Глава 2 традиция конфликта

 

Продолжая разговор, начатый в пре­дыдущей главе, хотелось бы дать некий ретроспективный срез, выражающий собственно народное отношение к конфлик­ту. Не отвлекаясь на долгое теоретизирова­ние, спешу сразу перейти к приведению при­меров. В виде примеров больше всего подо­шли пословицы русского народа, собранные когда-то Владимиром Ивановичем Далем.

Угроза:

Как я тебе дам пинка, так тебя семь лет голенищами понесет!

Не видал кулаков, так пожалей своих бо­ков!

Такую заушину дам, что трое суток трезвон в голове будет!

Как хвачу, так запоешь сдуру с перехва­том!

А не хочешь ли прочитать, что у меня на голицах написано?

У меня рука легка — была бы шея крепка!

Сам наг пойду, а тебя без рубахи пущу!

Задор:

Задор силы не спрашивает!

А ну, а ну! Ударь, коль смеешь... А ну, еще!

О, ударил, как муха крылом задела!

Круто взял! Да не туда попал!

Манера биться:

Не говоря худого слова, да в рожу.

Отмочалить бока. Своротить салазки. Перевалить со щеки на щеку. Поставить фонари под глазами. Положить в лоск. Пересчитать ребра. В пух разбранил! За волоса, да под небеса.

За виски, да в тиски.

Хлестануть по шапке.

Пойду нараспашку, да побью вразмашку.

Высоко поднял, да низко опустил.

Высоко замахнулся, да низко стегнул.

Наши дерутся — так волоса в руках ос­таются.

За косы руками, а в бока и ребра кулаками.

Мужики дерутся врасходку, а бабы — в кучку.

Наткнулся рылом на кулак. Куда клин, куда рукава, куда паголенки. Хоть себе досадить, а недруга победить. Хоть разорваться, да не поддаться. Не дорога лодыга, дорога обида!

Чем ругаться — лучше собраться и под­раться!

Добрый совет:

Борись — не дерись, станешь драться — будешь запираться.

Бей своих — чужие бояться будут. Не бей наотмашь, так ведьму бьют. Наопако не бей, сухотка приключится. По голове не бей, загвоздишь память. Не бей по роже, себе дороже. Не тычь пальцем, обломишь.

Не хватай за бороду: сорвешься • убьешься.

Не все в ус, ино и в рыло. Не за всяким тычком гонись. Драться дерись, а за тычком не гонись. Бей с носка, поминай Москву!

Мудрости:

Не силой берут, а уменьем. В схватке счастье — великое дело. Напролом идут — голов не жалеют. Идти в драку — не жалеть волос.

Чужую бороду драть — свою подстав­лять.

По чужую голову идти — свою нести. От щелчка доходят и до кулака. Ежовая голица — учить мастерица. Побьют, так скажи спасибо за науку. Бьют не ради мученья, а ради ученья. Побьют — не воз навьют. Кулак не сласть, а без него не шасть. Жаль кулаков, да бьют же дураков.

Этот, далеко не полный, перечень посло­виц можно с успехом дополнить свидетельствами очевидцев:

"Бойцы, когда бьют разом и руками, и ногами, готовы, кажется, съесть один другого, так свирепо выражение их лиц; а все-таки остаются лучшими друзьями, когда дело кончено. К подобным упражнениям они приучаются с юных лет. Мы видели такие бои и между самыми маленькими ре­бятами....На кулачках...они наносили друг другу жестокие удары, не обращая внима­ния, куда били их огромные кулаки и тол­кали ноги и колена. Эта игра одна из люби­мейших у русских, в которой они чрезвы­чайно искусны (1699-1705)¹".

Столь красноречивые подтверждения вышеприведенных произведений народной словесности говорят за то, что навык русской драки тесно вплетается и в боевую ситуацию, и в обрядовые воинские игрища. Еще об од­ном можно сказать с уверенностью, что борь­ба, кулачный и палочный бой, судные поедин­ки и поединки "на заклад" были разными гра­нями одного и того же явления, которое можно было бы условно назвать "традиционными формами состязательного поединка" (хотя слово "поединок" в этом определении весьма условно). Далее мы постараемся рассмотреть названные явления в их специфике и взаимо­связях.

РУССКИЙ КУЛАК

Эта глава посвящается традиционным видам кулачного боя, практи­ковавшегося ранее настолько широко, что его можно справедливо отнести к всенародным увлечениям.

Сохранилось достаточное количество упоминаний в письменных источниках, донесших до нас дух русского кулачного состяза­ния. Это и работы знаменитых русских этнографов и фольклористов, и специальные ра­боты, посвященные исследованию русской и вообще славянской состязательной культуры, и даже художественные зарисовки.

Все это в целом может служить хорошим подспорьем для интересующихся кулачным боем теоретически, либо для ценителей фоль­клорных устоев.

Лично я ставлю своей задачей практичес­кую реализацию кулачного навыка наших предков. Поэтому анализ традиции будет включать в себя так называемый "метод обус­ловленности". Короче говоря, мы попытаемся разобраться в технике и тактике видов кулач­ного боя, исходя из реальных условий, в кото­рых они проходили, используя при этом дос­тупную нам информацию. Такой подход изба­вит читателя от бесплодного теоретизирова­ния и сможет выступить гарантией от всякого рода мошенников, выдающих черное за белое и наоборот.

Достоверно известно, что кулачный бой на Руси практиковался в трех формах. Это были бои "сам на сам" (один на один), бои "стенка на стенку" и бои сцепные ("сцеплялка-свалка"). Вероятно, самым древним видом массового кулачного боя следует считать "сцеплялку-свалку". Существует много названий этой забавы, в основном, локального характе­ра: сцепной бой, свалка врассыпную, свалоч­ный бой, сцепельная схватка, сцеплялка. Еще одно название, которое дожило до конца 20-го века в детской игре, — "куча-мала". Это позволяет предположить такое же широкое распространение этой забавы среди ребят, как и среди взрослых. По свидетельству Б. Горбу­нова: "в отличие от таких видов, как "стенка на стенку", один на один, широко бытовав­ших у всех восточных славян, свальный бой известен сегодня только у русских".

Сравнительный анализ этого кулачного боя позволяет выделить две его разновидности. Причем, первую справедливее было бы назвать "бой толпа на толпу" из-за того, что представлял он собой противодействие двух партий бойцов, которые бились без соблюде­ния строя, врассыпную. Задачей этого вида боя было обратить в бегство противника. Ис­токи его возникновения можно отнести к тому периоду военной истории русов, когда они бились без соблюдения строя.

В поддержку этого вывода приведу тот факт, что традиция ведения боя без соблюдения строя характерна для всей варварской Европы. Об этом нам сообщает замечание Маврикия, относящееся к VI-VII вв.:

"сражаться со своими врагами они любят... внезапными атаками, хитростя­ми и днем, и ночью, изобретая много разнообразных способов. Они не признают военного строя, не способны сра­жаться в правильной битве..." "Правильная битва" была так непочита­ема славянами не в силу их недоразвитости, а именно по причине их личной высокой выуч­ки, позволяющей проявить себя только в ус­ловиях боя "один со многими". И, что не ме­нее важно, этот порядок боя был необходим из-за численного превосходства противни­ков.

На фоне этого вполне закономерно было бы предположить, что основой для формирования стеношного боя послужил вид боя "тол­па на толпу", превратившийся из условно-груп­пового состязания в чисто командную воен­но-прикладную игру с обязательным соблю­дением четких построений.

Эти построения отчасти копировали по­строения греческой фаланги и римский центурий.

Справедливости ради следует сказать и о второй разновидности сцеплялки-свалки. Это бой, где каждый стоит "сам за себя", или, если угодно, один против всех. Вот свидетельство Сигизмунда фон Герберштейна:

"Всякий, кто победит больше всех народу, дольше других останется на ме­сте сражения и весьма храбро наносит удары, получает особую похвалу".

Несмотря на свою жесткость и недо­статочную популярность в сравнении с дру­гими видами, сцепной бой этого вида оказался живучим. Так, еще в конце 19—го века, по свидетельству Н. С. Разина, в Царицыне (ны­нешний Волгоград) бытовала сцеплялка-свалка, где каждый дрался сам за себя. По словам Н. С. Разина:

"Здесь нужно было обладать не толь­ко ловкостью и сильным ударом, но и особым хладнокровием". В. И. Даль считал эту разновидность боя самой жестокой в сравнении с другими вида­ми, бытовавшими в России.

Итак, обе разновидности сцеплялки бла­гополучно просуществовали до конца 19-го века, хотя и не могли соперничать в популяр­ности со стенкой. Поэтому многими специалистами сцеплялка расценивается как пере­житок. Такому отношению способствовал тот факт, что если в старину сцеплялка пользова­лась популярностью, то к концу девятнадцатого столетия встречается крайне редко.

Попытаемся понять, почему сцеплялка оказалась на периферии развития кулачного дела. Вероятно, оба вида сцеплялки не вполне соответствовали требованиям времени и вошли в конфликт с психологией большинства. С падением роли рукопашного боя в разрешении конфликтов, в том числе и военных, упала роль и сцеплялки обоих видов. Бой "толпа на толпу" был вытеснен стенкой, а "каждый за себя" стал забываться с падением общего уровня индивидуальной подготовки мужского населения. К тому же, стоять в стенке в любом случае проще, чем биться одному против мно­гих. Как отмечалось ранее, это был самый жесткий и прикладной вид кулачного боя, менее всего ритуализованный и ограниченный, а, стало быть, проигрывающий в зрелищности и безопасности "стенке".

С технической точки зрения, чтобы хоро­шо драться в условиях свального боя, необхо­димы, как минимум, следующие качества:

высокий уровень реакции, широкий кругозор, умение передвигаться одновременно с нане­сением удара, хорошая увертливость и, самое главное, умение выводить удар в любую точку пространства вокруг себя. Не последнюю роль играют сила и выносливость. Перед нами сформировался... идеальный образ уличного бойца.

Со всей ответственностью могу сказать, что "сцеплялка" не терпит искусственных ограничений. Например, не срабатывают запре­ты на удары в какую-либо часть тела. Потому что каждый хочет освободить вокруг себя пространство, что влечет за собой использо­вание чисто рефлекторных и ситуативных элементов типа подножек и подсечек, удары ногами тоже вынужденная мера. Совершенно невозможно в этих условиях контролировать свои действия и вообще сознательно отно­ситься к ситуации. Например, невозможно провести задуманный силовой бросок, тут же со всех сторон начинают бить сцепившиеся, ведь бой-то "каждый за себя". Зато вели­колепную результативность показывает тех­ника динамической борьбы (мгновенных вы­ведении из равновесия, которая в славяно-горицкой борьбе получила название охотницкого боя). Одна из народных пословиц ярко иллюстрирует впечатление, производимое на зрителей этой техникой: "сбил да поволок, ажно брызги в потолок". Именно в силу из­начально созданных условий сцеплялка не оставляла выбора дерущимся, и поэтому, даже если сначала она выглядела, как "задорное состязание", то после первых точных затре­щин и сбиваний сцеплялка принимала вид "боя на выживание". На это нам указывает и еще одно замечание фон Герберштейна:

"...Начинают они борьбу кулаками, а вскоре без разбору и с великой яростью бьют ногами по лицу, шее, груди, животу и детородным частям и вообще, каким только можно способом они поражают других, состязаясь в победе так, что час­то их уносят оттуда бездыханными..." Однако не стоит думать, что сцепной бой кроме травм и увечий ничего не приносит. Просто психология многих людей, и не только наших с вами современников, не может вос­принять даже вид порезанного пальца, не от­реагировав на него глубоким обмороком. По­этому разбитые носы и кровоподтеки всегда предстают в сознании изнеженных гуманис­тов под вывеской "кровавой вакханалии".

Лично мне, как человеку, не один деся­ток раз дравшемуся в "сцеплялке", эти незначительные повреждения кажутся вполне умеренной платой за удовольствие испытать свое мастерство. В конце концов, каким бы жестким ни был сцепной бой, в нем всегда остается элемент игры, превращающий это состязание в увлекательную, затягивающую забаву. Более того, считаю сцепной бой не­пременным звеном в подготовке хорошего бойца, способного максимально результативно драться как в бою один на один, так и в бою один со многими. Кстати, так считаю не я один. Например, крупнейший специалист по народной соревновательной культуре в Рос­сии, основоположник славяно-горицкой борьбы А. К. Белов считает, что: "Имея прак­тический опыт в таком виде боя, расшвы­рять уличных лиходеев не представляет осо­бого труда"².

Мы же переходим к рассмотрению стеношного боя. Точно выяснить, когда начались стеношные бои, так же трудно, как и устано­вить дату начала кулачных боев вообще. Од­нако можно привести дату их окончательного прекращения, отсылая читателей к заметке в "Литературной газете". Последний бой состо­ялся 20 марта 1956 года в Воронежской обла­сти, в селе Турово. Вероятно, это упоминание в печати последнее. Разумеется, дата условна, хотя и весьма символична. Если учесть, что полное затухание традиции русского кулач­ного боя приходится на середину пятидеся­тых, становится понятным триумф каратэ в семидесятых.

Как же проходили бои "стенка на стен­ку"? Проходили они, как правило, в зимнее время, что связано, скорее всего, с большим ко­личеством народных праздников, приходившихся на холодное время года. Буквально все исследователи указывают на то, что разгул кулачных боев приходился на Масленицу. Кулачные бои летом проходили только по приглашению бояр, один на один, и то крайне редко. О стеношных боях летом не встречается упоминания вовсе. Это связано, на мой взгляд, с тем, что теплое время года очень загружено работой, и поэтому собрать полно­ценную стенку было невозможно. Но ника­ких ритуальных ограничений на эту забаву в теплое время года никогда не существовало. В некоторых источниках встречаются также объяснения другого рода. Теплое время года несло с собой войны и многочисленные набе­ги — как с востока, так и с запада, — и поэто­му забавы в это время были недопустимой рос­кошью, тем более, что русские дружины все­гда были немногочисленны. Некоторую роль в сезонности кулачного боя играло и то об­стоятельство, что стенка в большинстве слу­чаев ставилась на льду реки или озера. Другой ровной площадки, способной вместить боль­шое количество людей, подчас было невоз­можно найти. Однако бои могли проводиться и на исторически закрепившихся местах, на­пример, на площадях или на островах. Сами бои проходили в три этапа. Сначала бились мальчишки, за ними юноши и неженатые парни, а после ставилась и взрослая стенка. Встречаются.упоминания о том, что проходили и два боя одновременно. Например, дрались ре­бячьи стенки, а уже рядом шел бой взрослых, женатых мужиков. Хотя лично мое мнение таково, что дети не способны держать долго строй, у детей он, как правило, разваливается, и начинается бой "толпа на толпу". К этому выводу я пришел за время своей преподавательской деятельности. Однако бесспорно, молодежь нужна была для "разогрева" инте­реса у зрителей, как говорили раньше, для "зат­равки". Сами бои назначались в определен­ный день, и до этого дня набирались команды. Закликалы ходили по домам и сманивали в свою сторону бойцов, кого вином, кого по­дарками. Правила боев были везде разные. Наиболее распространенный комплекс вклю­чал в себя следующие требования: присевше­го и лежачего не бить, в спину не бить, закла­док в руках не иметь, не захватывать одежду противника. Существовали и дополнительные ограничения в разных местностях. Например:

по рылам не бить, ногами не бить, "с крыла" не бить, не бить с подножкой.

Далеко не всегда существовали запреты на какие-либо технические действия только из-за соображений безопасности. Напри­мер, в спину никогда не били потому, что нельзя ломать строй и догонять ударами в спину про­рвавшегося бойца. Этим занимались "записные" бойцы, стоявшие за каждой из стенок и встречавшие прорвавшихся своими ударами.

Думаю, пришло время рассказать о зада­чах стеношного боя. Дело в том, что практически никто из исследователей не понимает, зачем нужно было обратить противника в бегство или хотя бы вынудить его к отступле­нию. А призыв стеношных бойцов: "Ни шагу назад!" — откуда он? Дело в том, что, по пра­вилам, та стенка считалась проигравшей, ко­торая первая проигрывала "поле", ту терри­торию, на которой можно было вести бой. Для победы нужно было загнать врага за границу поля. Это все равно, что захватить вражеское знамя. Поэтому заявления адептов "новой рус­ской традиции", что выигрывала та стенка, которая прорвется через другую, совершенно необоснованны и надуманны. Дело в том, что строй будет прорываться всегда. Именно для этого существовали "надежа "-бойцы у каж­дой из команд. Это они, закусив зубами шап­ку, прорывали строй противника, выбивая из него по несколько человек сразу. Вот его-то и встречали, как правило, записные бойцы, а иногда и ватагу прорвавшихся вслед за "наде­жей", тогда за стенкой тоже начинался бой, только по своим правилам. Здесь строй уже соблюдать не надо, тут нужно другое умение. А тем временем плотные ряды бойцов вытес­няют более слабую стенку к той самой черте, которая для одних означает победу, для дру­гих поражение.

Относительно техники боя позволю себе несколько, на мой взгляд, важных замечаний. Стойка бойцов была левосторонней. Это зна­чит, что левая нога впереди, левая рука вместе с плечом выдвинута вперед и закрывает го­лову, правая нога отставлена в упор назад, правая рука находится у груди в техническом эле­менте, который в славяно-горицкой борьбе получил название — "буздыган". Неустой­чивость позиции сбоку компенсировалась плотностью строя. Благодаря такой манере построения невозможно наносить хлесткие удары "вразмашку". В этих условиях годятся только толчки и тычки, а также удары, соеди­няющие в себе пробивную и вытесняющую функцию. Активно использовались толчки раскрытой ладонью, много было защитных элементов, которые хронистами были охарак­теризованы как "подставки предплечьями". Были и остановки ударов в рукавицу, и защита воротом тулупа. Что касается запретов на уда­ры ногами, это, как мне видится, чисто техни­ческий запрет, предусмотренный правилами для сохранения равновесия бойца. Запрет на захват одежды — чисто стилевая мера, гово­рящая нам о том, что борьба и кулачный бой в "стенке" были четко разграничены. Для же­лающих ближе познакомиться с техникой стеношного боя рекомендую обратиться к работам А. К. Белова.

Что касается тактических построений стенки, то замечу об одной детали, которая ускользнула от внимания исследователей. Иногда "надежа-боец" проходил сквозь строй соперников без видимых осложнений, за ним стенка мгновенно смыкалась, чтобы не про­пустить в оставленный для "надежи" коридор его последователей. Это сильно напоминает средневековую тактику ведения боя, когда воина, вооруженного двуручным мечом, про­пускали через свои порядки и, сомкнув щиты, продолжали бой. Делалось это для того, что­бы избежать урона, наносимого строю таки­ми бойцами, а за строем его будут ждать... как, например, в римских легионах ждали своего часа знаменитые триарии.

Настало время разобраться, кто же были эти воины, способные биться с "надежа"-бойцами и сами могущие занять его место.

Все говорит за то, что это были профес­сиональные бойцы, мастера "самосхода".

Бой "сам на сам", или, как теперь принято говорить, один на один, всегда был самым по­читаемым и популярным видом кулачного боя в России. Вот что говорят о мастерах самосхода:

"Лучшими бойцами один на один счи­тались тульские. Там: Алеша Родимый, Никита Долговяз, братья Походкины, семейство Зубовых, Тереша Кункин по­читались чудо—богатырями и с почестью развозились по городам. Они мерили свои силы с татарами, с калужанами, москви­чами. Примечательные черты этих бой­цов: пить вино, за бесчестье почитать подарки, предлагаемые боярами, и не ходить стенка на стенку. Приведу одно из описаний поединков один на один, взятое мною из статьи М. Лукашева:

"Собралось около трехсот крестьян, разделившихся на два отряда. Каждый отряд выбрал предводителя, вызывавше­го борцов и натравливавшего их друг на друга. В борьбе должна была принимать одновременно участие только одна пара. На руках каждого борца были надеты толстые кожаные рукавицы, такие жес­ткие, что едва лишь можно было сжать руку в кулак, почему многие боролись с обнаженной рукой. Они стояли левой ногой и левым боком вперед, вытягива­ли левую руку в направлении противни­ка, чтобы задерживать его удары, и держали приподнятою правую руку в некотором расстоянии друг от друга. Наступая, они размахивали кругообраз­но правой рукой и метили всегда в лицо или в голову, но не в грудь или в бок. Как только один борец бросал другого на землю, он объявлялся победителем, и состязание между этой парой заканчи­валось. Некоторые из этих борцов обла­дали необыкновенной силой, но их спо­соб борьбы не вызывал несчастных слу­чаев: не обнаруживалось ни переломов рук или ног, ни сильных ушибов, кото­рыми обычно заканчивается в Англии борьба". ("Русская старина", 1877 г.). Бои сам на сам проводились по пригла­шению заинтересованной стороны или "на кругах" по вызову. То есть, в первом случае существовал организатор боя, во втором слу­чае это было стихийным волеизъявлением со­ревнующихся. Бои обычно назначались на определенный день в случае, если бойцы при­глашались организаторами. Другие же бои происходили на различных праздниках или ярмарках, где всегда находилось большое ко­личество желающих помериться силой и по­биться на кулачках. Для интересующихся бо­лее подробной обрядовой стороной поединка "сам на сам" от себя могу порекомендовать обратиться все к тем же работам Александра Константиновича Белова.

Меж тем, мы продолжаем обзор техники кулачного боя. Свидетельство М. Лукашева подтверждает, что стойка бойцов соответство­вала, в общем, приведенному мною выше описанию. (См. рис.1).

 

Можно лишь добавить, что неко­торые бойцы ис­пользовали близкую к современному боксу левостороннюю стойку с вытянутой в сторону противника левой рукой. Русские кулачники наносили короткие боковые удары, называвшиеся "под силу", длинные боковые с размаха ("затрещина"), пря­мые тычком ("пря­мой с подтока"). Популярны были также удары предплечьями, называвшиеся "с крыла", которые из-за своей разрушитель­ной силы иногда запрещались в стенке. Били в основном в голову (нижняя челюсть, виски, переносица), в солнечное сплетение ("в душу") и под ребра ("под микитки"). Применялось множество обманных движений, а также от­скоков, нырков и отшагиваний с плоскости на­правления удара. Активно использовалась левая рука для остановки и сбивания ударов противника.

Итак, попытаемся восстановить такти­ческие построения русского кулачного боя. Разумеется, что самой разнообразной такти­ческой схемой обладала сцеплялка-свалка, ведь противники окружали бойцов со всех сторон; техническая схема сцеплялки орга­нично вплеталась в тактические построения, что делало этот вид наиболее ценным в приклад­ном плане.

Следующее место по сложности такти­ческих действий отдельного бойца занимает бой один на один. Однако это было уже еди­ноборство, которое помогает продемонстрировать личные достоинства каждого из бой­цов и чистоту стиля, хотя, задача здесь была уже другой по сравнению со сцеплялкой; по­этому в единоборстве с успехом можно было применять стойку стеношного боя практи­чески без изменений. Тактика стенки, в свою очередь, подчиняла технику задаче группового боя. На селе держались плотного строя, в го­роде старались драться в одну или в две ше­ренги. Бойцы становились в наиболее выгод­ном для своей команды порядке. Вперед вы­ступали единым строем, не допуская разры­вов. Всегда старались приходить на выручку соседям, для этой цели иногда выделяли ре­зервы, призванные вступать в бой в решающий момент.

Уместным будет напомнить, что за несоб­людение правил строго карали — в первую очередь свои. Однако были и выдающиеся бойцы, способные противостоять в одиночку или вдвоем - втроем целой стенке, или толпе. Со­вершенно естественно, что и в сцеплялке, и в бою один на один эти богатыри тоже всегда оказы­вались одними из первых. Такими, например, были братья Орловы. О самом сильном из братьев — Алексее, говорили, что почти никто "не мог перемочь его ни в борьбе, ни в кулачной сшибке". Да, не удивляйтесь, это те самые три брата Орловы, которым мы обязаны воцаре­нием на престол Екатерины II. По завершении анализа русского кулачного боя хотелось бы для наглядности привести схему, отражающую русскую традицию (См. рис. 2).

Как видно из схемы, практически каждый из видов кулачного боя органично вплетается в собственно драку. Получается как бы круго­ворот тактико-технических построений, ко­торые взаимосвязаны между собой и объеди­няются в стихийном явлении, зовущемся дракой.

Уникальность российской действитель­ности состоит в том, что драка долгое время являлась способом разрешения спорных воп­росов, когда судьи, например, не знали, кому из тяжущихся отдать предпочтение. Я говорю о судных поединках.

 

Рис. 2

"Иностранцы XVII века, описывая московское судопроизводство, умалчива­ют об одном судебном доказательстве, именно — о поле; у иностранцев XVI века находим об этом несколько любо­пытных известий. Когда дело не уяс­нялось допросом, и обе стороны представляли равносильные доказательства, ответчик или истец говорил: "поручаю себя правде божьей и прошу поля". Тя­жущиеся могли выходить на поединок со всяким оружием, кроме пищали и лука. Би­лись пешие, бой открывался копьем, потом принимались за другое оружие. Оба про­тивника имели по несколько друзей и доб­рожелателей, которые, стоя у поля, смот­рели за боем, но без оружия, кроме разве кольев, обожженных с одного конца. Если друзья одного из бьющихся замечали, что его противник бьется не как следует, а с обманом, тотчас прибегали к своему на помощь; за ними вмешивались в дело сторон­ники другого поединщика, и с обеих сторон начиналась драка, приятно занимавшая зри­телей, по замечанию Герберштейна: обе стороны дрались чем и как ни попало за волосы, кулаками, кольями и проч. Досудившиеся до поля могли вместо себя выставлять драться наемных бойцов;

Ченслер говорит даже, что тяжущиеся редко бились сами, а выставляли обыкновенно наемных бойцов. В Москве было много таких бойцов, которые тем толь­ко и промышляли, что по найму выходи­ли драться за других на судебных по­единках. Тот, чей боец оставался побеж­денным, тотчас объявлялся виноватым и сажался в тюрьму."³

Это красноречивое описание говорит нам и еще об одной детали. Бой открывался оружием. А ведь далеко не каждый в состоянии держать в руках оружие. Да и умение нужно большое, чтобы управляться с ним. Мало кто знает, что около шестисот лет кряду на Руси существовали династии профессиональных бойцов, продававших свое умение для судных поединков. Породила это явление законода­тельно подтвержденная Ярославом Мудрым система правового регулирования, известная больше как "Русская Правда". Нужно учесть, что ранее Ярослава законы создавали не кня­зья, а вся совокупность родоплеменной об­щины. Поэтому эти законы назывались "обычным правом". Такие условия делали не­обходимым существование профессиональ­ных, или, как говорили ранее, "закладных" бой­цов. К тому же конкуренция между динас­тиями и реальная угроза потерять здоровье или жизнь вынуждали их постоянно разви­вать и совершенствовать свое умение.

Считаю, что обязательным условием су­ществования бойцов "на заклад" была личная высокая выучка, включавшая в себя, кроме умения вести бой без оружия, навыки владе­ния всеми известными тогда видами холодно­го оружия. Это условие подводит нас к вы­воду о том, что профессиональные бойцы об­ладали тем вожделенным для наших с вами современников универсальным боевым на­выком, применять который можно было в лю­бой критической ситуации. В подтверждение своих слов приведу мнение одного из известнейших специалистов по русской боевой традиции Михаила Николаевича Лукашева:

"Действительно, нередко приходит­ся слышать от одних со злорадным тор­жеством, от других — с невеселым ра­зочарованием, что у русских не было своей системы рукопашного боя... [далее автор утверждает, что система суще­ствовала]...

...К тому же такая, которая макси­мально соответствовала тем политичес­ким и экономическим условиям, которые определялись ее историей. Это был ку­лачный и палочный бой.

Кулачные, а особенно палочные бои, точно имитировавшие условия реально­го сражения, приносили нужные боевые навыки, которые поддерживались на про­тяжении почти всей жизни каждого мужчины. Они давали не только силу, ловкость, боевые ухватки, но еще и бес­ценный навык мыслить и действовать в угрожающей, мгновенно меняющейся обстановке... А действия в бою палкой (кием), дополнявшиеся захватами и уда­рами левой руки и ног, точно соответ­ствовали приемам реального боя, наибо­лее массовым видам ополченского ору­жия — ударным, а также воспроизво­дили приемы фехтования мечом и саблей.

О палочном бое разговор еще впереди. Хотя я рискую произвести впечатление люби­теля цитат, все же приведу еще один отрывок, принадлежащий перу Н. И. Костомарова:

"В праздничные дни народ собирал­ся на кулачные и палочные бои. Охотни­ки собирались в партии и, таким обра­зом, составляли две враждебные сторо­ны. По данному свистком знаку, обе бро­сались одна на другую с криками; бойцы поражали друг друга в грудь, в лицо, в живот — бились истово и жестоко, и очень часто многие выходили оттуда ка­леками, а других выносили мертвыми.

Палочные бои имели подобие турни­ров и сопровождались убийствами еще чаще кулачных боев. Зато на них—то в особенности русские приучались к ударам и побоям, которые вообще были неразлучны со всем течением русской жизни и делали русских неуст­рашимыми и храбрыми на войне".

И еще одно немаловажное свидетель­ство известного русского историка, говоря­щее нам о русской состязательной традиции:

"Сверх того, молодые люди собирались в праздники, боролись, бегали взапуски, ска­кали на лошадях вперегонки, метали копь­ем в кольцо, положенное на земле, стреляли из луков в войлочные цели и в поставленные шапки. В этих играх победители получали награды и выигрывали заклады". Завершая разговор о кулачном бое, хо­телось бы напомнить читателю о том, что наше исследование направлено на освещение на­родной состязательной традиции. Это область так называемого "сермяжного умения", зак­лючающего в себе способы боя, широко рас­пространенные среди низших социальных слоев и, тем самым, наиболее близкие к сте­реотипам русской драки. Традиция эта ока­залась одной из самых живучих и активно практиковалась вплоть до конца 19-го века. Мы переходим к разговору о палочном бое, которому посвящена следующая глава книги.

ПЕРУНОВА ПАЛИЦА

Говоря о собственно русской тради­ции палочного боя, с уверенностью можно констатировать, что палочный бой был в большой популярности. Однако, как уже упоминалось, это было очень травматичное заня­тие. И, поверьте, травматизм происходит не от неумения, а, скорее, наоборот, от хорошей под­готовленности бойцов. Кстати, кулачный бой — дитя палочного боя. Очевидно, именно поэтому построения кулачного боя постоянно копиру­ют стереотипы построения палочного боя. Например, стойка в палочном бою левосторон­няя, левая рука служит для сбивания руки с оружием, правая рука с дубинкой либо опущена, либо на уровне груди, чуть на отлете. Хотя, это опять же строевая стойка, применявшаяся в боях стенка на стенку. Да, не удивляйтесь, изначально стенки были вооружены "дрекольем". Похо­же действовали и врассыпную, хотя фиксиро­ванную стойку соблюдать в других видах боя чрезвычайно сложно. Для наглядности приведу схему (См. рис. 3).

Схема отображает виды палочного боя. Не лишним будет знать, что дрались и в-оберучь (то есть держа в каждой руке по палке), в основном короткими палками, или палками разной длины. Длинным оружием — типа по­соха — дрались, удерживая его двумя руками, наподобие двуручного меча, либо наподобие копья. Чаще же всего дрались в-изручь (дер­жа дубинку в правой или левой руке). В па­лочном бою активно применялись удары ногами, в основном в ближней и средней дистанции (издали атаковать ногой неэффектив­но). До виртуозного выполнения доводилась защита перемещением.

 

Рис. 3

По личным наблюдениям, выиграть у хо­рошего бойца, владеющего палкой, можно, только опережая его в скорости и превосходя его в технике палочного боя.

Заявления по поводу непобедимости представителей восточных единоборств не выдерживают проверки боем. Все разговоры про "энергию", "железные рубашки" и тому подобное ничего не стоят против удара пал­кой... например, в переносицу или в пах. Недоверчивые могут проверить на себе. Для ин­тересующихся палочным боем более серь­езно — могу порекомендовать обратить вни­мание на схожесть практически всех стерео­типов русского прикладного фехтования с двигательной системой русского рукопаш­ного боя, а точнее, славяно-горицкой борьбы, из которой было взято большинство постро­ений для современных реконструкций палоч­ного боя.

Палица, или дубинка — слова, знако­мые каждому с детства. Что же еще нового можно сказать об этих простых приспособ­лениях?

Оказывается, можно. Вспоминая русский народный эпос, можно отметить, что очень многие персонажи имеют в своем арсенале такое "примитивное оружие". Это обстоятель­ство можно было бы и не принимать в расчет, если бы не аналогичные сведения в соседних мифологических системах. Во всех европейс­ких пантеонах обязательно есть бог, атрибу­том которого является либо молот, либо пали­ца. Обладатель палицы в пантеоне Восточной Руси — Перун, в германо-скандинавском пан­теоне Тор (Доннар), у летто-литовских пле­мен — Перкунас, и т.д. Итак, начав с обычной дубинки, мы подошли к важнейшему атрибуту Громовника — бога всех воинов. Не случайно русское предание наделило Перуна палицей. Возможно, что она берет свое начало от обыч­ной палки-дубинки (впрочем, понятие "дубинка" тоже напрямую связано с культом Перу­на, а точнее, с центральным его атрибутом, с Дубом). Вероятно, в дальнейшем "палицей" стало называться кованное металлическое орудие. Вполне очевидной здесь кажется связь между палящим огнем (падающей молнией) и ударным орудием: палица от слова "палити" (пламя), "запалить" (запулять) в кого-нибудь чем-либо, т.е. ударить.

По свидетельству хрониста Стрыйковского (XVI в.), автора летописи, в которой изложена история польского, литовского и рус­ского народов с древнейших времен, идол Перуна (Перкуна) держал в руке камень, а перед ним постоянно пылал "неугасимый" (священ­ный) огонь. Летопись говорит нам следующее:

"Перконе, си есть Перун, бяше у них старейший бог, создан на подобие человече, ему же в руках камень многоцвет­ный, аки огонь; ему же огонь неугасающий с дубового древия непрестанно паляху".

Если пламя гасло, то чтобы зажечь его, высекали огонь из камня, находившегося в руке Перуна. Очевидно, эти представления повлияли на сюжет одной из русских сказок, в которой главный герой бросает кремень и огниво в несущегося по небу колдуна в виде черной тучи, отчего рождается пламя, в котором погибает волшебник. В этом же сюжете отразилась информация о способе добывания огня. Огонь, доб

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: