Сказания и мифы древнего мира

Н. В. БУДУР, Э. И. ИВАНОВА, С. А. НИКОЛАЕВА, Т. А ЧЕСНОКОВА

ЗАРУБЕЖНАЯ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Учебное пособие

Для студентов средних и высших педагогических учебных заведений

2-е издание, стереотипное

Москва

 

 

ВВЕДЕНИЕ.. 4

СКАЗАНИЯ И МИФЫ ДРЕВНЕГО МИРА.. 7

АВСТРИЯ. ГЕРМАНИЯ. ШВЕЙЦАРИЯ.. 16

ИОГАНН ВОЛЬФГАНГ ГЁТЕ (1749—1832) 30

ИОГАНН ХРИСТОФ ФРИДРИХ ШИЛЛЕР (1759-1805) 31

БРАТЬЯ ГРИММ — ЯКОБ (1785—1863) ВИЛЬГЕЛЬМ (1786-1859) 36

ЭРНСТ ТЕОДОР АМАДЕЙ ГОФМАН (1776 - 1822) 40

ВИЛЬГЕЛЬМ ГАУФ (1802—1827) 41

ОТФРИД ПРОЙСЛЕР (РОД. 1923) 56

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ.. 61

Даниель ДЕФО (ОК. 1660-1731) 67

ДЖОНАТАН СВИФТ (1667—1745) 68

ВАЛЬТЕР СКОТТ (1771-1832) 71

ЧАРЛЬЗ ДИККЕНС (1812—1870) 73

ТОМАС МАНН РИД (1818—1883) 75

РОБЕРТ ЛЬЮИС СТИВЕНСОН (1850—1894) 76

АРТУР КОНАН ДОИЛ (1859—1930) 79

ГЕРБЕРТ ДЖОРДЖ УЭЛЛС (1866-1946) 81

РАФАЭЛЬ САБАТИНИ (1875—1950) 83

ДЖОЗЕФ РЕДЬЯРД КИПЛИНГ (1865—1936) 88

ОСКАР УЙЛЬД (1856-1900) 97

АЛАН АЛЕКСАНДР МИЛН (1882—1956) 100

ДЖОН РОНАЛЬД РУЭЛ ТОЛКИН (1892—1973) 102

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ. КАНАДА.. 105

МАРК ТВЕН (1835 – 1910) 112

СКАНДИНАВИЯ: ДАНИЯ. НОРВЕГИЯ. ШВЕЦИЯ.. 117

ДАНИЯ.. 122

ХАНС КРИСТИАН АНДЕРСЕН (1805-1875) 122

СЕЛЬМА ЛАГЕРЛЁФ (1858—1940) 126

АСТРИД ЛИНДГРЕН (РОД. 1907) 128

ТУВЕ ЯНССОН (РОД. 1914) 130

ФРАНЦИЯ.. 132

ФРАНСУА РАБЛЕ.. 134

(1494—1553) 134

ШАРЛЬ ПЕРРО (1628—1703) 135

ЖАН ЖАК РУССО (1712—1778) 136

ВИКТОР ГЮГО (1802—1885) 139

АЛЕКСАНДР ДЮМА (1802—1870) 141

ЖЮЛЬ ВЕРН (1828—1905) 143

АНТУАН ДЕ СЕНТ-ЭКЗЮПЕРИ (1900—1944) 146

ИТАЛИЯ.. 149

ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА (1304—1374) 149

КАРЛО КОЛЛОДИ (1826—1890) 151

ДЖАННИ РОДАРИ (1920—1980) 152

ИСПАНИЯ.. 156

МИГЕЛЬ СЕРВАНТЕС ДЕ СААВЕДРА (1547—1616) 156

ФЕДЕРИКО ГАРСИЯ ЛОРКА (1893—1937) 158

СТРАНЫ ВОСТОЧНОЙ И ЮЖНОЙ ЕВРОПЫ... 161

БОЛГАРИЯ.. 161

ИВАН ВАЗОВ (1850—1921) 162

ЧЕХИЯ.. 163

ЯН АМОС КОМЕНСКИЙ (1592—1670) 164

КАРЕЛ ЧАПЕК (1890—1938) 168

ПОЛЬША.. 172

АДАМ МИЦКЕВИЧ (1798—1855) 172

ЮЛИАН ТУВИМ (1894—1953) 175

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА.. 180

 

ВВЕДЕНИЕ

Еще на ранних этапах истории люди не только заботились о поддержании своего существования, но и стремились сохранить свое племя, свой род. И все, что способствовало воспитанию че­ловека смышленого, сильного, ловкого, становилось содержа­нием колыбельных песенок, потешек, загадок, сказок... Жизнен­ный опыт, накопленные знания об окружающем мире, мудрые выводы из всего этого взрослых в виде своеобразных поучений преподносились детям в простых и доступных их пониманию фор­мах. О том свидетельствует фольклор любой страны. Поэтому в устном народном творчестве самых разных, даже весьма отда­ленных друг от друга, стран много общего.

И древнейшие литературные памятники многих народов — мифы, легенды, сказания — тоже имеют немало сходных черт: отражают высокие представления о Человеке и его призвании на Земле, звучат подлинным гимном героизму, разуму, благородству, добру, красоте...

Ученые считают, что мифы послужили своеобразным источ­ником для развития научных представлений, зарождения филосо­фии, литературы, живописи, скульптуры, архитектуры, музыки, театрального искусства. Самые древние сказки обнаруживают сюжетную связь с первобытными мифами, ритуалами, обряда­ми, племенными обычаями. Совершенно очевидно, например, что миф был предшественником волшебной сказки о браке с за­колдованным существом, сбросившим затем звериную оболоч­ку и принявшим человеческий облик (сюжет известной всем сказ­ки «Красавица и Чудовище», в русском варианте — «Аленький цветочек»), сказки о чудесной жене, которая дарит своему из­браннику удачу в делах, охоте и т.д., но покидает его из-за нарушения какого-либо запрета («Царевна-лягушка», напри­мер). Популярные сказки о детях, попавших во власть злого духа, чудовища, колдуна и спасшихся благодаря находчивости одного из них (Гензель и Гретель, сестрица Аленушка и братец Иванушка), сказки об убийстве могучего змея, дракона (Змея Горыныча, Кощея Бессмертного) воспроизводят мотивы опре­деленных обрядов древних людей.

С течением времени, с развитием человеческого общества дети «присвоили» (или взрослые просто отдали им то, что когда-то создавали для себя, как отдают малышам все самое лучшее) боль­шую часть этих сказок, мифов, легенд, как «присваивали» они позже «Робинзона Крузо», «Гулливера», «Гаргантюа», «Дон Кихота» и многие другие выдающиеся произведения мировой литературы. Возможно, происходило так потому, что детское со­знание в чем-то ближе тем наивным и одновременно глубоко муд­рым представлениям о человеческой природе, о добре и зле, кото­рые вырабатывали народы в пору своего младенчества и на ран­них этапах своей истории.

XIV—XV века в Западной Европе ознаменованы расцветом культуры и искусства, наступившим после мрачной эпохи сред­невековья с его преследованиями любой свободной от жестких догм мысли. Период этот назван Ренессансом (Возрождением), связан он был с зарождением буржуазного общества и развитием городской культуры. В основе этого процесса, его идейным стер­жнем стал гуманизм (от латинского слова humanus— человек) — новое, невиданное во времена средневековья представление о человеческой личности как о существе, способном самостоятель­но развиваться, быть свободным в мыслях и чувствах. Само на­звание этого периода — «Возрождение» — возникло от пробуж­дения после многовековой ночи, когда отрицалось все светлое, что накопило человечество в древние времена, — возродился ин­терес к античному наследию. Сначала как к искусству, испол­ненному поклонения перед физическим совершенством человека; потом эти устремления приобрели иное качество —возрождение после средневекового застоя творческой активности человека.

Деятели Просвещения имели предшественников в лице мыс­лителей Ренессанса, но перед ними стояла трудная задача: пере­строить общество на разумной основе, установить «царство ра­зума» (в ответ на вопрос, что такое просвещение, великий немец­кий философ Иммануил Кант ответил призывом: «Имей отвагу пользоваться собственным разумом!»), подвергнуть критике су­ществующие социальные отношения, освободив для этой цели от опеки религии философию, науку, литературу, искусство.

Собственно детская литература возникла в XVII—XVIII ве­ках, первоначально как литература дидактическая. Однако по­степенно в лучших своих образцах она вышла за рамки назида­тельности. Авторы произведений, предназначавшихся детям, об­ращались прежде всего к устному народному творчеству своих стран. Шарль Перро, например, впервые сделал достоянием ма­леньких читателей литературно обработанную фольклорную сказ­ку. Признаком литературной сказки становится осознанное авторство, даже в том случае, когда произведение опирается на фоль­клорную основу.

Деятельность романтиков в XIX веке открыла широкой чита­тельской публике устное народное творчество, национальные истоки литературы каждого народа. Это также способствовало развитию литературы для детей. Появляются сборники народных и литературных сказок братьев Гримм, Х.К. Андерсена и многих других писателей. Маленький читатель получает и книги, пока­зывающие ему запечатленную в художественных описаниях жизнь его сверстников. Так детская литература становилась самостоя­тельной отраслью «большой» литературы.

Романтизму принадлежит и открытие детства в качестве само­ценной стадии духовного развития человека. Детство в произве­дениях романтиков осмысливалось как драгоценный мир в себе, глубина и прелесть которого притягивает взрослых. Взрослость же трактовалась как пора, утратившая непосредственность и чистоту детства. Надо признать, что романтизм не только открыл детство, но и оставил в наследство его идеализацию, умиление перед ним. Романтическое восприятие детства позже приобрета­ло гипертрофированные формы так называемой адвокатуры дет­ства, которая снимала с ребенка ответственность за его поступки и чувства, отказывая ему тем самым в главном — в уважении, признании ребенка как личности, как человека со всей мерой его обязанностей перед обществом. А в литературе наших дней вновь возник однозначный образ детства, но теперь, в отличие от ро­мантиков, со знаком минус. Это так называемая демонизация дет­ства, открытие в нем античеловеческой сущности, к примеру в некоторых повестях У.Голдинга и С.Кинга.

С развитием реалистических тенденций, углублением психо­логизма в литературе для детей утверждается объемный, много­гранный образ детства. В нем писатели открывают истоки разви­тия человечества, проникают во внутренний мир ребенка, пости­гая сложность и глубину характера юного человека, показыва­ют, как формируется личность в противоборстве светлых и тем­ных начал, как она воспринимает радость и горечь мира, его гар­монию и противоречия. Основное, что определяет творчество лучших писателей, — доверие к детству, уважение к растущему человеку, умение видеть в нем потенциальные возможности и за­датки, перспективы развития.

XX век с его революциями, войнами, резкими социальными кон­трастами, жесточайшими противоречиями, политическими страс­тями изменил и детскую литературу. Тревоги мира ворвались на страницы книг для маленьких читателей. Герои их — существа социальные, они по-своему бунтуют против бесчеловечности, отстаивают свое право на любовь, понимание, дружбу. Проблемы современности проникают не только в реалистические произведе­ния, но и в сказку. Она видоизменилась как жанр, но по-прежнему несет в себе надежду на торжество человечности, доброты и мило­сердия, которые требуют и действенных нравственных усилий.

Век научно-технических революций породил и такую жизнен­но важную для всего населения планеты проблему, как сохране­ние среды обитания, жизни на Земле. Поэтому в современной детской литературе значительное место занимают вопросы эко­логии, книги об окружающем нас мире, животных, растениях... Воспитывать в ребенке любовь ко всему живому, бережное отно­шение к природе — такие задачи решают писатели-натуралисты во всех странах.

Детская литература сегодня необычайно разнообразна жанрово и тематически. Ей посвящают свой талант лучшие писатели во всем мире, так как понимают: будущее человечества в руках подрастающего поколения. Ведь секрет воздействия таких худо­жественных произведений — в представлениях, которые они вы­зывают у маленького слушателя-читателя, заставляя его мыслить, сопоставлять, делать выводы, познавать красоту, мудрость и силу вымысла, в порождаемых ими эмоциях. И самое главное: с помо­щью литературы юный человек, по выражению французского поэта Поля Элюара, поднимается в своем миросозерцании «от горизонта одного к горизонту всех».

В современном понимании детская литература включает в себя:

1) Фольклорные произведения и книги писателей-классиков, которые первоначально предназначались для взрослых, но с те­чением времени вошли в круг детского чтения и издаются в обра­ботках и пересказах для маленьких читателей (греческие мифы, романы Д. Дефо, Д. Свифта, М. Сервантеса).

2) Произведения фольклора и книги классиков, вошедшие в круг детского чтения без сокращений и адаптации (фольклорные потешки, загадки, колыбельные, книги В. Скотта, Ч. Диккенса и других).

3) Книги, адресованные непосредственно детям. Именно из такой предпосылки и исходили авторы данного учебного пособия, рассказывая о развитии детской литературы в зарубежных странах. Для удобства читателей весь материал рас­положен в книге в соответствии с языковой принадлежностью рассматриваемых литератур. Авторы также сочли необходимым предложить изучающим детскую литературу принципиально но­вый взгляд на нее как на часть общей культуры детства, развива­ющейся в русле истории и культуры той или иной страны.

СКАЗАНИЯ И МИФЫ ДРЕВНЕГО МИРА

Мы редко задумываемся над тем, что стало живой основой литературного творчества. А это было «Слово». Произнесенное, «изреченное» во времена глубокой древности, оно представля­лось людям знамением «свыше», знаком «богодухновенности», который следовало удерживать в памяти, передавать потомкам. Стремление такого рода проявлялось вначале в так называемой синкретической форме — в культовых песне и танце, отражав­шим взаимоотношения человека с обожествляемыми им силами природы. Постепенно, в ходе трудовой деятельности людей, ос­воения ими определенных природных ресурсов, в таких «дей­ствах» из неупорядоченных еще представлений об окружающем мире возникала тенденция более стройного осмысления и очело­вечивания его сил — рождались мифы о богах, хотя и обладав­ших сверхъестественными возможностями, но весьма похожими по своим устремлениям и поступкам на самих безвестных твор­цов этих сказаний. Но чем меньше в процессе развития общества становилась зависимость человека от внешнего мира, тем чаще уже он сам представал в эпосе все более сильным, непобедимым — богатырем. Обычно таким персонажем выступал владыка зем­ной, царь, — ведь теперь не только силы природы, но и вожди определяли жизнь простых людей. Так возникали мифы о героях, богатырский эпос.

Эти мифы сначала запечатлевались при помощи рисунков на камнях, посуде, тканях, а с появлением письменности — в клино­писной форме на глиняных табличках, в виде иероглифов на па­пирусах, коже, тканях, записывались буквами первых алфави­тов... Из археологических находок таких носителей информации нам стали известны не только исторические факты глубокой древ­ности, но и произведения, обладающие всеми признаками высо­кохудожественной литературы. Можно сказать, что они и поло­жили начало мировому литературному процессу. Современная наука установила, например, что данным произведениям свой­ственна такая определенная характерная черта, как поэтическая образность. Очень часто она здесь основывается на столкнове­нии «человеческого» и «нечеловеческого», сверхъестественного, когда знакомое, обычное для человека встречается с удиви­тельным, неизвестным, волшебным.

От великих цивилизаций глубокой древности (4—3-е тысяче­летия до нашей эры) — от шумеров, ассирийцев, египтян, древ­них евреев, персов —дошли до нас тексты их великих творений, оставившие глубокий след во всей последующей культуре чело­вечества. Российский исследователь древней истории академик Н.И. Конрад отмечал, что для возникновения и роста литерату­ры как особого явления в развитии человеческого общества ог­ромное значение имеют «истоки», заложенные в эпосе о Гильгамеше, в Библии, в древнеегипетской поэзии, в «Махабхарате» или «Илиаде». «Старый Древний мир, — писал ученый, — дал первый материал для литературы нового; иначе говоря, «завяз­ка» произошла еще тогда, последующая же история этого мате­риала, вьыившаяся в конечном счете в создание известных нам великих литературных памятников, — творческая разработка этой первоначальной завязки». Влияние этой «завязки» несом­ненно: оно видится в широте и занимательности сюжетной осно­вы многих последующих литературных памятников, в яркости образов и могучей силе эмоций, движущих поступками персона­жей, наконец, в подчеркнутой обрисовке их героических харак­теров — по сути, в утверждении приоритета человеческой лично­сти в этом мире.

Многие из таких древних произведений, вернее, эпизоды из них, не раз пересказывались для детей. Широко известны, напри­мер, и вошли в детское чтение пересказы Л. Толстого древних легенд: ассирийской («Ассирийский царь Асархадон»), индий­ской («Два брата»), греческой («Семь греческих мудрецов), рим­ской («Как гуси Рим спасли»). В современное детское чтение проч­но входят также пересказы Р. Рубинштейн, А. Макаровой, А. Си­зова, С. Шиповского и других. А сами сюжеты древних сказаний не раз вдохновляли писателей на создание оригинальных произ­ведений для детей.

Древнейшие из дошедших до нас по письменным источникам литературных произведений первых цивилизаций — шумерские сказания. Они сложились, вероятно, еще в конце первой полови­ны 3-го тысячелетия до нашей эры. По обнаруженным археолога­ми глиняным табличкам с клинописью человечество познакоми­лось с эпосом о Гильгамеше — одном из выдающихся произведе­ний героико-эпической поэзии не только Востока, но и всего мира. Можно с полным основанием утверждать, что это — одна из вер­шин художественно-философской мысли, достигнутая более чем за тысячу лет до гомеровской «Илиады».

Повествование о том, как из крови бога и глины были сотво­рены люди, о насылаемых на них сверхсильными верховными владыками мира бедствиях, о вечном людском страхе пред могу­ществом и непостижимостью божественных сил, о «бремени Божием», построено тонко и искусно. Действие происходит с ритми­ческим нарастанием, начало и конец песен-глав объединены реф­реном. Особо драматичен и знаменателен рассказ о потопе, едва не погубившем весь род человеческий:

Что было светлым, во тьму обратилось,

Вся земля, как горшок, раскололась.

Первый день бушует Южный ветер,

Быстро налетел, затопляя горы,

Словно войною настигая землю.

Не видит один другого,

И с небес не видать людей.

…………………………………………….

Ходит ветер шесть дней, семь ночей,

Потопом буря покрывает землю.

Образ главного героя повествования Гильгамеша предстает перед нами в развитии. Из неукротимого богатыря, не знающего, на что потратить, направить свои силы и обуревающие его стра­сти, он под воздействием своего друга благородного Энкиду ста­новится могучим борцом со злом, стремится «все, что есть злого, уничтожить на свете». Описания гибели Энкиду, обреченного на страдания и смерть за его героические свершения на благо лю­дей, плач по нему Гильгамеша, удалившегося в тоске по другу в пустыню, полны большого лирического напряжения.

Художественная выразительность сохранившихся эпизодов эпоса о Гильгамеше — «О все видавшем» еще в прошлом веке привлекла к себе внимание отечественных поэтов и ученых. Не­которые из них считали необходимым знакомить с ними в пере­сказах и детей, так как усматривали в подвигах этого древней­шего из героев поучительный нравственный пример. Первым на русский язык перевел это произведение поэт Николай Гумилев. Его перевод был опубликован в 1919 году с введением ученого-ассириолога В. К. Шилейко (его собственный поэтический пе­ревод эпоса был, к сожалению, утерян). В 1961 году был издан Другой перевод—известного исследователя Древнего Востока И.М. Дьяконова. Сопровождавшие это издание статья и ком­ментарии ученого давали читателю все известные тогда сведе­ния о выдающемся творении далекой древности.

Следует заметить, что содержащийся в эпосе рассказ об ока­завшемся в темном лесу младшем из братьев, которого наделяет чудесным даром спасенная им птица, загадывание ему загадок и их отгадывание, очень напоминают знакомые всем нам с детства отечественные сказки. Да и сам Гильгамеш своей не знающей меры молодецкой удалью и отвагой весьма похож на хорошо из­вестного Добрыню Никитича из русских былин. Вполне очевид­но, что это одно из древнейших произведений человечества, как писал академик Н.И. Конрад, действительно явилось истоком сюжетов знакомых нам с детства сказок и легенд.

Большое число письменных памятников (записанных иерогли­фами) дошло до нас от Древнего Египта. Сегодня прочитаны по­чти все древнеегипетские тексты, сохранившиеся в свитках па­пирусов, на стенах храмов и гробниц, на заупокойных стелах. Среди них — мифы и молитвы, описания военных походов, пове­сти и любовная лирика, циклы сказаний о волшебниках... Пер­вым перевел с французского на русский язык древнеегипетскую сказку «Два брата» в 1868 году В.В. Стасов. Сам папирус с дан­ным произведением был найден и опубликован незадолго до это­го. По мнению Д.А. Сперанского, сказка была первоисточником русских народных легенд и сказок о Кощее Бессмертном, да и других сюжетов устного творчества.

Библия — эта «ключевая» книга нашей цивилизации — состо­ит из двух основных частей: из Древнего, или Ветхого, завета, созданного еще до нашей эры, и Нового завета, написанного в первые века существования христианства. Оригиналы библей­ских текстов до нас не дошли, наиболее древние их списки обна­ружили в пещерах близ Мертвого моря лишь в 1947 году. Но известно, что Ветхий завет был написан вначале на древнееврей­ском языке, а затем переведен на греческий. Над этим переводом трудились 70 «книжников» из Иерусалима, его еще называют «Септуагинтой» — «Переводом семидесяти». С последнего ви­зантийские монахи-миссионеры Кирилл и Мефодий и перевели Ветхий завет на церковнославянский язык — почти за сто лет до крещения Руси.

А Новый завет уже был написан на греческом языке. И само название «Библия» — греческое и означает «Книги». Они вклю­чают в себя множество произведений, разных по жанру: это и воз­вышенные учения пророков, и ликующий голос любви в «Песне Песней», и повествования о войнах, пагубных страстях и жесто­кости, и восторженные гимны, и лирически вдохновенные откро­вения... Самые разные виды литературного творчества, сложившиеся еще в очень далекой древности, можно найти в этой поис­тине великой Книге. И то, что сегодня она издана на 1800 языках нашего мира, связано не только с ее религиозным значением как «Книги веры», но и с тем, что это гигантский вклад в общечело­веческую культуру вообще и в развитие литературы в частности.

Чтение Библии требует большой внутренней работы, связан­ной с необходимостью войти, вжиться в ее особый образный мир, часто далекий от известного нам реалистического мировосприя­тия, непривычный современному человеку. К тому же, как уже говорилось, это огромный свод текстов, записанных разными людьми на протяжении более тысячи лет до нашей эры, а самые поздние из этих записей отстоят от нас почти на два тысячелетия. Тех, кто создавал, записывал и переводил эти книги, вела одна общая идея, выраженная в следующих библейских строках: «Что слышали мы и узнали, и отцы наши рассказали нам, не скроем от детей их, возвещая роду грядущему славу Господа и силу Его, и чудеса Его, которые Он сотворил».

Гимн Богу сливается в Библии с гимном человеку— как вели­чайшему созданию Божьему и как ответственному за дела свои на Земле: «Не много Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Тво­их; все положил под ноги его: овец и волов всех, и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских, все, преходящее морскими стезями».

Нравственные и этические законы, содержащиеся в Библии, не могут быть поняты без уяснения исторической ситуации, в которой они создавались. Так, пророк Моисей провозгласил закон, по ко­торому следует брать «душу за душу, глаз за глаз, руку за руку, ногу за ногу». А за непочтение к родителям он требовал смертной казни. Объяснить столь суровые установки, противоречащие са­мим же Моисеем провозглашенной заповеди Божией — «не убий», можно лишь уяснив: условия жизни евреев в тот период были тако­выми, что возникло резкое несогласование между записанными на скрижалях моральными нормами и реальными суровыми условия­ми выживания и пережитками традиций кровной мести.

К библейским сюжетам и образам многократно, в течение ве­ков обращались выдающиеся художники, поэты, писатели, музы­канты. Можно сказать, что у них вообще к Библии сложилось особое отношение органичного осмысления и художественного изображения ее богатейшего образно-философского и нравствен­ного содержания. Наше отечественное искусство изобилует не­исчислимым количеством примеров этого в творчестве компози­торов и живописцев, а в литературе у А. Пушкина, В. Жуковско­го, М. Лермонтова, Л. Толстого, Ф. Достоевского...

Произведения их изучаются в школе, вот почему очень важно подготовить к этому детей —дать им еще в дошкольном возрасте хотя бы элементарные знания о Библии. К сожалению, таких книг для дошкольников очень немного.

В прошлом веке известностью пользовалась книга священни­ка П. Воздвиженского «Библия в рассказах для детей». Автор отмечал, что он стремился «совершенно просто» изложить все события Ветхого и Нового заветов, сделать так, «чтобы дети. начиная с самых маленьких, своим чистым, безгрешным сердцем могли сами уразуметь все рассказываемое... будут ли они читать сами эту книгу, или им будет читать ее мать, старшая сестра или грамотная няня». В наши дни маленький читатель может также познакомиться с библейскими текстами в пересказах их для детей отца А. Меня и в книге под редакцией К. Чуковского «Вавилон­ская башня».

К началу 1-го тысячелетия до нашей эры, считают исследова­тели, относятся истоки устной традиции, давшей миру величай­шие шедевры древнего индийского эпоса — «Махабхарату» и «Рамаяну». Созданные когда-то и передаваемые исполнителями устно из поколения в поколение, они бьыи записаны лишь в пер­вых веках нашей эры. Тогда же авторство «Махабхараты» ста­ли приписывать Вьясе, а «Рамаяны» — Вальмики. В Европе об этих поэмах узнали чуть более двухсот лет тому назад: в 1785 году служащий Ост-индской торговой кампании Чарльз Уилкинс, знаток индийской поэзии и философии, перевел с санскрита на английский язык один из эпизодов «Махабхараты». Почти одно­временно с этим английским изданием появился и русский пере­вод книги Уилкинса.

Своим поэтическим строем и способом изложения эти поэмы тесно связаны с тысячелетней индийской культурой, однако при всем этом они близки и к древним героическим эпосам других наро­дов. Грандиозные индийские творения «дошли к нам от той эпохи, откоторой почти не осталось историческихдокументов... — отме­чал известный отечественный индолог П.А. Гринцер. — Читая их, мы невольно приобщаемся к тому странному миру аскетов и воинов, сказочных богатств и жестоких бедствий, тропического изобилия природы и полуфантастических животных, который из­давна с восхищением и недоумением называли «чудесами Индии». И хотя религиозные и философские концепции древнеиндийских эпопей, да и многие моральные установки и сложный мир чувств персонажей остаются непонятными современному европейцу, эмо­циональное воздействие этих произведений на читателя трудно переоценить. Оно опирается на реалистическую правдивость характеров, на великое мастерство их воплощения, на искренность и высоту духовных устремлений героев. Извечные человеческие конфликты, живо, красочно изображенные, и через тысячелетия волнуют сердца людей.

Своеобразие этих поэм определил тот художественный син­тез, который осуществлялся в них на протяжении тысячелетий при их устном исполнении. В результате «Махабхарата» окончатель­но сложилась как религиозно-философская поэма, сочетающая в себе героичесгий эпос и священную книгу индуизма, а «Рамая-ца» — как поэма лиро-эпическая. Однако сюжетная основа их при всем этом оставалась неизменной. В первом произведении — это сказание о борьбе двух царских родов, кауравов и пандавов. Все повествование, по сути, сгруппировано вокруг кровопролит­ной битвы, в которой погибли оба войска враждующих кланов. Одно из самых трагических мест эпоса — плач матерей и жен по погибшим:

Сквозь слезы созерцает Гандхари поле битвы,

Костьми, волосами, жилами устланное, залитое потоками крови,

Из конца в конец усеянное многими тысячами трупов.

………………………………………………..

Прекраснобедрая, она целует покрытого кровью сына,

А Дурьодхану, Прекраснобедрая, ласкает рукой.

Разумная, скорбит и о муже и о сыне:

То взор обратит на супруга, то на юношу взглянет...

Глубокая трагичность, наполняющая подобные сцены в по­эме, делает ее не только «энциклопедией древнеиндийской жиз­ни», но и наполненным реальной жизнью художественным произ­ведением, в котором сквозь сонм богов и жрецов — брахманов, сквозь дидактические их напутствия явно проступает оптимисти­ческая вера в силы и возможности Человека, в его победу над злом, вера в силу его любви, верности и доброты. Сто тысяч дву­стиший, составляющих «Махабхарату» (подсчитано, что для исполнения ее в полном объеме сказителю необходимо около 4 месяцев), несут в себе сильнейший импульс художественного творчества. Недаром этот эпос так притягивал к себе внимание европейских переводчиков и писателей. В.Жуковский, например, по мотивам входящего в него «Сказания о Нале» создал свое по­этическое произведение «Наль и Дамаянти».

«Рамаяна» (в ней «всего» около двадцати четырех тысяч дву­стиший) — сказание об одном из богов древнеиндийского панте­она, Раме. Сложилось оно, по-видимому, позже «Махабхараты». Возвышенный образ Рамы, идеального правителя, народного защитника, неизменного победителя сил зла, создается здесь при помощи более разнообразных художественных средств, чем в пер вом произведении, заметны следы индивидуального художествен­ного стиля. Это уже переходная ступень от устного эпоса к пись­менному. Лирическое единство поэмы формируется мотивом рас­ставания, чувством горечи от разлуки героев. Рама бесконечно тоскует о своей жене Сите:

Блуждая среди озер, рек, ручьев, лесов и перелесков,

Без нее, моей возлюбленной с глазами газели, отныне я не могу быть счастлив;

Да и ее, в разлуке со мной беспомощную,

Красота этой осени может только терзать.

В центре поэмы — тоже грандиозная битва, но это сражение существ фантастических: могучие демоны поражают друг друга вырванными с корнем деревьями, огромными обломками скал, прибегают к колдовским чарам. Сказочный элемент здесь преоб­ладает над всеми остальными обязательными компонентами эпо­са. Данные сюжеты, в частности странствия по миру, похищение Ситы, нашли отражение не только во многих фольклорных, но и в литературных произведениях, например у А. Пушкина в «Русла­не и Людмиле».

Почти все образы этого эпоса олицетворяют силы природы: Сита, например, —дочь богини Земли, и имя ее на санскрите оз­начает «борозда»; вождь обезьян Ханум — сын бога ветра, при­носящего на землю животворную влагу в период дождей. В то же время в сверхъестественные черты героев «Рамаяны» органично вписываются и вполне реальные человеческие характеры. Все это создает причудливый, богато окрашенный сплав ярких обра­зов, способствует сильному эмоциональному воздействию на слу­шателя и читателя. В литературе, дошедшей до нас от древнего мира, эта поэма выделяется своим впечатляющим жизнеутверж­дающим началом. Это гимн самоотверженной чистой любви, друж­бы как главных черт духовной красоты человека.

В античной литературе ранний период открывается поэмами «Илиада» и «Одиссея». Влияние этих поистине великих произве­дений на развитие мировой литературы, да и на все более позднее искусство вообще, огромно. Считается, что их автором бьы жив­ший в VIII веке до нашей эры слепой певец Гомер. Но при этом следует иметь в виду, что поэмы уже опирались на письменную фиксацию текстов, они исполнялись не певцами-аэдами, а декла­маторами-рапсодами, выступавшими перед большими аудиториями. Впечатлению от таких декламации способствовал стихот­ворный размер поэм — гекзаметр. Этот шестистопный, состоя­щий из дактилей, стих сообщал античному тексту гибкость и рит­мическое разнообразие.

Более тысячелетия, на протяжении всей античной эпохи гоме­ровские поэмы были главными литературными произведениями, можно сказать, настольными книгами для греков и римлян. Дети учились по ним читать, а перевод «Одиссеи» на латинский язык стал первым памятником художественной литературы древнего Рима. И во все последующие времена эти поэмы были широко известны, читались многими поколениями людей. Да и сегодняш­него человека они покоряют своим художественным совершен­ством, яркой образностью и величавой торжественностью языка, ритмической выразительностью стиха, свежестью и естественно­стью сравнений и метафор, драматическим совершенством диа­логов.

События, рассказанные великим древнегреческим слепцом, долгое время считались художественным вымыслом. Продолжа­лось это до тех пор, пока уверенный в их правдивости немец Ген­рих Шлиман не предпринял в 1870 году раскопки античных раз­валин на берегах Малой Азии — в местах, упоминаемых в поэмах. Так были обнаружены остатки Трои, города, у стен ко­торого сражались и умирали герои «Илиады». А последующие археологические находки лишь подтверждали историческую до­стоверность этих произведений. Вспомним, как начинается «Или­ада»:

Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,

Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:

Многие души могучие славных героев низринул

В мрачный Аид, и самих распростер их в корысть плотоядным

Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля), —

С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою

Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный.

Сюжетной основой греческого эпоса стала Троянская война. В глазах древних это было великим событием. «Илиада» расска­зывает лишь об одном эпизоде — об оскорблении микенским ца­рем Агамемноном могучего героя Ахиллеса и походе последнего в гневе на Трою, ее осаде и взятии.

«Одиссея» повествует о возвращении на родину после паде­ния Трои другого героя — царя Итаки Одиссея и о его удивитель­ных приключениях в пути. Исследователи недаром считают, что главная черта этих творений — наглядность, зримость. Особенно это поражает в образах многочисленных богов. Они настолько конкретны, похожи на реальных людей, что даже наделены чисто человеческими недостатками и изъянами. В то же время гомеров­ские герои-люди часто вполне сопоставимы по своим характе­рам, поступкам, мыслям с небожителями. Жизнь тех и других не­редко переплетается, что придает повествованию неповторимое своеобразие:

Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

Ложе покинул тогда и возлюбленный сын Одиссеев;

Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил,

После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,

Вышел из спальни,лицом лучезарному богу подобный.

 

Этические установки в поэмах строго однозначны: стойкость добра и честности перед лицом предательства и злобы, постоян­ство выбора прекрасного, несмотря на соблазны безобразного, право судить о поступках с высоты нравственного закона. Суще­ствование человека воспринимается как чередование радости и горя, ибо таков его неизбежный ритм, поэтому в лицо смерти ге­рои поэм смотрят с таким же бесстрашием, как и в лицо жизни.

Исследователи отмечают также композиционное совершен­ство гомеровских поэм. В «Илиаде» действие связывается еди­ной целью — местью разгневанного Ахилла своему врагу Гектору. Повествовательная часть поэмы состоит из ряда эпизодов, в которых события излагаются с наибольшей полнотой и обстоя­тельностью. Именно это придает высокий пафос эпическому рас­сказу, сближает его с древнегреческой трагедией, которая, как говорил Аристотель в своей «Поэтике», воспроизводит страш­ные и вызывающие сострадание события. Развивается действие с нарастающей интенсивностью, постепенно усиливающейся напря­женностью. А разрешается все поединком героев, опание которо­го передает сложные человеческие взаимоотношения и страсти.

В «Одиссее» все группируется вокруг сюжетного стержня — возвращения героя на родину, к любимой жене Пенелопе. При этом автор то сам рассказывает о приключениях своего персона­жа, то поручает это повествование Одиссею. И если «Илиада» — это поэма о событии, то «Одиссея» — о человеке, много узнав­шем и пережившем, не раз смотревшем в лицо смерти. Сюжетная ткань этого произведения состоит из сказочного материала, да и само возвращение мужа после до

12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: