Определение 2. Система – это произвольная вещь, какие-либо свойства которой удовлетворяют определенному отношению. (Это определение именуют реляционным [там же, с. 53].)

Определение 2. Система – это произвольная вещь, какие-либо свойства которой удовлетворяют определенному отношению. (Это определение именуют реляционным [там же, с. 53]. )

Представление системы двумя двойственными способами даёт две разные системы, дополняющие друг друга. Оба определения системы задают порядок представления вещи как системы по единой схеме: от фиксации некоторой определённости, т. е. от выбора смыслового поля, в котором рассматривается интересующий нас произвольный объект, к поиску некоторых, заранее не определённых аспектов (отношений или свойств) данного объекта, соответствующих этой определенности, которые позволили бы увидеть его в качестве системы.

Обобщение этих шагов находит выражение в понятии ДЕСКРИПТОРОВ, т. е. в понятиях КОНЦЕПТА, СТРУКТУРЫ и СУБСТРАТА системы. Концепт – это определённое свойство или определённое отношение, с которого начинается системное представление. Чаще всего оно не фиксируется явно, а рассматривается как что-то само собой разумеющееся и известное еще до формирования системного представления. Структурой обычно называют системообразующие отношения или свойства. В системе могут быть обнаружены и другие отношения (свойства), которые могут как-то влиять на характеристики системы. Это – структура в широком смысле слова. Именно на структуру, главным образом, и направлено внимание исследователя. Тем не менее, системный подход отличается от структурализма, т. к. при системном подходе структура рассматривается не отдельно от вещей. Но в принципе, структуру можно абстрагировать от той системы, в которой она установлена (так, например, делается в алгебре). Субстрат системы – эта та вещь, на которой реализуется структура. Понятие " субстрат" не совпадает с понятием " элементы". Из элементов, например, не состоят системы, структурой которых выступают рефлексивные отношения. Понятие элемент оправдано для расчленённых систем.

Таким образом, в параметрической теории систем даётся общая схема системы. Системным представлением называется процедура (как и её результат) превращения любого объекта в субстрат для некоторой структуры, соответствующей заранее выбранному концепту.

Параметрическая ОТС рассматривает отдельные системные свойства. Эти свойства не связаны только с философскими категориями, они характеризуются тем, что их не бессмысленно приписывать какой угодно вещи. Значительную роль играют представления о системных параметрах. Системный параметр – это такой признак, который может служить основанием деления объёма понятия " система" на классы в соответствии с обычными в логике правилами: соразмерности, единого основания, непересечения классов, непрерывности деления. Знание системного параметра указывает на тот класс, к которому может быть отнесена вещь, если она рассматривается как система [см.: там же, с. 52 - 57]. Различным классам систем сопоставляются свои значения системных параметров, между которыми имеют место корреляционные связи – общесистемные закономерности. На основе таких закономерностей строится параметрическая общая теория систем.

Логико-математическим аппаратом параметрической общей теории систем является язык тернарного описания (ЯТО). ЯТО представляет собой формализацию определенного истолкования категорий " вещь", " свойство" и " отношение", а также понятий " определенное", " неопределенное" и " произвольное". С помощью формализма ЯТО возможен дедуктивный вывод одних значений системных параметров из других, т. е. дедуктивное построение параметрической общей теории систем. Язык тернарного описания и параметрическая общая теория систем находят широкую сферу применения в экономике, экологии, горной геомеханике и т. п. На базе ЯТО предлагается нетривиальное построение системы философских категорий [152]. С помощью ЯТО дается формальное выражение процедур понимания и объяснения [143].

Язык тернарного описания – это логический язык особого рода, позволяющий описывать свойства систем на качественном уровне.

Подход с позиций параметрической общей теории систем дает возможность шире и разностороннее осмыслить суть проблематики, в частности, исторической науки и используемого этой наукой исторического метода. У историков в центре внимания находится понятие " событие". Но внимания достойны и отношения между событиями. Поскольку события исчезают, то оправданными являются поиски инвариантов в поле отношений между событиями.

Для того чтобы дальнейшее изложение сделать более ясным, обратимся к примерам. Выше было отмечено, что в параметрической теории систем характеристики системы даются на основании ее свойств. Свойства эти могут быть самыми различными.

Выделим класс стационарных систем. Стационарными называются системы, в которых могут заменяться составляющие их элементы, но сами системы при этом не разрушаются [154, с. 171].

Стационарной системой является, например, жилой дом, хотя состав жильцов может меняться. Стационарной системой является также транспорт с потоком пассажиров, магазин – с потоком покупателей и т. д. В этих примерах мы видим, что понятие таких систем, как жилой дом, транспорт и магазин, органически связано с представлениями о функциях, которые выполняют эти системы.

Если применить системный подход к характеристике феномена времени, то мы должны констатировать тот факт, что время – это стационарная система. Все моменты настоящего, все " теперь" непрерывно заменяются одно другим, " бегут", " текут", " исчезают". Неизменной же остается только функция, – функция самой замены одних событий другими. Такую систему можно отнести и к классу ресурсных систем. В некоторых исследованиях поэтому используется понятие " ресурсное время" [8, с. 61- 63].

Перенесение внимания от изменяющихся элементов субстрата на инвариантность отношений между элементами системы и на инвариантность функций системы предполагает соответствующую ломку в самой логике исследования. Аналитик должен четко представлять, что для изучения стационарной системы нельзя использовать элементаристский подход. Понимание ограниченности элементаристского подхода – это сравнительно новое завоевание в методологии. В культуре Древней Греции только намечались подходы к системному представлению феномена времени, но они не получили своего развития. Известно, что милетцы обращали внимание на универсальный динамизм вещей, а Гераклит глубоко раскрыл эту тему. Хорошо известный фрагмент Гераклита: " Мы входим и не выходим в одну и ту же реку, мы те же самые и не те же самые" [166, 12 DK b ¹, c ² ] свидетельствует о том, что в творчестве Гераклита намечался релятивистский подход. Однако модель стационарной системы все же не была прорисована в культуре Древней Греции достаточно четко и определенно.

Попытаемся выяснить причины. Если мы сошлемся на то, что имела место недооценка роли категории " отношение", то это будет не совсем так. Аристотель, например, включал категорию " отношение" в число наиболее значимых категорий. Но все же с категорией " отношение" дело обстоит довольно сложно. Вначале, очевидно, должна была созреть идея " реальности" самих отношений, а потом уже идея о том, что определенный вид отношений (для стационарных систем – это функциональные зависимости) могут представлять собой системные параметры, которые были бы гарантом стабильности системы даже при условии непрерывной замены ее элементов.

Идея о том, что в качестве исходного " материала" для построения системы могут быть взяты не сами по себе элементы, а те отношения, которые существуют между элементами системы, говоря другими словами – идеи реляционного синтеза, – это, как мы уже отмечали, довольно поздний продукт культуры. Для возникновения этих идей должны были иметь место свои особые предпосылки [146].

Вместе с тем, для построения системы далеко не любые отношения целесообразно брать как исходные. Отношения должны быть фундаментальными, значимыми. В качестве примера рассмотрим концепцию, выдвинутую американским историком М. А. Капланом в работе " Система и процесс в международной политике" [66]. М. А. Каплан пишет, что историю можно рассматривать как процесс, в котором почти все основные моменты определены волей сильнейших держав мира. Сильнейшие державы действуют в известной степени согласованно, т. к. они принимают одинаковые правила игры. Если какая-то из стран содружества перестает следовать установленным правилам, то она неизбежно исключается из этого содружества.

Рассмотрим описанную ситуацию подробнее и зададимся вопросом о том, меняются ли на протяжении истории сами правила игры? Очевидно, что так или иначе, быстро или медленно, но они все же меняются. Если какая-то из стран " нарушает" сложившиеся правила игры, то это может означать лишь то, что она противопоставляет этим правилам какие-то другие правила. Игры без правил просто не существует. Для стран содружества всегда имеются два варианта. В работе же М. А. Каплана рассмотрен только один из них, а именно тот, при котором страна, нарушающая данные правила игры исключается из содружества. Но возможен и другой вариант, когда в " нарушениях" находят ценные новации, новые подходы к имеющимся правилам игры и всё содружество или его большинство согласны внести изменения в существующие правила и сохранить страну, выступившую как инициатор этих изменений, в числе " великих держав".

Аналогия между исторических процессом и " игрой", несомненно, представляет собой ценность в методологическом плане. Можно несколько расширить эту аналогию. " Играют" (в смысле взаимодействия между собой) не только страны, державы, но и различные народы, конфессии и т. д. Понятие " игры" интересно в том смысле, что ее " правила" органически связаны с функциями игроков. " Игра" – это, по определению, функциональная система. Поскольку могут меняться, " эволюционировать" и сами правила игры, то внимание привлекается к анализу отношений между отношениями. Происходит как бы " конкурс" игр, за счет сравнения между собой правил, на которых основываются данные игры.

Для более подробного осмысления темы " время в истории" рассмотрим феномен времени в аспекте ряда других функций, которые выполняет данная категория. Именно историки обратили внимание на такую функцию времени как " отражение внешних событий" и уже в далеком прошлом была создана хронология как " хранилище", своеобразная социальная память о событиях. Но время в функции отражения требует специального рассмотрения.

В современной культуре все больше внимания привлекается к анализу тех аспектов философских категорий, в которых выявляется их служебная, оперативная, инструментальная сущность. Выступая именно в роли познавательных средств, философские категории наиболее полно выявляют свои роль и значение для решения более конкретных научных проблем.

Исследование феномена времени с точки зрения его роли в познании бытия целесообразно, как нам кажется, осуществлять исходя из рассмотрения функций этого феномена, которых, как мы уже отмечали, у него достаточно много. Некоторые авторы утверждают, что время можно назвать условием " хранения информации". В работах К. Маркса отмечается, что “к экономии времени сводится в конечном счете вся экономия” [99, с. 117]. Обратим внимание на слова “в конечном счете”. Эти слова, несомненно, указывают на то обстоятельство, что время является базовой, исходной характеристикой экономических процессов. В суждении акцент делается также на том обстоятельстве, что время – это стационарная ресурсная система. Но у феномена времени есть и ряд других функций.

Среди различных функций времени особо следует выделить функцию отражения. Изучение этой функции сопряжено со многими " ловушками". Одна из причин трудностей в изучении функции отражения связана с тем, что время выполняет не только функцию отражения зависимостей, происходящих во внешнем мире, но и функцию упорядочения мыслей и чувств, возникающих в мире внутреннем. Обе эти формы или специфические виды отражения, органически связаны друг с другом. Глубина постижения внешнего мира человека определенным образом зависит от глубины осмысления своей собственной сущности или, точнее, от глубины понимания своей собственной " причастности" этому внешнему миру, своей " со-бытийности". Отметим, что именно эта отражательная, " зеркальная" функция времени представляет собой своеобразный стержень, вокруг которого группируются мысли по этой проблеме у одного из крупнейших философов XX века М. Хайдеггера.

М. Хайдеггер особо выделяет “расхожие” суждения относительно времени, которые, по его мнению, обобщают, прежде всего, представления о процессах, происходящих во внешнем мире, и связаны в основном с исследованиями физиков. Тогда как подлинная сущность времени может быть постигнута в результате анализа сложнейших отношений между присутствием человека в мире и пониманием сути его бытия. " Присутствие есть таким способом, чтобы существуя понимать нечто подобное бытию. При удержании этой взаимосвязи должно быть показано, что то, из чего присутствие вообще неявно понимает и толкует нечто подобное бытию, есть ВРЕМЯ. Последнее как горизонт всякой понятийности бытия и всякого толкования должно быть выведено на свет и генуинно^* осмыслено. Чтобы дать увидеть, потребна исходная экспликация^** времени как горизонта понятийности бытия из временности как бытия понимающего бытие присутствия. В целости этой задачи лежит вместе требование отграничить добытое так понятие времени от расхожего понимания времени, эксплицированного в толковании времени как оно сложилось в традиционной концепции времени, которая сохраняется от Аристотеля до Бергсона и далее. При этом надлежит прояснить, что – и как – эта концепция времени и расхожая понятость вообще возникают из временности" [168, с. 17 - 18].

Следовательно, с представлениями о времени необходимо соотносить образ или механизм " двойного отражения" или " параллельного постижения" и самого бытия, и того отражения, которое дается этому бытию субъектом – это " двойное" отражение представляет собой загадку и источник многих недоразумений. Получается нечто отдаленно напоминающее поведение человека в комнате с зеркальными стенами. На что человек должен реагировать? На собственные движения или на отражение этих движений в зеркалах? Известно, что многие артисты репетируют перед зеркалом.

Некоторую " поддержку" при рассмотрении отражательной функции феномена времени может оказать анализ такого понятия как " самореферентность". Рассмотрение содержания этого понятия начнем с примеров. Бывают такие ситуации, когда имеет место совпадение того объекта, который отражается нами, и тех средств, с помощью которых это отражение осуществляется. Например, мы хотим раскрыть содержание такого понятия как " слово". Если мы используем соответствующие слова для характеристики понятия " слово", то получается, что с помощью слов мы характеризуем, раскрываем содержание самого понятия " слово". Это не тавтология. Слово в одном смысле является объектом изучения, а в другом – средством, с помощью которого отражается суть этого изучаемого объекта.

Приведем другой пример. Представим себе, что перед нами стоит задача осмыслить механизмы нашего мыслительного процесса, тогда мы станем мыслить о том, как мы мыслим. Снова происходит как бы сближение сути и содержания самого отражаемого объекта и тех средств, с помощью которых это отражение происходит. Таких примеров можно приводить множество. Время относится к числу объектов, которые, с одной стороны, могут быть предметом отражения, исследования, а с другой – сами могут быть средством отражения, активно участвовать в отражательном процессе.

Свойство самореферентности достойно быть предметом специального исследования. Именно в этой связи особое значение имеют суждения М. Хайдеггера о том, что время выполняет функцию отражения. Это обстоятельство выделяется Хайдеггером как принципиальное. Тот факт, что время в своей функции отражательного средства может быть в свою очередь предметом исследования, само собой разумеется. Вопрос о том, каким образом при изучении времени как отражательного средства мы должны привлекать и то содержание, которое отражается временем – это особый вопрос. Может иметь место слияние, органическая взаимосвязь между содержанием отражаемого и временем как отражательным средством.

Что мы переживаем: событие, происходящее в настоящем или само " настоящее время"? Обратимся к анализу следующей ситуации. Представим себе, что человек является участником какого-то события. Когда событие происходит в настоящем времени, оно как бы состоит из ряда " теперь". Но что такое " теперь"? " Теперь" – это актуальное бытие, оно познается в опыте. Одновременно " теперь" – это граница между бытием и небытием. Следовательно, строго говоря, человеку в опыте дана только " граница", сами моменты времени непрерывно ускользают, их нельзя остановить, удержать в настоящем. " Теперь" состоит как бы из двух половинок. Одна половинка – это кусочек " недавнего прошлого", оно только что было актуальным; другая – это " ближайшее" будущее, то, которое вот-вот сейчас, сию минуту наступит. Прошлое – сохраняется в нашем сознании с помощью механизмов памяти, будущее – с помощью воображения. Следовательно, время – это не только граница между бытием и небытием, но оно включает в себя, " состоит" из двух видов отражения: отражения в виде памяти и отражения в виде воображения.

Память и воображение имеют свою специфику. В данной связи нам важно зафиксировать только сам факт, что это – отражение. И особенно важно отметить, что это отражение " располагается", " находится" внутри субъекта. (Для сравнения – тень от предмета: это не сам предмет, а его отражение, но это отражение, которое принадлежит объективному миру, т. е. тень можно измерять, фотографировать и т. д. ). Такие виды отражения как память и воображение также имеют объективную основу. Особенно когда речь идет о памяти. С другой стороны, эти виды отражения принадлежат субъекту. Следовательно, познание внешнего мира зависит и от таких способностей субъекта как память и воображение.

Подчеркнем еще раз, что время как отражательное средство используется не только для отражения событий, происходящих во внешнем мире, но и для установления определенной соотнесенности между событиями в нашем " внутреннем" мире. Более того, два эти вида направленности отражения – на внешние объекты и на внутренний мир – соотнесены между собой таким образом, что отражение внешнего происходит только благодаря наличию внутреннего отражения. Рассмотрение времени как отражения проясняет в известном смысле вопрос, который ставится во многих исследованиях: реально или иллюзорно время?

Еще Аристотель писал, что различные модусы времени познаются с помощью различных способностей человека. В опыте познается реальность, настоящее. Настоящее – это тот модус или та " часть" времени, которая убеждает нас в реальности самого этого феномена. Что касается прошлого, то оно отражается с помощью памяти, а память, как известно, " может подвести", какая-то часть информации может оказаться стертой. В этом случае познающий субъект начинает строить догадки, высказывать гипотетические предположения и таким образом пытаться " реанимировать" изучаемый объект. Сам процесс воспоминаний представляет собой сложнейший синтез " реальных следов" и идеальных домыслов.

Модус будущего – это исключительно сложный модус времени. Психологи показали, что имеются реальные механизмы, обеспечивающие протекание процесса " построения моделей будущего". Что касается содержания самих моделей, то они также представляют собой синтез, определенную соотнесенность образов реальности и чисто идеальных построений. Поэтому и о феномене времени в его целостности, учитывая взаимосвязь прошлого, настоящего и будущего, можно сказать, что этот объект носит интегративный или синтетический характер, в нем сочетаются реальность и иллюзорность. Нельзя относить феномен времени только к чисто " реальным" или только к " чисто" иллюзорным объектам.

Перспективы использования системного метода при исследовании свойств времени, на наш взгляд, довольно благоприятные. Яркий пример этого – история построения моделей человеческой памяти, которая, как известно, неразрывно связана с феноменом времени. Ученые убедились в необходимости отказа от " элементаристского подхода" и в перспективности использования иного – системного подхода. Время, как оказалось, является синтетическим объектом и поэтому для его исследования должны одновременно привлекаться различные науки. Это и физика, которая имеет отношение к изучению объективного мира, и психология, которая изучает определенные аспекты познавательной деятельности. В компетенцию последней входит рассмотрение уже не только объективной основы познавательных механизмов, но и процессов идеального воспроизведения реальных объектов. Для изучения механизмов памяти привлекаются также данные из области физиологии, биологии и других наук.

На протяжении многих десятилетий проводились исследования с целью найти " внутри" изучаемого живого объекта наиболее элементарные объекты, являющиеся носителями такого интегративного свойства как память. Но этот " носитель" так и не был найден, а естествоиспытателям пришлось столкнуться с серьезной методологической трудностью – проблемой соотношения свойств частей и целого. Решение этого вопроса лежит в сфере методологии. Еще Аристотель был убежден, что целое может обладать свойствами, которые отсутствуют у частей, составляющих это целое. На современном языке это означает признание наличия у целого неких эмерджентных свойств, т. е. свойств, которые не присущи отдельным частям целого, но обусловлены взаимодействиями между ними.

К сожалению, мы не можем подробно охарактеризовать всю " драму идей" разыгравшуюся вокруг феномена памяти и ограничимся только кратким изложением некоторых суждений известного английского ученого Стивена Роуза [134]. С. Роуз пишет, что при изучении памяти взаимодействуют специалисты в области морфологии, биохимии и физиологии, и соответственно, он вводит представление о трех " языках": морфологическом, биохимическом и физиологическом. Но ни один из этих уровней нельзя считать более фундаментальным, чем другой. Поэтому С. Роуз высказывает предположение о том, что возможен перевод с одного языка на другой. Все они дают описание особенностей в поведении животных, которые связанны с приобретенным опытом. Исследования проводились над определенными видами животных. Опыты с поврежденным мозгом животных свидетельствуют, что энграмма^* не может быть локализована в какой-то одной его области. С. Роуз утверждает, что в некотором смысле память и вовсе не заключена в каком-то небольшом наборе нейтронов, а должна пониматься как свойство всего мозга и даже целого организма [там же, c. 360].

Книга С. Роуза оценивается как популярная, но все же и для ее постижения нужно обладать определенными знаниями в области биологии. Одна из причин, в силу которой мы предлагаем в исследованиях времени использовать системный подход, как раз и заключается в том, что этот подход – довольно общий и может быть использован как специалистами в области естествознания, так и гуманитариями.

Для более полной характеристики отражательной функции времени нельзя обойти стороной такую область знаний как лингвистика. Отношение лингвистов к проблеме времени – это особое отношение. Мы укажем только на некоторые принципиальные обстоятельства.

Существует мнение, что наиболее важная причина, в силу которой возник язык, заключается в том, что свою экзистенцию, т. е. внутреннюю сущность, воспоминания, планы на будущее, мироощущение человек может передать другому человеку только с помощью языка. Предметы, существующие во внешнем мире, можно увидеть, нарисовать или показать другому. Но содержание внутреннего мира: настроения, желания и т. п., – это всё можно выразить только в языке. Вполне возможно, что такое средство как язык обладает системно-структурными свойствами именно потому, что такими же системно-структурными свойствами обладает феномен времени, для отражения которого в первую очередь и возник язык.

Для понимания причин, в силу которых именно для отражения времени появилась необходимость создания такого сложного образования как язык, следует более подробно рассмотреть два " образа времени" [51, с. 196 – 203]. Под этими " образами" имеются в виду Хронос и Эон. У Хроноса и Эона есть ряд отличий, каждый имеет свою специфику. Хронос “выражает действие тел и созидание телесных качеств. Эон – это место бестелесных событий и атрибутов” [там же, с. 200]. Хронос ограничен, но бесконечен. Эон – безграничен, как будущее и прошлое, но конечен, как мгновение. Хронос неизменно цикличен и не отделим от происшествий типа ускорений, взрывов и застываний. Эон простирается по прямой линии в обоих смыслах-направлениях, в прошлое и будущее. Эон – это чистая пустая форма времени, освободившаяся от телесного содержания настоящего, развернувшая свой цикл в прямую линию и простершаяся вдоль нее. Эон – это мир бестелесных эффектов. И именно этот мир бестелесных эффектов делает возможным язык. В этом мире язык хорошо различим и не смешивается с шумом, который исходит из тел. Чистые события являются основанием языка, они ожидают его, они обладают чистым сингулярным, безличным и до-индивидуальным существованием только внутри выражающего их языка. Именно выражаемое – в своей независимости – дает основание языку и выражению, благодаря ему (языку) звуки обретают метафизические свойства, способность обладать смыслом и служить сигнафикацией^*, манифестацией^** и денотацией^***.

Наряду с лингвистикой большое внимание изучению феномена времени уделяет также логика, в которой выделена даже специальная область знаний – временная логика. Для рассмотрения проблем временной логики привлекают специальный формализованный аппарат.

Много новых неожиданных решений возникает и в такой тематике, которую обобщенно можно назвать " образом времени в искусстве".

Тема времени неисчерпаема, однако в ней всё же можно выделить основной лейтмотив. Древние сформулировали изящный вопрос: почему мысль о вещи может сказать о ней больше, чем взгляд на эту вещь? В современной культуре происходят дискуссии о формах рационализма, о том, можно ли создать единую универсальную теорию познания, о том, что такое истина и ряд других. Во всех этих дискуссиях прослеживается стремление свести знания к " видимому", и это стремление фиксируется в таких словах как " очевидное", т. е. видимое. Мы не собираемся умалять значение визуальной информации, но все же сводить все знания к пространственным геометрическим моделям нельзя. Поэтому хотя при изучении времени используются геометрические модели, причем некоторые геометрические образы могут существенно помочь в постижении сути идеального, всё же феномен времени, это тот объект, который нам не дан в нашем зрительном восприятии, и его постижение возможно, если " думать" о его сущности.

Нам казалось целесообразным обратить внимание в книге на сопоставление системных представлений о времени, представлений, которые выработаны в математике, физике, психологии, истории и других науках, с теми подходами, которые имели место в истории философии. История философии – это наука, в которой в значительной степени представлена история методологии частных наук, как естественных, так и гуманитарных. В истории философии в определённой степени получили отражение многочисленные дискуссии по вопросу о том, что собой представляет категория времени. С другой стороны, время столь сложный объект познания, что его сколько-нибудь глубокий анализ был бы невозможен на основе только современных, или только древних источников, а требует систематического сопоставления самых разных философских (в том числе историко-философских) концепций, моделей и догадок относительно его природы с темпорологическими представлениями многих частных наук и подходов. В этом состоят некоторые причины, в силу которых в данной работе мы обращаемся, прежде всего, к историко-философскому материалу.      

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: