Гоголь - Репин - Запорожцы 1 глава

Николай ТУРОВЕРОВ

 

 

Горечь

Задонской

Полыни...

 

Поэзия и проза

Составитель К.Н. Хохульников

Ростов-на-Дону

Некоммерческий фонд «Казачье зарубежье»

2006

ББК 84-44 Т86

Н.Н. Туроверов

Горечь задонской полыни... Поэзия, проза и публи­цистика. - ООО «Ростиздат», г. Ростов-на-Дону, 2006. - 416 с. с илл.

 

Очередное издание из серии книг библиотеки «Казачье зарубежье» -сборник стихов и поэм, прозы и публицистики «Горечь задонской по­лыни...» - одного из крупнейших поэтов казачьего и российского зарубежья, донского казака Н.Н. Туроверова (Франция) составленно исследователем истории казачьего зарубежья и его культурно-исто­рического, духовного наследия, директором Некоммерческого фонда «Казачье зарубежье» К.Н. ХОХУЛЬНИКОВЫМ (г. Ростов-на-Дону).

Большую помощь составителю в сборе стихов и поэм, произведе­ний прозы и публицистики Н.Н. Туроверова, а также информации о его жизни и творчестве и фотографий Н.Н.Туроверова и его близких оказала И.И.ТУРОВЕРОВА (Франция), а также Г.Н. КЕЛИН(ФРГ), A.M. ТРУХАЧЁВ (Канада), К.М. АРСНИЧ (ФРГ), О.В. ДМИТРИЕВА-ПИЖЕ(Франция), М.И. ЛИФАРЬ (Франция), А.Г. ТОКАРЕВИЧ (США), А.Э. БЕРЕНДС(США) и Г.М.МОИСЕЕВ (Канада).

Ушедшим от нас - добрая память, живым - искренняя призна­тельность!

Издание сборника Н.Н. Туроверова «Горечь задонской полыни...» осуществлено НФ «Казачье зарубежье».

ISBN 5-7509-1149-7

©Н.Н. Туроверов, 2006

© НФ «Казачье зарубежье», 2006

© К.Н. Хохульников, вступительная статья, составление, 2006

Всё отдал жизни, только лиру

Свою до гроба сохранил...

Брату

 

Покоя нет. Не будет никогда,

В пустую даль не без следа

Уходят нам не нужные года,

Но в сердце он –

Великий Дон, –

Наш край степной,

От зноя голубой,

Давно нам неземной.

А.Н.Туроверов (Франция)

 

Сегодня можно достаточно уверенно говорить о том, что в конце 80-х годов начался и идет, правда, пока, к сожалению, не так активно и успешно, как хотелось бы, в частности, на Дону, процесс прихода в российскую литературу имени и богатого, разнопланового литературного наследия одного из крупнейших поэтов российского и казачьего зарубежья, пуб­лициста, собирателя и хранителя русской и казачьей стари­ны, активного общественного деятеля казачьего зарубежья, подъесаула Лейб-Гвардии Атаманского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка, казака станицы Старочеркасской, Области Войска Донского Николая Нико­лаевича ТУРОВЕРОВА.

В 1938 году в № 4096 газеты «Возрождение» (г.Париж) изве­стный писатель российского зарубежья И.С. Лукаш, имевший и казачьи корни, приветствуя выход очередного сборника сти­хов Н.Н.Туроверова, в частности, писал о том, что он «...ос­тавляет у читателей впечатление необыкновенной свежести, строя и силы.

Омывающая свежесть, крепость изображения, почти теле­сное ощущение вещей - читатель почувствует всё это в сти­хах Туроверова.

Николай Туроверов - потомок старой славной казачьей семьи. Он прозрачными и смелыми казацкими глазами смот­рит на мир, и его степная донская душа в своеобразной мощи сочетается с ясным пушкинским чувством вселенной...

...У поэта есть своё лицо и дыхание, - своя Муза и своя поющая свирель».

«Ценность поэзии Туроверова, - писал через тридцать лет в №76 журнал «Родимый Край», печатный орган Донского Войскового Объединения во Франции, - в сочетании высокой техники с той большой романтикой, которая действительно открывалась поэту, в крови и слезах, в вихревороте граждан­ской войны.

В эмиграции Туроверов вырос как поэт, потому что в нём не угасло стремление к первооткрыванию мира и неизвестно­го в мире.

У Туроверова - свой голос и стихотворная техника, дос­тойная большого поэта...».

Родившийся 18 марта (по ст.ст.) 1899 года на Дону, Н.Н. Туроверов был по происхождению «...казак Старого го­рода (Старочеркасска), в котором, к моему глубокому сожале­нию, - писал он в 1959 году донскому казаку, профессору М.А. Миллер (ФРГ), - бывал в юности и мимоходом», но о котором помнил всю свою жизнь, -

 

Больше ждать и верить, и томиться,

Притворяться больше не могу.

Древняя Черкасская станица, —

Город мой на низком берегу

С каждым годом дальше и дороже...

 

Родившись в станице Старочеркасской, детство и отрочество будущий поэт провёл в донской станице Каменской, где его отец служил судебным следователем. Здесь, в утопающей в зе­лени садов окружной казачьей станице, Николай Туроверов в 1917 году окончил 7 классов Каменского реального училища.

Именно в годы учёбы, в 1916 году, в журнале «К свету», издававшемся учащимися правительственной женской гим назии и реального училища станицы Каменской, было опуб­ликовано первое известное стихотворение Николая Туроверо­ва «Откровения».

О продолжении учёбы, к сожалению, не могло быть и речи, - в разгаре Первая мировая война, в которую Россия, встав на защиту своих сербских братьев, вынуждена была всту­пить преждевременно, далеко не завершив реорганизацию, модернизацию и перевооружение своей армии. И Николай Туроверов 1 апреля 1917 года добровольцем (вольноопреде­ляющимся) вступает в славный своими боевыми традициями Лейб-Гвардии Атаманский ЕИВ Наследника Цесаревича полк. В его составе он принимает участие в боевых действиях и 1 сентября 1917 года производится в урядники, а уже 2 сен­тября - откомандировывается на Дон, где с 1 октября в качестве портупей-юнкера зачисляется в Новочеркасское военное учи­лище. Да только учёба была недолгой, до зимы, -

 

Той зимы семнадцатого года,

Без которой, уверяют знатоки,

Лучшего всемирного похода

Не смогли б придумать казаки.

 

На Дон накатывались волны разгоравшейся в России бра­тоубийственной Гражданской войны. Н.Туроверов вместе с младшим братом Александром в числе многих других уча­щихся-казаков донской столицы, когда заколебались и вре­менно дрогнули утомлённые войной отцы, встает на защиту казачьего Присуда, -

 

И за грехи своих отцов

Шли дети к смерти одиноко,

И впереди их Чернецов, —

 

вступив 12 января 1918 года в партизанский отряд есаула В.М. Чернецова. Здесь, неоднократно участвуя в боях, он 29 ян­варя производится в хорунжие, а затем - в сотники и подъ­есаулы.

Много лет спустя, вспоминая в Париже те трагические и героические дни, вновь и вновь переживая пламенный порыв казачьей учащейся молодёжи и, к сожалению, её многочис­ленные потери, Н.Н.Туроверов не без опасения задавался воп­росом:

 

...И растёт и ждёт ли наша смена,

Чтобы вновь в февральскую пургу

Дети шли в сугробах по колено

Умирать на розовом снегу.

 

После трагической смерти В.М.Чернецова, распада его отряда и вынужденного оставления казаками донской столи­цы Н.Туроверов в составе 2-тысячного отряда под командова­нием Походного Атамана Всевеликого Войска Донского, Ге­нерального Штаба генерала от кавалерии П.Х. Попова уходит в легендарный «Степной поход», -

 

Запомним, запомним до гроба

Жестокую юность свою,

Дымящийся гребень сугроба,

Победу и гибель в бою,

Тоску безысходного гона,

Тревоги в морозных ночах,

Да блеск тускловатый погона

На хрупких, на детских плечах.

Мы отдали всё, что имели,

Тебе, восемнадцатый год,

Твоей азиатской метели,

Степной - за Россию - поход.

 

А затем - характерный для немалой части будущих каза­ков-изгнанников путь: в конце 1918 года кратковременное пребывание в составе Атаманского полка в г. Таганроге, уход на фронт, жестокие сражения на Дону, отступление с боями на Кубань, кратковременная остановка в Новороссийске и пос­ледующая, с большими трудностями и потерями, эвакуация в Крым.

Здесь сплочённая под командованием генерал-лейтенанта барона П.Н. Врангеля Белая армия, в том числе и донские, кубанские, терские и астраханские казачьи полки и диви­зии, выйдя на степные просторы Таврии, дает свой после­дний и решительный бой, -

 

...Последних пламенных порывов

Была исполнена душа,

В железном грохоте разрывов

Вскипели воды Сиваша

И ждали все, внимая знаку,

И подан был знакомый знак...

Полк шёл в последнюю атаку,

Венчая путь своих атак...

 

Но, исход трагической для России Гражданской войны предрешён... В первых числах ноября 1920 года более 140 тысяч российских воинов, в том числе около 50 тысяч каза­ков, а также тысячи гражданских беженцев, на российских и иностранных судах, в большинстве совершенно неприспо­собленных для перевозки людей, покидали родную землю, -

 

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

 

Покидали в страшной тесноте, зачастую без необходимых запасов воды и продовольствия, бросив с сердечной болью на крымских пляжах и в улицах портовых городов своих верных боевых друзей - многие тысячи казачьих коней, -

 

...Спеши, мой конь, долиной Качи,

Свершай последний переход.

Нет, не один из нас заплачет,

Грузясь на ждущий пароход.

Когда с прощальным поцелуем

Освободим ремни подпруг

И, злым предчувствием волнуем,

Заржёт печально верный друг.

 

И, как оказалось, для подавляющего большинства, в том чис­ле и для Н.Н. Туроверова, покидали родную землю навсегда!

Унёс с собой в изгнание Н.Н.Туроверов 5 полученных в боях Гражданской войны ран, [1] Георгиевскую медаль 4-й сте­пени, ордена Св.Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», Св.Анны 3-й степени, Св.Станислава 3-й степени, Св.Влади­мира 3-й степени (все три - с мечами и бантом), знак «Степ­ного похода» за №441 и значок партизанского отряда есаула В.М.Чернецова, да оставшуюся на всю долгую жизнь острую сердечную боль и рвущую душу тоску, -

 

...Успокойся, сердце, успокойся.

В Авиньонской католической ночи,

Русскою тоской не беспокойся,

Не стучи так громко, не стучи.

 

И это было непроходящее с годами, пронесённое через десятилетия острое чувство, -

 

И опять, в полдневной сини,

Как в минувшие века,

В горьком запахе полыни

Вековечная тоска...

 

Первые шесть месяцев после исхода из России (ноябрь 1920 - апрель 1921 г.) Н.Н. Туроверов в составе своего Гвар­дейского дивизиона находился на контролировавшемся французами греческом острове Лемнос: продуваемые холодными морскими ветрами палатки и сырые землянки, полуголодное существование, массовые болезни, растущие возле казачьих лагерей кладбища, следов от которых сегодня уже почти не осталось...

4 июня 1921 года передислокация в рядах Гвардейского дивизиона (250 человек) в Сербию, а затем в Македонию, где донские казаки вместе с сербскими солдатами собирали по местам боёв бывшего Солоникского фронта брошенные не­мецкими и австро-венгерскими частями оружие и боеприпасы, различное военное снаряжение и имущество. За эту нелёг­кую и нередко опасную работу казаки получали паёк от воен­ного министерства разорённого войной Королевства С.Х.С.

Через три месяца казаки Гвардейского дивизиона почти полностью были зачислены в сербскую пограничную стражу, в составе которой несли службу на венгерской границе, а затем - изнурительные лесозаготовительные работы в районе Пожареваца.

Это были очень тяжёлые годы, годы физических и духов­ных испытаний, но в эти же годы проявился и поэтический дар Н.Н. Туроверова, -

 

Мне сам Господь налил чернил

И приказал стихи писать.

Я славил всё, что сердцу мило...

 

В издававшихся в г.София (Болгария) газете и журнале «Казачьи Думы» одно за другим в 1922-1924 годах публику­ются стихи Н.Н. Туроверова: «Вольница», «Зов», «Орда», «Последние бои», «Архипелаг», «Майдан», «Ключ», поэмы «Крым» и «Новочеркасск» (дата её написания - 6-9 июля 1922 года).

Несколько позднее, когда из печати вышел небольшой (47 стр.) сборник стихов и поэм Н.Н. Туроверова «Путь» (г. Па­риж, 1928 год), в октябре 1929 года в №6 «Казачьего журна­ла» (Франция) литературный критик Александр Краснощё­кое, особо выделяя поэму «Новочеркасск», писал: «...Читал эти двадцать глав его (Н.Н.Туроверова - К.Х.) поэмы и ду мал: какая поразительная эпоха прошла на наших глазах и какая радость, что свидетелем этой эпохи был Туроверов. Хотелось бы пожелать одного, чтобы нашёлся подлинно ка­зачий, какой-то яркий, художник-живописец и дал бы ил­люстрации к этой поэме, а издатель не пожалел бы денег на соответствующее издание».

К сожалению, ни в зарубежье, ни в современной России такой «подлинно казачий... художник-живописец...» пока не нашёлся!

Позднее, в октябре 1935 года, поэма «Новочеркасск» (с датой 1925-1935 гг.) в третий раз, без изменений в тексте, была опубликована в журнале «Станица» (г. Париж).

К середине 20-х - началу 30-х годов немалое число казаков изгнанников из Сербии и Болгарии, Польши и Чехословакии постепенно, в основном, в целях трудоустройства, перемеща­ется во Францию. К этому времени туда же на жительство переехали: последний избранный на Дону Атаман, Генерального Штаба генерал-лейтенант А.П. Богаевский, бывший председа­тель Донского и Южно-Российского правительств Н.М. Мель­ников, часть бывших членов Донского и Кубанского прави­тельств и депутатов Донского Войскового Круга и Кубанской Краевой Рады, генералы, офицеры, общественные деятели и многие рядовые казаки различных казачьих Войск.

В эти же годы переехал во Францию, поселившись в г. Па­риже, а позднее живя в его предместье, и Н.Н. Туроверов, совмещавший не один год тяжёлый физический труд, как источник существования, с учёбой.

В конце 1928 года Н.Н.Туроверов поступает на работу в одно из крупнейших парижских финансовых учреждений - банк «Диас». Жизнь постепенно налаживается, становится всё более обеспеченной, но, вместе с тем, -

 

Отчизна, не твой ли я голос

Услышал в парижской ночи?

 

Много лет спустя, в начале октября 1958 года, по случаю 30-летия службы Н.Н. Туроверова в банке «Диас» состоялся организованный администрацией банка банкет и награждение Н.Н. Туроверова французской государственной награ­дой - медалью «За долгую и безупречную службу».

Несколько позднее Н.Н. Туроверов, проживший во Фран­ции почти пятьдесят лет, с признательностью, но и с горечью писал:

 

У тебя свои, родные дети,

У тебя я тоже не один,

Приютившийся на годы эти

Чей-то чужеродный сын...

Лучшие тебе я отдал годы,

Всё тебе доверил, не тая, —

Франция, страна моей свободы —

Мачеха весёлая моя.

 

За эти пять десятилетий прошла большая, на начальном этапе весьма нелёгкая, жизнь, насыщенная борьбой за выжи­вание, многочасовым, подчас просто непосильным трудом, а позднее - многими как радостными, так и горестными собы­тиями, -

 

Всё иссякнет - и нежность, и злоба,

Всё забудем, что помнить должны,

И останется с нами до гроба

Только имя забытой страны.

 

В 20-30-е годы Н.Н. Туроверов много пишет. Его стихи и поэмы, а также статьи и очерки, регулярно публикуются в «Казачьих Думах» (Болгария) и «Станице» (Франция), в «Ка­зачьем сполохе» (Чехословакия) и «Родимом крае» (Франция), а также в «Атаманском вестнике», «Казачьем журнале», «Ка­зачьем быте», «Казачьем сборнике» и «Казачьем альманахе» (все - Франция), есть его публикации и в ряде парижских общероссийских изданий, в частности, в газетах «Возрожде­ние» и «Русский инвалид», в журналах «Россия» и «Совре­менные записки», в газете «Первопоходник» (Югославия) и в ряде других изданий.

В 1928 году в составе большой группы казаков различных казачьих Войск и общественных деятелей, священнослужи­телей и деятелей культуры российского зарубежья Н.Н.Ту-роверсв участвует в составлении изданного «Казачьим Союзом» в г.Париже сборника «Казачество» (Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем Казачества).

И хотя из-под пера Н.Н. Туроверова в 20-30-е годы выхо­дят очерки «Конец Чернецова», «Державинское послание к казакам» (Само послание Атаману и Войску Донскому), «Книжное собрание Д.И. Ознобишина в Аньере» (с иллюст­рациями), «Платов и его английское изображение», «Дочь Платова», «Молодость Бакланова», «Гоголь-Репин-Запорож­цы», «Казаки в изображении иностранных художников», «Конец Лермонтова» (1940 год) и другие, но главным в его творчестве остаётся поэзия.

Очередной сборник под названием «Стихи» (43 стр.) по­явился в 1937 году в г. Безансоне (Франция), благодаря со­действию работавшегов г.Бельфоре младшего брата Алексан­дра. Но к этому времени имя и творчество Н.Н. Туроверова, благодаря многочисленным публикациям в газетах и журна­лах российского и казачьего зарубежья, уже достаточно хоро­шо известны, особенно в среде казачьего зарубежья, и не только в Европе, -

 

Всё скупее, вернее и проще

Нахожу для стихов я слова...

 

За океаном, в США, в номере газеты «Новое Русское Сло­во» (г.Нью-Йорк) от 26 марта 1936 года профессор В.Завали-шин, в частности, писал: «...Стихотворения Николая Турове­рова знают, запоминают, печатают... И всё-таки этого боль­шого своеобразного поэта недооценили. Для меня Николай Туроверов, как поэт, так же дорог, как Дмитрий Кленовский или Иван Елагин».

11 сентября 1937 года в г.Париже собралась группа донских казаков, достаточно успешно пробовавших свои силы на лите­ратурном поприще: Д.И. Воротынский, П.В. Гусев, И.И. Да­нилов, Н.Н. Евсеев, B.C. Крюков, Н. Мельников и Н.Н. Туро веров. Ими было организационно оформлено и в декабре 1937 го­да официально зарегистрировано литературное объединение «Кружок казаков-литераторов». Старшим по «отделу прозы» был избран донской казак П.В. Гусев, редактор журнала «Ста­ница», печатного органа Общеказачьей студенческой станицы в г. Париже, по «отделу поэзии» - Н.Н. Туроверов.

Ряды «Кружка казаков-литераторов» стабильно росли, вый­дя далеко за пределы не только Франции, но и Европы. Н.Н. Ту­роверов, как ответственный по отделу поэзии, внимательно следил за творчеством казаков-поэтов в разных странах мира. В июле 1939 года в №31 журнала «Станица» (г.Париж) была опубликована рецензия Н.Н. Туроверова «Стихи Алексея Ача-ира», в которой, в частности, отмечалось, что «...вышли в Хар­бине одна за другой две книжки сибирского казака Алексея Ачаира - «Тропы» и «Пальмы и солнце»... У Ачаира есть бес­спорные данные для оправдания наших ожиданий: у него яр­кое воображение, умение наблюдать и подмечать, большой за­пас впечатлений, приобретённый многообразной жизнью, тон­кий музыкальный слух и, повторяем, - темперамент...».

И подобных библиографических и искусствоведческих публикаций у Н.Н. Туроверова было немало.

В январе 1939 года вышла третья книга Н.Н.Туроверова «Стихи» (44 стр.), а в апреле 1939 года в № 30 журнала «Ста­ница» (г.Париж) прекрасный поэт, донской казак В.Смолен­ский по этому поводу писал: «...Стихи Н.Н.Туроверова зани­мают совсем особое место в современной русской поэзии. Дело здесь не только в их тематике, не только в том, что боль­шинство из них вдохновлены Доном, его историей, бытом, ландшафтом. Главная особенность стихов Туроверова, по-мое­му, та, что, читая их, чувствуешь - весь путь русской поэзии после золотого Пушкинского века прошёл мимо этих стихов. Туроверов, прямой наследник Пушкина. (Я говорю, конечно, о стиле, а не о силе таланта)...».

Откликнулся на выход сборника и один из ведущих лите­ратурных критиков тех лет Глеб Струве («Россия», февраль 1939 г.): «...В казачьих стихах Туроверова чувствуется укоре­нённость в родной почве. У поэта дерзкая память и умение виденное чётко и образно передать...».

А много лет спустя, в 1984 году, в книге «Русская лите­ратура в изгнании» (г.Париж) Г.Струве, словно переклика­ясь с оценкой В.А.Смоленского, отмечал: «Стих Туроверова скупой и точный, в духе пушкинской традиции. Частый у него четырёхстопный ямб ритмически богат. Он зорок и уме­ет увиденное сжато и верно изобразить. С той же чёткостью, с которой он видит и изображает родную Донскую область, умеет он передать и впечатления от чужих земель».

В 1939 году «Кружок казаков-литераторов» издал в г.Па­риже тиражом 700 экземпляров «Казачий Альманах». Его редакционную коллегию составили П.В. Гусев, B.C. Крюков и Н.Н. Туроверов. В альманах вошли стихи, проза и публи­цистика, в том числе подборка стихов Н.Н.Туроверова и его очерк «Казаки в изображении иностранных художников».

В конце 20-х годов и на долгие последующие десятилетия Н.Н.Туроверов взял на себя заботу о сохранности чудом спа­сённого при исходе из России архива Лейб-Гвардии Атаманс­кого БИВ Наследника Цесаревича полка. В 60-е годы в пись­ме профессору М.А.Миллер (ФРГ) Н.Н.Туроверов, в частности, вспоминал: «...Лейб-казаки и атаманцы добросовестно вывез­ли всё из своих собраний в СПб на Дон в 1917 году. Лейб-казаки стали в Ростове, атаманцы в Таганроге и этот очарова­тельный город погубил наш (Атаманский) музей... Атаман­цы почти ничего вывезти не успели, но в этом «почти», слава Богу, оказался полковой архив...».

В течение более пятидесяти лет Н.Н.Туроверов не только сохранял, но и, при малейшей возможности, приобретал и пополнял картинами и гравюрами, различным старинным и казачьим оружием и снаряжением, книгами и документами полковой архив, вокруг которого сгруппировались его одно­полчане, создав «Общество чинов Лейб-Гвардии Атаманского полка». В 1931-1938 годах оно ежегодно выпускало «Вестник Общества Атаманцев». Естественно, Н.Н. Туроверов прини­мал в этом самое активное участие, а полковой праздник и другие казачьи праздники отмечались, в основном, на пре­вратившейся со временем в музей квартире Н.Н. Туроверова.

В 1937 году в № 4084 газеты «Возрождение» (г.Париж) была опубликована небольшая заметка «Книжные сокрови ща ген. Д.И. Ознобишина». В ней, в частности, сообщалось: «...Это библиотека-музей генерала Дмитрия Ивановича Озно­бишина. Во время войны генерал Ознобишин был заместите­лем русского военного агента во Франции и создал редчай­шую коллекцию русской книги и старины - иллюстрации к славной русской истории...

Только в 1934 году удалось привести в порядок эти гро­мадной ценности издания. Необходимо отметить исключи­тельное знание и умение руководителя этого трудного дела, хранителя библиотеки Н.Н.Туроверова.

В библиотеке свыше 10 тысяч томов...».

И почти 40 лет, вплоть до своей смерти, Н.Н. Туроверов, при всей его занятости по работе, творческой деятельностью и выполнением многочисленных общественных обязанностей, был хранителем этой огромной и во многом уникальной биб­лиотеки русской книги XVI-XX столетий и ценнейшей кол­лекции русской старины, последующая судьба которой не до конца ясна.

Собрав прекрасную библиотеку, приобретя множество кар­тин, гравюр и других произведений искусства, а также лите­ратуры и документов, в основном, о казаках и Казачестве, Н.Н. Туроверов всегда охотно и активно участвовал в органи­зуемых в г. Париже выставках, в частности, по тематике -«Казаки», «Суворов», «1812 год», являясь членом их органи­зационных комитетов.

В 1936-1937 годах Н.Н. Туроверов принимал активное уча­стие в подготовке и проведении в г.Париже имевшей гром­кий резонанс во многих странах мира и по сей день считаю­щейся одной из лучших в XIX-XX столетиях выставок о ве­ликом русском поэте - «Пушкин и его эпоха», посвятив поэту стихотворение, -

 

Задыхаясь, бежали к опушке.

Кто-то крикнул: «Устал, не могу!».

Опоздали мы. Раненный Пушкин

Неподвижно лежал на снегу.

Слишком поздно опять прибежали —

Никакого прощенья нам нет.

Опоздали, опять опоздали

У Дантеса отнять пистолет.

 

В июле 1939 года в № 31 журнала «Станица» сообщалось о подготовке к открытию 15 октября 1939 года в г.Париже вы­ставки, посвященной 125-летию со дня рождения М.Ю. Лер­монтова. В оргкомитет выставки в качестве секретаря входил Н.Н. Туроверов, на которого была возложена не только спра­вочная работа, но и «...сбор всех экспонатов». При этом организаторы выставки учитывали, что в 1941 году будет 100-летие со дня гибели М.Ю. Лермонтова.

Начавшаяся в сентябре 1939 года Вторая мировая война внесла в эти планы и намерения свои коррективы, не обойдя стороной, хотя и по разному, практически всех российских изгнанников. Подъесаул Н.Н.Туроверов добровольцем зачис­ляется офицером во Французский Иностранный Легион, -

 

Наш Иностранный легион –

Наследник римских легионов, -

 

и, командуя эскадроном 1-го кавалерийского полка, -

 

Первый конный полк.

Конечно,

Самый лучший эскадрон,

На рысях ушедший в вечность, -

 

почти два года сражается в Африке, возвратившись во Фран­цию в конце 1941 года. Под впечатлением этих военных лет родился прекрасный стихотворный цикл «Легион», -

 

Все равно, куда судьба не кинет,

Нам до гроба будет сниться сон:

В розоватом мареве пустыни

Под ружьём стоящий легион.

 

Много позже, в 1967 году, проживавший в Австралии поэт, прозаик и публицист П.Сухотин в частном письме отмечал: «...Я нахожу его стихи о «Легионе» блестящими и далеко не уверен, что кто-нибудь ещё (француз, немец, итальянец?!) сумел оставить такую замечательную памятку об этой исклю­чительно сильной исторической картине - которая теперь канула в Леты - «Легионеры 19-го и 20-го столетия в Афри­ке...». Так рисовать может только подлинный художник...». В 60-е годы в письмах в Чехословакию известному поэту казачьего зарубежья, донскому казаку Н.А. Келину, Н.Н. Ту­роверов, в частности, писал: «...Вы спрашиваете о Легионе? Да, я был в нём добровольцем во время последней войны, - не усидел. И не жалею.., -

 

...Грохотали якорные цепи,

Чайки пролетали, белизной

Мне напоминающие кепи

Всадников, простившихся со мной...

 

- В легионе я был во время последней войны на особом положении: с конём и вестовым, - остались лучшие воспоми­нания об этой моей доброволыцине...».

И эти «лучшие воспоминания» не покидали его многие последующие годы и десятилетия, -

 

Африка, неведомые тропы

Не вернут уже меня к тебе.

Стану снова пленником Европы

В общечеловеческой судьбе.

 

Вернувшись во Францию, Н.Н.Туроверов внимательно сле­дил за трагическими событиями Второй мировой войны, осо­бенно после нападения нацистской Германии на Советский Союз, и, безусловно, всей душой был на стороне своей исто­рической Родины и верил в её победу, -

 

Тебе не стра'шны голод и пожар.

Тебе всего уже пришлось отведать.

И новому ль нашествию татар

Торжествовать конечную победу?

О, сколько раз борьба была невмочь,

Когда врывались и насильники и воры, -

Ты их вела в свою глухую ночь,

В свои широкие звериные просторы.

Ты их звала, доверчивых собак,

В свои трущобы, лютая волчица.

И было так, и снова будет так,

И никогда тебе не измениться.

 

С этим стихотворением - «1942» - Н.Н. Туроверова словно перекликаются строки из написанных в 1941-1942 годах «Гражданских стихов», -

 

...И не проси пощады у возврата, -

Забывшим родину - пощады нет!

Пощады нет тому, кто для забавы

Иль мести собирается туда,

Где призрак возрождающейся славы

Потребует и крови, и труда,

Потребует любви, самозабвенья

Для родины и смерти для врага.

 

А в 1944 году в стихотворении «Товарищ» Н.Н. Туроверов обратился к «незнакомым российским братьям» с указанием исторических ошибок и с призывом к единству действий во имя Отчизны - Исторической и Национальной России, -

 

Перегорит костёр и перетлеет, —

Земле нужна холодная зола.

Уже никто напомнить не посмеет

О страшных днях бессмысленного зла.

Нет, - не мученьями, страданьями и кровью –

Утратою горчайшей из утрат:

Мы расплатились братскою любовью

С тобой, мой незнакомый брат.

С тобой, мой враг, под кличкою — товарищ,

Встречались мы, наверное, не раз.

Меня Господь спасал среди пожарищ,

Да и тебя Господь не там ли спас?

Обоих нас блюла рука Господня,

Когда, почуяв смертную тоску,

Я, весь в крови, ронял свои поводья,

А ты, в крови, склонялся на луку.

Тогда с тобой мы что-то проглядели;

Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:

Не для того ль мы оба уцелели,

Чтоб вместе за отчизну умереть?

 

Жаль только, что этот страстный, шедший из глубины исстрадавшейся души призыв, в России был услышан, но, к сожалению, далеко не всеми и только почти через пятьдесят лет. Но очень хотелось бы надеяться, что слышен и ныне, и не только услышан, но и понят, и, главное, будет усвоен!

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: