 |
Допрос подсудимого Риббентропа
|
|
|
|
Риббентроп: Нет, в этом я вовсе не был уверен.
Файф: Из этого документа явствует, что он хотел войны, не так ли?
Риббентроп: Этот документ, без сомнения, говорит о том, что суще-
ствовало намерение напасть на Польшу...
Файф: Теперь я хочу, чтобы вы имели в виду то, что, по словам
Чиано, вы сказали ему, кажется, 11 или 12 августа, я полагаю, в Зальц-
бурге: там были вы и Гитлер. Помните, что согласно дневнику Чиано
он спросил вас: «Что вы хотите — Польский коридор или Данциг»?
А вы взглянули на него и сказали: «Нет, мы этого больше не хотим.
Мы хотим войны». Вы помните это?
Риббентроп: Я тогда сказал Чиано: «Фюрер решил так или иначе
разрешить польскую проблему». Вот установка, которую я получил от
фюрера.
Файф'': Я хотел бы, чтобы вы взглянули на запись более поздней
беседы, которую вы имели с Муссолини и Чиано немного спустя,
10 марта 1940 г., то есть примерно через девять месяцев. Взгляните на
документ 2835-ПС — беседа между вами, Муссолини и Чиано 10 марта
1940 г. Она начинается следующими словами:
«Германский министр иностранных дел напомнил, что в Зальцбурге
он действительно сказал графу Чиано о том, что он не думает, что
Англия и Франция помогут Польше, но что тем не менее надо всегда
иметь в виду возможность вмешательства западных держав. Теперь он
доволен ходом событий, так как, во-первых, всегда было ясно, что рано
или поздно должны были возникнуть разногласия, так как они неиз-
бежны».
Далее вы говорите, что хорошо было бы поскорее закончить с кон-
фликтом, пока жив фюрер.
Риббентроп: Да, это было после того, как началась война, не
правда ли?
Файф,: Да. Я обращаю ваше внимание на следующие слова: «Он
теперь доволен ходом событий, так как ему всегда было ясно, что рано
или поздно должны были возникнуть разногласия, так как они неиз-
бежны», а если вы посмотрите, где он говорит «во-вторых»...
|
|
|
Риббентроп: Разрешите мне ответить на это?
Файф\: Да, но я заявляю вам, что это совершенно очевидно пока-
зывает, что Чиано прав и что вы были очень довольны, что дело дошло
до войны, так как вы считали, что это своевременно.
Риббентроп: Я не могу найти это место. Напротив, здесь также ска-
зано, что мы всегда считались с возможностью вмешательства западных
держав. Это же здесь ясно сказано.
Файф: Но я обращаю ваше внимание на вторую часть. Я не говорю
о вмешательстве англичан. Я говорю: «Он был теперь доволен ходом
событий», и если вы посмотрите далее, во втором абзаце говорится:
«Во-вторых, тогда, когда Англия ввела всеобщую воинскую повинность,
стало ясно, что отношения между державами, в конце концов, не могли
разрешиться благоприятно для Германии и Италии». Перед тем как
вы ответите на мой вопрос, взгляните на следующую фразу: «Это, так
же как и другое, имело решающее влияние на решение фюрера разре-
шить польский вопрос, даже несмотря на угрозу вмешательства запад-
ных держав. Однако решающим фактором является то, что великая
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РИББЕНТРОПА
держава не могла примириться с некоторыми существовавшими поло-
жениями».
Риббентроп: Это кажется мне правильным.
Файф: И такова была тогда ваша точка зрения и точка зрения,
которую вы позже признали вашей, — Что вы были полны решимости
разрешить польский вопрос, даже если это бы означало войну? Чиано
был прав, когда сказал, что вы хотели войны. Вот что я утверждаю по
поводу вас.
Риббентроп: Нет, это неверно. Я тогда сказал Чиано в Берхтесга-
дене, что фюрер решил разрешить эту проблему тем или иным путем.
Это высказывание было нужно уже и потому, что фюрер был убежден,
что, как и всегда, то, что становится известно в Риме, немедленно пере-
дается в Париж, Лондон и другие города. Поэтому он хотел, чтобы мы
говорили ясно, чтобы Италия в дипломатическом отношении стояла на
нашей стороне.
|
|
|
Файф: Вы не присутствовали на совещании фюрера со своими гене-
ралами 22 августа, но вы, наверное, неоднократно на этом процессе
слышали оглашение протокола этого совещания. Вы помните, что, со-
гласно протоколу, фюрер заявил: «Для того чтобы объяснить начало
войны, я дам причину пропагандистского характера; неважно, — правдо-
подобна ли эта причина; победителя потом не будут спрашивать, сказал
ли он правду. При развязывании войны имеет значение не право,
а победа».
Вот что было оказано в Оберзальцбурге. Говорил ли вам Гитлер
когда-нибудь что-либо подобное?
Риббентроп: На совещании 22 августа я не присутствовал.
Файф: Правильно ли я вас понял, что вам не было известно о кон-
такте между Квислингом и подсудимым Розенбергом весной и летом
1939 года? Это было задолго до войны.
Риббентроп: Да. Это верно, я знал, что Розенберг имел друзей
в Норвегии, и, конечно, при этом упоминался и 1Квислинг, но для меня
эта фамилия в то время ничего не означала. По желанию фюрера я
предоставил Розенбергу определенные суммы денег для его друзей
в Норвегии, для газет, пропаганды и тому подобных вещей.
Файф: Насколько я понял ваши показания, вам не было известно
о том, что некоторые люди Квислинга обучались в тренировочной школе
в Германии в августе 1939 года, до войны?
Риббентроп: Я не помню этого. Я узнал об этом здесь, из одного
документа. Но, насколько я помню, в то время я ничего не знал об этом,
а если бы и знал, то не в подробностях.
Файф: Было ли вам известно, что немцы, проживающие в Норвегии,
были использованы для того, чтобы расширить штат различных герман-
ских официальных органов, посольств и консульств вскоре после начала
войны?
Риббентроп: Нет, сейчас я этого вообще не помню. Я в то время
ничего конкретного не знал об этом, если это и было так.
Файф: В то время, в декабре 1939 года, было ли вам известно, что
Квислинг два раз беседовал с Гитлером—16 и 18 декабря?
Риббентроп: Нет, этого я тоже не знал.
Файф: Вспоминаете ли вы об одном письме от Кейтеля, в котором
он писал: «Военная оккупация Дании и Норвегии в течение долгого
|
|
|
60 • ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РИББЕНТРОПА
времени подготовлялась по приказу фюрера верховным командованием
вооруженных сил. Поэтому у верховного командования вооруженных
сил было много времени для того, чтобы заниматься всеми вопросами,
связанными с осуществлением этой операции».
Риббентроп: Я хочу лишь коротко пояснить следующее. Я не знаю
почему, но я получил это письмо также несколькими днями позднее.
Первое сообщение о намерении занять Норвегию ввиду предстоявшей
там высадки англичан я получил от фюрера за тридцать шесть часов
до выполнения этого плана. Следовательно, это письмо где-то задержа-
лось. Я его увидел позднее.
Файф: Тогда перейдем к вопросу о Голландии.
Вы слышали, как я и, видимо, другие, неоднократно оглашали
заявление Гитлера от 22 августа 1939 г., а именно:
«Другая возможность — это нарушение голландского, бельгийского
и швейцарского нейтралитета. У меня нет сомнения в том, что все эти
государства, а также Скандинавия, будут защищать свой нейтралитет
всеми средствами. Англия и Франция не нарушат нейтралитета этих
стран». Это сказал Гитлер 22 августа. Вас там не было, и я вновь вас
спрашиваю: 'высказал ли он вам такое же мнение?
Риббентроп: Нет, он этого не сделал.
Файф: Но было ли вам известно, что 7 октября 1939 г. был издан
приказ по армейской группе о том, что армейская группа «В» должна
провести полную подготовку для немедленного вторжения на голланд-
скую и бельгийскую территории, если политическое положение этого
потребует. Вам было известно об этом приказе от 7 октября?
Риббентроп: Нет, я думаю, что я только здесь его увидел. Я ранее
не знал о существовании такого приказа.
Файф: А было ли вам известно о том, что 9 октября Гитлер издал
следующую директиву: «Продолжительный период ожидания может
быть не только благоприятен для западных держав, Бельгии и, может
быть, также для нейтралитета Голландии, но также укрепит в большой
степени военную мощь наших врагов, уменьшит веру нейтральных стран
в окончательную победу Германии. Следует проводить подготовку
к нападению на северный фланг Западного фронта через территорию
Люксембурга, Бельгию и Голландию. Это нападение должно быть со-
вершено как можно скорее и с применением большой силы». Вам было
известно, что Гитлер издал эту директиву 9 октября?
|
|
|
Риббентроп: Нет, я ничего не знал об этом.
Файф: Таким образом, что касается вас, то как вы утверждаете
здесь, на суде, Гитлер делал многочисленные заверения в августе и
октябре, не сообщив своему министру иностранных дел о том, что 7 и
9 октября он отдал директиву о нападении на Голландию и Бельгию?
Вы говорите, что он не сказал вам об этом приказе или директиве о на-
падении на Голландию? Вы уверены в этом?
Риббентроп: Да, я почти что уверен в этом, так как я бы помнил это.
Я знаю одно, а именно то, что после окончания войны с Польшей пого-
варивали о наступлении на Запад. Но я ничего не слышал о каких-либо
приказах.
Файф: Понятно. Если вы так говорите, тогда перейдем к вопросам,
в отношении которых вы были немного лучше осведомлены. Помните ли
|
|
|
