 |
Пять лет назад. 3 страница
|
|
|
|
Отстой, Кам. Настоящий отстой.
Рич улыбается, когда останавливается передо мной, но эта улыбка вынужденная. Не могу сказать, что виню его за это.
— Прости. — Я поморщилась. — Это было ужасно. Вычеркни это из своей памяти. Мой мозг сегодня работает плохо. Я плохо спала прошлой ночью.
— Почему? Ты разговаривала с Зевсом? — спрашивает он ни с того ни с сего.
Это сразу же привлекает мое внимание и заставляет мой внутренний радар «летучая мышь» начать сигналить без остановки.
— Нет, с тех пор как он привез Джиджи домой вчера вечером. А что? — спрашиваю я, моя подозрительность растет.
— Да так, просто интересуюсь. — Он пытается пожать плечами и терпит неудачу.
— Рич, что происходит?
Он устало вздохнул.
— Слушай, я понимаю, что между нами ничего нет, — его взгляд передает то слово, которое он не хочет произносить вслух в коридоре участка, где его могут услышать, — На данный момент, и что сейчас мы просто друзья. Но я хочу быть с тобой откровенным. Ты мне нравишься, Кам. Я хотел от тебя большего... до того, как Зевс снова появился в твоей жизни. Я хотел быть с тобой. И я не буду отрицать, что был разочарован, когда ты попросила, чтобы мы не торопились... ну, чтобы мы прекратили наши «отношения», пока ты не уладишь все с Зевсом и Джиджи. Но я все еще надеялся, что в будущем мы снова будем вместе и у нас все получится. Но теперь, обдумав все, я действительно думаю, что будет лучше, если мы останемся друзьями.
Стоп. Неужели меня только что бросил парень, с которым я больше не сплю?
Ну, если это не удар по моему самолюбию, то я не знаю, что это.
— Ладно... — говорю я, все еще чувствуя себя немного сбитой с толку его бреднями.
Рич с облегчением выдыхает. А мой радар замигал еще быстрее.
|
|
|
— Отлично. Что ж, я рад, что мы немного поболтали. Увидимся, Кам.
Он пытается пройти мимо меня, но я останавливаю его, положив руку на его руку.
— Рич, прежде чем ты уйдешь... почему ты спросил меня, говорила ли я с Зевсом?
— Я спросил?
— Да.
Он ничего не говорит, но я вижу, как крутятся шестеренки в его голове. Он взвешивает варианты, прикидывает, что делать дальше, как сделал бы любой хороший коп.
Но меня воспитала тетя, крутейшая из работников полиции, которая никогда не перестает копать, пока не получит ответ, который искала.
— Рич... — Давлю на него, используя голос мамы, который применяю на Джиджи, чтобы заставить ее признаться, когда я знаю, что она сделала что-то не так.
Он поднимает руку к голове и проводит пальцами по волосам, почесывая голову.
— Слушай, я не собирался ничего говорить, потому что не хотел быть тем парнем.
— Честно говоря, сейчас я очень хочу, чтобы ты был тем парнем, который объяснит мне, что, черт возьми, происходит.
Он делает длинную паузу, и я уже готова постучать ногой от нетерпения, когда он говорит:
— Вчера вечером у меня был посетитель.
— И?
— Это был Зевс.
Ох.
Черт.
— Что он сказал? И откуда, черт возьми, он знает, где ты живешь?
— Это был первый вопрос, который я ему задал. Не то, чтобы я получил ответ, — прохрипел он с обиженным видом.
Классический Зевс. Не нравится вопрос, не дает ответа.
— Что он сделал?
— Ничего.
Мои глаза сканируют его лицо, ища любые признаки травмы. Я не вижу на нем никаких следов, но это не значит, что Зевс ничего не сделал.
— Он ударил тебя, или что?
— Нет. — Рич громко смеется, но это звучит слишком звонко, чтобы быть естественным звуком. — Если бы парень ударил меня, он провел бы ночь в камере здесь и сегодня утром первым делом отправился бы на судебное заседание.
Ну, вообще-то, если бы он тебя ударил, ты бы, наверное, сейчас все еще был в отключке.
|
|
|
Но, конечно, я этого не говорю.
Тем не менее, я чувствую облегчение. Последнее, чего я хочу, это чтобы Зевса арестовали за то, что он ударил полицейского. И, конечно, я не хочу, чтобы Рича ударил парень, который может уложить его одной правой.
— Он... угрожал тебе? — спрашиваю я, прищурив глаза в ожидании ответа.
— Нет... парень не дурак. Он не будет угрожать офицеру полиции.
— Так что именно он сказал?
— Ну... он сказал...
— Ты сказал Ричу, что он стоит на пути к моему счастью? — кричу я, как только Зевс открывает входную дверь.
— И тебе привет, Кам.
— Не умничай сейчас. Я не в настроении.
— Ясно.
— Я чертовски зла на тебя.
— Вижу. — Он открывает дверь шире, отходя в сторону. — Не хочешь войти и злится на меня внутри, или предпочитаешь остаться и кричать на меня здесь?
— Ты придурок. — Я прищуриваюсь и топаю мимо него, останавливаясь прямо посреди комнаты.
Он закрывает дверь.
— Где Джиджи? — спрашивает он.
С ехидным весельем я смотрю на него.
— С тетей Элли. Что, черт возьми, ты вытворяешь?
— Сражаюсь за свою семью. Борюсь за тебя.
Ну, черт.
— Я просто не ожидал, что он побежит плакаться к тебе.
— Он не пришел ко мне плакаться. Мне пришлось выжимать из него правду силой.
— Ты можешь найти кого-то получше, чем этот парень, Голубка. У него нет хребта.
— Лучше. Кого-то вроде тебя, ты имеешь в виду?
— Ну, если ты спрашиваешь...
— Уже плавали – знаем. Ничего хорошего из этого не получилось в прошлый раз. И, к твоему сведению, я больше не встречаюсь с Ричем. И не встречалась с тех пор, как ты вернулся. Он просто друг.
— Конечно, друг, Кам. Итак, вы случайно столкнулись вчера и решили пойти выпить кофе?
— Да! Ты большой придурок! И если бы ты потрудился остаться и поговорить со мной вчера вечером, то ты бы узнал, что я выскочила с работы, чтобы выпить кофе, и столкнулась с Ричем, выходящим из участка после своей смены. Мы немного поговорили. Я сказала, что мне нужно выпить кофе. Он сказал, что тоже хочет…
— Несомненно.
Я посмотрела на него.
— Он сказал, что тоже хочет кофе. Так что мы прошли несколько минут до кофейни, где я столкнулась с тобой и Джиджи.
— И это все?
— Да, это все. Мы выпили кофе. Я вернулась на работу, а он пошел туда, куда пошел - предположительно домой.
|
|
|
Он смотрит на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли. Затем он вздыхает и проводит руками по лицу.
— Просто увидеть тебя с ним после того вечера... это ослепило меня. Это чертовски больно, Голубка.
— Зевс... тот вечер... это была ошибка.
— Нет, единственная ошибка, которую я когда-либо совершал – было решение уйти от тебя.
— Я сказала тебе уйти.
— Я говорю не о прошлом вечере.
Его глаза впиваются в мои. Его взгляд такой интенсивный, что я едва могу выдержать его.
Я отворачиваюсь.
— Ты не можешь так себя вести, Зевс. Идти к Ричу, наполненный тестостероном, и мочиться на меня, словно я тебе принадлежу.
— Ты моя.
Ну, черт, он бесит меня.
— Я не твоя. — Я стиснула зубы.
— Ты была моей с того момента, как я тебя увидел. Это никогда не изменится.
— Боже! Ты невероятен. — Я вскидываю руки вверх. — Ты действительно думаешь, что игра в пещерного человека сработает? Что же, я говорю тебе – не сработает!
— Ты сказала, что хочешь, чтобы я боролся за тебя, Кам. Так вот, я сражаюсь единственным известным мне способом. — Он широко раскинул руки.
— Да, но это не тот способ.
— Так скажи мне, что это за способ, и я воспользуюсь им. Я сделаю все, чтобы это сработало.
— Я не знаю. — Я смотрю в пол. — Я знаю только то, что не доверяю тебе свои чувства.
— Я больше не причиню тебе боли, — шепчет он.
— Однажды ты сказал мне, что никогда не причинишь мне боли. Так что слова о том, что ты не причинишь мне боль снова, не имеют никакого веса.
— Я не уйду, Кам.
— Ты говорил это и раньше. А потом я не видела тебя в течении пяти лет.
Он проводит рукой по волосам, издавая звук разочарования.
— Я же все объяснил. Я сказал тебе, что пытался сделать то, что считал правильным в то время. Но я ошибся, и это стоило мне тебя и четырех лет жизни моей дочери. Я заплатил свою цену, Кам. Но теперь я здесь. Я хочу быть с тобой. Я хочу, чтобы мы были семьей.
— Ты хочешь меня из-за Джиджи.
— Ты действительно так думаешь?
Я встречаюсь с его взглядом.
— Я думаю, что ты любишь нашу дочь и что ты говоришь себе, что все еще любишь меня, потому что ты так отчаянно хочешь вернуть время, которое ты потерял с ней.
|
|
|
— Мне не обязательно быть с тобой, чтобы проводить время с дочерью. Думаю, я доказала это за последний месяц. И мне кажется, ты забываешь, что я вернулся сюда ради тебя еще до того, как узнал о Джиджи. Я пришел тем утром ради тебя. И, даже если бы не было Джиджи, я бы все равно был здесь, боролся за тебя.
— Пока бы тебе не надоело.
— Я никуда не уйду! Сколько раз мне нужно повторить это, чтобы до тебя дошло? Я делаю все возможное, чтобы доказать это. Я отложил свой бой. Я снимаю это место. Я с тобой и Джиджи каждый день. Я не знаю, что еще, черт возьми, могу сделать, чтобы показать тебе, что мне жаль. Что я люблю тебя.
Он тяжело дышит, в его глазах разочарование и отчаяние.
Я смотрю на него, чувствуя все и не понимая ничего.
— Я не знаю, — шепчу, мои глаза начинают слезиться под давлением моих собственных борющихся эмоций. — Я не знаю, что это исправит. — Я вздыхаю, мой взгляд устремлен на дверь. — Мне нужно идти.
— Нет. — Он берет мой подбородок в руку, поворачивая мои глаза к своим. — Ты останешься здесь, и мы разберемся во всем вместе, потому что я хочу тебя, Голубка. И я сделаю все, чтобы это произошло. Когда речь идет о тебе, больше нет места для ошибки. Я должен все сделать правильно, потому что я не хочу растить свою дочь рядом с тобой, наблюдая, как другой мужчина забирает тебя в свою постель.
— Зевс...
— Ты моя, Голубка. Ты всегда была моей. И всегда будешь.
— Но в том-то и дело. Я не твоя! Ты был достаточно убедителен, когда бросил меня!
— Кам... ты должна начать прощать меня, иначе ничего не получится.
— Может быть, я не хочу, чтобы между нами что-то получилось. Ты когда-нибудь думал об этом? — я складываю руки на груди.
— Хватит врать самой себе, Кам. Чем скорее ты признаешь, что все еще любишь меня, тем скорее мы сможем перестать заниматься глупостями и быть вместе.
— Пошел ты! — я швыряю в него слова и хватаюсь за ручку двери.
Но он оказывается быстрее.
В следующее мгновение я прижата спиной к двери, а мои руки зажаты над головой.
— О нет, ты не уйдешь. Ты не уйдешь от этого, Кам. Я уже говорил тебе. Мы должны разобраться с этим раз и навсегда. Я достаточно долго возился с тобой. Теперь мы разберемся. Что нужно сделать, чтобы ты снова мне доверяла?
— Я никогда больше не буду тебе доверять. А теперь отпусти меня, — выдавила я из себя.
— Ты можешь. И ты все отпустишь. Потому что ты все еще любишь меня.
Я горько рассмеялась.
— Так чертовски уверен в себе.
— Нет, Голубка. Я уверен в тебе. Я знаю тебя лучше, чем ты саму себя.
— Иди в пекло.
|
|
|
— Уже был там последние пять лет. И не собираюсь возвращаться. А теперь скажи мне, что ты любишь меня, Голубка.
— Я ненавижу тебя, — прорычала я. Ненавижу его, себя и все, что нас окружает в этот момент.
— Ну вот, у нас уже что-то получается.
— Ты с ума сошел? Я только что сказала тебе, что ненавижу тебя, и ты считаешь, что мы к чему-то пришли?
— Ненависть - самая близкая к любви эмоция. Между ними тонкая грань. Так что тот факт, что ты говоришь, что ненавидишь меня, говорит о том, что твои чувства ко мне все еще сохранились.
— Ты заблуждаешься.
Он прав.
— Так скажи мне, что ты больше не любишь меня, и сделай это всерьез, Голубка. Сделай это, и я больше никогда тебя не побеспокою. Я буду рядом с Джиджи. Но я оставлю тебя в покое, чтобы ты могла жить дальше.
Я раздвигаю губы, чтобы заговорить.
Скажи это, Кам. Просто произнеси эти слова, и он оставит тебя в покое.
— Я...
Почему я не могу сказать это?
Потому что ты все еще любишь его, идиотка. Ты всегда его любила.
Я зажмуриваюсь. Разочарование ярким пламенем сжигает глаза.
— Я... не могу, — шепчу я, побежденная.
— Я так и думал, — тихо говорит он.
В следующее мгновение его рот накрывает мой, и второй раз за два дня Зевс целует меня.
Мы - это руки и губы, языки и зубы. Горячая, безумная, неконтролируемая похоть.
И ноль здравого смысла.
Ну, по крайней мере, у меня.
Голос в моей голове кричит, что это плохая идея.
Я выключаю звук и сосредотачиваюсь на прикосновениях, вкусе и потребности.
Прикосновения Зевса.
Его вкус.
И моя потребность в нем.
Она бушует. Дикая. Жгучая, как инферно.
Мы врезаемся в стену.
Он задирает мою юбку на бедрах.
Я обхватываю его ногу, прижимаясь к нему, нуждаясь в том, чтобы касаться каждой его частички.
Просто... нуждаясь в нем. Точно. Блядь. Прямо сейчас.
Он рычит и хватается за мою задницу, приподнимая меня.
Я обхватываю ногами его талию.
Его язык проникает в мой рот. Я подгоняю его удар за ударом.
Мои пальцы запутались в его волосах и дергают.
Он хихикает темным звуком на моих губах. Это так знакомо мне, что я могу разрыдаться.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, Голубка?
Я смотрю на него сквозь сильно потяжелевшие веки.
— А ты как думаешь?
Он прижимает свой рот к моему уху. Губы касаются моей кожи.
— Думаю, ты хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо у этой стены. Жестко и грубо.
Господи Иисусе.
Всегда так хорош в грязных разговорах.
— Скажи это. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. Скажи мне, как сильно ты хочешь, чтобы мой член был внутри тебя. — Его руки крепко сжимают меня. Пальцы впиваются в мою задницу.
Его глаза возвращаются к моим, и я смотрю в них. Глаза, затуманенные похотью. Из-за меня. Видя Зевса таким, я всегда испытывала такой кайф. Осознание того, что я имею над ним сексуальную власть, было захватывающим.
И до сих пор это так.
Я наклоняюсь вперед и касаюсь своим носом его носа. Мой собственный взгляд ни в чем ему не уступает.
— Прекрати говорить и просто трахни меня.
В его глазах мелькает соблазнительное обещание.
Я чувствую, как его пальцы проникают за резинку моих трусиков. Затем я слышу характерный щелчок резинки и чувствую, как возбуждающий прохладный воздух обдает мои разгоряченные части тела.
Но я не даю ему понять, что мне это нравится. Возможно, я хочу его, да. Но не уступлю ему так легко. Ни за что.
— Они были моими любимыми. — Я хмуро смотрю на него.
— Я куплю тебе новые.
— Сломай что-нибудь. Почини за деньги. Вот как ты поступаешь в наше время, Зи?
По вспышке гнева в его глазах я понимаю, что задела нерв. И это меня чертовски возбуждает.
— Скажи, что любишь меня, — говорит он сквозь сжатые челюсти.
— Пошел ты, — огрызаюсь я.
— Сразу же, как только ты произнесешь это, Голубка. — Он нежно проводит своими губами по моим. — Скажи, что любишь меня, и я дам тебе то, что ты хочешь. Мой член глубоко внутри тебя.
Он прижимается своей эрекцией к моей киске, и я понимаю, что промочила материал его шорт.
Он ухмыляется со знанием дела, и это пробуждает во мне ярость.
Поэтому я впиваюсь зубами в его нижнюю губу и сильно прикусываю.
Он шипит и отстраняется, языком зализывая ранку.
А я получаю удовольствие от вкуса его боли на моем языке.
— Ты хочешь сделать мне больно, Голубка?
Да. Я хочу сделать тебе больно. И трахнуть тебя. И любить тебя... и, блядь, Господи! Я чувствую, что сейчас взорвусь от всех этих чувств, бурлящих во мне.
— Так сделай мне больно. Делай то, что должна. Бери то, что тебе нужно.
И я делаю.
Я обхватываю его руками за затылок и притягиваю к себе.
Я жестко целую его.
Это ярость, желание и чистая, без примесей, потребность.
Зубы сталкиваются. Влажный, болезненный, страстный поцелуй.
И он возвращает его мне.
Я засовываю руки под его толстовку и провожу ногтями по его груди.
Он задирает вверх мой свитер и спускает чашечку лифчика. Наклонив голову, он всасывает мой сосок в рот.
Проводя зубами по нежной коже, он покусывает грудь в то самое время, когда вводит толстый палец глубоко в меня сзади.
— Ахх, — стону я.
Потом еще один палец, прежде чем начать трахать меня ими.
— Всегда так чертовски туга, — стонет он.
Я снова притягиваю его рот к своему, нуждаясь в его поцелуе больше, чем в воздухе.
Он трахает меня рукой, его ладонь шлепается о мою задницу с каждым проникновением его пальцев.
И все, чего я хочу - это кончить.
Я потираю свой клитор о его член. От трения у меня в глазах появляются звезды.
Я слышу звук чистой потребности и понимаю, что он исходит от меня.
Затем я слышу звериный рык и понимаю, что он исходит от Зевса.
Его пальцы выходят из меня.
Я хнычу от потери.
Он стягивает шорты с бедер.
Его член - эрегированный, длинный и невероятно толстый - упирается мне в бедро.
Я чувствую, как его сперма смачивает мою кожу.
— Скажи это, Голубка. Скажи, что любишь меня.
Интенсивный взгляд его глаз держит меня в плену.
Прикусив губу, я качаю головой.
Он смотрит на меня так пристально и долго, что боль пронзает мое сердце, распространяясь по всей груди.
— Зевс...
Одним отработанным движением он входит в меня.
— Черт, — хрипит он.
Моя голова ударяется о стену с придушенным криком, глаза закрываются от волны эмоций от того, что он снова во мне.
Это абсолютно все. И ничего, что я должна хотеть.
— Посмотри на меня.
Но я не могу.
Я качаю головой.
Его рука хватает меня за подбородок, заставляя повернуться к нему лицом.
Я открываю глаза, и его блестящие голубые глаза пристально смотрят на меня. Его член глубоко вошел в меня. Его тело прижато к моему.
Этого слишком много. И недостаточно одновременно.
— Скажи это.
Я сжимаю челюсти.
— Я не могу. — Мой голос дрогнул на полуслове.
Его выражение лица меняется на что-то огненное.
— Тогда я просто буду трахать тебя, пока ты не сможешь.
Он вытаскивает член до самого кончика, а затем снова входит в меня.
Жаждущие губы находят мои, страстно целуя меня. Отчаянные руки хватают меня за бедра, пальцы впиваются в кожу, пока он прижимает меня к стене.
Длинные, глубокие толчки снова и снова, его тело знает, как довести меня до грани. Доводя меня до бездумного отчаяния. Но не давая мне того, чего я хочу. То, что мне нужно.
— Пожалуйста, Зи... — хнычу я.
— Ты хочешь кончить?
— Да, — выдыхаю я.
Входит и выходит. Без устали трахает меня. Он слегка наклоняет бедра, и... боже мой...
— Вот так, — стону я. — Пожалуйста, не останавливайся.
Его зубы впиваются в мою шею.
— Никогда.
Его рот возвращается к моему, и я целую его, отчаянно посасывая его язык. Его толчки становятся быстрее, и я знаю, что он так же близок, как и я.
— Скажи мне, что ты моя, — рычит он мне в губы.
Срочность в его голосе ослабляет мои стены.
— Я твоя.
Он издает стон сладкого облегчения. Я чувствую его в каждой части своего тела.
— Я люблю тебя, — говорит он между поцелуями. — Так чертовски сильно. Я так скучал по тебе.
И это то, что отправляет меня за край. Мышцы напрягаются, тело сводит спазмами, разум немеет, я кончаю на члене Зевса, вызывая его оргазм.
Бедра подрагивают под моими, приглушенные проклятия и стоны эхом звучат у меня во рту. Он долго и сильно кончает в меня.
Потом мы просто переводим дыхание, медленно возвращаясь к реальности.
В реальность, где мы просто два человека, которые когда-то были вместе.
И которые только что занимались сексом у стены его прихожей.
Господи.
Мы занимались сексом.
И это было потрясающе, и я наслаждалась этим. Больше, чем просто наслаждалась. Я любила это.
И... я хочу сделать это снова.
Нет. Ни за что, Кам. Этот парень сделал тебе так больно, как никто и никогда раньше.
И Джиджи - ты должна думать о ней.
При одном только упоминании о ее имени все причины, по которым я не хотела делать этого с ним, все причины, которые я предпочитала игнорировать, кричали мне в ответ. И, наконец, это вбивает в меня здравый смысл, в котором я так нуждалась десять минут назад.
— Черт, — шепчу я.
Он, должно быть, услышал это по тону моего голоса, потому что обеспокоенные голубые глаза поднимаются на меня.
— Кам?
— Это была ошибка. — Я опускаю ноги и толкаю его, чтобы он отпустил меня.
Он выскальзывает из меня. И я ненавижу пустоту, которую он оставляет после себя.
Слезы начинают жечь мои глаза из ниоткуда. Не желая, чтобы он увидел их, я быстро обхожу его стороной и начинаю поправлять одежду. Прикрываю грудь и опускаю юбку на место.
Я слышу шорох его одежды, когда он накрывает меня сзади.
Я вижу, что мои порванные трусики лежат на полу.
Видеть их там, выброшенными и использованными, напоминает мне о том, как Зевс однажды заставил меня чувствовать себя подобным образом.
И это заставляет меня чувствовать себя слабой и невероятно злой на себя. И на него.
Я чувствую теплую струйку на внутренней стороне бедра.
Моему недоразвитому мозгу требуется несколько секунд, чтобы понять, что это такое.
Затем...
Черт.
— Мы не использовали презерватив, — выпаливаю я, поворачиваясь к нему.
В его глазах мелькает удивление. Либо он тоже не понял, либо не ожидал, что я так отреагирую.
— Если ты беспокоишься о беременности...
— Нет, — огрызнулась я. — Я принимаю таблетки. Вообще-то, я принимала таблетки, когда в последний раз забеременела от тебя, и тогда мы тоже не пользовались презервативами, так что, возможно, мне стоит беспокоиться.
Блядь. Блядь. Блядь!
— Я не беспокоюсь.
Это заставляет меня сделать паузу.
Он делает шаг вперед, ближе ко мне. Выражение его лица смягчается. Глаза теплеют. Но все, что чувствую я, это холод.
— Я не могу придумать, чего бы хотел больше, чем иметь еще одного ребенка с тобой. За исключением, может быть, того, чтобы ты и Джиджи переехали жить ко мне, чтобы мы могли наконец стать семьей.
— Нет. — Я отступаю назад, натыкаясь на стену. — Ни за что, Зевс. — Я качаю головой, пока моя спина скользит по стене, одна рука ползет к двери. — Не смей этого делать.
— Что делать? — Он преследует меня глазами и телом. — Говорить тебе, что я люблю тебя? Что я хочу, чтобы мои девочки жили со мной? Что я хочу свою семью? Неужели это так чертовски плохо, Голубка?
— Этому не бывать. — Я обхватываю пальцами ручку двери, сжимая ее. — Это была ошибка. Этого не должно было случиться. Это больше не повторится.
Меня сотрясает дрожь изнутри. Слабость и страх, и он это знает.
Если Зевс в чем-то и хорош, так это в том, чтобы вынюхивать слабости у своих противников.
А от меня сейчас воняет.
Он делает шаг ближе.
— Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь, Голубка. Чтобы мой член был глубоко внутри тебя, чтобы я занимался с тобой любовью. — Еще шаг, и еще один, пока он не прижимается ко мне. — Я хочу еще детей от тебя. Я хочу видеть, как ты носишь моего ребенка под сердцем. Я хочу, чтобы мое кольцо было на твоем пальце.
Я зажмуриваю глаза от всех его слов. Слов, которые отчаянно хотела услышать от него пять лет назад.
Но сейчас уже слишком поздно. Слишком многое произошло. Я больше не та девушка. И мне нужно думать о Джиджи.
Если бы мы с Зевсом снова сошлись и ничего не вышло, это причинило бы боль не только мне. Это причинит боль и Джиджи.
И если он снова исчезнет от меня, как в прошлый раз...
Я не могу так поступить с ней. Я не могу рисковать.
Возможно, я все еще люблю его. Я, конечно, все еще хочу его.
Но я не доверяю ему.
А без этого у нас ничего нет.
Я открываю глаза и смотрю на него.
— Нет.
— Нет? — повторяет он.
— Мы не будем снова вместе. Да, у нас был секс. Но это было потому, что у нас были незаконченные дела. Теоретически, мы никогда не могли попрощаться, и теперь мы это сделали. Так что... наши дела завершены.
Его выражение лица недоверчиво.
— Ты слышишь себя сейчас?
— Громко и отчетливо. — Хмурюсь я.
— Значит, ты понимаешь, что несешь полную чушь.
— Пошел ты! — огрызаюсь.
— Только что, и намерен делать это снова, снова и снова...
— Боже! — кричу я. — Как же я тебя ненавижу!
— Мы уже выяснили и это. Прямо перед тем, как ты сказала мне вставить в тебя свой член. Видишь, куда я клоню, Голубка?
— Аргх! — рычу я.
Годы и годы сдерживаемого гнева наполняют мои вены, заставляя меня видеть красное. Я упираюсь обеими руками ему в грудь, но ублюдок не двигается ни на дюйм.
— Я не хочу тебя!
— Хватит врать, — кричит он в ответ.
— Хватит говорить мне то, что я думаю и чувствую! — кричу я ему.
— Я перестану, когда ты перестанешь врать себе! — рычит он.
Потом тишина. Остались только затухающие звуки наших полных ярости слов.
Наши груди вздымаются от физического и эмоционального напряжения, вызванного нашей яростью друг к другу.
Затем он шепчет мое имя, и это пробуждает во мне всю серьезность нашей ситуации.
— Мне нужно идти.
Я отворачиваюсь от него и нажимаю на ручку.
Он останавливает меня, положив руку на дверь.
— Не уходи. — Его голос мягкий, наполненный сладчайшей агонией.
Я чувствую, как его твердая грудь нежно прижимается к моей спине. Его колотящееся сердце стучит в груди, пытаясь дотянуться до меня. Его теплое дыхание обдувает мои волосы.
— Останься. Пожалуйста, — шепчет он.
Я хочу этого.
Было бы так легко снова утонуть в нем.
Но я не могу.
Поэтому я закрываю глаза и позволяю себе почувствовать боль, которую я пережила, когда он оставил меня. Как я была сломлена. Как он сломал меня.
А потом я думаю о том, как сильно люблю свою дочь.
И этого достаточно, чтобы помочь мне выстоять против него.
Я закрываю свое сердце, открываю глаза и снова смотрю на него.
— Мне нужно идти. Джиджи ждет меня.
Он нервно сглатывает. Нерешительность наполняет его глаза.
Затем он убирает руку от двери и отступает назад, давая мне возможность уйти.
Я выдыхаю, открываю дверь и выхожу наружу.
Свежий воздух, ударяющий в лицо, не помогает мне проветрить голову.
— Кам...
Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Если я это сделаю, то рухну.
Я слышу, как он придвигается ближе.
Чувствую его тепло, когда он рядом.
Мое сердце начинает чувствовать... болеть.
Я снова закрыла глаза, отчаянно борясь со своими чувствами.
— Кам... — снова говорит он, его голос глубок и густ от эмоций. — То, что сейчас я позволяю тебе уйти... не значит, что я отпускаю тебя.
Понимание его слов проносится сквозь меня, направляясь прямо к моему слабеющему сердцу, восстанавливая и разбивая его, все одновременно.
— Я, блядь, люблю тебя. Я люблю тебя с тех пор, как мне было семнадцать лет, и я увидел тебя, стоящую там, на ярмарке, похожую на ответ на мой вопрос, который я не знал, что задавал. Я знал это тогда, и я все еще знаю это сейчас. Для меня нет никого другого. Я - твой. А ты - точно моя. Нам суждено быть вместе. И чем больше ты будешь сопротивляться, тем настойчивей буду я – вдвое сильнее. И я буду драться грязно, если потребуется. Так долго, как потребуется. Я здесь и готов сделать это, чтобы ты вернулась ко мне - туда, где твое место. Я никогда не проигрывал битвы, Голубка. И я не собираюсь проигрывать эту. Ты слишком чертовски важна для меня, чтобы позволить этому случится.
Я взволнованно вздохнула. Сердце колотится в груди. Мысли и чувства тянут меня в двух совершенно разных направлениях.
Я ничего не говорю. Я не могу ничего сказать.
Что я могу сказать в ответ на это?
Поэтому я делаю единственное, что могу сейчас сделать. Делаю шаг вперед, прочь от него, потом еще один и еще. И продолжаю двигаться, пока не оказываюсь в своей машине и не уезжаю от него.
Но в глубине души я знаю, что не имеет значения, насколько большое расстояние отделяет меня от Зевса, потому что я всегда была слабой, когда дело касалось его.
Даже сейчас я слышу его слова в своей голове, чувствую его запах на своей коже... чувствую его тело напротив своего.
И я жажду этих вещей. Как наркоманка.
Возможно, во мне больше от моей матери, чем я думала.
Зная это, зная Зевса и то, каким он бывает, когда чего-то хочет, понимаю, что я в полной заднице.
Потому что я против него... это как газель против льва.
Я не выживу.
Я знаю это. И он это знает.
Поэтому я могу сделать только одно.
|
|
|
