Процесс мышления сам по себе подталкивает к изменениям, поскольку является субверсивным.

В процессе мыслительной деятельности критически рассматривается не только объект размышлений, то есть не только содержание мысли, но и личная система знаний и мышления в целом. В процессе размышления в голову внезапно приходят совершенно новые мысли, которые не дают человеку существовать в рамках привычной картины мира и представлений о самом себе. И во многом именно на этом основывается успех психотерапии. В ходе разговоров с терапевтом клиент рассматривает свое поведение и проблемы с разных точек зрения, и это не только помогает ему найти краткосрочные решения для преодоления личных трудностей, но и позволяет, оставаясь терпеливым к противоречиям, надолго составить изменяемое, но честное мнение о себе. Тот, кто однажды понял, что может рассматривать вещи не только с той точки зрения, с которой рассматривал их прежде, впоследствии становится осторожнее при вынесении категоричных суждений о себе и об окружающем мире. В этом отношении рассуждения, в том числе совместные, являются совершенно субверсивными и подталкивающими к изменению системы. Именно поэтому в системах, элементы которых по каким‑ либо причинам стремятся избегать любых изменений существующего положения (будь то система политическая, обычная семья или система психики), жестко пресекается критическое мышление.

Итак, рефлексия и самоанализ принципиально необходимы для изменения мировосприятия и собственного поведения. И здесь весьма кстати приходится тот факт, что с мужчинами очень легко говорить об их рациональности. Цифры, логика, результаты исследований и теории близки мужчинам, потому что с ними связаны их работа, увлечения и сам образ мышления. Затрагивать такие темы почти никто не боится. Сначала, приходя на психотерапию, многие мужчины твердо придерживаются привычных тактик: они заявляют, что разбираться в чувствах – бессмысленное занятие, и продолжают их отрицать. Но если психотерапевту удается рационально убедить мужчину в целесообразности принятия чувств, например, с помощью научного обоснования, то мужчины зачастую меняют свое мнение. Использование этой тактики не облегчает мужчине доступ к собственному внутреннему миру, но уже порождает мотивацию работать над собой. Рассудок, как источник познания, говорит мужчине, что его прежняя оценка чувств и способ с ними справляться доставляют ему личные неудобства, и ему кажется логичным, что такой порядок вещей необходимо изменить.

О другом преимуществе рациональности – о функции регулирования эмоций – мы уже говорили ранее. Некоторым мужчинам так хорошо удается осмыслить свои чувства, что порой они могут перехитрить самих себя: с помощью рационального подхода они открыто рассматривают свои чувства, а значит, им проще справиться с глубоко скрытыми импульсами, которые прежде казались неконтролируемыми. Однако важным условием остается принятие чувств, поскольку в противном случае не начинается процесс их активного преодоления, а продолжается автоматическое отторжение.

Своеобразный синтез в духе Канта может проиллюстрировать следующий пример.

Артур Петерс, 44‑ летний мужчина, называет себя на первом сеансе «ужасно милым, но скучным», неактивным человеком. И, если честно, мне кажется, что он в чем‑ то прав. В ходе длительного психотерапевтического процесса становится ясно, что нерешительность Петерса и стремление избежать любого риска даже в межличностном общении главным образом связаны с полным отрицанием разнообразных страхов. Эти страхи Артур носит в себе с раннего детства, «унаследовав» их от своей матери. Когда мы в очередной раз обсуждаем «наследование чувств», я упоминаю некоторые факты из нейропсихологии, о которых недавно прочитал. Я вспоминаю, что у многих людей, испытывающих хронические страхи, гиперчувствительна амигдала – область мозга, ответственная за ощущение тревоги.

Спустя две недели Петерс рассказывает, что в некоторых делах, которыми он раньше не занимался из‑ за своих страхов, добился поразительных успехов. Я спрашиваю, откуда он почерпнул смелость. Артур признается, что ему очень помог мой рассказ про амигдалу:

– Теперь, когда я чувствую приступ страха – когда сердце колотится или еще что‑ нибудь в этом роде, – я все время говорю себе, что у меня от рождения повреждена амигдала. Из‑ за нее страх ощущается слишком сильно, и если бы не амигдала, то он был бы гораздо меньше. Это меня как‑ то успокаивает. Вместо того чтобы уклоняться от дел, я продолжаю ими заниматься.

Я не вполне уверен, что мои высказывания восприняты Петерсом правильно с точки зрения нейропсихологии. Но что ж поделаешь. Если они помогают ему, реальность лучше, чем правда.

Рассуждения не в последнюю очередь способствуют взаимопониманию. Для того чтобы суметь хорошо понять человека (и по возможности помочь ему), необходимы как чувственность, так и рассудок; как эмпатия, так и рациональное мышление. Без способности к эмпатии человек не может мысленно поставить себя на место другого, и поэтому его высказывания будут относиться не к конкретному собеседнику, а станут, скорее, теоретическими обобщениями. В то же время без рационального мышления невозможно учесть всех особых обстоятельств, окружающих собеседника, и солидарное сопереживание приводит к тому, что слушающий застревает в своих собственных эмоциях. В конце концов он перестает чувствовать гнев, печаль или страх собеседника, а начинает переживать свои собственные чувства. Когда это случается, человек уже ничем не может помочь другому.

Один из КОУЧИНГ‑ клиентов, который пришел ко мне по причине существующих уже несколько лет проблем в отношениях с начальником, в конце консультации тоже указал на эту особенность. Он сказал, что критический взгляд на вещи, которого мы придерживались в ходе сеанса, очень ему помог. Раньше он уже тысячу раз делился своими проблемами с женой и друзьями, но они обычно всегда «сочувствовали и ругали начальника». Они смотрели на проблему с его точки зрения, но никогда не говорили, как ему стоит вести себя с начальником. Такое сочувствие всегда было приятно и приносило кратковременное облегчение, но никак не помогало изменить ситуацию.

У МНОГИХ МУЖЧИН, ОСОБЕННО В ВОЗРАСТЕ ОТ 35 ДО 40 ЛЕТ, НЕТ НАСТОЯЩИХ ДРУЗЕЙ.