Правда «Слова о полку Игореве»

Правда «Слова о полку Игореве»

Ко­г­да ки­ев­ские кня­зья Свя­то­с­лав и Рю­рик одо­ле­ли половецкого ха­на Кон­ча­ка, Нов­го­род-Се­вер­ский князь Игорь Свя­то­с­ла­вич с друзь­я­ми и вас­са­ла­ми не мог упу­с­тить слу­чая ог­ра­бить сво­его ста­ро­го при­яте­ля. Вой­ско его по­ле­те­ло на лихих конях от Се­вер­ско­го Дон­ца к Азов­ско­му мо­рю, гро­мя по­ло­вец­кие ко­че­вья, и лишь да­ле­ко на юге, на бе­ре­гах ре­ки Ка­я­лы, встре­ти­лось с воина­ми Кон­ча­ка.

В трех­днев­ном сра­же­нии по­гиб­ли поч­ти все дружинники Иго­ря, а сам он уго­дил в плен. Однако князь, как из­ве­ст­но, был неплохо принят Кончаком и, погостив у приятеля, уда­ч­но бе­жал из по­лу­пу­с­тых ханских ко­че­вий: все половецкие во­и­ны ус­т­ре­ми­лись тогда в «во­ро­та, ко­то­рые он от­во­рил на Рус­скую зе­м­лю». Бла­го­да­ря ус­пеш­но­му гра­бе­жу, Кон­чак ук­ре­пил свою власть над ко­чев­ни­ка­ми и пе­ре­дал хан­с­т­во сы­ну Юрию, ко­то­ро­го ле­то­пи­сец на­зы­ва­ет «боль­шим всех по­лов­цем»: его-то дочь и стала первой женой отца княжича Александра.

Пе­чаль­но зна­ме­ни­тый Игорь Свя­то­с­ла­вич стал со вре­ме­нем весь­ма ува­жа­е­мым кня­зем Чер­ни­гов­ским, ко­то­рый, со­г­ла­с­но ле­то­пи­си, не­пре­стан­но ду­мал о бла­ге зе­м­ли Рус­ской. Ди­на­сти­че­с­ки и в от­но­ше­нии цер­ков­ном к Чер­ни­го­ву тя­ну­лись за­ня­тые столь же бес­по­кой­ны­ми князь­я­ми Ря­зан­ские зе­м­ли: лиш­ний по­вод к столк­но­ве­нию с князь­я­ми Вла­ди­ми­ро-Су­з­даль­ски­ми, с которыми Ольговичи соперничали также из-за влияния в Новгороде и Киеве.

 

Не пу­с­кая в свою зе­м­лю правителей из «чужих» ветвей потомков легендарного Рюрика, Оль­го­ви­чи ча­с­то при­во­ди­ли на Русь по­лов­цев: бла­го их вла­де­ния кли­ном вре­за­лись в ос­таль­ные русские зе­м­ли. Они граничили с Рязанскими, Владимирскими, Смоленскими, Полоцкими, Турово-Пинскими и Киевскими землями. И всюду, в том числе в более отдалённых землях Великого Новгорода и Волыни, в политических делах Руси чувствовалась их загребущая рука.

После рождения Александра ситуация изменилась, но никто, кажется, не почувствовал рокового смысла образовавшейся в культурном и политическом пространстве Восточной Европы пустоты. 31 мая 1223 г., через две с половиной недели после того, как княжичу исполнилось два годика, в Южнорусской степи окончательно исчезли половцы! Многие взрослые тогда, наверное, этому втайне обрадовались, а дети не способны были понять: как это, в Степи нет страшных врагов-кочевников?!

Тысячелетие, сколько помнили себя восточные славяне, кочевники в Великой степи были. Со всеми удавалось как-то уживаться, но в народной памяти образ огнедышащего дракона, оставляющего за собой переел сожженных сёл, лишь прирастал новыми страшными чертами. Пышно убранных золотом скифов сменили женоуправляемые копьеносцы-сарматы, за ними пришли гунны и авары, потом явились болгары, печенеги и хазары. В X в. великий князь Святослав Игоревич «отмстил неразумным хазарам» и одолел болгар, но пал от рук печенегов. Однако и печенегов вместе с торками и берендеями вытеснили половцы – а теперь в Степи не осталось никого, кроме разрозненных мелких кочевых групп, уже не способных объединиться…

К образовавшейся пустоте был непосредственно причастен дедушка Александра, Мстислав Мстиславич. Именно Удатный князь, бросив свои дела в западной Руси, честно пытался спасти половцев. Но даже он не преуспел в объединении русских сил и, пожалуй, впервые потерпел сокрушительное поражение на поле брани. Никто в Европе даже не предполагал, с каким страшным и насколько превосходящим в военной силе и организации врагом пришлось столкнуться объединённому русско-половецкому войску в Степи у р. Калки. Даже опытные дружинники не поняли, что сокрушившая их и тут же покинувшая Южнорусскую степь орда – не очередная волна кочевников, а стандартный передовой отряд – две 10-тысячных «тьмы» – невиданной прежде армии величайшей в мире Монгольской империи. И что за убийство её послов, помощь её врагам и выступление против монголов придётся, по строгим монгольским законам, отвечать.

 

Битва на Калке

В 1222 г. два тумена монгольских войск под командой нойонов Дже­бе и Су­бэ­дэя, ог­нем и ме­чем прой­дя че­рез Иран и За­кав­ка­зье, тай­ны­ми тро­па­ми обош­ли ук­ре­п­ле­ния Дер­бен­та и вне­зап­но по­я­ви­лись в вер­ховь­ях р. Ку­ба­ни. Жив­шие в предгорьях Кавказа ала­ны (пред­ки осе­тин) и степняки-по­лов­цы объ­е­ди­ни­лись и не да­ва­ли вра­гам спу­с­ку. То­г­да Дже­бе и Су­бэ­дэй, опасаясь серьёзных потерь вдали от дома, по­сла­ли ска­зать по­лов­цам: «Мы и вы – один на­род и од­но­го пле­ме­ни, ала­ны же нам чу­жие; мы за­клю­чим с ва­ми до­го­вор, что не бу­дем на­па­дать друг на дру­га, и да­дим вам столь­ко зо­ло­та и пла­тья, столь­ко ду­ша по­же­ла­ет, толь­ко пре­до­с­тавь­те алан нам».

По­ло­вец­кие ха­ны взя­ли со­кро­ви­ща, мон­го­лы же­с­то­ко рас­пра­ви­лись с ала­на­ми, а за­тем взя­лись за по­лов­цев, «уби­вая вся­ко­го, ко­го на­хо­ди­ли, и ото­бра­ли вдвое боль­ше то­го, что пе­ред тем да­ли». От Ка­с­пий­ско­го мо­ря до са­мой гра­ни­цы с Ру­сью гна­ли Су­бэ­дэй и Дже­бе по­лов­цев. Хан Ко­тян, спа­са­ясь, при­ска­кал в Га­лич к сво­ему зя­тю кня­зю Мсти­с­ла­ву Уда­тно­му, рас­ска­зал о ги­бе­ли ха­нов Юрия Кон­ча­ко­ви­ча и Да­ни­лы Ко­бя­ко­ви­ча и по­про­сил по­мо­щи: «На­шу зе­м­лю се­го­д­ня взя­ли, а зав­т­ра прий­дут и ва­шу возь­мут».

Уз­нав от по­лов­цев о мон­гольском на­ше­ст­вии, Мсти­с­лав со­звал кня­зей в Ки­ев и уго­ва­ри­вал: «Ес­ли мы им не по­мо­жем, то по­лов­цы при­ста­нут к вра­гам и си­ла их ста­нет боль­ше»[x]. «Луч­ше встре­тить вра­га на чу­жой зе­м­ле, чем в сво­ей», – ре­ши­ли кня­зья. Мон­го­лы при­сла­ли по­слов с обы­ч­ной хи­т­ро­стью, же­лая раз­де­лить рус­ских и по­лов­цев, но им не по­ве­ри­ли и уби­ли. Мно­го ла­дей при­шло к сбор­но­му ме­с­ту рус­ских войск на Дне­п­ре у Ва­ряж­ско­го ост­ро­ва, од­на­ко не бы­ло на них ни нов­го­род­цев, ни пско­ви­чей и по­ло­чан, ни вла­ди­ми­ро-су­з­даль­цев. В Степь вме­сте с последними войсками по­лов­цев вы­сту­пи­ли пол­ки га­лиц­кие и во­лын­ские, смо­лен­ские, ки­ев­ские и чер­ни­гов­ские. У них не было единого командования, причём самые храбрые князья, начиная с Мстислава, считались в войске «младшими».

Удатный с пол­ка­ми га­лиц­ко-во­лын­ски­ми, сто­ро­же­вы­ми от­ря­да­ми со­юз­ных кня­зей и по­лов­ца­ми шел впе­ре­ди глав­но­го вой­ска. Три­ж­ды удаль­цы схва­ты­ва­лись с мон­го­ла­ми и по­бе­ж­да­ли. На де­вя­тый день по­хо­да, 31 мая 1223 г., пе­рей­дя ре­ч­ку Кал­ку (не­да­ле­ко от Азов­ско­го мо­ря), всту­пил Мсти­с­лав со то­ва­ри­щи в бой со все­ми не­при­ятель­ски­ми пол­чи­ща­ми. Хра­б­ро сра­жа­лись мо­ло­дые кня­зья Олег Кур­ский и Мсти­с­лав Не­мой, а Да­ни­ил Ро­ма­но­вич Во­лын­ский не за­ме­тил да­же, что ра­нен копь­ем в грудь.

Но стар­шие кня­зья по­сла­ли в бой вместе с этими русскими храбрецами толь­ко по­лов­цев, а са­ми дер­жа­лись по­за­ди, не всту­пая в бит­ву. Оп­ро­ки­ну­тые тя­же­лой мон­го­ло-та­тар­ской кон­ни­цей, по­лов­цы по­бе­жа­ли и смя­ли рус­ские ря­ды. Вой­ска Мсти­с­ла­ва Уда­тно­го, а за­тем сто­яв­шие в ты­лу пол­ки Мсти­сла­ва Чер­ни­гов­ско­го бы­ли раз­би­ты и бро­си­лись в бег­ст­во. На­ча­лась рез­ня. Мон­го­ло-та­та­ры пре­сле­до­ва­ли бе­гу­щих до са­мо­го Дне­пра, ше­с­те­ро кня­зей во гла­ве с Мсти­с­ла­вом Чер­ни­гов­ским и не­счет­но дру­жин­ни­ков бес­слав­но сло­жи­ли го­ло­вы, уно­ся но­ги.

В раз­гар бит­вы рать Мсти­с­ла­ва Ки­ев­ско­го, нас­чи­ты­вав­шая бо­лее 10 тыс. во­и­нов, не по­спе­ши­ла на по­мощь со­юз­ни­кам, но ог­ра­дил­ась коль­я­ми на хол­ме над р. Кал­кой. Там рус­ские от­би­ва­лись три дня, по­том по­ве­ри­ли мон­го­ло-та­та­рам, по­обе­щав­шим от­пу­с­тить их на ро­ди­ну, сда­лись и бы­ли пе­ре­би­ты. Трое кня­зей под­вер­г­лись по­зор­ной каз­ни: бы­ли за­да­в­ле­ны до­с­ка­ми, по­верх ко­то­рых, по­сте­лив ков­ры, пи­ро­ва­ли по­бе­ди­те­ли. Ед­ва ли де­ся­тая часть во­и­нов, вы­сту­пив­ших в по­ход, вер­ну­лась до­мой. С бит­вой на Кал­ке на­род­ные ска­за­ния свя­зы­ва­ли ги­бель се­ми­де­ся­ти рус­ских бо­га­ты­рей во гла­ве с Але­шей По­по­ви­чем[xi].

После битвы монголы по­вер­ну­ли на­ вос­ток, не до­хо­дя Пе­ре­яс­ла­в­ля-Южного. На обратном пути они втор­г­лись в пре­де­лы Волж­ской Бул­га­рии, но по­тер­пе­ли на Вол­ге ряд по­ра­же­ний и бы­ли вы­ну­ж­де­ны уб­рать­ся во­сво­я­си. Од­на­ко это бы­ла лишь раз­вед­ка бо­ем.

 

Историки долго и сурово укоряли родственников Александра, русских князей, за то, что с 1223 по 1237 г., когда одна из четырёх монгольских орд обрушилась на Русь, они за 15 лет не сумели преодолеть распри, объединиться и приготовить немалые русские силы к отражению нашествия. Но правда истории состоит в том, что в глазах современников этой грозной опасности просто не было!

О военных планах, обычаях и организации монгол в годы детства и юности княжича Александра никто не знал. Даже что за народ появился и внезапно исчез в Степи, оставив после себя лишь кости и пепелища, было неведомо: «пришли языки незнаемые, их же хорошо никто не знает, кто такие и откуда вышли, и что за язык у них, и которого они племени, и что за вера у них. А зовут их татары, а иные говорят – таурмены, а другие – печенеги», хотя поговаривают и о неведомом племени, изгнанном библейским Гедеоном в пустыню меж Востоком и Севером. «Бог один ведает, – писал летописец после событий, – кто таковы и откуда вышли; премудрые ведают их хорошо, кто (священные. – Авт. ) книги разумеет; мы же их не ведаем, кто таковы».

Вы спросите: как же так? Почему этих загадочных воинов не сочли крайне опасными, подлежащими хотя бы выяснению – кто таковы?! Если, например, Владимиро-Суз­даль­с­кое великое княжество, которое не приняло участие в походе на Калку, было так заинтересовано в потоках товаров по Великому Волжскому пути, как же его власти не заметили ужасных последствий рейда войск Джебе и Субэдэя по южному и западному берегам Каспия, как раз по районам, через которые на Волгу шли товары с Великого Шелкового пути?!

Не говоря уже о том, что с 1219 г. монголы успешно громили и практически стёрли с лица земли богатейшие города Средней Азии, в которых, собственно говоря, и производилась большая часть шелков и других товаров, шедших к Каспию и далее по Великому Шелковому пути. Отрар и Сыгнак, Ходжент и Коканд, Дженд и Ургенч, Самарканд и Бухара являлись, до своего разорения, важнейшими центрами производства и столпами международной торговли Евразии. Так что уже в конце 1220–1222 гг., когда войско Джэбэ и Субудея стёрло с лица земли многие города Азербайджана и Грузии, через обойдённый монголами Дербент никакого потока товаров идти не могло: ни предложения товаров Азии, ни спроса на товары с севера просто не было.

Однако ни в одном русском или ином европейском сочинении, начиная с фиксировавших даже не слишком громкие события летописей, сетований на крушение транзитной торговли и дурных предчувствий из-за подминавшей Азию машины завоеваний не было. Очевидно, перебои с движением товаров из-за бесконечных войн местных шахов, ханов и князьков считались делом обычным. Да князья сами постоянно устраивали такие перебои своими сварами на Руси!

По крайней мере, семья Александра в мирном Переяславле никаких неудобств ощутить была не должна. Княгиня Феодосия-Ростислава, как рачительная хозяйка, имела все необходимые для ведения дома продукты и товары, например, ремесленные изделия и ткани, с собственного княжеского хозяйства. Украшения она, по тогдашней моде, предпочитала покупать новгородские, а экзотических шелков для пошива парадных одеяний себе, мужу и сыновьям, наверняка имела запас, аккуратно сложенный в сундуках.

Не слишком пострадал даже семейный бюджет, немалую часть которого составляли судебные и таможенные сборы. Князь исправно судил (сам или через доверенных лиц), за что летопись его хвалила, а купцы продолжали возить товары. Главным рынком оставался довольно объёмный внутренний. К тому же русские ремесленные изделия прекрасно шли в необъятные земли финно-угров, а владимирское продовольствие (не только зерно, но и мёд), воск и иные полезные вещи – в Великий Новгород, на Балтику и к булгарам. В конце концов, именно булгары держали «нижнюю» часть Волжского пути, и именно они больше всего общались с купцами из-за Каспия!

От булгар же вскоре после Калки, в 1224 г., на Русь пришли весьма ободряющие известия. Из содержание мы можем представить себе по сообщению арабского историка Ибн-ал-Асира, с удовольствием записавшего подобное известие от болгар. Жители города Болгара, пишет он, при известии о движении монголов (двух туменов Джебе и Субэдэя, возвращавшихся в Среднюю Азию), «в нескольких местах устроили на них засады» и перебили множество врагов, из которых уцелели «только немногие»[xii].

Возможно, и даже весьма вероятно, победа булгар сильно преувеличена, – ведь войско Субэдэя благополучно вернулось к Чингисхану и в 1226 г. участвовало в его последнем походе на тангутское государство Си-Ся. Однако историками было замечено, что имя Джебе после боёв с болгарами перестало упоминаться. Возможно, старый нойон великого хана просто умер на пути в Гоби, но нельзя исключить, что он погиб при переправе через Волгу.

Поскольку никто, ни в Булгарии, ни на Руси, не мог даже вообразить, что могучее войско монгол, разгромившее едва ли не самую большое на памяти современников русско-половецкое воинство, могло быть лишь малой частью армии пока неведомой никому Монгольской империи, вопрос с «обидчиками» половцев, наверное, считали исчерпанным. Неведомые злодеи появились ниоткуда, нанесли ужасный урон торговле, многие государствам и народам, и так же внезапно исчезли. Это не раз случалось в истории восточных славян, достаточно вспомнить летописный рассказ о растворившихся без следа аварах, от которых осталась лишь поговорка: «Погибоша, аки обры».

Итак, вокруг Переяславля Залесского и рубежей Руси стояла тишина. Ни шведы, ни немцы, с которыми предстояло сражаться Александру Невскому, Русь ни коим образом не беспокоили. С ними даже общей границы не было, если не считать открытой для судоходства Балтики! Но даже и «открытость» моря была условна. Немалая часть земли по берегам Финского залива, через который шли на Русь купеческие суда, а иногда и военные корабли, была поддана Господину Великому Новгороду.

На запад от обширных (да что скрывать – самых больших в сильно разделённой тогда Европе) владений Новгорода, если верить картам школьных учебников (в том числе и написанных мной), лежали преогромные земли финно-угорских племён, не окрашенные в цвета никаких соседних государств. Самые «политкорректные» издатели эти «ничьи» земли, занимающие большую часть современной Финляндии, вообще срезают – от греха. Хотя, что плохого в том, что захваченная позже шведами, а затем отбитая у них Российской империей Финляндия в древности населялась племенами, которые вместе со славянами образовали Древнерусское государство?!

На самом деле не только воинственные карелы, но и заселявшая большую часть современной Финляндии емь на равных правах входили в Древнерусское государство. Как и многие финно-угорские племена, емяне платили только дань и при нужде выступали в общий воинский поход, имея привилегию не держать на своей земле русской администрации. Их западные соседи – находившиеся на сравнительно низком уровне экономического и культурного развития шведы – долгое время просто не в силах были беспокоить подданных могучей и процветающей Руси.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: