Глава X высший класс верховой езды

В десятой и одиннадцатой главах своего трактата о верховой езде Ксенофонт объясняет, как «обращаться с хорошим боевым конем, чтобы он выглядел более величественно и хорошо смотрелся во время скачки» и как «тренировать лошадь для смотра, состязаний по выездке и для того, чтобы она имела прекрасный вид». И если начальные главы этого сочинения Ксенофонта содержат рекомендации, как сделать лошадь пригодной, то эти две — превосходной.

Высказавшись против использования хлыстов, шпор и жестких удил, «с помощью которых, как считают многие, можно сделать лошадь великолепной», Ксенофонт продолжает:

X, 3. Если же приучить лошадь идти со слабой уздой, высоко держа шею и подняв голову, тогда она будет делать то, что ей самой приятно и чем она может покрасоваться.

X, 4. Можно доказать, что коню и впрямь приятно так делать. Ведь когда он хочет покрасоваться перед другими лошадьми, особенно перед кобылами, то высоко поднимает шею, гордо держит голову, свободно поднимает ноги и задирает хвост.

X, 5. Поэтому, если позволить коню принять такой вид, который ему самому особенно нравится, то и езда будет ему приятна, и он сам будет выглядеть более величественно, гордо и красиво[343].

Я уже говорил о высокой постановке головы у лошадей в те времена и о жесткости древних удил, которые побуждали всадника править ослабленными поводьями, если ему нужно было избегать повреждения рта лошади и побуждать ее вскидывать нос, дабы облегчить давление на прутья. Чтобы видеть, куда она идет, лошадь с высоко поднятой головой должна наклонять нос к груди, чего она не будет делать по собственному желанию, пока чувствует боль, хотя иногда ее можно заставить сделать нечто похожее при помощи подгубного ремня, который во времена Ксенофонта был неизвестен. То, что лошадь сгибает верхние позвонки, чтобы опустить нос, является важной и характерной чертой ее естественной осанки. Если без необходимости оказывать давление, то может произойти неестественное сгибание нижних позвонков шеи.

Нужно иметь в виду, что цель Ксенофонта — побудить лошадь «вести себя так, чтобы при этом она сама показывала себя так хорошо, насколько это возможно». Процитируем Винмалена: «Естественная осанка лошади при беге рысью довольно близка к совершенной осанке обученной лошади; и, по сути, лучшая природная осанка, на которую она способна, и лучшая осанка, которой ожидают от обученной лошади — одно и то же. Однако у коня редко бывает хорошая естественная осанка — только когда он гарцует с той ритмичной поступью, которая делает его столь приятной для взора. Это ритмичность, которая является сутью его красоты. Это тот самый ритм, которого добивается тренер»[344].

Цель Ксенофонта в таком случае — это высокоритмичная рысь[345], при которой у коня высокая постановка головы, согнутой у основания черепа, и свободное, гибкое движение ног. Он дает следующие инструкции, как достичь этого (они приведены после отступления об удилах)[346].

X, 12. Не надо так набирать повод, чтобы лошадь отбивалась, и так ослаблять, чтобы она его не чувствовала. Когда животное поднимет шею, тотчас дать ему удила.

X, 13. В любом случае, как мы постоянно повторяем, нужно поощрять коня, если он все делает хорошо. В особенности же, когда видно, что ему приятно высоко держать голову при ослабленных удилах, не стоит применять суровых средств, словно от него требуется серьезное усилие, но нужно ласкать, как будто желая прекратить тренировку. Тогда он с большей готовностью перейдет к быстрой езде.

X, 14. Ведь неспроста лошади нравится быстрый бег. Это доказывается тем, что лошадь, обретя свободу, никогда не идет шагом, но бежит.

X, 15. Поэтому естественно, что это ей приятно, если только вы не заставляете ее бежать через силу, ведь крайность не нравится ни человеку, ни лошади.

X, 16. Итак, лошадь, наконец, бежит с гордым видом. Мы полагаем, что в ходе первых упражнений конь научается быстро набирать скорость, выходя из поворота. Когда лошадь освоила это, то если сдержать ее уздой и одновременно дать знак рвануться вперед, то она, принуждаемая и удилами, и указаниями всадника, приходит в возбуждение, выставляет грудь и поднимает ноги, но не свободно, а с яростью. Ведь очевидно, что лошади, если их не принуждать, двигаются свободно.

X, 17. Если разгоряченному таким образом коню сразу же дать гладкий мундштук, то он, считая себя благодаря ему освобожденным от удил, довольный этим, принимает статный вид, держит голову высоко и легко ступает передними ногами — словом, ведет себя так, точно он красуется перед другими лошадьми.

Первое рассуждение Ксенофонта касается того, как добиться соответствующей постановки головы. Это, очевидно, происходит во время прогулки. К разговору о более быстрых движениях Ксенофонт переходит лишь после замечания о том, что лошадь, «наконец, бежит с гордым видом», и только после экскурса, в котором он доказывает, что лошади нравится быстрый бег.

Здесь снова стоит провести сравнение с методом Винмалена, хотя он стремится к большим результатам, нежели те, которых можно добиться при помощи грубых удил Ксенофонта; к ним последнее предложение следующего цитируемого отрывка не относится. «Я начинаю с выгуливания лошади вокруг школы обычным шагом со свободными поводьями; потом я поднимаю удила и сдерживаю ее немного, но в то же время сжимаю ее ногами, чтобы умерить ее пыл и помешать ей остановиться. Лошадь очень скоро поймет то, чего я хочу; она сбавит шаг и поднимет нос; затем я похлопаю ее и опущу поводья примерно на двадцать шагов; позже я снова поступлю таким же образом. Как правило, через очень короткое время лошадь, чувствуя помощь моих ног и поводьев, опустит нос и вскоре начнет жевать удила, потом расслабит челюсти, чего мне и надо, т. е. “прямого сгибания”»[347].

Надлежащей постановки головы за вторую половину дня не добиться. Осанку всей лошади, а не только головы и шеи можно изменить, лишь постепенно приучая коня сохранять равновесие и подбирать мышцы крупа. Ксенофонт, по-видимому, не стал рассматривать этот процесс полностью. (Ср., однако, его замечания в начале 11-й главы этой книги. ) К сожалению, он ничего не говорит нам, сколько времени потребуется для различных стадий обучения.

Во всяком случае, добившись желаемой постановки головы при ходьбе, Ксенофонт переходит к прибавленному шагу. «Прыжки вперед при прибавленном шаге, когда лошадь повернула», рекомендуются в его трактате по верховой езде как часть обычного обучения (VII, 17), и не стоит воображать себе здесь пируэты или иные эффектные трюки высшей школы верховой езды. Ксенофонт предполагает, что лошадь привыкла ездить по кругу или полукругу шагом, рысью или медленным легким галопом, и в этом случае, поскольку она держит голову прямо, ее побуждают двигаться вперед прибавленным шагом (не обязательно галопом, хотя галоп часто бывал нужен в боевой обстановке, что учитывает Ксенофонт).

Итак, если лошадь, научившаяся вести себя, как того от нее требуют, двигается по полукругу и при выходе из поворота оказывается в сборе, она пойдет быстро, как ее тому научат. Если же одновременно побуждать лошадь идти вперед и удерживать, то она будет бороться против удил и, возможно, придет в бешенство, если эти средства применять слишком грубо. Однако я не думаю, что именно это подразумевает Ксенофонт, когда говорит «бросает вперед грудь и поднимает ноги», и это, конечно, не значит, что он хочет в конце концов поднять коня на дыбы. Скорее речь идет о лошади, совершающей прыжок, но удерживаемой от галопа удилами и в итоге бегущей энергичной рысью. Она высоко держит голову и энергично поднимает ноги, тем не менее в движениях чувствуется скованность и напряжение. Теперь же, сдав затылок, она продолжает бежать рысью, хотя уже свободно и красиво.

Продолжая заметки о пассаже, Ксенофонт советует тренировать лошадь «для смотра, состязаний по выездке и для того, чтобы она имела прекрасный вид». Он предупреждает, что «это можно сделать не со всякой лошадью. Для такой цели нужны возвышенный дух и крепкое тело».

В 11-й главе трактата Ксенофонт переходит от упражнений «на земле» к упражнениям «над землей», в ходе которой лошадь должна быть обучена поднимать переднюю часть тела. Это отличие видно в современной высшей школе верховой езды, и по-прежнему важнейшими считаются те же природные качества — смелость и физическая крепость[348].

Термины, которые использует Ксенофонт для описания коней, прошедших высшую школу верховой езды, сами по себе достаточно интересны, чтобы их прокомментировать.

«Для смотра»: pompikos, буквально «относящийся к процессии». Ксенофонт имеет в виду не обычные военные парады, когда кавалерийский командир созывает своих людей для тренировки, и даже не ежегодный смотр, проводимый Советом 500, а религиозную процессию, в которой конница играла заметную роль, как следует из изображений на фризе Парфенона.

«Высшая школа верховой езды»: meteoros, «вверх в воздух», термин, применяемый к коню, имеющему хорошее сложение; отсюда наше слово «метеор». Соответствующий глагол meteorizein используется Ксенофонтом (X, 4) при описании лошади, поднимающей ноги при высокой рыси (см. предыдущую главу), а также в тех случаях, когда она поднимает корпус при упражнениях, о которых сейчас пойдет речь (XI, 7; 9). Meteoros поэтому означает не просто «выполняемый в воздухе».

«Блеск»: lampros hippos, «блистательный конь», термин, который, по-видимому, в конце концов приобрел вполне определенное техническое значение, но его конкретного значения мы не знаем. В нашем распоряжении есть надписи, где названы победители на играх в честь Тесея в течение трех лет в первой половине II в. до н. э. [349] Награды вручались тем эскадронам, в которых люди и снаряжение находились в лучшем состоянии, за победы на соревнованиях (их получали офицеры, нижестоящие чины и другие), за метание дротика и за «блистательного коня». Некоторые соревнования специально предназначались для боевых скакунов, и поэтому кажется ясным, что не от всех коней, принимавших участие в играх, ожидалось использование на поле брани.

Во времена самого Ксенофонта термин «блистательный конь», возможно, еще не имел точного определения. Некий оратор Феопомп, ведший судебную тяжбу в Афинах в начале IV в. до н. э., перечисляет собственность умершего человека: ферма в Элевсине стоимостью в два таланта, 60 овец, 100 коз, мебель, «блистательный конь», на котором тот ездил, когда служил филархом (командиром эскадрона), и остальное его имущество общей стоимостью 2, 5 таланта[350]. Это небольшое состояние, но вполне достаточное для человека среднего класса; вряд ли общая стоимость его преуменьшена, поскольку Феопомп пытается поразить присяжных богатством своего оппонента Стратокла, чья дочь унаследовала оное, находясь под его опекою. Заметим, что после смерти Феофона, хотя он и был филархом, осталась только одна лошадь; его два стада, лошадь, а также все остальное — мебель и имущество были оценены лишь в 3000 драхм. Каждое стадо стоило предположительно 1000 драхм, и лошадь поэтому должна была стоить значительно дешевле 50 персидских золотых монет (1000 драхм) — цена, за которую Ксенофонт продал своего любимого коня после окончания похода Десяти тысяч.

Ксенофонт, вероятно, адресует упомянутую главу богатому всаднику, владеющему большой конюшней, в которой одна лошадь может быть предназначена для высшей школы верховой езды. Он продолжает:

XI, 2. Некоторые думают, что лошадь, у которой гибкие ноги, будет поднимать и весь свой корпус, но это далеко не так. Только лошадь с гибкими, короткими и сильными бедрами — мы говорим о тех, что находятся не со стороны хвоста, но между ребрами и задом вдоль паха, — такая лошадь будет легко подбирать задние ноги под передние.

XI, 3. Если осадить такую лошадь, она согнет задние ноги в суставах, а передние поднимет вверх, так что перед зрителем будет живот. В это время нужно отдать ей удила, дабы она по своей воле делала то, что особенно украшает лошадь в глазах зрителей.

Уже указывалось, что важной частью развития высокой постановки головы была постепенная тренировка задней части тела. Лошадь Ксенофонта сейчас сосредоточена — привыкшая к облегчению передней части тела и к тому, чтобы подводить ноги под корпус. Следующая стадия, и к ней не следует пытаться переходить раньше, — это поставить ее на задние ноги, в то время как передняя часть тела действительно находится над землей.

Полковник Подхайский описывает следующие упражнения[351].

Левада или песада, при которых лошадь поднимает переднюю часть тела, а ее передние ноги сгибаются под туловищем более или менее высоко над землей. При песаде тело достигает угла в 45° по отношению к земле; при леваде оно так высоко не поднимается.

Данные движения развились в Вене из пиаффе; это — высокоритмичная рысь, как при пассаже, но выполняется без продвижения вперед.

Мезер — последовательная серия левад, в промежутках между которыми передняя часть тела касается земли на мгновение, в то время как задняя часть тела бросается вперед коротким прыжком. Лошадь таким образом постепенно двигается вперед. Это упражнение недавно было «продемонстрировано в сокращенном объеме и поначалу воспринималось иначе».

Курбет — одно из сложнейший упражнений «над землей», представляющее собой непрерывную последовательность прыжков на задних ногах, при которых передняя часть тела не касается земли.

Курбет распадается на три движения — левада, развившаяся из пиаффе, прыжок в позиции левада и приземление на задние ноги в той же самой позиции. Можно ожидать от двух до пяти прыжков при отсутствии касаний земли передней частью тела, хотя полковник Подхайский упоминает исключительные случаи, когда выполнялось до десяти последовательных прыжков, Липпизанера Сиглави Брозовица.

Он замечает, что это движение, несмотря на его трудности, не является неестественным, и его можно наблюдать у дерущихся жеребцов. Ксенофонт позже поясняет, что его лошадь идет вперед, не выполняя обычного левада, и, судя по его замечанию о «прекраснейших действиях, свойственных лошади», можно предположить, что он знал о настоящем курбете, а не просто о мезере.

Ксенофонт, очевидно, не имеет в виду, что всаднику следует применять эти сложные трюки в бою, хотя художники действительно часто изображают всадников, атакующих врага таким образом. Геродот говорит, что Артибий, персидский наместник Кипра в 496 г. до н. э., скакал на лошади, обученной становиться на дыбы, ударяя и поражая своими ногами. Греческий командир Онесил обсуждал эту тактику со своим щитоносцем, который советовал ему выбрать, вступить в бой или с человеком или с лошадью; он сам готов сразиться, с кем прикажут. Онесил выбрал человека как более подходящего противника для военачальника его ранга. Поэтому во время битвы сам он напал на Артибия, лишь тот приблизился, и когда лошадь последнего встала на дыбы и опустила ноги на щит Онесила, его оруженосец отрубил их серпом[352].

Харон из Лампсака рассказывает историю, которая наглядно демонстрирует, насколько опасно, когда с боевыми конями слишком много занимаются высшей школой верховой езды. Жители Кардии обучали своих лошадей танцевать на задних ногах под звуки флейты в качестве развлечения на пирах. К сожалению, как раз перед войной с варварами-фракийцами к врагу перешел перебежчик и продал раба, обученного играть на флейте, который научил фракийцев соответствующей мелодии. Когда армии вступили в бой, фракийский отряд заиграл эту мелодию, кардийские лошади начали танцевать, их всадники упали на землю, и исход битвы был предрешен[353].

Далее Ксенофонт дает следующие наставления.

XI, 4. Некоторые учат этим движениям с помощью ударов прутом под коленные сухожилия или приказывая кому-то бежать бок о бок с конем и ударять его палкой по бедрам.

XI, 5. Но и здесь самым лучшим уроком для коня, как мы всегда это говорим, дать лошади отдохнуть — и делать так всякий раз, когда она ведет себя в соответствии с желаниями всадника.

XI, 6. Когда лошадь делает что-либо по принуждению, она, как говорит и Симон, не понимает этого, и действия ее некрасивы. Это все равно как если бы кто-то стал стегать или пришпоривать танцора. В подобных случаях и человек и лошадь представляют собой не прекрасное, а, напротив, безобразное зрелище. Прекрасное и блистательное должно делаться по знаку без всякого понуждения.

XI, 7. И если в езде гнать (умеренно? ) [Я полагаю, что текст здесь испорчен; какое-то наречие должны быть добавлено. ] коня до обильного пота, а после пути в гору скоро отпускать удила, то можно быть уверенным, что конь добровольно постарается подняться на дыбы.

XI, 8. На таких конях (в качестве седоков) изображают богов и героев; так обращаются с конями прекрасные мужи, которые кажутся нам величественными.

XI, 9. Поднявшийся на дыбы конь представляет собой нечто столь прекрасное и удивительное, что приковывает к себе взоры всех, молодых и старых, и всякий готов бесконечно любоваться им.

XI, 10. Но если владеющему таким конем придется быть филархом или гиппархом, он не должен думать о том, чтобы только самому красоваться: вся его свита должна быть достойна всеобщего восхищения.

XI, 11. Но если передняя лошадь особенно высоко и часто поднимает тело (за что больше всего хвалят коней, прошедших высшую школу верховой езды) и поэтому движется медленно, то очевидно, что все кони, идущие следом, будут вынуждены ступать коротким шагом. А что блистательного в таком зрелище?

XI, 12. Если же едущий впереди побуждает коня идти не слишком быстро и не слишком медленно, но тем шагом, который особенно воодушевляет лошадей и придает им особенно гордый вид, и они выглядят достойно, — так вот, если всадник ведет кавалькаду таким образом, топот копыт, фырканье и ржание лошадей зазвучат у него за спиной, так что не только он, но и все, кто следует за ним, будут являть собой подобающее зрелище.

Этот текст показывает, что описанные упражнения (XI, 2, 3) представляли собой не просто леваду, но включали в себя некоторое движение вперед — естественно, очень медленно, чтобы последующие лошади, из которых мало кто мог подражать передней, были доведены до монотонной ходьбы. Командиру поэтому следовало думать не о том, как ему покрасоваться, а ехать ровным шагом, хотя при этом он и не был в состоянии продемонстрировать, как хороша его лошадь.

Ксенофонт в завершение дает совет о покупке и обучении лошадей.

XI, 13. Если же кто разумно подходит к делу при покупке коней, кормит их так, чтобы они могли переносить труды, хорошо обращается с ними — как при военных упражнениях, так и во время торжественных шествий и на поле боя, то что мешает ему сделать так, чтобы приобретенная им лошадь стала цениться выше, чем до покупки, иметь отличных коней и самому отличаться в верховой езде, если божество этому не препятствует?

Сократ дает схожий совет Критобулу, чьи огромные расходы превышали его собственное имущество. Указав на разницу между дилетантами, которые теряют деньги, занимаясь лошадьми, и профессионалами, извлекающими из этого выгоду, Сократ продолжает: «Потому что ты смотришь на них, как на актеров в трагедии и комедии: на актеров ты смотришь не затем, думаю, чтобы стать поэтом, а чтобы усладить зрение и слух. Это, пожалуй, правильно, потому что поэтом ты стать не хочешь; но если лошадей держать тебя заставляет необходимость, то не глупо ли с твоей стороны не стараться не быть невежественным в этом деле, тем более что одни и те же знания полезны для ведения дела и дают прибыль при продаже? »[354]

Однако совет Ксенофонта для кавалерийского командира более реалистичен. Последний должен сказать опекунам тех молодых людей, которых он желает набрать в армию, что в силу размеров их состояний им все равно придется самим содержать лошадей, но под его командованием они по крайней мере избегнут разорительных и безумных трат[355].

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: