 |
Глава 20. Абиссаль. Обратной дороги нет
|
|
|
|
Глава 20
АБИССАЛЬ
Гарри Ширер был так уверен в своих силах, что решил позабавиться, дав противнику шанс освободиться в открытом бою. Оказалось, генерал юстиции по праву носил звание чемпиона Канадской федерации по рукопашному бою, он и в самом деле был мастером боевых искусств. Кузьма понял это очень быстро, «улетев» в нокдаун при первом же стремительном выпаде Ширера.
Перед схваткой Ширер заставил его выбросить оружие и демонстративно положил на пол свой «универсал».
– Теперь мы в равных условиях, – сказал он насмешливым тоном. – От Оскара я слышал, ты хороший боец. Пройдешь меня, и я тебя пропущу к метро. Не пройдешь – не обессудь.
Кузьма, никогда прежде не решавший проблемы таким путем, замешкался и пропустил бросок противника, отозвавшийся в голове грохотом мощного удара. Пришел он в себя не сразу, обнаружив, что лежит на полу. Начал подниматься и получил еще один удар ногой в лицо, от которого перед глазами вспыхнул ослепительный свет и боль волной затопила сознание.
Однако Ширер рано праздновал победу, ударив ногой лежащего еще дважды – по ребрам и в висок. Посмотрел на распластавшееся тело противника, довольно улыбнулся.
– Оскар преувеличил твои возможности, малыш, – сказал он. – А жаль. Я даже не согрелся. Придется тебе разделить участь «крота».
Ширер нагнулся к лежащему неподалеку «универсалу», протянул к нему руку и боковым зрением заметил сзади какое‑ то движение. С оторопью оглянулся.
Его противник встал!
Вид Ромашина был страшен: разбитые в кровь губы и нос, царапина на лбу, кровоподтеки на виске и под глазом! И тем не менее он двигался и явно намеревался продолжить поединок.
|
|
|
– Ух ты, молодец какой! – восхитился Гарри. – Неужели тебе мало? Что ж, это даже интересно, давно не встречался с достойным противником. Давай, малыш, начи… – он не договорил.
Ромашин вдруг оказался рядом – словно владел телепортацией – и в голове Гарри Ширера взорвалась бомба.
Удар Кузьмы, действующего «на автопилоте», в бессознательном состоянии, был так силен, что представитель СЭКОНа отлетел в глубь коридора на несколько метров, плашмя упал на пол и затих. Сообразить, что произошло, он не успел.
Однако и Кузьма не смог воспользоваться плодами своей победы. Из лифта в десяти шагах от жилых отсеков появился Оскар Мехти и выстрелил в Ромашина из «универсала». Кузьма почувствовал тупой удар в спину, его снесло в конец коридора – Оскар стрелял гравитационными «пулями» – и впечатало в стену тамбура. Боли он даже не почувствовал, провалившись в беспамятство.
Сколько времени он провел без сознания, определить не удалось. Очнулся Кузьма от боли: ныли все суставы, болела грудная клетка, пульсировали огнем травмированные места, стреляло в висок, жгло губы и нос. Он попытался открыть глаза и зашипел сквозь зубы: показалось, веки покрыты коростой запекшейся крови и трескаются, отзываясь иглами боли.
– Слава богу, ожил, – донесся откуда‑ то издалека знакомый голос.
Кузьма разлепил веки и увидел над собой светящийся потолок. Скосил глаза – стена. Посмотрел в другую сторону и увидел лежащего в двух шагах от него Хасида. Безопасник был связан, а лицо его представляло собой кровавую маску. Один глаз совсем заплыл, второй лихорадочно поблескивал, губы походили на оладьи, нос распух.
– Что, не узнаешь? – подмигнул Хасид.
– Красавец… – прошептал Кузьма.
– Ты тоже хорош.
– Крепко нас отделали!
– Хорошо хоть в живых оставили.
Кузьма попробовал пошевелиться, застонал.
– Черт! У меня, кажется, все кости переломаны! Где это мы?
|
|
|
– Нас перенесли в зону отдыха. Там дальше бассейн и фитомодуль. Лежи, не шевелись, приходи в себя. Кстати, ты мог бы подлечиться и сам, без посторонней помощи, Керри разбудил твой псирезерв.
– Ты бы помалкивал о таких вещах.
– Не бойся, они отключили нас от интеркома и не слышат.
– Керри дал мне связь с воинской линией рода…
– Не только, каждый классный воин умел залечивать раны внутренним усилием. Попытайся, получится.
Кузьма промолчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Напрягаться не хотелось, боль блуждала по телу и отбивала охоту двигаться. Однако он заставил себя сосредоточиться на восприятии текущей по сосудам крови, воспринимая ее как живое существо, и вошел в нервную систему зондом сознания, проверяющим ее состояние.
Это получилось у него само собой, без особых усилий, будто Кузьма занимался самолечением всю жизнь, поэтому он уже не удивился своей способности погружаться во внутренний мир и быть там г о с п о д и н о м положения.
Через некоторое время он почувствовал, что может свободно дышать, не ощущая жжения в легких и боли в сломанных ребрах. Пошевелился, ожидая уколов боли в суставах, но особого дискомфорта и болезненных ощущений не было, организм немного очистил сам себя от шлаков, вспомнив опыт предков, и подкорректировал реакции нервной системы. Хотя сломанные ребра требовали все‑ таки квалифицированного вмешательства врачей.
– Ну как, полегчало? – поинтересовался Хасид, наблюдая за другом здоровым глазом.
– Как будто, – осторожно ответил Ромашин. – Лежать могу. Как ты думаешь, что они собираются делать?
– Я не думаю, я знаю. Они перепрограммировали Дэва таким образом, чтобы он в нужный момент по команде остановил реактор. Через час после этого защита отключится, и «крот» будет раздавлен вместе с «паньтао». И со всем содержимым. Естественно, к этому моменту никого из наших спутников на борту «крота» уже не будет.
– Думаешь, нас они тоже оставят здесь?
– Какой им смысл оставлять лишних свидетелей?
– Весело…
– Да уж!
Помолчали.
– Ты точно знаешь, что Беата, Андрей и Жан не в их команде?
Хасид отвернулся, сказал глухо:
– Беата хороший специалист, но, к сожалению, не боец… и слишком красивая женщина. Оскар с ней…
|
|
|
Кузьма скрипнул зубами.
– Ублюдок!
– Эй, полегче, теоретик, – раздался зловеще‑ веселый голос Оскара, и к лежащим подошел, картинно поигрывая ножом, младший Мехти. – Поаккуратнее в выражениях, язык отрежу.
Он осмотрел связанных пленников, удовлетворенно поцокал языком, присел на корточки над телом Кузьмы.
– Ох и живучий ты мужик, Ромашин! Я же угостил тебя пятигравитудным импульсом, такой любого размажет по стенке, а тебе хоть бы хны! Поделишься секретом?
Кузьма прицелился и плюнул.
Оскар отшатнулся, вытирая глаз, покачал головой со злобной усмешкой и что есть силы пнул Ромашина носком ботинка в бок. Затем начал избивать его ногами. Однако этого Кузьма уже не почувствовал, потеряв сознание от первого удара, который пришелся на сломанные ребра.
В себя он приходил долго, то выныривая из вихревой огненной пропасти, то погружаясь в нее с головой. Наконец очнулся, смутно улавливая какие‑ то странные звуки: резонирующие гулы разной тональности, визги, удары, гулкое бормотание, булькание и шипение. Сначала принял шумы за звуковую галлюцинацию, потом за толчки и шумы крови в ушах, однако вскоре понял, что эти звуки никакого отношения к его внутреннему состоянию (паршивое состояние, надо признаться, этот гад сломал по крайней мере еще пару ребер! ) не имеют.
– Что… это? – вяло спросил Кузьма, не слыша своего голоса.
– Наконец‑ то! – раздался тихий голос Хасида. – Это с нами говорят недра солнышка. Кто‑ то в рубке включил нам сию музыку для устрашения. Ты выкарабкался? Какого фига тебе понадобилось дразнить его? А если бы он тебя прикончил?
– Все равно… жить осталось… недолго…
– Пока голову с плеч не сняли, сохраняется и шанс выкарабкаться. Знаешь, сколько ты провалялся без памяти, смельчак? Восемь часов! Я уже подумал, что… а помочь не могу, связали меня со знанием дела.
– Тебя же не били, как меня…
– Ну, это как сказать. – Хасид помолчал минуту. – Они сломали мне обе руки.
Кузьма вздрогнул, поворачивая голову к другу, сглотнул ком в горле, прошептал:
|
|
|
– Ты… серьезно?! За что?!
– Их было трое… Хесслер мертв… Лапарра, конечно, боец сильный, но Оскар ударил меня в спину…
– Меня тоже. О, черт! Я не знал… – Кузьмой овладело горькое чувство безнадежности. – Что же делать? Если мы не освободимся, они уничтожат «крот»!
– Лежи, лечись, береги силы и не провоцируй генерала Мехти на избиение, он и так не сильно тебя любит. Что‑ нибудь придумаем.
– Что? Кто нас освободит? Наверху никто не знает, что тут творится. И вообще: сколько у нас времени?
– Может, час, может, сутки…
– Я не о том. Как долго «крот» будет идти до цели?
– По моим расчетам, осталось два дня пути, но боюсь, до ядра мы не дойдем.
– Тогда нашим наверху останется только одно средство – «Потрясатель Мироздания». Хотя его применение чревато последствиями.
– Почему одно средство? – не согласился Хасид. – Разве наши не могут сделать еще одного «крота» и еще один «паньтао»? Время‑ то у нас еще есть. Слава аллаху, «огнетушитель» действует не мгновенно. Тот, что погасил солнце мантоптеров, работал десять лет.
– Перед тем как сбежать сюда, я разговаривал с оператором «Циклопа», и он сказал, что зона охлаждения в ядре Солнца расширяется с возрастающей скоростью. Реакции углеродно‑ азотного цикла в самом центре ядра уже перестали идти, диаметр этой зоны равен всего пятидесяти тысячам километров, на очереди слой протон‑ протонного цикла. И если…
– Понятно, можешь не терять времени на ликбез, я и сам понимаю, что может произойти. Значит, ты считаешь, что второй «крот» не успеет? Даже если он уже готов?
– Не знаю… не считал… мы идем уже шесть дней… и еще не дошли… Если бы там наверху был готов второй «крот» – это еще неделя, не меньше… но ведь у нас его нет!
Хасид помолчал.
– Разве дед тебе ничего не говорил?
– Нет. Что ты имеешь в виду?
Хасид снова притих, о чем‑ то размышляя.
– Правда, это уже не имеет значения…
– Что ты там бормочешь? – рассердился Кузьма, ощущая наплывающий звон в ушах.
– Наша экспедиция – не основная.
– А какая?
– Отвлекающий маневр для вскрытия сети агентуры Дьявола и отвлечения его основных сил. Альтернативный «крот» сейчас доделывается на заводах новых технологий по абсолютно секретной программе и скоро будет запущен в Солнце.
– Не может быть! – прошептал Кузьма.
– Может, – тихо возразил Хасид. – Извини, что я тебе этого не сказал – не имел права.
– Боже мой! Всего‑ навсего отвлекающий маневр!.. И какой ценой!..
– Это не самая страшная цена, дружище.
– Ах, дед, дед, – горько проговорил Кузьма, которому вдруг захотелось плакать. – Все знал и не сказал! Мне не сказал! Не поверил…
|
|
|
– Если бы он тебе не верил, не позволил бы сбежать сюда из клиники. Твоему деду тяжелее нас всех, вместе взятых. Он взвалил на свои плечи великую ответственность и за исход операции, и за войну с Дьяволом, и за нас с тобой. Я им восхищаюсь!
– А я люблю…
Кузьма закрыл глаза, ощущая очередное погружение в болото беспамятства, напрягся, пытаясь остановить падение в черную глубину, и это ему удалось. Тогда он начал медитировать, отстраиваться от шумов и ощущений, пока вокруг не выросли стены из приятного света и он не остался наедине с самим собой. Время замедлило свой ход… он уснул…
Очнулся Кузьма от пинка в бок и чьих‑ то громких голосов. Открыл глаза, чувствуя себя уже не столь погано, как раньше: медитативное самолечение дало положительный результат.
Рядом стоял Оскар с обычной издевательской ухмылкой на губах. Пнул Ромашина еще раз.
– Ну что, теоретик, не умер? Надо же. Ничего не хочешь мне сказать на прощание красивое? Чтобы я зарыдал?
Удар.
Кузьма стиснул зубы, чтобы не застонать от боли.
– Бить лежачего некрасиво, – тихо проговорил Хасид.
– Зато безопасно, – оскалился Оскар Мехти. – Молчи, полковник, не то сломаю тебе еще и челюсть, чтобы не вмешивался.
В коридоре появились еще двое: Лапарра и Ширер, который толкал впереди антиграв‑ платформу. Подойдя к пленникам, они сбросили на пол еще одного связанного человека. Его лицо представляло собой кровавое месиво и было неузнаваемым, и лишь по светлым волосам Кузьма узнал пилота.
– Он нам больше не понадобится, – спокойно сказал Лапарра, поймав взгляд Кузьмы. – Пусть побудет тут с вами… до конца.
– Мерзавец! – не выдержал физик.
Оскар ударил его по голове.
– Не надо, – остановил его дед Кати. – С них достаточно. Прощайте, парни, приятно было играть с вами, как с котятами. В этой жизни мы, наверное, уже не увидимся.
– Где Андрей? – негромко спросил Хасид.
– Он не выдержал… э‑ э, теста на целесообразность. Не захотел с нами сотрудничать.
– А Беата?
– Я оставлю ее тебе, – осклабился Оскар. – Хотя она уже не в той кондиции, что раньше.
– Обещаю, – сказал Хасид таким голосом, что Кузьму продрал мороз по коже, – обещаю, что найду тебя везде и убью!
Оскар бросился к безопаснику, но был снова остановлен Лапаррой.
– Уходим. Отсчет пошел.
– Я бы с удовольствием с тобой встретился, полковник, – с презрительной усмешкой сказал Мехти‑ младший, – но это, к сожалению, невозможно.
– Может быть, прямо сейчас? Ты здоров, сыт, силен, руки не поломаны, я пролежал здесь без еды и воды больше суток… Поединок будет честным. Или слабо?
Оскар снова шагнул к лежащему на боку Хасиду, но вдруг споткнулся, встретив взгляд его здорового глаза. Прошипел:
– Жаль, я не выбил тебе оба глаза!
– Время, – бросил Лапарра, направляясь к лифту.
– Эй, советник, – окликнул его Кузьма. – Неужели то, чем тебя купили, ценнее жизни твоей внучки? Вспомни: ты – бывший комиссар безопасности! Оскар и компания убили твоего сына и невестку!
– Во‑ первых, как человека ни воспитывай, – равнодушно оглянулся Лапарра, – он все равно хочет жить хорошо. Во‑ вторых, я не бывший комиссар и не дед твоей любимой девушки, а витс нового поколения. Ваш упрямый Ян Лапарра не подчинился кодированию, пришлось сканировать его мозг, память, психику и делать двойника. Таким образом, я просто его двойник, и, как понимаю, экзамен прошел успешно.
– А где настоящий Ян? – пробормотал ошеломленный Кузьма.
– В бункере под домом председателя СЭКОНа, коль уж вам так необходимо это знать. Только вряд ли он еще жив. Да и вам туда не добраться, мы сейчас взорвем обе кабины метро. Кстати, – псевдо‑ Лапарра перевел взгляд на Хасида. – Спасибо за информацию о втором «кроте». Хотя она нам уже не понадобится: он не успеет дойти до ядра Солнца, до того как сработает «огнетушитель».
Лапарра и молчавший Ширер скрылись за мембраной лифта.
Оскар вернулся, молча избил Хасида, так что тот потерял сознание, ударил пару раз Кузьму, вскинул руку и с улыбкой сказал:
– Адью, самоубийцы. Мы знали, что вы вернетесь, и хорошо подготовились. Жаль, что надо уходить, а то я бы с вами еще позабавлялся.
Он ушел.
– Ходя, – позвал Кузьма и услышал неровное дыхание очнувшегося товарища. – Ты жив?
– Еще не знаю, – прохрипел Хасид. – Вот гад, печень отбил… будь у меня пистолет, я бы влепил ему пощечину.
Кузьма оценил юмор ситуации, издал слабый смешок. Хохотнул и Хасид, но тут же зашипел от боли.
– Нам тоже пора выбираться отсюда.
– Похоже, он повредил тебе и голову, а не только печень. Как мы отсюда выберемся?
– Ты же теоретик, вот и думай.
Сквозь гул и шипение солнечных недр донесся отчетливый стеклянный треск. Пол под пленниками вздрогнул.
– Что это? – прислушался Кузьма.
– Метро… они ушли и взорвали метро.
– Зачем ты говорил мне о втором «кроте»? Ведь ясно же, что они нас прослушивали.
– Все нормально, – ухмыльнулся безопасник. – Они должны были услышать что‑ то важное, чтобы побыстрее смыться отсюда. Но все дело в том, что линия метро «крота» – векторная.
Кузьма с недоверием посмотрел на друга.
– Ты хочешь сказать…
– Наши переориентировали выход.
– Значит, все беглецы во главе с Лапаррой… с этим новым витсом попадут к нашим в руки?
– Надеюсь. Правда, нам с тобой от этого не легче. Реактор «крота» остановлен, пора приниматься за дело. Кстати, там ведь еще осталось «зеркало». Не могли бы мы уйти через него?
– Нет, – с сожалением вздохнул Кузьма. – «Зеркала» всего лишь временные петли и накопители информации. Хотя мы, может быть, открыли далеко не все их свойства. Но это уже другая история. Действительно, пора спасать экспедицию. Так как твои руки сломаны, я попробую развязать тебя, потом Жана, а там что‑ нибудь придумаем.
Кузьма с трудом подкатился к Хасиду, пристроился к нему таким образом, чтобы кисти рук приблизились к лодыжкам Хасида, стянутым особого рода эластичной лентой. Несколько минут пытался разорвать ленту, перегрызть ее зубами или стащить ее с ног друга, но не смог. Растянулся рядом, тяжело дыша.
– Не поддается, зараза! Нужен нож…
Корпус «крота» поколебал мощный толчок, который не смогли погасить даже инерционные поглотители. Кузьму, Хасида и пилота кинуло к закругленной стене помещения. Гулкий грохот донесся из недр аппарата.
– Дьявольщина! – скрипнул зубами Кузьма. – Что это еще за землетрясение?
– Абиссаль… мы вошли в солнечное ядро…
– Я не о звуках… Эй, Дэв, что случилось? Почему трясется «крот»?
Инк не ответил, продолжая транслировать в зону отдыха звуки солнечных недр, к которым добавились теперь басовитые шлепки и тонкие завывания.
– Дэв, скотина, ты же нас слышишь!
– Он не ответит, – не потерял хладнокровия Хасид. – Толчок, наверное, означает, что Дэв отключил бур. Теперь он начнет по очереди отключать все потребители, пока не закончится запас МК‑ батарей.
– Тогда нам пора петь за упокой!
– Подождите петь, – раздался осуждающий женский голос, и в коридор из лифта выбежала Катя Лапарра в комбинезоне спецназа, но с выключенной системой маскировки.
Глава 21
ОБРАТНОЙ ДОРОГИ НЕТ
Появление внучки Яна Лапарры оказалось столь неожиданным – и для Кузьмы, и для Хасида, – что они не сразу поверили в реальность происходящего и только молча таращились на гостью, с деловитым видом занятую их освобождением.
Продолжая ворчать, Катя ножом спецназовского комплекта разрезала путы, стягивающие руки и ноги пленников, на мгновение прижалась к Кузьме, целуя его в переносицу, и отстранилась.
– Хороши бойцы, нечего сказать! Дали себя захватить какой‑ то жалкой кучке зомбированных мерзавцев. Вставайте, чего уставились? Начнем спасать цивилизацию.
– У него сломаны руки, – очнулся Кузьма, начиная растирать запястья рук. Встал, начал помогать Хасиду. – Это действительно ты или галлюцинация? Как ты проникла сюда? Ведь метро взорвано!
– Я здесь пряталась все это время.
– Этого не может быть…
– Пошутить нельзя? – притворно рассердилась Катя, поддерживая Кузьму под руку. Она оглядела его бледно‑ голубую физиономию с коркой подсохшей крови, отметила позу: он держался за бок с осторожностью человека, несущего хрустальную вазу, – и лицо девушки дрогнуло, в глазах промелькнули нежность и любовь, забота и сожаление. И ненависть – к тем, кто избивал Ромашина. Затем все эмоции стерло выражение озабоченности.
– Главное, что я с вами, – продолжала девушка. – Устраивает вас это?
– Поздно… – выговорил Кузьма с великим трудом: разбитые губы трескались и саднили.
– Все плохое приходит слишком рано, – философски заметил Хасид, смуглое лицо которого приобрело металлический оттенок, – а все хорошее слишком поздно. Нам бы все‑ таки хотелось выяснить, как ты здесь оказалась.
– У нас мало времени…
– Я тоже хотел бы знать, – заупрямился Кузьма. – Докажи, что ты не агент Дьявола.
Катя усмехнулась, оглядела мужчин, мельком посмотрела на пилота, все еще не подающего признаков жизни.
– Хорошо. Если я скажу все, вы мне поверите?
– Да, – в один голос ответили друзья.
– И будете слушаться?
– Э‑ э… – сказал Хасид.
– М‑ м‑ м… – промычал Кузьма.
Катя засмеялась и сразу стала серьезной.
– Вам придется мне поверить и слушаться, потому что времени на размышления и колебания у нас и в самом деле нет. Я вышла из «зеркала» возле отсека с «паньтао». В данный момент я не только Катерина Лапарра, но и представитель Наблюдателя. Вы не все знаете о «зеркалах». Они связаны между собой. Можно войти в «зеркало» в одном месте и выйти в другом. Но хватит болтать. Вам дается шанс довести дело до конца, воспользуйтесь им. Потом будет поздно.
Мужчины в растерянности переглянулись.
«Ты ей веришь? » – взглядом спросил Хасид.
«Я ее люблю», – таким же манером – молча – ответил Кузьма.
– Что случится, – вслух проговорил Хасид, – если мы не успеем?
– Дьявол запустил в Солнце не обычный «огнетушитель», как в случае с мантоптерами, а инфляционный. Его энергопоглощение увеличивается по экспоненте и вскоре приведет к мгновенному «вымораживанию вакуума» в радиусе чуть ли не всей Солнечной системы.
Хасид покачал головой. Кузьма попытался присвистнуть, но разбитые губы не слушались.
– Вот почему они так торопились!.. А ты не преувеличиваешь?
– Смысл? – ответил за Катю Хасид. – Наблюдатель не посылает представителей ради того, чтобы нас попугать. Вспомни встречу с самим собой на Марсе. Но вот чего я до сих пор не понимаю, – он повернулся к девушке, – так это смысл действий Дьявола. Чем ему насолили люди, да и мантоптеры, что он решил их уничтожить столь экзотическим способом?
– Идемте в медотсек, по пути расскажу, – кивнула Катя. – Потом вернемся за Жаном. – Она повела обоих к лифту. – Все дело в сигмалогике негуман, полковник, которую можно назвать контралогикой. Вы уже знаете, что Наблюдатель – это наши невообразимо далекие потомки, через сто миллиардов лет после нас повернувшие время, чтобы спастись от коллапса Вселенной. Но, во‑ первых, они не только повернули время, но и изменили знак материи, ушли в «зазеркалье», не ощутимое для наших приборов, за исключением некоторых эффектов типа «вакуумного вымораживания», НЛО, «зеркал» и петель времени. Во‑ вторых, в том самом будущем наши потомки объединились со всеми расами Метагалактики и образовали две разумные Подсистемы: Наблюдатель и…
– Дьявол!
– Названия им дали люди, и это чисто человеческое отражение логик этих систем, отражение больше эмоциональное, чем строго научное и точное, однако в принципе правильное. Так вот, Подсистеме Дьявола стало тесно в «зазеркалье», и она решила заранее побеспокоиться о нейтрализации соперника, ограничить доступ в будущее всем гуманоидным расам. Результат вы видите.
– Но ведь будущего еще нет, – осторожно заметил Хасид, – а «огнетушители звезд» уже запущены…
– Время – более сложная конструкция, чем мы думаем, оно тоже многомерно, как и пространство. Тем более что те, повернувшие назад, знают о нас все, ибо мы – это они в их прошлом и в их же будущем. Наблюдатель же вмешивается лишь в крайнем случае, да и то минимизированно, когда угроза для его существования близка к потенциальной реализации.
– Значит, ты сейчас его полномочный посол? – уточнил Кузьма. – И поможешь нам уничтожить «огнетушитель», а потом уйти?
– Это вы сделаете сами, – просто ответила Катя. – То есть мы сделаем. Потому что я не знаю, как это делается. Я только помогла вам освободиться.
– Я думал, ты все знаешь и умеешь…
– Вы прослушали. Наблюдатель вмешивается по самому минимуму, потому что даже такое вмешательство колеблет Мироздание. Мы должны выходить из всех положений сами.
Лифт еще работал и доставил всех троих к медотсеку, где Катя быстро развернула два реаниматора, раздела и уложила в них мужчин, включила аппаратуру. Дэв молчал, но не препятствовал.
– Полежите минут десять, я попытаюсь поменять программу инка. Все‑ таки я заканчивала институт молектронных систем и неплохо разбираюсь в техноинтеллектах. Если мне не удастся договориться с Дэвом, останется одна надежда на Жана.
Она убежала.
Саркофаги реаниматоров закрылись, по телам больных побежали струйки воды и крохотные лапки манипуляторов, вытирающие пот и кровь. Над каждым вспыхнули виомы, показывающие состояние пациентов и векторы вмешательства медицинского инка.
У Кузьмы оказалось сломанным всего одно ребро, а не четыре, как ему представлялось, была повреждена носовая перегородка, выбит зуб, и компьютер насчитал на теле четырнадцать гематом. У Хасида были сломаны кисти рук, повреждены три ребра, лицо представляло собой сплошную рану, правый глаз выбит не был, но ничего не видел, а на теле не было ни одного живого места. Очевидно, после боя с агентами Дьявола и гибели Хесслера безопасника обработал Оскар, склонный к садистским удовольствиям.
Через четверть часа Кузьме стало намного легче.
Саркофаг обработал его раны, заживил царапины, зафиксировал бандажом ребро, и физик почувствовал себя почти счастливым. Инк реаниматора выпускать его не хотел, но он настоял на своем и с сожалением выбрался из невыразимо приятной и ласковой утробы саркофага.
Хасид тоже хотел вылезти из своей хрустальной «гробницы», однако Ромашин не позволил.
– Ты нам пока не помощник, Ходя. Понадобишься, я пришлю за тобой антиграв.
Кузьма вышел из медотсека, направился было к рубке, однако вернулся с полпути, взял антиграв‑ носилки и поднялся в зону отдыха за пилотом.
Жан Иванов по‑ прежнему не двигался, и пульс его не прощупывался, но Кузьма все же взвалил его на антиграв, довез до медотсека и уложил в реаниматор. И лишь после этого поспешил в рубку, прислушиваясь к гулам и свистам солнечных недр.
Катя сидела в кокон‑ гнезде пилота, упакованная прозрачными «лепестками» системы информационного обмена, и на появление Кузьмы не обратила внимания. Тогда он забрался в органеллу командира «крота», настроил канал обмена и включился в сеть связи и управления.
Сработали каналы аудио‑, видео– и сенсоподачи.
Он оказался зависшим в центре огненной бездны с удивительно асимметричным рисунком малиновых и золотистых жил, стеблей и веточек, образовывающих красивый «коралловый» куст. Это был фрактал устойчивых солитонных струй с протекающими в них ядерными реакциями. Ниже, в самом ядре Солнца, ветви фрактала расплывались в общем свечении – солитоны теряли «индивидуальность» и тонули в модуляционных возмущениях ядерных реакций, оседая в протонный «конденсат». Именно в этой зоне происходили цепочки реакций протон‑ протонного цикла, дающие основной выход энергии Солнца. Два протона объединялись, излучая позитрон и нейтрино и образуя ядро дейтерия, тяжелого изотопа водорода, затем к нему присоединялся еще один протон, рождая ядро легкого изотопа гелия – гелия‑ 3, и, наконец, к ядру гелия‑ 3 добавлялось еще одно такое ядро, образуя ядро обычного гелия (гелия‑ 4) с испусканием двух протонов. Температура плазмы в зоне «конденсата» достигала уже восьми‑ десяти миллионов градусов. Реакции углеродно‑ азотного цикла – через цепочку превращений углерода в азот и кислород, который распадается снова на углерод и гелий, – приводящие к такому же результату, начинали идти еще ниже, почти у центра ядра, где температура плазмы достигала двадцати миллионов градусов. Но в Солнце эта зона уже не работала, замороженная «огнетушителем».
– Иди поешь, – раздался в глубине головы Кузьмы голос Кати. – Не то свалишься от недостатка энергии.
– Мне влили глюкозу и какие‑ то необыкновенные тоники, не свалюсь. Что тут у нас плохого?
– К счастью, они «не заклинили» инк‑ систему, Дэв начинает слушаться, уже включил реактор. Но связи с поверхностью нет. И все же я не устаю восхищаться!
– Чем? Что мы живы?
– «Кротом». Удивительная машина. Фантастический запас живучести! Проектировали ее необыкновенные по творческим потенциям люди.
– Ты говоришь сейчас как агент Наблюдателя или просто как человек?
– Как агент, – не обиделась Катя. – Дэв, ты меня слышишь?
– Слышу, – после паузы ответил инк «крота» своим обычным мягким бархатистым голосом. – Можете располагать мной, как и прежде. С великим сожалением должен заметить, что ваш товарищ мертв.
– Кто?! – испугался Кузьма.
– Жан Иванов. Он получил травмы, не совместимые с жизнью.
– Кто его… так?
– Оскар Мехти.
Кузьма еле сдержался, чтобы не выругаться.
– Если вернемся, я его!..
– Это моя забота, – послышался тихий голос Хасида. – Не отвлекайтесь там на пустяки. Какие у нас шансы достичь цели?
– С внешним целенаведением – почти стопроцентные, – ответила Катя. – А так – пятьдесят на пятьдесят. Внешнее целенаведение не работает, Дэв не слышит Землю.
– У нас есть свой нейтринный телескоп, – напомнил Кузьма.
– Самого «огнетушителя» он не увидит.
– Тогда его надо настроить по вторичным эффектам, пусть Дэв попробует, – предложил Хасид. – Нам просто нужно попасть в центр Солнца.
– Это не так просто, – возразил Кузьма. – Мы должны для гарантии подойти к «мячу» вплотную и запустить в него «паньтао».
– Тогда я умолкаю.
– Дэв, – позвала Катя.
– Я понял, – откликнулся инк. – Сделаю все, что смогу. Запускаю бур.
«Крот» вздрогнул, перестал бесцельно крутиться среди «веточек» фрактала реакций и устремился вниз, к ядру Солнца.
– Сколько нам осталось пройти до «огнетушителя»?
– Примерно семьдесят тысяч километров.
– То есть около двадцати часов. Тогда я пошел тестировать «паньтао».
Кузьма раскрыл свой кокон, вылез из кресла. Откинулись и «лепестки» кокона Кати.
– Я с тобой. Думаю, Дэв справится с управлением часок‑ другой.
Кузьма хотел возразить, напомнить девушке об ответственности, но увидел манящий свет в ее глазах и шагнул навстречу…
Спустя четыре часа, когда Кузьма, Катя и присоединившийся к ним Хасид, с перебинтованными и почти зажившими руками, обедали в зоне отдыха, обсуждая судьбу деда Екатерины, Дэв их вызвал в рубку по тревоге.
Кузьма домчался первым, нырнул в кокон органеллы, и Дэв подключил его к информсети «крота». Физик оказался внутри все того же огненного пузыря с узором термоядерных струй, но теперь внизу (прямо по курсу «крота») в ало‑ золотистой бездне стал виден кружевной узор черноты, уплотняющейся буквально на глазах.
– Температура ядра падает со скоростью один градус в секунду, – сообщил Дэв. – Зона охлаждения расширяется со скоростью два километра в секунду, и скорость эта растет. Процесс явно ускоряется. Если мы повернем назад и перейдем на форсаж, возможно, успеем уйти. Прошу указаний.
– Мы‑ то, может, и успеем… – проговорил подсоединившийся Хасид. – Только что мы будем делать без Солнца, если оно погаснет? По‑ моему, обратной дороги у нас нет. Или у кого‑ нибудь есть другие предложения, господа физики и агенты?
– Дэв, мы сможем продержаться какое‑ то время в условиях «вакуумного вымораживания»? – спросил Кузьма.
– Не больше нескольких минут, – после некоторого замешательства ответил инк. – Точнее сказать не могу. Защита от «вымораживания» потребует слишком большого расхода энергии.
– Что ты задумал? – поинтересовалась Катя.
– Ходя прав, у нас только один выход, – проговорил Кузьма ставшими непослушными губами. – Вперед! Надо дойти до стенки «огнетушителя» и нырнуть в него до того момента, как он превратит нас в суперлёд.
– Очень интересный способ самоубийства, – хмыкнул Хасид хладнокровно. – Хотя можно в принципе попробовать.
– Ты серьезно, Ромашин? – странным напряженным голосом спросила Катя.
Кузьма облизнул почти зажившие соленые губы, ответил не сразу:
– Хорошо, если бы меня кто‑ нибудь убедил, что это оптимальный вариант… но, боюсь, у нас нет выбора.
– Но ведь таким образом мы не спасаем ни себя, ни…
– Я не закончил. «Огнетушитель» – не обычное «зеркало», это вход в «зазеркалье», в мир с «левой» материей. То есть в тот, где живут наши потомки, Наблюдатель…
– И Дьявол!
– Бог с ним, с Дьяволом, потом мы с ним разберемся… короче. «Огнетушитель» сейчас работает как насос, откачивая энергию Солнца и превращая ее в минус‑ энергию «зазеркалья». Думаю, и нашего «крота» он просто переправит туда же. Вместе с нами. Мы настроим и выбросим «паньтао» таким образом, что успеем первыми, а уж потом сработает он и уничтожит этот дьявольский «футбольный мяч».
На волне интеркома стало тихо. Потом заговорил Хасид:
– Допустим, мы уцелеем после этого маневра. Но как мы вернемся домой из «зазеркалья»? Ты это учел?
– Да, – тихо сказал Кузьма. – Мы можем не вернуться…
– Вы кое‑ что забыли, мужчины, – вмешалась Катя. – Во мне есть частица Наблюдателя, и она подсказывает мне, что Наблюдатель о нас не забудет, он найдет способ вернуть нас обратно… если, конечно, мы уцелеем. Или захотим.
Молчание.
– Ты думаешь, мы можем не захотеть? – с любопытством спросил Хасид.
– Уверяю вас, наша «правая» плюс‑ вещественная Вселенная мало отличается от «левой», «зеркальной». Во всяком случае – этически. Там тоже выживание возможно, но не слишком легко. Да и Дьявол не даст никому покоя.
– А это кто сейчас говорил? Землянка Екатерина или агент Наблюдателя?
– Ты с чем‑ то не согласен?
– Вы предлагаете мне прыгнуть с вами в «зазеркалье»? Это называется: руки вверх! – единогласно…
– Ходя, – начал Кузьма, не зная, что говорить дальше. – Я понимаю… мы с Катей… а ты один… но разве у нас есть выбор?
– А разве я отказываюсь? – осведомился Хасид. – Как говорил Гете, есть две формы насилия: закон и приличия. Я иду с вами из приличий.
Катя засмеялась.
– Мне все‑ таки повезло с вами, мальчики, я вас люблю. Итак, идем вперед?
– Только, пожалуйста, рассчитайте все правильно, – попросил Хасид. – Мне очень хочется вернуться домой… или по крайней мере оставить после себя хорошую память.
– Сделаю все, что смогу, – отозвался Дэв, принявший реплику за команду.
Через два часа «крот» вплотную приблизился к расширяющей клубящейся черной мути «на дне» солнечных недр. И чем ближе он подходил к этой черной бездне, тем сильнее трясло корпус машины, защита которой начинала взаимодействовать с сильнейшими магнитными полями и потоками излучений. Дэв с трудом удерживал курс, то и дело маневрируя в потоках термоядерных реакций.
Звуки солнечных недр также изменились, сдвинулись в область ультра– и гиперзвуковых частот. То, что слышали оставшиеся в живых члены экипажа, напоминало им падение хрустальных сосулек, с тонким звоном разбивающихся о твердую поверхность. Или звон лопающихся бокалов.
Затем все звуки стушевал усиливающийся густой звон гитарной струны: навстречу «кроту» мчалась лавина холода, останавливающая, замораживающая даже термоядерные реакции.
Перед тем как нырнуть в этот сверхплотный замерзающий ад, трое соларнавтов выбрались из коконов, обнялись, затем Хасид снова залез в свою органеллу, и Катя с Кузьмой на несколько мгновений прижались друг к другу, ни о чем не думая, просто растворяясь в тихом взрыве невысказанной любви, нежности, печали и сожаления.
И все же они свято верили в будущее, в котором не будет ни Дьявола, ни войн, ни тревог и расставаний.
Дэв включил форсаж, и «крот» устремился вперед с возрастающей скоростью. За те восемь или десять минут, что оставались у него до момента полного истощения энергозапаса, ему предстояло пройти до оболочки «огнетушителя» около десяти тысяч километров. Он должен был уничтожить дьявольский «насос», должен был успеть нырнуть в ворота в иную Вселенную!
И он…
…успел?..
Москва – Харьков, январь 2000.
|
|
|
