Высокие скорости

 

Еще совсем недавно за воротами нашего завода был пустырь, а теперь здесь раскинулся рабочий поселок, ясно наметились контуры будущей широкой улицы, в лесах и бетоне возвышается новый, строящийся цех. Скоро он вступит в строй. В начале этого года закон­чено строительство нового здания заводоуправления, и в нем удобно разместились конструкторское бюро, лаборатория, парткабинет, библиотека.

Наши конструкторы проектируют и создают замечательные станки, рационализаторы и изобретатели смело вводят новые усовер­шенствования и приспособления, облегчающие труд рабочих и повы­шающие их производительность.

Растет, быстро растет наш завод радиальных станков. Вместе с заводом растут люди, отлично понимающие, что без постоянной и упорной учебы нельзя полностью использовать чудесную технику, которой вооружила нас Родина. Не удивительно поэтому, что на на­шем заводе имеется много рабочих со средним образованием.

Культурный, образованный, хорошо знающий свое дело рабочий творчески осмысливает и двигает вперед технику.

Разве можно сравнить нашего советского рабочего с рабочим доре­волюционной России или рабочим любой капиталистической страны?

Мой отец, например, в совершенстве знал свое слесарное дело. До революции он работал в частной весоремонтной мастерской. Как-то однажды, помню, отец пришел домой очень озабоченным:

— Опять меня вызвал хозяин, — сказал он, — требовал, чтобы я обучил ученика. Обучу, конечно, — недобро усмехнулся отец, — но секрета своего не выдам. Секрет свой открою только сыну, когда он подрастет.

Разумеется, я еще не понимал тогда, о каком «секрете» идет речь. Это я понял много позднее, когда вырос и сам стал работать. Отец был хорошим мастером, и хозяину, конечно, очень хотелось, чтобы и другие в его мастерской работали так же быстро и ловко, как работал мой отец. Хозяину от этого — явная выгода, а рабочему — один ущерб.

Понятно, почему отец не хотел делиться с кем-либо своим опы­том. Товарищи по работе не осуждали отца, потому что они и сами так поступали. Ведь тогда каждый стремился быть вне конкуренции, чтобы застраховать себя от безработицы.

— Мастерство наше — хлеб наш, — говорили они. — А кто же по своей воле будет лишаться хлеба?

Никакой технической литературой мой отец не пользовался: она была недоступна большинству рабочих. Царский строй обрекал тру­дящиеся массы на политическое бесправие, нищету, на культурную отсталость. Да и могла ли пойти на ум книга, если отец работал от зари до зари и всегда приходил домой озлобленный и утомленный.

А сейчас в нашей стране рабочему предоставлены великолепные дворцы культуры, библиотеки, читальни, - красные уголки, техниче­ские кабинеты с литературой по всем отраслям науки и техники. Книга в большом почете у наших рабочих. И мы читаем не только технические книги, но и художественную литературу. Произведения классиков и советских писателей пользуются у нас большой популяр­ностью. Хорошее литературное произведение не только расширяет кругозор, но и учит преодолевать трудности, вдохновляет на борьбу за новые достижения в труде.

А ведь известно, что трудности всегда возникают, когда в про­цессе производства появляется новое. Вот, например, как зарожда­лось у нас на заводе движение скоростников. Еще два года назад на заводе только отдельные рабочие мечтали о скоростном точении и фрезеровании. Теперь же у нас девяносто скоростников. А давно ли нам, скоростникам, приходилось горячо спорить с предельщиками, которые, цепляясь за старое, пытались доказать, что в условиях на­шего завода невозможно применить скоростное резание! Вспомина­ются военные годы. Наш завод был эвакуирован на Восток. Мы выпускали сложные станки для промышленности. Как-то однажды меня вызвали к директору. До этого я три дня не уходил со своей бригадой с завода, заканчивая сложную и срочную работу. Когда начальник цеха утром сообщил мне, что после смены меня про­сят зайти к директору, я очень обрадовался: был вполне уверен, что мою работу одобрят. —

Но вышло совсем не так. Директор протянул мне мелко исписан­ный листок бумаги:

«Надо остепенить не в меру разошедшегося лихача, а то сегод­ня он в героях ходит, а завтра, глядишь, из-за него выйдет из строя ценный «ДИП-300».

Меня обвиняли в лихачестве. Предельщики «доказывали» дирек­тору, что повышение скорости резания будто бы пагубно отразится на станке.

— По таблице, — говорил механик, — полагается четыреста во­семьдесят оборотов шпинделя в минуту, а Нежевенко заставляет шпиндель вращаться со скоростью 780 оборотов в минуту. Это пре­ступление.

Он всячески стремился опорочить мой метод, защищая честь своей «таблицы».

Тяжелое чувство охватило меня. В то время в родной Одессе еще орудовал враг. На всех фронтах шли ожесточенные сражения. Родина переживала грозное время. А ко всему этому — личное горе: я получил страшное известие, что в оккупированном Первомайске фашисты зверски замучили мою мать.

Разве можно было оставаться спокойным? Имел ли я право ра­ботать по старинке? Для того ли меня оставили в глубоком тылу, чтобы я работал по «таблице», ниже своих возможностей?

Я не сдавался. Партийная организация и дирекция завода от­вергли нелепые обвинения предельщиков. Мой опыт получил широ­кое признание. Но это еще не было похоже на скоростное резание. И часто, беседуя между собой, рабочие говорили:

— Вот если бы резцы сделать более устойчивыми... .

Эту задачу решил несколько лет спустя ленинградец Генрих

Борткевич. Как известно, он, изменив угол заточки резца, заставил станок работать во много раз производительнее.

А наши предельщики упорно продолжали свое:

— Оборудование у нас старое, изношенное. Мы многим рискуем, надо еще подумать...

Однако это нисколько не поколебало меня: я был твердо уверен, что стою на правильном пути. Да и партийная организация завода поддержала меня, откинув прочь пустые разговоры и «теории» о ка­ких-то особенных станках. С волнением приступил я к работе, чтобы доказать жизненность скоростного резания на нашем заводе.

... Еще раз проверено взаимодействие всех частей станка, под ру­кой все инструменты и приспособления. Устойчива и согласованна вся система: станок — приспособление—деталь. Готов действовать резец с отрицательным углом заточки. Наконец, включены невидан­ные ранее скорости. Быстро вращается деталь, и кажется, докрасна раскаленные металлические стружки, вылетающие вместе с вихрями искр из-под резца, только подгоняют ее, поторапливают. Сто метров в минуту... пятьсот... семьсот двенадцать.

Успех был полный. Но это было только начало. Ведь дело за­ключалось не только в том, чтобы самому поставить рекорд по ско­ростному резанию: важно было, чтобы и другие поняли и убедились, что ничего недоступного в этом нет, что пришло время перейти к высшему классу мастерства. Надо было увлечь других, утвердить это новое, способствующее дальнейшему усовершенствованию технологии и росту производительности труда.

Товарищ Сталин говорил, что стахановское движение «открывает нам тот путь, на котором только и можно добиться тех высших по­казателей производительности труда, которые необходимы для пере­хода от социализма к коммунизму и уничтожения противоположно­сти между трудом умственным и трудом физическим». И мы, совет­ские рабочие, прилагали и прилагаем все силы к тому, чтобы как мож­но шире развивалось стахановское движение, социалистическое со­ревнование. Об этом заботилась наша заводская партийная органи­зация.

У меня вошло в привычку после работы обязательно заходить в партийное бюро. Когда встречаются трудности, куда пойдешь? В парторганизацию. Когда радость какая, с кем разделить ее? Тоже со своими товарищами — коммунистами.

Во время одной из таких встреч с секретарем партбюро т. Алек­сеевым мы заговорили о стахановской школе скоростников. Органи­зации такой школы требовала сама жизнь.

— Думаю, Григорий Семенович, что руководить школой должен ты, — сказал мне секретарь партбюро.

Потом вопрос был согласован с дирекцией, инженеры мне мно­гим помогли, и стахановская школа скоростников начала работать.

Обычно собираемся мы вечерами у моего станка. После неболь­шого рассказа следует показ. Молодежь на практике учится, как лучше организовать рабочее место, как создать необходимые усло­вия для скоростного резания.

Иной рабочий, для того чтобы взять ключ или резец, останав­ливает станок и, нагнувшись к инструментальному ящику, роется в беспорядочно разбросанном инструменте.

У меня инструментальный шкафчик расположен так, что не нуж­но к нему нагибаться. Правая рука лежит на лимбе станка, левая достает из шкафчика нужный инструмент или приспособление, глаза же обращены к зажатой в патроне детали. В моем инструментальном шкафчике двадцать восемь полочек, каждая вещь имеет свое опреде­ленное место. Ощупью безошибочно я беру нужный инструмент.

Все это значительно экономит рабочее время, создает условия для высокопроизводительного труда.

Перейдя на резание со скоростью 500—700 метров в минуту, мне удалось сократить машинное время обработки деталей в пять—десять раз. Но вскоре я убедился, что само по себе скоростное резание, то есть резкое сокращение машинного времени, необходимого для обра­ботки детали, еще не дает нужного эффекта, если не сократить вспо­могательные операции, например на подвод резца для получения за­данных чертежом размеров, на промеры.

Как можно меньше движений! Сократить лишние операции! — вот на что должны быть сейчас направлены рабочая изобретательская мысль, смекалка.

Основательно и серьезно подумав над этим, я прежде всего изго­товил продольный лимб. Устройство его несложное. Лимб монтирует­ся на валике продольной подачи супорта станка. Когда у меня есть лимб продольной подачи, а также хорошо отрегулированный лимб поперечной подачи и надежно фиксированный поворотный резцедер­жатель, я могу работать уверенно, не опасаясь брака. Мне не прихо­дится каждый раз замерять обработанную деталь и останавливать для этого станок. Вспомогательное время сокращается до минимума.

Многие товарищи, которые наблюдали за моей работой, недо­умевали: «Как же это Нежевенко работает?! Вроде как на глазок! »

Но очень скоро за работу без брака дирекция завода доверила мне персональное клеймо ОТК. Теперь на всех токарных станках «ДИП» нашего завода установлены такие лимбы, и опыт скоростно­го резания металла получил большое распространение.

Но так же как один или несколько новаторов не могут сделать передовым целый завод, так и один завод, как бы хорошо ни ра­ботал, не может повысить производительность труда в масштабе це­лой отрасли промышленности или в масштабе всего города.

Как член Одесского горкома партии, я часто бываю на собра­ниях многих заводских партийных организаций и на городских со­вещаниях. Ознакомившись с положением на других заводах, я по­чувствовал неудовлетворенность. Все больше проникался созна­нием того, что мало добиться успеха в своем цехе или на своем заво­де — надо распространить методы работы наших скоростников на все предприятия нашего славного города-героя. Делиться опытом стало для меня насущной потребностью.

В свои выходные дни и свободные вечера я делился опытом с рабочими других заводов. Но одних только бесед, совещаний и вы­ступлений было недостаточно. Все это необходимо было подкреплять

наглядным показом непосредственно у станка. Без этого многие ра­бочие, даже стахановцы, могут не поверить в возможность резания металла на таких скоростях.

Пришлось поэтому лично побывать на многих заводах. Живой показ скоростного резания на станке другого рабочего — вот самая убедительная агитация за новый метод, самая лучшая школа.

После рассказа о значении скоростного метода я обычно станов­люсь за станок и обрабатываю различные детали. Такие практические занятия проведены на многих предприятиях Одессы.

Но этим практические занятия не ограничились. Многие това­рищи по профессии выразили желание увидеть, как я работаю на своем станке, и на наш завод стали часто приезжать экскурсии ра­бочих.

Однажды после совещания стахановцев один из рабочих завода имени Марти сказал мне:

— Все это, конечно, очень хорошо, но насчет того, что ты на нарезке резьбы повысил производительность труда в десять раз, это­му я что-то не верю.

Мы присели на скамью. Я начертил на листке бумаги нехитрый чертеж, дал к нему необходимые пояснения.

— Попробуйте применить у себя, — предложил я. — А если не будет ладиться, прошу, приходите к нам на завод, посмотрите, как это делается.

Прошло недели полторы—две. Я сам уже собирался на завод име­ни Марти посмотреть, применили ли они скоростную нарезку резь­бы, вдруг вижу — в цех входят человек пятьдесят. Это были ра­бочие с завода имени Марти.

«Добре, — думаю, — значит, заинтересовались. Ну, а раз так, то обязательно добьются успеха».

Гости подошли к моему станку. Группу возглавлял технолог за­вода т. Блинов. Он попросил меня поделиться опытом скоростного резания.

— После стахановского совещания у нас намного увеличилась скорость нарезки резьбы, — сказал один из пришедших, — но такой скорости, как у вас, мы пока не можем развить. Пришли поучиться.

Они осмотрели инструментальный ящик. Пригляделись к тому, как установлен лимб. После этого я продемонстрировал им скорост­ную обработку деталей— точение муфт и нарезку резьбы. Пока я го­товился к работе по обточке «стаканов», начальник цеха объяснял:

— До применения скоростного метода эту работу выполняли за семь—восемь минут, а теперь — за тридцать пять секунд.

— В пятнадцать раз быстрее! Это что-то многовато!..

— И у вас это будет, — говорю. — Вот, давайте посмотрим.

Включили мотор. Прошло тридцать пять секунд, и «стакан» го­тов. Мы детально обсудили, как производить эту операцию. Затем к станку стал один из гостей, потом другой. И у них результаты по­лучились те же, что и у меня, — тридцать пять секунд на «стакан».

— Ну что ж, — сказал технолог, — «ДИПы» у нас такие же, в вашем «секрете» мы разобрались. Теперь и у нас дело должно пойти.

Мы тепло распрощались. И вскоре я с большой радостью узнал, что действительно дело на заводе имени Марти пошло.

Как-то мне пришлось побывать на заводе мельнично-элеватор­ного оборудования. Здесь выяснилось, что токарная обработка круп­ной детали — барабана транспортера — производится со скоростью всего 40—50 метров в минуту. Я попросил сменить на одном из стан­ков мотор, установить более мощный и начал обрабатывать барабан со скоростью 450 метров в минуту.

Рабочие рассматривали детали и говорили: «Вот это качество! »

Оказывается, завод недавно получил рекламацию: выпускаемые им барабаны имеют шероховатую поверхность, из-за этого часто рвутся ленты транспортеров. При скоростной же обработке качество не только не снижалось, а, наоборот, поверхность получалась гладкая, точно шлифованная.

Вскоре и другие четыре токарных станка были переведены на по­вышенный режим. Это значительно улучшило качество продукции и высвободило три из пяти токарных станков. Их используют теперь для обработки других деталей.

Мне пришлось побывать и во многих ремесленных училищах го­рода. Всюду молодежь жадно воспринимает и с увлечением изучает скоростные методы обработки деталей.

В ремесленном училище № 5, например, раньше ученики рабо­тали на малых скоростях. Скорость резания металла здесь не пре­вышала 70 метров в минуту. Большие успехи, достигнутые нашими передовыми рабочими, требовали изменения и методов производст­венного обучения.

В мастерских этого училища я продемонстрировал скоростной метод работы, подробно отвечал на многочисленные вопросы. Через некоторое время решил снова заглянуть в это училище. Ко второму моему приходу здесь почти все выпускники стали скоростниками. Многие из них развивали скорость до 500 метров в минуту. Таким образом, заводы стали получать уже подготовленных в училище скоростников.

Так постепенно новое входило в жизнь, прочно внедрялось в производство. Передовые рабочие увлекли новыми методами всех остальных. И руководители многих заводов стали приходить к нам, чтобы ознакомиться с тем, что дает скоростное резание производству в целом и как его организовать не на одном станке, а в масштабе це­ха. Большое впечатление на всех производило то, что у нас на заводе скоростниками стали почти все токари и что, по самым скромным под­счетам, это сократило машинное время на токарных станках в два раза.

* * *

В октябре 1949 года я был приглашен в Киев на юбилейную сессию Верховного Совета Украинской ССР. Там я встретился с бри­гадиром тракторной бригады первой в Советском Союзе машинно- тракторной станции имени Шевченко Героем Социалистического Труда т. Внученко. Мы разговорились о делах МТС, и я понял, что следует подумать о перенесении передовой производственной куль­туры промышленных предприятий города на машинно-тракторные станции.

Этот разговор заставил меня серьезно призадуматься. Было бы неплохо оказать помощь МТС в повышении производственной куль­туры и заняться внедрением скоростных методов резания металла.

Вернувшись в Одессу, я посоветовался со своими товарищами- скоростниками и поставил этот вопрос перед парторганизацией и ди­рекцией завода. Наша инициатива была одобрена. Коллектив за­вода обратился к рабочим и инженерно-техническим работникам всех предприятий города с предложением организовать помощь машинно- тракторным станциям. Нас поддержал городской комитет партии. Так в Одессе началось движение за внедрение передовых методов производства в МТС.

Мы твердо решили, что сейчас, когда исчезают былые грани между городом и деревней, машинно-тракторные станции и машинно- тракторные мастерские должны работать так же, как и передовые го­родские предприятия.

Мне поручили распространить методы скоростного резания ме­талла среди токарей и ремонтников МТС. С этой целью я побывал в МТС имени Шевченко, Первой одесской МТС и других. То, что я там увидел, еще больше убедило меня, насколько важно начатое на­ми дело.

Мастерские по ремонту тракторов, комбайнов и других сельско­хозяйственных машин, которыми все больше снабжают МТС наши заводы, оборудованы неплохими станками. Они могли бы работать значительно производительнее, но зачастую в мастерских отсутствует необходимая культура.

В МТС имени Шевченко я рассказал рабочим о скоростном ме­тоде обработки металла и подчеркнул, что наличие хорошего станоч­ного парка позволяет им применить наш скоростной метод.

Я обратил внимание на станок токаря Хохлова. У него на рез­цедержателе нехватало пяти болтов.

— Ведь вы от этого многое теряете.

— Да, я веду обработку только одним резцом.

— А чтобы укрепить другой, опять тратите время?

— Да, конечно.

А ведь болты эти очень легко изготовить на месте. И так же несложно установить не один, а четыре резца.

А вот ключ для зажима резцов. Он слишком велик и неудобен. Или, допустим, что Хохлову надо смазать станок; под руками у него нет масленки. Таких мелочей, тормозящих работу, очень много. А все это отражается на производительности труда.

После беседы я практически показал свой скоростной метод обра­ботки металла. Рабочие задавали мне много вопросов. Они интере­совались технологией обработки поршней; спрашивали, нельзя ли после обработки избежать запиливания поршней. Пришлось проде­монстрировать это тут же на станке. Особенно заинтересовались моим методом работы токари тт. Михайлов, Козлов и Коржов. Впо­следствии я узнал, что они перешли на скоростное резание металла и достигли неплохих показателей.

Такие встречи были у меня и в других МТС. Коллективы заво­дов имени Красной Гвардии, имени Кирова и других предприятий также откликнулись на наш призыв и стали посылать в МТС своих скоростников.

Я часто получаю из районов письма, в которых товарищи де­лятся со мной опытом или обращаются за советом. Вот, например, что написал мне токарь т. Осадчий из Котовского района:

«В 1949 году я дал три с половиной годовых нормы. На некото­рых деталях применяю ваш метод, но полностью его не изучил и не­которых приемов не понимаю. Вот это и заставило меня обратиться к вам за помощью. Метод обработки я понял, а вот вопрос с нарез­кой мне не совсем ясен».

Этот токарь поставил передо мной и другие практические во­просы. Конечно, я охотно поделился с ним своим опытом.

Такие письма очень радуют меня. Лишний раз убеждаешься в высокой сознательности советских людей, в их стремлении работать еще лучше.

Мне самому большую помощь в модернизации станка и в осу­ществлении скоростного резания оказал главный инженер завода т. Богаковский. Помогают и другие инженеры и механики завода, а также научные работники Одесского политехнического института, с которыми у нас установилось тесное содружество.

Мог ли мой отец, изнуренный тяжелым трудом на капиталистов* мечтать о такой жизни, какой живу я — советский рабочий, — о жиз­ни, полной радости и высоких целей?

Я токарь и в то же время состою членом ученого совета меха­нического факультета Политехнического института, часто читаю лек­ции. Меня слушают не только рабочие, но и студенты, научные ра­ботники, профессора. Они помогают мне повышать знания и вместе с тем сами консультируются у меня, обогащая теорию практическим опытом рабочих-новаторов.

Присуждение Сталинской премии — большое событие в моей жизни. Эту высокую награду я отношу за счет коллектива нашего завода, в котором я учился и который помог мне добиться произ­водственных успехов.

За четыре года и четыре месяца послевоенной пятилетки я вы­полнил двадцать четыре годовые нормы. Теперь ввожу ряд новых усовершенствований на станке и вместе с другими скоростниками ду­маю практически освоить еще более высокие скорости резания метал­ла. По моим подсчетам уже в ближайшее время я смогу довести ско­рости резания до 1 500—2 ООО метров в минуту.

Вместе с передовыми людьми нашего завода я буду стремиться к тому, чтобы как можно больше токарей нашего города стали ско­ростниками. Увеличивая скорости резания металла и передавая свой опыт другим, мы тем самым вносим свой вклад в пятилетку, еще более укрепляем любимую Родину, которая является могучим опло­том мира во всем мире.

 

 

ГРИГОРИЙ СЕМЕНОВИЧ НЕЖЕВЕНКО

 

В. ПОНОМАРЕВ,

зуборезчик Уральского машиностроительного завода имени С. Орджоникидзе, лауреат Сталинской премии

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: