” за это пространство и за последовательность событий, которые с ним произойдут в группе (стр. 153)” Если ведущий правильно делает свое дело и строит соответствующую культуру группы, каждый участник поймет, что его новое жизненное пространство в группе безопасно и предсказуемо. Поскольку группа — это такое место, которое позволяет изучать и пробовать новое поведение, он постепенно поймет, что продолжает страдать не потому, что не может измениться, а потому, что не хочет. Понимая это, человек вынужден осознать, что он отвечает за то, что с ним происходит. Если он хочет измениться, только он может это сделать.

Смерть — изменения не таят в себе опасности

С экзистенциальной позиции Ялома, психопатология коренится в неспособности человека преодолеть страх смерти. Даже если он понимает, что отвечает за свое положение в мире, он часто оказывается неспособен принимать решения, необходимые для изменений. Изменениям препятствует страх, страх перед неудачей. Это подразумеваемая позиция, которую Ялом определяет так: “Вы ведете себя так, будто считаете, что подвергаетесь огромной опасности, которая настигнет вас, если вы изменитесь. Вы боитесь вести себя по-другому, чтобы на вас не обрушилось страшное бедствие”. Задача ведущего состоит в том, чтобы обезвредить эту мину замедленного действия, которая кроется в дискомфортной мысли, что изменения опасны. Мы боимся изменений и ответственности. Мы продолжаем следовать саморазрушительной модели поведения, несмотря на знание о том, что она дисфункциональна, потому что наша тревога жестко удерживает нас на занятой позиции. Эта тема как будто взята из классической работы Эриха Фромма “Бегство от свободы”. Очень важно, чтобы участник группы исследовал свои фантазии о бедствиях, ожидающих его в том случае, если он изменится. По мере того, как нереалистические аспекты этих ожиданий будут терять свою важность, пациент сможет постепенно начать двигаться в сторону изменений, и, что важнее, поймет, что в изменениях нет опасности.

Изоляция — чтобы достичь того, чего я на самом деле хочу, я должен измениться

Ведущий должен понимать, какую компенсацию (или вторичную выгоду) человек получает благодаря продолжению поведения, не отвечающему его лучшим интересам. Обычно противоречия между тем, как человек себя ведет, и тем, каким он хочет стать, являются результатом несовместимых желаний, которые не могут быть удовлетворены одновременно. Такой конфликт зачастую является результатом инфантильных потребностей, которые действуют на бессознательном уровне в виде страхов, связанных с кошмаром изоляции и взросления. Ялом пишет:

«Многие терапевты по-другому подходят к объяснению парадокса, состоящего в том, что пациенты продолжают следовать линии поведения, противоречащей их лучшим интересам. Их подход принимает во внимание выгоды их текущего поведения. Хотя поведение пациента противоречит многим его зрелым потребностям и целям, в то же время, оно удовлетворяет другие потребности и цели. Другими словами, у пациента наличествуют противоречивые мотивации, которые не могут быть удовлетворены одновременно. Например, пациент может захотеть установить зрелые гетеросексуальные отношения; но на другом, часто подсознательном уровне, он хочет, чтобы его нянчили, заботились о нем, хочет смягчить страх кастрации идентификацией с матерью, или, другими словами, стремится быть защищенным от ужасающей свободы взрослости.

Очевидно, что он не может удовлетворить оба эти желания. Он не способен установить зрелые гетеросексуальные взаимоотношения с женщиной, если он одновременно говорит (и гораздо громче): “Позаботься обо мне, защити меня, нянчи меня, позволь мне быть частью тебя! ”

Терапевт пытается разрешить этот конфликт для пациента. “Ваше поведение имеет смысл, если мы будем основываться на том, что вы хотите удовлетворить более глубокую, более примитивную, более инфантильную потребность”. Он пытается помочь пациенту понять природу его противоречивых желаний, выбрать между ними, освободиться от тех, которые могут быть удовлетворены лишь ценой разрушения его целостности и независимости. Как только пациент поймет, чего он “на самом деле” хочет (как взрослый человек), и что его текущее поведение направлено на то, чтобы удовлетворить противоположные потребности, задерживающие развитие, он постепенно приходит к выводу, что “для того, чтобы добиться того, чего я на самом деле хочу, я должен измениться”. (Стр. 159-160, Yalom, 1970).

Взаимоотношения, будь то с группой, с ведущим или с другим важным человеком, имеют тенденцию вызывать появление инфантильных ожиданий и потребностей. Зависимость, желание быть любимым и избалованным, а также инфантильный страх быть покинутым и страх неодобрения возрастают в любых близких межличностных взаимоотношениях. Эти инфантильные потребности и фрустрации, которые оказались для человека проблематичными, становятся характеристиками его личности. Этот уникальный комплекс инфантильных потребностей проявится в группе так же, как и в любых значимых взаимоотношениях. Задача ведущего состоит в том, чтобы побудить участника группы изменить свою потребность вследствие осознания инфантильности желания, которое больше не соответствуют его взрослой жизни. Человек должен научиться осознанно переносить напряжение, вызванное тем, что эта потребность не была удовлетворена.

Ханс Струпп (Hans Strupp, 1978) очень точно резюмирует эту позицию следующими словами: «... (пациент) должен принять меры для того, чтобы удовлетворить эти нужды, отказаться от них или изменить их. Терапевт более не позволяет ему (пациенту) использовать взаимоотношения со значимым человеком для того, чтобы выражать свои нужды символическим или замаскированным образом. Терапевт, в конце концов, говорит: если вы хотите, чтобы я вас нянчил, баюкал, защищал, любил вас, то вы должны испытывать в моем присутствии и в мой адрес те чувства, которые связаны с этими ожиданиями. Это очевидно болезненно, но с этим ничего нельзя поделать. Как только вы пройдете через это болезненное испытание, вы поймете, что ваши ожидания были (а) устаревшими, то есть они могли быть разумными в детстве, но стали бесполезны в настоящее время; (в) нереалистичными, то есть, как зрелый независимый человек, я никак не могу нянчиться с вами, и если бы я так вел себя, то вам это было бы неприятно, и вы бы сами отвергли такое отношение, и (с) основанными на грубых искажениях восприятия текущей ситуации, а также событий детства, и мы должны осознать эти искажения. Я не позволю вам отрицать наличие таких ожиданий в отношении меня, и при этом надеяться на их выполнение. Именно это имел в виду Фрейд, когда сказал, что конфликт необходимо вывести на уровень осознания, и бороться с ним на этом уровне» (стр. 15).

И Струпп, и Ялом исследуют конфликт, который все мы переживаем в своих межличностных взаимоотношениях. Важно, чтобы ведущий понял, что удовлетворение этих инфантильных потребностей в конечном итоге непродуктивно для человека. Как только они получат то, что им, по их мнению, нужно (на основании непризнанных, неудовлетворенных, инфантильных желаний), они откажутся от этого, потому что оно не соответствуют их самоопределению как функционирующих здоровым образом, зрелых, независимых взрослых людей.